Происхождение мира и богов 7 страница

Учитель сказал: «Благородный муж стремится быть медленным в словах и быстрым в делах».

Учитель сказал: «Благородный человек стыдится, когда его слова расходятся с поступками».

Учитель сказал: «Благородный муж предъявляет требования к себе, низкий человек предъявляет требования к людям».

Учитель сказал: «Человек не должен печалиться, если он не имеет высокого поста, он должен лишь печалиться о том, что не укрепился в морали. Человек не должен печалиться, что он неизвестен людям. Как только он начнет стремиться к укреплению в морали, люди узнают о нем».

Учитель сказал: «Молодые люди должны дома проявлять почтительность к родителям, а вне его – к старшим, серьезно и честно относиться к делу, безгранично любить народ и сближаться с человеколюбивыми áуважительнымиñ людьми. Если после осуществления всего этого у них останутся силы, их можно тратить на чтение книг».

Учитель сказал: «Благородный муж думает о девяти [вещах]: о том, чтобы видеть ясно; о том, чтобы слышать четко; о том, чтобы его лицо было приветливым; о том, чтобы его поступки были почтительными; о том, чтобы его речь была искренней; том, чтобы его действия были осторожными; о необходимости спрашивать других, когда появляются сомнения; о необходимости помнить о последствиях своего гнева; о необходимости помнить о справедливости, когда есть возможность извлечь пользу».

Учитель сказал: «Направь свою волю на достижение правильного пути, придерживайся [принципов] морали, [поступай] в соответствии с человеколюбием áпринципом уважительностиñ, упражняйся в искусствах».

Учитель хотел поселиться среди варваров. Кто-то сказал: «Там грубые нравы. Как вы можете так поступать?» Учитель ответил: «Если благородный муж поселится там, будут ли там грубые нравы?»

áПринцип уважительности[56]ñ

Ученик спросил учителя: «Можно ли одним предложением выразить правило, которому необходимо следовать всю жизнь?» Учитель ответил: «Можно. Чего не желаешь себе, того не делай и другим».

áУченикñ спросил о человеколюбии áуважительностиñ. Учитель ответил: «Вне своего дома относись к людям так, словно принимаешь дорогих гостей. Используй народ так, словно совершаешь важное жертвоприношение. Не делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда и в государстве, и в семье к тебе не будут чувствовать вражды».

Кто-то спросил: «Правильно ли отвечать добром на зло?» Учитель ответил: «Как можно отвечать добром? На зло отвечают справедливостью[57]. На добро отвечают добром».

Учитель сказал: «Целеустремленный человек и человеколюбивый áуважительныйñ человек идут на смерть, если человеколюбию áуважительностиñ наносится ущерб; они жертвуют своей жизнью, но не отказываются от человеколюбия áуважительностиñ».

áНеобходимость ритуала для осуществления уважительностиñ

áУченикñ спросил о человеколюбии áуважительностиñ. Учитель ответил: «Сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, – это и есть человеколюбие áуважительностьñ. Если кто-либо в течение одного дня будет сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, все в Поднебесной назовут его человеколюбивым áуважительнымñ. Осуществление человеколюбия áуважительностиñ зависит от самого человека, разве оно зависит от других людей?».

áУченикñ сказал: «Я прошу рассказать о правилах осуществления человеколюбия áуважительностиñ». Учитель ответил: «На то, что не соответствует ритуалу, нельзя смотреть; то, что не соответствует ритуалу, нельзя слушать; то, что не соответствует ритуалу, нельзя говорить; то, что не соответствует ритуалу, нельзя делать».

áОБ ОБУЧЕНИИñ

áНеобходимость и ступени обученияñ

áУчитель говорил о шести порокахñ: «Любить человеколюбие áуважительностьñ и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к тупости. Любить мудрость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к тому, что человек разбрасывается. Любить правдивость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к нанесению ущерба самому себе. Любить прямоту и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к грубости. Любить мужество и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к смутьянству. Любить твердость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к сумасбродству».

Учитель сказал: «В пятнадцать лет я обратил свои помыслы к учебе. В тридцать лет я обрел самостоятельность. В сорок лет я освободился от сомнений. В пятьдесят лет я познал волю неба. В шестьдесят лет научился отличать правду от неправды. В семьдесят лет я стал следовать желаниям моего сердца и не нарушал ритуала».

Учитель сказал: «Если утром позна́ешь правильный путь áдаоñ, вечером можно умереть».

áЗнание о своем незнанииñ

Учитель сказал: «Ю[58], я научу тебя [правильному отношению] к знанию. Зная что-либо, считай, что знаешь; не зная, считай, что не знаешь, – это и есть [правильное отношение] к знанию».

áО способах познанияñ

Учитель сказал: «Я не родился со знаниями. Я получил их благодаря любви к древности и настойчивости в учебе».

Учитель сказал: «Учиться и не размышлять – напрасно терять время, размышлять и не учиться – губительно».

Учитель сказал: «Тот, кто, повторяя старое, узнает новое, может быть наставником людей».

Учитель сказал: «Есть люди, которые, ничего не зная, действуют наобум. Я не таков. Слушаю многое, выбираю лучшее и следую ему; наблюдаю многое и держу все в памяти – это и есть способ постижения знаний».

Учитель сказал: «Когда, совершив ошибку, не исправил ее, это и называется совершить ошибку».

Учитель сказал: «Если только учиться и не стремиться к размышлениям, то от этого мало будет проку. А если только размышлять и не учиться, то это приведет к возникновению сомнений и непостоянства».

áЕдинство знанияñ

Учитель спросил áученикаñ: «Ты думаешь, что я изучил многое и все храню в памяти?» áТотñ ответил: «Да, а разве не так?» Учитель сказал: «Нет. Я познаю все с помощью одной истины».

áО ГОСУДАРСТВЕñ

áРитуал – способ осуществления дао в государствеñ

áУчительñ сказал: «Когда в Поднебесной царит дао, ритуал, музыка, приказы на карательные походы исходят от сына неба[59]. Когда в Поднебесной нет дао, музыки, ритуала, [приказы] на карательные походы исходят от áсановников и власть утрачиваетсяñ. Когда в Поднебесной царит дао, то правление не находится в руках сановников. Когда в Поднебесной царит дао, то простолюдины не ропщут».

Учитель сказал: «Почтительность без ритуала приводит к суетливости; осторожность без ритуала приводит к боязливости; смелость без ритуала приводит к смутам; прямота без ритуала приводит к грубости».

Учитель сказал: «Не зная воли неба, нельзя стать благородным мужем. Не зная ритуала, нельзя утвердить себя в обществе».

Конфуций сказал: «Если наставлять людей с помощью законоположений, если ограничивать и сдерживать их с помощью наказаний и казней, то хотя они не будут совершать преступления, но в сердцах своих не будут испытывать отвращения к дурным поступкам. Если же наставить людей с помощью нравственных требований и установить правило поведения сообразно ритуала, то люди не только будут стыдиться плохих дел, но и искренне возвратятся на праведный путь».

Учитель сказал: «Государь должен быть государем, сановник – сановником, отец – отцом, сын – сыном»[60].

Учитель сказал: «Если в верхах соблюдают ритуал, народом легко управлять».

áО добродетели правителей и доверии народаñ

Учитель сказал: «Если личное поведение тех, кто стоит наверху, правильно, дела идут, хотя и не отдают приказов. Если же личное поведение тех, кто стоит наверху, неправильно, то, хотя приказывают, народ не повинуется».

áУченикñ спросил об управлении государством: «Как вы смотрите на убийство людей, лишенных принципов, во имя приближения к этим принципам?» áУчительñ ответил: «Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа [подобна] ветру; мораль низкого человека [подобна] траве. Трава наклоняется туда, куда дует ветер».

áУченикñ спросил: «Какие нужно принять меры для того, чтобы народ подчинялся?» áУчительñ ответил: «Если выдвигать справедливых людей и устранять несправедливых, народ будет подчиняться. Если же выдвигать несправедливых и устранять справедливых, народ не будет подчиняться».

Учитель сказал: «Если совершенствуешь себя, то разве будет трудно управлять государством? Если же не можешь усовершенствовать себя, то как же сможешь усовершенствовать других людей?»

áУченикñ спросил об управлении государством. Учитель ответил: «В государстве должно быть достаточно пищи, должно быть достаточно оружия и народ должен доверять [правителю]». áУченикñ спросил: «Чем прежде всего из этих трех [вещей] можно пожертвовать, если возникнет крайняя необходимость?» Учитель ответил: «Можно отказаться от оружия». áУченикñ спросил: «Чем прежде всего можно пожертвовать из [оставшихся] двух вещей, если возникнет крайняя необходимость?» Учитель ответил: «Можно отказаться от пищи. С древних времен еще никто не мог избежать смерти. Но без доверия [народа] государство не сможет устоять».

ИЗ УПАНИШАД

áУпанишады – часть Вед. Веды (буквально «знания») – это комплекс классических текстов древнеиндийской культуры, генетически и идейно связанных друг с другом, содержащих в себе элементы мифологии, искусства, религии и философии, созданных на протяжении II – первой пол. I тыс. до н.э. Авторы большинства этих памятников неизвестны. Упанишады (буквально «сидеть около», т. е. у ног учителя) являются самой поздней частью Вед, они возникли в первой пол. I тыс. до н. э. Упанишады представляют собой комментарии к ранним ведическим текстам и отличаются развитостью философской составляющей.

Фрагменты из Упанишад печатаются по изданию: Древнеиндийская философия. Начальный период. Пер. с санскрита / Подгот. текстов, вступ. статья и коммент. В. В. Бродова.– М.: Мысль, 1972.– С. 75 –93. Сокращения, сделанные при перепечатке текста, ввиду их множественности и детальности, а также фрагментарного характера самого текстового материала, не помечены.ñ

[О ЕДИНСТВЕ СУЩЕГО]

Брахман возник первым из богов, творец всего, хранитель мира. Он подумал: «Теперь я создам миры». Он создал эти миры.

Поистине от чего рождаются эти существа, чем живут рожденные, во что они входят умирая, то и стремись распознать, то и есть Брахман.

На чем выткано небо, земля и воздушное пространство вместе с разумом и всеми дыханиями – знайте: лишь то одно – атман[61].

Вечный среди невечных, мыслящий среди немыслящих, единый среди многих.

Следует почитать атман как целое, являемое в частях, как тождественное самому себе.

Как единство следует его воспринимать, неизмеримого, постоянного.

Он – начало, причина, вызывающая соединение; даже лишенный частей, он видим за пределами трех времен[62], когда его почтят сначала как многообразного, основу бытия, досточтимого бога, пребывающего в наших мыслях. Его высшее могущество открывается как многообразное.

Поистине этот мир есть Брахман. Поистине человек состоит из замысла. Каков замысел человека в этом мире, таким он будет в том мире.

Из мысли состоящий, чье тело – дыхание, чей облик – свет, чей замысел – истина, чей атман – пространство, все свершающий, все желающий, все обоняющий, все вкушающий, объемлющий этот мир, без речи, без забот, – этот мой атман в моем сердце меньше, чем зернышко риса, чем зерно ячменя, чем горчичное семя, чем семя проса, чем ядро семени проса. Этот мой атман в моем сердце больше, чем земля, больше, чем воздушное пространство, больше, чем небо, больше, чем все эти миры.

Он, этот атман, определяется так: «Не это, не это». Он непостижим, ибо не постигается; неразрушим, ибо не разрушается; неприкрепляем, ибо не прикрепляется; не связан, не колеблется, не терпит зла.

Он, атман, – Брахман, он – Индра[63], он – все боги и пять великих элементов: земля, ветер, воздушное пространство, вода, свет; и эти маленькие разнообразные существа от того или иного семени – рожденные из яйца, и рожденные из чрева, и рожденные из пота, и рожденные из ростка; и лошади, коровы, люди, слоны; и все, что дышит, и движущееся по земле, и летающее, и неподвижное.

Поистине этот атман – повелитель всех существ, царь всех существ. Подобно тому как все спицы заключены между ступицею колеса и ободом колеса, так и все существа, все боги, все миры, все дыхания, все атманы заключены в этом атмане.

Как единый огонь, проникнув в мир, уподобляется каждому образу, так же и единый атман во всех существах уподобляется каждому образу, оставаясь вне их. Как единый ветер, проникнув в мир, уподобляется каждому образу, так же и единый атман во всех существах уподобляется каждому образу, оставаясь вне их. Как солнце, глаз всего мира, не оскверняется внешними пороками, зримыми для глаз, так же и единый атман во всех существах не оскверняется мирским злом, оставаясь вне его.

АУМ[64]! Этот звук – все это. Вот его разъяснение: прошедшее, настоящее, будущее – все это и есть звук АУМ. И то прочее, что за пределами трех времен, – тоже звук АУМ. Ибо все это – Брахман. Этот атман – Брахман.

Как паук выпускает и вбирает в себя нить, так возникают на земле растения; как растут волосы на голове и теле живого человека, так возникает все из негибнущего Брахмана.

Как из пылающего огня тысячами возникают искры, подобные ему, так различные существа рождаются из неуничтожимого и возвращаются в него же.

Атман должным образом распределил по своим местам все вещи на вечные времена.

Поистине из этого атмана возникло пространство, из пространства – ветер, из ветра – огонь, из огня – вода, из воды – земля, из земли – травы, из трав – пища, из пищи – человек. Поистине этот человек состоит из соков пищи.

Сотворив все миры, он, пастырь, свертывает их в конце времени.

[О ЗНАЧЕНИИ ПОЗНАНИЯ БРАХМАНА]

Все свершающий, все желающий, все обоняющий, все вкушающий, объемлющий этот мир, без речи, без забот – это мой атман в моем сердце, это – Брахман. В него войду я, уйдя из этого мира. Для того, кто [верит] в это, не остается [уже] сомнений.

И тот, который в огне, и тот, который в сердце, и тот, который в солнце, – это единый. Кто знает это, тот идет к единению с единым.

Кто знает: «Я есмь Брахман», тот становится всем сущим. И даже боги не могут помешать ему в этом, ибо он становится их атманом. Кто же почитает другое божество и говорит: «Оно – одно, а я – другое», тот не обладает знанием.

Един [атман], что в этом человеке и в том солнце. Тот, кто знает это, уходит после смерти из этого мира и достигает атмана, состоящего из мысли, достигает атмана, состоящего из познания, достигает атмана, состоящего из блаженства.

Мысль – это Брахман, ведь из мысли поистине рождаются эти существа; рожденные, живут они благодаря мысли, они входят в мысль, уходя [из этого мира].

Кто пробудился и нашел атмана, тот – творец Вселенной, ибо тот – творец всего. Ему принадлежит мир, ведь он и есть мир.

[СКАЗАНИЕ О НАЧИКЕТЕ][65]

Яма сказал: «Различны поистине благо и удовольствие. Оба они связывают человека, имея различные цели. Хорошо будет тому, кто из них обоих берет себе благо. Если же кто-либо выберет удовольствие, его цели не будут достигнуты.

Благо и удовольствие приходят к человеку. Мудрый различает их. Ибо мудрый выбирает благо, предпочитая его удовольствию. Глупый же выбирает удовольствие ради земных благ.

Поистине, поразмыслив, отказался ты, Начикета, желать приятное или кажущееся приятным: ты не искал пути к богатству, на котором пали многие люди.

Различны и ведут в разные стороны незнание и то, что известно как знание. Я полагаю, о Начикета, что ты стремишься к знанию, многочисленные желания не отвлекали тебя.

Погрязшие в незнании, но полагающие себя мудрыми и сведущими, глупцы, по извилистым путям блуждающие, подобны слепым, имеющим слепого поводыря.

То, что за пределами этого мира, неясно глупцу, беззаботному, обманутому блеском богатства, думающему: «Есть лишь этот мир, нет другого», – он непрестанно подпадает под мою[66] власть.

Ты же постиг смысл этого, ибо ты тверд в истине. Нам угоден вопрошающий, подобный тебе, Начикета.

Я знаю: то, что называют богатством, преходяще. Непостоянным невозможно достичь постоянного.

От исполнения желаний, от бесконечности деяний, от величия прославления, ты твердо отказался, мудрый Начикета.

Того, кого трудно увидеть, скрытого глубоко в сердце, пребывающего в глубине, изначального, – этого бога постигает мудрец созерцанием самого себя, и подавляет радость и печаль.

Смертный, услышав и постигнув это, выявив суть и уловив тонкое, радуется, ибо он обрел источник радости. Я полагаю, что такое обиталище открыто Начикете».

Начикета сказал: «Поведай, что видишь ты отличным от содеянного и несодеянного, отличным от прошедшего и будущего».

Яма сказал: «Это áсловоñ, поведаю я тебе кратко. Оно гласит: «АУМ».

Поистине этот слог есть Брахман, этот слог – высший. Тот, кто знает этот слог, достигает того, к чему стремится.

Эта опора – лучшая, эта опора – высшая. Тот, кто знает эту опору, становится великим в мире Брахмана.

Не рождается и не умирает атман, способный сознавать[67]. Он не происходит ни от кого и не становится никем. Нерожденный, постоянный, вечный, изначальный, он не гибнет, когда погибает тело.

Если убивающий думает, что он убивает, если гибнущий думает, что он гибнет, то оба они заблуждаются: áодинñ не убивает, áдругойñ не гибнет.

Меньше малого и больше большого, атман скрыт в тайнике сердца людей. Тот, кто áне действуетñ, кто не печалится, видит величие атмана благодаря спокойствию.

Сидя, он идет далеко, лежа, он ходит всюду.

Постигнув того, кто бестелесен в телах, кто прочен в непрочном, кто есть великий и всепроникающий атман, мудрец не знает печали.

Этот атман невозможно постигнуть ни поучениями, ни мудростью, ни усердным слушанием. Его постигает лишь тот, кого он избирает. Ему раскрывает этот атман свою суть.

Тот, кто не отказался от недостойного поведения, тот, кто лишен спокойствия и сосредоточенности, тот, чья мысль неспокойна, не сможет постичь его разумом.

Он (атман) – тот, для кого брахманы и кшатрии[68], и те и другие, суть пища, а смерть приправа, – кто же поистине знает, где он?

Знай, что атман – это едущий в колеснице, тело – колесница. Знай, что разум – возница, мысль поистине узда.

Говорят, что чувства – это кони, а то, что действует на чувства, – их пастбище. Мудрецы говорят, что упряжка из тела, чувств и мысли и есть наслаждающийся атман.

Тот, кто живет неразумно, никогда не напрягая мысли, тому не подвластны чувства, как возничему – непослушные кони.

Но тот, кто живет разумно, кто постоянно напрягает мысль, тому подвластны чувства, как возничему – послушные кони.

Тот, кто живет неразумно, без мыслей, кто всегда запятнан, тот не достигнет того места и вернется в сансару[69].

Но тот, кто живет разумно, с мыслями, кто никогда не запятнан, тот достигнет того места, откуда не рождаются вновь.

Предметы [чувств] выше чувств. Мысль выше предметов [чувств]. Разум выше мысли. Великий атман выше разума.

Атман, скрытый во всех существах, не объясним. Его видят лишь проницательные благодаря своему острому и тонкому разуму.

Мудрец должен укрощать свою речь в мысли, а мысль – в атмане знания. Знание он должен укрощать в великом атмане, а великий атман – в атмане спокойствия.

Встаньте, бодрствуйте!

Обретя блага, стремитесь уразуметь их. Подобен отточенному острию острого ножа, тяжел этот путь. Так говорят мудрецы.

Тот, кто распознает беззвучный, неосязаемый, не имеющий облика, неисчезающий, не имеющий вкуса, не имеющий запаха, непреходящий, не имеющий ни начала, ни конца, сверхвеликий, постоянный атман, тот вырвется из пасти смерти».

Повествуя и внемля это древнее сказание о Начикете, поведанное смертью, мудрые достигают величия в мире Брахмана.

ИЗ ТИПИТАКИ

áТипитака (буквально – «Три корзины») – наиболее ранний сборник буддистских текстов, составление которого относят к III в. до н. э. Типитака состоит из трех частей (питак), из которых наибольший интерес представляет вторая – Сутта-питака, содержащая собственно учение Будды, изложенное его учениками в форме притч и бесед.

Фрагменты из Типитаки печатаются по изданию: Антология мировой философии. В 4 т. Т. 1, ч. 1.– М.: Мысль, 1969.– С. 117 – 128ñ

РАННИЙ БУДДИЗМ

á…ñ

I. [ВОСЬМИРИЧНЫЙ ПУТЬ.

ЧЕТЫРЕ БЛАГОРОДНЫЕ ИСТИНЫ]

á…ñ

2. Однажды áвладыкаñ обратился к пяти бхиккху[70] со следующими словами: «Есть, бхиккху, два крайних [пути], по которым ушедший от мира не должен следовать. Каковы же эти два [пути]?

3. Тот, следуя которому люди стремятся лишь к удовольствиям и вожделению, низок, груб, [он] для обычных людей, неблагороден, бесполезен, а тот, который ведет к умерщвлению плоти, приносит страдания и также неблагороден, бесполезен. Татхагата[71] же увидел срединный путь, дающий зрение, дающий знание, по которому следует идти, избегая этих двух крайних [путей], [ибо] он ведет к умиротворенности, к сверхзнанию, к просветлению, к нирване.

4. Что же это, о бхиккху, за срединный путь, который увидел Татхагата? Это благой восьмеричный путь, а именно: правильное ви́дение, правильная мысль, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание, правильное сосредоточение.

5. А это, о бхиккху, благородная истина о страдании: рождение – страдание, болезнь – страдание, смерть – страдание, соединение с неприятным – страдание, разлука с приятным – страдание, неполучение чего-либо желаемого – страдание, короче говоря, , пятиричная привязанность к существованию есть страдание.

6. А это, о бхиккху, благородная истина о происхождении страдания: это жажда, приводящая к новым рождениям, сопровождаемая удовольствиями и страстями, находящая удовольствия здесь и там, а именно: жажда наслаждения, жажда существования, жажда гибели.

7. А это, о бхиккху, благородная истина об уничтожении страдания: это полное бесследное уничтожение этой жажды, отказ [от нее], отбрасывание, освобождение, оставление [ее].

8. А это, о бхиккху, благородная истина о пути, ведущем к уничтожению страдания: правильное ви́дение, правильная мысль, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание, правильное сосредоточение. á…ñ

IV. [НИРВАНА]

«О достопочтенный Нагасена, в мире видны [вещи], порожденные каммой[72] [вещи], порожденные причиной, [вещи], порожденные материальной причиной, скажи мне, что же в этом мире не рождено каммой, не рождено причиной, не рождено материальной причиной». – «Две [вещи] в мире, о царь, не рождены каммой, не рождены причиной, не рождены материальной причиной. Вот эти две [вещи]: пространство á…ñ áиñ нирвана á…ñ ». á…ñ Нирвана, о царь, не возникает, поэтому и не существует причины возникновения нирваны». á…ñ – «О достопочтенный Нагасена, значит, нирвана не обусловлена?» – «Да, о царь, нирвана не обусловлена. Она никем не сотворена.; о нирване, о царь, нельзя сказать ни того, что она возникла, ни того, что она не возникла, ни того, что она должна возникнуть, что она прошлое, будущее или настоящее, что ее можно воспринять зрением, слухом, обонянием, вкусом, осязанием». – «Если, о достопочтенный Нагасена, нирвана не возникла и не не возникла, не должна возникнуть, [если она] не прошлое, не будущее, не настоящее, [если она] не может быть воспринята ни зрением, ни слухом, ни обонянием, ни вкусом, ни осязанием, тогда ты, достопочтенный Нагасена, говоришь о нирване как о несуществующей дхамме[73], [тогда ты] утверждаешь , áчтоñ нирваны не существует». – «Нирвана существует, о царь, ее можно воспринять разумом; праведный ученик, идущий по правильному пути, с чистым разумом, с возвышенностью и прямотой, не имеющий препятствий, свободный от чувственных желаний, видит нирвану». – «Что же она такое, эта нирвана, о благой? Как она может быть объяснена с помощью сравнений? á…ñ » – «Существует ли, о царь, то, что называется ветром?» – «Да, о благой». – «Тогда, о царь, покажи [мне] ветер, имеющий цвет, имеющий форму, маленький или большой, длинный или короткий». – « Это невозможно, о благой Нагасена, ветер не может быть показан, потому что ветер нельзя ни охватить рукой, ни потрогать, и тем не менее ветер существует». – «Но ведь если, о царь, невозможно показать ветер, то, значит, ветра не существует?» – «Я знаю, о благой Нагасена, что ветер существует, это [знание] запало мне в сердце, но я не могу показать ветер». – «Точно так же, о царь, существует нирвана, а я не могу показать нирвану ни с помощью цвета, ни с помощью формы». á…ñ

ИЗ АВЕСТЫ

áАвеста представляет собой сборник священных текстов (в основном – молитв) зороастризма – религии народов Древнего Ирана, сложившейся в первой половине I тыс. до н. э. Среди народов Древнего Ирана наибольшего политического и культурного развития достигли персы. Религия названа по имени пророка Зороастра (Заратуштры), вероятно, жившего в VII – VI веках до н. э. Ему приписывается авторство текстов Авесты, он же является и персонажем многих из них. В хрестоматии тексты приведены в тематическом пересказе.

Фрагменты Авесты печатаются по изданию: Авеста в русских переводах (1861 – 1996) / Сост., общ. ред., примеч., справочный раздел И. В. Рака.– Изд. 2-е, исправл.– СПб.: Журнал «Нева», «Летний Сад», 1998. С. 143; 157 –158; 408 – 412.ñ

áДВА ДУХАñ

В кавычках даны прямые цитаты из «Гат» и «Ясны семи глав»

Дуализм

Я хочу сказать о двух Духах в начале бытия, из которых Светлый (Ахура-Мазда) сказал Злому (Анхра-Манью): «Не согласуются у нас ни мысли, ни ученье, ни воля, ни убежденья, ни слова, ни дела, ни наша вера, ни наши души».

«Оба изначальных Духа явились, как пара близнецов. Добрый и Дурной – в мысли, в слове, в деле. И между ними благомыслящие сделали правильный выбор.»

«И как те два Духа встретились вначале, они установили (с одной стороны жизнь), (с другой )– разрушение жизни, так что в конце мира друджевцам[74] достанется в удел наихудшее существование, а артовцам[75] – Добрая Мысль.»

«Из этих двух Духов Дух Друджа áАнхра-Маньюñ выбрал дело Зла, Арту же (выбрал) Святейший Дух (Ахура-Мазда)[76], носящий небесную твердь как одежду, и тех, кто правильными делами ублаготворяет Ахура-Мазду.»

Дэвы[77] порождены дурными делами тех, кто является врагом мирной и оседлой пастушеской жизни.

В будущей жизни каждого ждет воздаяние. Те, кто дружит с Армайти[78], будут в царстве Ахура-Мазды и Арты.

Пройдя через испытания в красном огне и расплавленном металле, друджевцы войдут в царство мрака, а артовцы – в царство света.

СИМВОЛ ВЕРЫ

1. Проклинаю дэвов. Исповедую себя поклонником Мазды, зороастрийцем, врагом дэвов, последователем Ахуры, славословящим Амэша-Спэнта[79], молящимся Амэша-Спэнта.

Доброму, исполненному блага Ахура-Мазде я приписываю все хорошее, и все лучшее – ему, носителю Арты, сияющему, наделенному Хварно[80]; его [творение] – скот и Арту, и свет, чьими лучами наполнена обитель блаженных.

2. Я выбираю для себя святую, добрую Армайти; пусть она будет моею. Отрекаюсь от хищения и захвата скота, от причинения ущерба и разорения маздаяснийским селениям.