Глава 18. моя предназначенная жизнь

(Переводчик: Наталья Цветаева; Редактор: [unreal])

Мы с Такером сидим в лодке на середине озера Джексон, когда Анжела наконец-то перезванивает.

- Ладно, что случилось? – спрашивает она. Я слышу колокола, звонящие на заднем плане. – Пожар уже произошел?

- Нет.

- Но между вами с Кристианом уже что-то есть?

- Нет, - нервно отвечаю я, запинаясь. – Он не…я не…его нет в городе.- Я смотрю на Такера. Он поднимает брови и спрашивает:

- Кто это?

Я слегка покачиваю головой.

- Так что за срочность? – нетерпеливо спрашивает она.

- Я послала тебе сообщение несколько недель назад. Ты что, его только получила?

- У меня некоторое время не было интернета, - словно защищаясь, произносит она. – Я немного выпала из происходящего. Так у тебя все хорошо? Кризис миновал?

- Да, - говорю я, все еще глядя на Такера. – Все нормально.

- А что случилось?

- Надо возвращаться? – спрашивает Такер. Я трясу головой и улыбаюсь, показывая ему тем самым, что все просто отлично, как я и сказала.

- Давай, я тебе потом перезвоню? – предлагаю я Анжеле.

- Нет, ты не перезвонишь мне потом! Кто это был?

- Такер, - отвечаю я с напускной небрежностью. Он пересекает лодку и опускается на сиденье рядом со мной, хитро улыбаясь, от чего у меня перехватывает дыхание и сердце начинает биться быстрее.

- Такер Эвери, - уточняет она.

- Да.

- А Венди тоже с вами?

- Нет, Венди все еще в Монтане.

Такер берет мою свободную руку и начинает по очереди целовать каждый палец. Я дрожу и пытаюсь вырвать руку, но он не отпускает.

- Значит, только Такер.

- Правильно. – Я подавляю смешок, когда Такер прикусывает мне палец.

- Что ты делаешь с Такером Эвери?

- Ловлю рыбу.

Мы провели полдня, медленно нарезая круги по озеру, целуясь, брызгая друг в друга водой, поедая виноград, брецели[77] и сендвичи с индейкой, снова целуясь, обнимаясь, щекоча друг друга, смеясь, ну да, опять целуясь, но в промежутках мы определенно ловили рыбу. Я точно помню, что сегодня зачем-то держала удочку.

- Нет, - громко говорит Анжела.

- Что?

- Что ты делаешь с Такером Эвери? – с нажимом повторяет она.

Иногда она слишком умна, и это ей вредит. Я сажусь и отодвигаюсь от Такера.

- Сейчас, правда, не самый подходящий момент. Я тебе перезвоню.

Она отказывается ждать.

- Ты все забросила, да? – говорит она. – Ты перестала концентрироваться, в то время как ты должна быть особенно внимательна, готовить себя. Не могу поверить, что ты сейчас путаешься с Такером Эвери. А как же Кристиан? Как же судьба, Клара?

- Ничего я не бросала. – Я встаю и аккуратно иду к другой стороне лодки. – Я все еще могу сделать то, что должна.

- Ну конечно. Звучит так, будто у тебя все под контролем.

- Отвяжись. Ты вообще ничего не знаешь.

- А мама твоя знает?

Когда я не отвечаю, она издает короткий горький смешок.

- Зашибись, - говорит она. – Круто.

- Это моя жизнь.

- Да, так и есть. И ты полностью ее рушишь.

Я бросаю трубку. Затем поворачиваюсь и встречаюсь с полными непонимания голубыми глазами Такера.

- Что это было? – мягко спрашивает он.

Он не знает, что в Анжеле тоже течет ангельская кровь, и я не могу об этом рассказать, это не мой секрет.

Он хмурится:

- Думаю, нам надо вернуться. Мы пробыли здесь уже достаточно долго.

- Еще нет, - возражаю я.

У нас над головой сгущаются грозовые тучи. Такер поднимет на них глаза.

- Нам, правда, надо уйти с озера. Начинается сезон дождей, когда гроза может разразиться совершенно внезапно. Они длятся всего-то минут двадцать, но могут быть просто чудовищными. Нужно идти.

- Нет. – Я хватаю его за руку и тяну к краю лодки, заставляя его сесть, и сворачиваюсь вокруг него, размещая его руки вокруг себя и окунаясь в их надежное тепло, в его знакомый, уютный запах. Я прижимаюсь губами к его пульсу, бьющемуся на шее.

- Клара…

Я прикладываю палец к его губам.

– Не сейчас, - шепчу я. – Давай просто побудем здесь подольше.

Когда телефон звонит в следующий раз, я ем филе поросенка с фенхелем и яблоками, одно из маминых наиболее впечатляющих блюд. Это, конечно, вкусно, но я думаю не о еде. Я даже думаю не об Анжеле. Прошло два дня с того телефонного разговора на озере и я делаю все, чтобы забыть о нем. Кроме того, я полностью поглощена мечтами о Такере. Последние пару дней он работал на реке, чтобы иметь возможность оплатить своей девушке праздничный ужин в честь первого месяца отношений, как он выразился. Мы вместе уже целый месяц, просто с ума сойти. Каждый раз, года он называет меня своей девушкой, я все еще покрываюсь мурашками. Такер собирается отвести меня на танцы, научить танцевать тустеп[78] и все остальное.

- Не хочешь взять трубку? – выгибая бровь, спрашивает мама с другого конца стола. Джеффри тоже пристально на меня смотрит. Я пытаюсь собраться со своими лихорадочно бегающими мыслями. Я достаю телефон из кармана и смотрю на него. Неизвестный номер. Любопытство берет верх, и я нажимаю на кнопку приема.

- Алле, - говорю я.

- Привет, незнакомка, - отвечает знакомый голос.

Кристиан.

Я чуть не выронила телефон.

- Ой, привет. Я не узнала твой номер. Ну как ты там? Как лето проходит? Как Нью-Йорк? – я задаю слишком много вопросов.

- Было скучно, но я теперь вернулся.

- Уже?

- Ну, уже август. Знаешь, нам скоро придется идти в школу. Вообще-то я планировал появиться там в этом году. Выпускной и все такое.

- Точно, - говорю я и пытаюсь рассмеяться.

- Ну, как я уже сказал, я вернулся, и я думал о тебе все лето. Прошу тебя поужинать со мной завтра вечером. В общем, свидание, если быть точным, - он говорит это делано беспечным тоном, но в нем так много серьезных полутонов, что мне кажется, будто из комнаты исчез весь воздух. Я поднимаю глаза и вижу, что мама и Джеффри смотрят на меня. Он ожидает, что я скажу да, да, я с удовольствием поужинаю с тобой, когда ты за мной заедешь, жду-не дождусь…, но я не говорю ничего из этого. Что я могу ответить? Прости, кажется, раньше я сходила по тебе с ума, но это было раньше. Теперь у меня есть парень? Ты упустил свой шанс?

- Ты еще там? – спрашивает он.

- Да, конечно. Прости.

- Итак…

- Я не могу завтра, - быстро и тихо говорю я, но знаю, что мама все слышит. У нее отличный слух.

- Ааа, - Кристиан кажется удивленным. – Ну, не страшно. Как насчет субботы?

- Не знаю. Я тебе потом перезвоню, - совсем струсив, говорю я.

- Конечно, - говорит Кристиан, делая вид, что это не важно, но мы все знаем, и он, и мама, и Джеффри, и я, что это очень важно. – У тебя есть мой номер. – Затем он быстро прощается и кладет трубку. Я закрываю телефон. Минута проходит в неловком молчании. У мамы и Джеффри на лице почти одно и то же выражение: как будто я окончательно рехнулась.

- Почему ты отказалась? – спрашивает мама. Вопрос на миллион, единственный, на который я не хочу отвечать.

- Я не отказалась. Просто завтра я не могу.

- Почему?

- У меня уже есть планы. Знаешь, у меня есть своя жизнь.

Она выглядит разозленной:

– Да, и что же может быть важнее в твоей жизни, чем Кристиан?

- У меня свидание с Такером. – Все это время я говорила ей, что гуляю с ребятами из школы, и она мне верила. У нее не было причин не верить. Она была слишком загружена работой, чтобы быть внимательнее.

- Так отмени, - говорит она.

Я трясу головой и отвечаю: - Нет. – Чтобы показать, что она недооценивает меня. Я смотрю на нее: - У меня свидание с Такером.

- Ты что, шутишь? – глухо спрашивает Джеффри. Я знаю, это не потому, что ему не нравится Такер, а потому, что это просто невероятно для членов моей семьи, что я интересуюсь кем-то, кроме Кристиана. В конце концов, это из-за него мы приехали сюда.

- Нет. Такер мой парень. – Я люблю его, хочется мне сказать, но я знаю, что это будет уже чересчур. Мама кладет вилку на стол.

- Прости, что не сказала раньше, - неловко говорю я. – Я думала…не знаю, о чем я думала. Я имею в виду, я все равно спасу Кристиана, как в видении.

Только вот не как в видении, думаю я, держась за руки, прижимаясь щекой к щеке и прочая чепуха, но я спасу его. Я так решила.

- Я практикуюсь в полетах. Я становлюсь сильнее. Думаю, что смогу поднять его.

- Откуда ты знаешь, что твое предназначение именно спасти Кристиана?

- Потому что в видении я лечу с ним от пожара. Это называется спасать, так ведь?

- И это все?

Я отвожу взгляд от ее понимающих глаз. Мы принадлежим друг другу. Эта мысль занозой засела у меня в мозгу с тех пор, как я видела более позднюю версию своего видения. Я прокручивала его в голове снова и снова, пытаясь найти что-то, чтобы убедить себя, что я неправильно его истолковала. Я не хочу влюбляться в Кристиана Прескотта. Больше нет.

- Не знаю, но я буду там. Я спасу его.

- Это не просто очередной шаг, который тебе предстоит сделать, Клара, - тихо говорит мама. – Это твое предназначение на земле. Время пришло. В Титон Кантри вчера был пожар. Здесь это может случиться в любую минуту. Тебе нужно сконцентрироваться. Ты больше не можешь себе позволить рассеивать свое внимание. Мы сейчас говорим о твоей жизни.

- Да, - говорю я, резко поднимая подбородок. – Это моя жизнь.

В последнее время я говорю это слишком часто.

Ее лицо бледнеет, глаза становятся застывшими и безразличными. Однажды утром, когда мы еще были детьми, Джеффри нашел гремучую змею, впавшую в спячку от холода, свернувшуюся в патио[79] на нашем заднем дворе. Мама ушла в гараж и вернулась с садовой тяпкой. Она приказала нам отойти назад, а затем подняла тяпку и одним резким движением отрубила змее голову. Тогда у нее на лице было такое же выражение, застывшее и решительное. Это пугает меня.

- Мам, все нормально, - начинаю я.

- Нет, не нормально, - очень медленно говорит она. – Ты наказана.

Этим вечером был первый раз, когда я сбежала из дома. На самом деле, это так просто, открыть окно, шагнуть наружу, балансируя на краю крыши около минуты, прежде чем распахнуть крылья и исчезнуть. Но я всегда была послушной девочкой. Я подчинялась матери и никогда не сходила с правильной тропинки пред собой. От этого простого акта неповиновения на сердце становится так тяжело, что кажется, будто я даже не смогу взлететь.

Я приземляюсь напротив окна Такера. Он откинулся в кровати с книжкой комиксов «Люди Икс», что заставляет меня улыбнуться. Его волосы короче, чем были вчера. Наверное, он подстригся в честь нашего юбилея. Я слегка стучу по стеклу. Такер поднимает глаза и улыбается, потому что рад меня видеть, а мое сердце переворачивается в груди. Я рада, что не стала полу-ангелом вестником. Ненавижу приносить плохие известия.

Такер прячет комиксы под подушку и идет к окну. Ему приходится приложить усилия, чтобы открыть его, потому что воздух между оконными рамами горячий и тяжелый. Он пробегает взглядом по моим крыльям, и я вижу, как он пытается справиться с инстинктивным страхом, который чувствует каждый раз, когда сталкивается с доказательством того, что все в жизни не так просто, как кажется. Затем он высовывается из окна и берет меня за руку. Я убираю крылья и пытаюсь улыбнуться.

Он втягивает меня в свою спальню.

– Привет. Что случилось? Ты выглядишь…расстроенной.

Он подводит меня к кровати, и я сажусь. Такер подтягивает стул и садится напротив меня. Его взгляд обеспокоенный, но уверенный, словно он думает, что сможет справиться со всем, что я ему скажу. Он со мной; вот, что говорят его глаза.

- Ты в порядке? – спрашивает он.

- Да. Вроде того.

Мне ничего не остается, кроме как сказать ему правду. – Я не должна быть здесь. Я наказана.

Он кажется озадаченным. – Надолго?

- Не знаю, - говорю я жалко. – Мама не уточнила. Думаю, на неопределенный срок.

- Но за что? Что ты такого сделала?

- Ну…- как мне объяснить ему, что это из-за того, что я отказалась встречаться с Кристианом Прескоттом? Что мама наказывает меня, потому что я не сказала ей, что я с Такером. Конечно, я не скрывала этого. Я просто не сказала ей, потому что ожидала, что ей не понравится эта идея, но не так же сильно.

Должно быть, мое лицо выдало меня, потому что Такер спросил:

- Это из-за меня? Я ей не нравлюсь, да?

Ненавижу боль, которая проскальзывает в его голосе. Ненавижу смотреть на него и видеть это выражение на его мужественном лице. Это не честно. Большинство матерей мечтают, чтобы их дочери встречались с такими парнями, как Такер. Он знает, что такое уважение, он вежливый, даже немного с рыцарскими замашками. Плюс ко всему, он не курит, не пьет, и у него нет дурацких тату или пирсинга. Он просто золото. Но мою маму ничего из этого не интересует. После того, как она меня наказала, мама сказала, что будь я обычной девушкой, она бы не имела ничего против того, что я встречаюсь с Такером Эвери. Но я не обычная девушка.

- Это имеет отношение к Кристиану? – спрашивает он.

- В некотором роде, - вздыхаю я.

- И в каком же?

- Я должна сосредоточиться на Кристиане. Мама думает, что ты отвлекаешь меня от него. Поэтому я наказана. – Я знаю, что он заслуживает лучшего объяснения, но мне не хочется больше об этом говорить. Не хочу чувствовать себя, словно обманщица, хотя ничего из этого не было моим выбором, и именно в таком свете он меня сейчас видит. Некоторое время он хранит молчание.

- Что ты об этом думаешь? – наконец спрашивает он.

Я медлю. Я не знаю ни одной истории о полу-ангелах, которые не выполнили своего предназначения. Я вообще не знаю историй о полу-ангелах, точка. Все, что я знаю, что в случае провала они истощаются и умирают. Мама ни разу не представляла мне другой исход. У нее это всегда звучало неизбежно. Для этого я была создана.

- Не знаю, что думать, - признаюсь я.

Это неправильный ответ. Такер с силой выдыхает.

- Звучит так, как будто нам надо начать встречаться с другими людьми. Как минимум, тебе.

- Что?

Он отворачивается.

- Ты меня бросаешь? – я уставилась на него, волны ужаса проходят через меня, как землетрясение. Он вздыхает, пробегает пальцами по своим укороченным волосам, затем снова смотрит мне в глаза.

- Да, думаю так.

Я встаю.

– Такер, нет. Я все разузнаю. Я все как-нибудь улажу.

- Твоя мама не знает, да?

- Ты о чем?

- Она не знает, что я в курсе. О тебе. О полу-ангелах и все такое.

Я вздыхаю и качаю головой.

- И если она узнает, у тебя будет еще больше неприятностей.

- Мне все равно.

- Мне не все равно. – Он начинает расхаживать вперед – назад. – Я не хочу быть тем, кто внесет хаос в твою жизнь. Я не буду стоять на твоем пути и на пути твоей судьбы.

- Пожалуйста, не надо.

- Все будет хорошо, - говорит он, кажется, больше самому себе, чем мне. – Может, когда все закончится, после пожара, когда ты спасешь его, все станет таким же, как и прежде.

- Ну да, - слабо соглашаюсь я. Пройдет всего пара недель, месяц, максимум два, до того, как закончится сезон пожаров, я сделаю все, что от меня требуется и смогу вернуться к Такеру, и уже ничего не будет стоять между нами. Только я не верю в это. Я не могу. Что-то внутри меня говорит, что если я пойду в лес с Кристианом, то уже никогда не смогу вернуться к Такеру. Тогда все будет кончено, окончательно.

Такер больше не встречается со мной глазами.

– Ты молода, - говорит он. – У нас есть еще много времени, чтобы влюбиться.

Два дня я лежу в кровати, в мире пропали краски, у еды пропал вкус. Знаю, это кажется глупым. Такер всего лишь парень. Люди расходятся, и это правда жизни. Наверное, я должна чувствовать себя лучше от того, что он не хотел меня бросать, а просто пытался поступать правильно. Не сказал ли Кристиан то же самое, когда расстался с Кей? Я просто стараюсь поступать правильно. Я не тот, кто ей нужен. Но мне нужен Такер. Я скучаю по нему.

Утром третьего дня звенит дверной звонок, чего почти никогда не случается, и первое, что приходит мне в голову, что это может быть Такер, что он передумал, что мы сможем еще все уладить. Я слышу, как Джеффри бежит вниз, чтобы открыть. Я подскакиваю с кровати и бегу в ванную, чтобы распутать волосы и смыть следы слез с лица. Я набрасываю какую-то одежду, смотрю на себя в зеркало, и переодеваюсь в фланелевую рубашку, которая больше всего нравится Такеру, в ту, которая по его словам, делает мои глаза похожими на два глубоких океана. Та, которая была на мне в день, когда мы прыгали с дерева. Но хотя моя рука и дотягивается до дверной ручки, хотя я и делаю шаг в холл, я знаю, что это не Такер. Глубоко внутри я знаю, что Такер не из тех людей, что меняют свое мнение. Это Анжела. Она, улыбаясь, рассказывает Джеффри об Италии. Анжела выглядит усталой, но довольной. Они оба поворачиваются, когда я медленно спускаюсь по лестнице. Не могу решить, рада ли я ее видеть после нашего последнего разговора. Ее улыбка меркнет, когда она смотрит на меня.

- Ух ты, - она выдыхает так, будто она шокирована тем, что так плохо вообще можно выглядеть.

- Я забыла, что ты должна была вернуться на этой неделе, - говорю я с нижней ступеньки.

- Ах, ну да, рада тебя снова видеть. – Уголок ее рта приподнимается. Она подходит ко мне и стягивает меня с лестницы. Затем она берет прядь моих волос и держит их на свету, что просачивается через окна.

- Ух ты, - снова говорит она. – Это гораздо лучше, чем оранжевый, Кей. Ты изменилась. Твоя кожа мерцает. – Она прикладывает ладонь к моему лбу, как будто я больной ребенок. – И теплая. Что с тобой случилось?

Я не знаю, как ей ответить. Я не видела того, что видит она, когда смотрелась в зеркало в своей комнате. Все, что я действительно видела – это мое разбитое сердце.

- Думаю, мое предназначение приближается. Мама говорит, я становлюсь сильнее.

- С ума сойти. – Я не понимаю неприкрытую зависть в ее глазах. Мне непривычно, что она мне завидует; обычно все наоборот. – Ты прекрасна, - говорит Анжела.

- Она права, - внезапно говорит Джеффри. – Ты и правда похожа на ангела.

Но мне не важно, то я красива. Я ужасна. Слезы катятся по моим щекам.

- О, Кей… - Анжела обвивает меня одной рукой и сжимает.

- Только не говори «я же тебе говорила», ладно?

- Как долго она в таком состоянии? – спрашивает она у Джеффри.

- Пару дней. Мама заставила ее порвать с Такером.

Не совсем правда, но я не поправляю его.

- Все будет хорошо, - говорит Анжела. – Давай тебя помоем, потому что даже с мерцающей кожей и всем остальным, ты немного запустила себя, Кей…и давай устроим небольшой девичник, и все будет хорошо, вот увидишь. – Она отстраняется и смотрит на меня своим взглядом восторженного исследователя полу-ангелов. – У меня есть потрясающая история для тебя.

Я решаю, что все-таки рада, что она здесь.

Когда мама возвращается домой, она обнаруживает нас с Анжелой в гостиной, Анжелу, покрывающую мне ногти насыщенно-розовым лаком и меня, недавно вышедшую из душа.

Они обмениваются взглядами, мамин говорит без слов, как она рада, что я наконец-то покинула свою комнату, а взгляд Анжелы – что у нее все под контролем. Признаю, мне, правда, лучше, но не потому что Анжела – абсолютно успокаивающий человек, а потому что я ненавижу казаться ей слабой. Она всегда такая сильная, уверенная в себе, сосредоточенная. Когда мы вместе, это похоже на игру правда или задание, и прямо сейчас, у нас задание, и она выбрала, чтобы я прекратила хандрить и стала как прежде. Мое время, быть подростком с разбитым сердцем, вышло. Пора двигаться дальше.

- Сегодня прекрасный день, - говорит мама. – Девочки, не хотите сходить на пикник? Я сделаю вам сандвичи.

- Не могу. Я наказана.

Я все еще злюсь на маму. Из-за нее я потеряла Такера, и все еще отказываюсь верить, что другого выхода не было. По сути, она имеет отношение ко всему этому: мое предназначение, моя несчастная любовь, мое теперешнее ужасное состояние, не упоминая то, что я понятия не имею, как должна сделать то, что нужно. Именно она вечно говорит мне об этой божественной обязанности и необходимости ее выполнения. Это она решила переехать в Вайоминг. Именно мама утверждала и обнадеживала меня, что на все есть причины, и эти ее глупые правила, и то, что она держит меня в неведении. Все. Ее. Вина. Потому что это не ее вина, а Бога, но я как-то не готова ссориться со Всевышним.

Анжела бросает на меня взгляд, полный неодобрения, затем поворачивается к маме и улыбается. – Было бы чудесно пойти на пикник, миссис Гарднер. Нам определенно нужно побыть на свежем воздухе.

Анжела, по ее словам, хочет устроить пикник, найти какой-нибудь специальный столик в горах или на озеро «Дженни», но я не могу. Это заставляет меня думать о Такере.

Просто пребывание на свежем воздухе вселяет в меня тоску по Такеру. Я отгоняю от себя идею больше никогда не выходить на улицу. Итак, мы идем в «Подвязку». Возвышение установлено для «Оклахомы!» и оформлено рядами искусственной кукурузы, разбитым авто, деревьями, кустами, желтым фермерским домом и синим небом на заднем плане. Анжела раскладывает наше одеяло в центре возвышения, мы садимся на него и едим наш ланч.

- Я изучала Черные крылья, - говорит она, откусывая большой кусок от зеленого яблока.

- Это безопасно? Учитывая то, что мама рассказывала про сознание и все такое?

Она пожимает плечами:

- Я не думаю, что стала более-сознательной-из-всех, чем раньше. Я просто знаю больше.

Она достает новый блокнот, один из многих, оформленный в черно-белой гамме, его страницы с обеих сторон покрыты тем, что ей удалось узнать про ангелов. Обычно Анжела пишет с завитушками, располагая буквы очень близко друг к другу, но ее записи в блокноте всегда со множеством помарок, будто сделаны на бегу, как будто ее рука не успевала за мыслями. Она перелистывает страницы. Я думаю о своей собственной тетради, которую начинала с такой страстью и решительностью в первую неделю, когда у меня появились видения. Вот уже несколько месяцев я не трогала ее. Мне становится по-настоящему стыдно.

- Вот, - говорит она. – Они называются Местиферы, иными словами – Скорбящие. Ту старую книгу, в которой они упомянуты, я нашла в библиотеке во Флореции. Это переводится как «Печальные демоны».

- Демоны? Но они же должны быть ангелами.

- Демоны и есть ангелы, - объясняет Анжела. – Это скорее различия из сферы искусства. Художники всегда изображали ангелов с прекрасными белыми птичьими крыльями, так же крылья должны быть и у падших ангелов, но им казалось недостаточно просто наделить их черными перьями. Они изображали их с крыльями, как у летучих мышей, а затем это повлекло за собой рога, хвост и вилы, которые люди знают сейчас.

- Но человек, которого мы видели в торговом центре, выглядел совершенно обычно.

- Как я уже сказала, думаю, они могут выглядеть так, как захотят. Мне кажется, так они дают понять, что происходит что-то важное, правильно? Как, например, если ты вдруг разрыдаешься, это будет плохим знаком.

- Эта скорбь в моем видении, мама сказала, это мог быть Черное Крыло.

Лицо Анжелы выражает сочувствие.

– Ты теперь видишь больше в видениях?

Я киваю. Они являются мне каждый день на протяжении последних недель. Они длятся всего несколько минут, вспышками, никакой целостности. Не больше, чем я уже знаю: «Аваланш», лес, прогулка, пожар, Кристиан, слова, что мы говорим друг другу, прикосновение, объятья, полет. Я стараюсь это игнорировать.

- Мама постоянно говорит, что я должна тренироваться, но как? Я уже хорошо летаю. Я могу поднимать тяжести; я становлюсь сильнее, но мне нужно укреплять не мускулы, так ведь? Так как мне тренироваться? Что я должна делать?

Около минуты она обдумывает мой вопрос, затем говорит:

- Тебе надо тренировать свой разум, как тогда сказала твоя мама, ты должна отстраняться от оболочки, проникать в самую суть, концентрироваться. Мы можем делать это вместе. – Она улыбается.- Я помогу тебе. Время пришло, Кей. Я знаю, что с Такером все плохо, но ты больше не можешь ничего изменить. Ты же это понимаешь?

- Да.

- Так за дело, - говорит она, хлопая и подпрыгивая, будто мы собираемся начать в ту же секунду. – Не будем терять время. Давай тренироваться.

Она, как всегда, права. Время пришло.