Деяния куманов и сельджуков
Да, как ни странно, степные богатыри, как африканские (туареги), так и азиатские (огузы) с трудом сдерживали напор греков, но, воюя с крестоносцами, одерживали победы одну за другой. В 1144 г. пала Эдесса и, восстав, снова была взята в 1146 г. Вторжения крестоносцев в Египет в 1163 и 1167 гг. были отбиты, а в 1187 г. мусульмане вернули Иерусалим. Второй и третий крестовые походы в 1147-1149 и 1189-1192 гг. захлебнулись. Лучшие рыцари Европы спасовали перед сельджуками. Города Палестины и Ливана перешли к обороне. Гарнизоны крестоносцев держались в них лишь благодаря тому, что венецианцы и генуэзцы морем поставляли им оружие и провиант.
И в Магрибе, на западе арабского мира, было то же самое. При Аларкосе в 1195 г. берберы-альмохады сокрушили рыцарское воинство Кастилии, куда стеклись рыцари со всех стран Европы. Эта коллизия описана Л. Фейхтвангером в романе "Испанская баллада", и там устами арабского историка Мусы (персона вымышленная, но мысли Ибн-Хальдуна) дан прогноз: христианский мир молод и может позволить себе роскошь потерпеть отдельные поражения, а мусульманский мир стар и только продляет свое существование. Арабы уже потеряли к концу XII в. пыл молодости. За ними пойдут к упадку сегодняшние победители - берберы и сельджуки. Так оно и случилось в будущем. Но пока все складывалось иначе.
Французы в Средиземноморье встретили неодолимого для них врага - куманов и торков. Их не боялись только русичи, да и то потому, что русские князья женились "на красных девках половецких", а боярышни выходили замуж за кыпчакских богатырей.
Странно! Ведь куманы находились в фазе гомеостаза, а феодальная Западная Европа - в акматичсской фазе. Казалось бы, европейцы должны были идти от победы к победе, а половцы погибать, в лучшем случае - героически, как дакоты, семинолы и команчи. А случилось обратное. Почему?
Если подумать и поискать, то причин слабости крестоносцев - две, а силы куманов - тоже две, разумеется, не считая мелких и технических, вроде того, что у куманов и сельджуков на вооружении были сабли, а у рыцарей - мечи( [+415]). Это, конечно, тоже имело значение, но сейчас речь идет о другом( [+416]).
Повышенная пассионарность этнической, а тем более суперэтнической системы дает положительный результат, иначе говоря - успех, только при наличии этнокультурной доминанты - символа, ради которого стоит страдать и умирать. При том желательно, чтобы доминанта была только одна: если их две или три, то они накладываются друг на друга и тем гасят разнонаправленные пассионарные порывы, как бывает при алгебраическом сложении разных вектором. Но даже без такой интерференции может возникнуть анархия за счет эгоистических действий сильно пассионарных особей. Усмирить или запугать их очень трудно; подчас легче просто убить.
Кроме того, при пассионарном подъеме растет число не только пассионариев, но и субпассионариев, становящихся бродягами, ворами, наемными солдатами или профессиональными нищими. В акматической фазе таких людей не ценят настолько, что дают им умирать с голоду, если не вешают "высоко и коротко". Однако эти операции оттягивают у этносоциальных систем те силы, которые можно было бы употребить на решение насущных задач.
Вот поэтому-то европейские государства окрепли, только избавившись от пассионарного перегрева, т.е. в ХVI-ХIХ вв., когда координировать силы сложившихся "наций" было легко. Тогда-то и развернулась колониальная экспансия в глобальных масштабах, а в XII в. было так.
В Германии служилые латники превратились в бургграфов - рыцарей-разбойников. Фридриху Барбароссе пришлось их вешать.
Во Франции королю отказывали в подчинении Бретань, Нормандия, Анжу, Мэн, Аквитания, Тулуза, Лангедок и Фландрия, не говоря о Бургундии и Лотарингии. А в Провансе не признавали даже католической церкви, так как там очень боялись катаров.
В Англии шла постоянная война с кельтами, а англосаксонское население сбегало за пределы острова от королей-французов (Плантагенетов) и их феодальной армии.
В Италии воевали Венеция с Генуей, Флоренция с Пизой, Милан с Романьей и, что хуже всего, папы с императорами. Но это уже особая страница, беда на порядок выше. В условиях растущей феодальной анархии умные правители нашли главную доминанту. Они предложили направить энергию системы вовне, на соседей, а потом на Святую Землю. Это-то понятно, но беда в том, что эта новая доминанта наложилась на старую - спор между папами и императорами, причем нельзя сказать, какая из сторон была хуже. Папа Иоанн XII был сатанистом, император Генрих IV - тоже. Произвол императорских чиновников не уступал взяточничеству и кощунству прелатов. Гонения на еретиков те и другие проводили одинаково. И однако до конца XIII в. взаимная резня не прекращалась и очень мешала крестовым походам.
Суммируя, можно сказать, что огромные силы Европы в значительной мере погашались внутри нее самой. А коль скоро так, то можно со вниманием отнестись к предположению, что немногочисленные половцы и гузы, находившиеся в гомеостазе, спасли Восток от жадных колонизаторов с крестами на плащах.
Феодальная Европа сто лет (1093-1192 гг.) бросала в Палестину храбрейших рыцарей, лучший флот и даже заключала союзы с исмаилитами, но тщетно. Отбитый у Фатимидов Иерусалим был снова захвачен курдом Садах ад-Дином, под предводительством которого сражались тюрки, как купленные на базаре, так и прикочевавшие со своими семьями и стадами. Персидский историк Раванди писал в сочинении, посвященном султану Рума (Малой Азии) Гийас ад-Дину Кай Хусрау (1192-1196 гг.): "Слава Аллаху... в землях арабов, персов, византийцев и русов слово принадлежит тюркам, страх перед мечами которых прочно живет в сердцах"( [+417]).
Когда же в 1204 г. крестоносцы взяли и разграбили Константинополь, а потом бросились на Болгарию, то именно куманы в 1205 г. напали на лагерь латинян у Адрианополя, притворным бегством увлекли императора Балдуина в засаду и взяли его в плен, перебив много отважных рыцарей. Болгарский царь посадил латинского императора в башню в Тырнове, где тот и умер. Наступление латинян на православие было также остановлено тюрками, как и нажим их на ислам. Зато там, где тюрок не было - в бассейне Балтики - немцы, датчане и шведы имели полный успех. Сопротивление полабских славян было сломлено немцами, в устье Двины построена крепость Рига (1201 г.), Эстонию захватили датчане, Финляндию - шведы. На очереди были пруссы, литовцы и русские, но это уже XIII в., когда расстановка сил изменилась.
Третий участок немецкого наступления на восток был расположен в долине Дуная, захваченной венграми в 900 г. Сто лет венгерские богатыри громили католическую Европу, приводя в свои становища пленных немок, итальянок и француженок, а те естественно, рожали им. детей. К 1000 г. Венгия стала страной со смешанным населением, наполовину христианским, что позволило королевичу Вайку, в крещении Стефану, произвести монархический переворот и объявить католичество государственной религией. Почти сто лет венгры сопротивлялись европеизации, но были жестоко подавляемы детьми и внуками своих пленниц. Так сложился новый этнос, европейский по составу и культуре, но со старым языком и названием. Венгры в 1097 г. начали наступление на русское княжество Галицию, но потерпели поражение... опять от куманов. И до середины XIV в. Галиция оставалась русской, несмотря на наличие в ней сильной провенгерской боярской партии. Все изменилось только после польской оккупации территории бывшей Киевской Руси.
Конец эпохи
Итак, пассионарный перегрев не позволил "христианскому миру" сокрушить "мир ислама". И хотя разноплеменный халифат, ставший по существу Сельджукской державой, развалился, и хотя внуки безумно храбрых огузов просто убегали с поля боя, когда им вздумается( [+418]), стало ясно, что непонятный, но ощущаемый всеми символ еще отделяет мусульман от православных, католиков и евреев, и способен собрать и организовать вокруг себя достаточное число жертвенных паладинов веры пророка, хотя то были тюрки, а не арабы.
Если на Западе крестовые походы взволновали все слои населения в христианских странах, то на Востоке, за исключением западных провинций, которых эти походы непосредственно касались, волновался по поводу успехов христиан только фанатично настроенный Багдад( [+419]). Поэтому, при быстро идущем падении пассионарности, ощущаемом как снижение общего уровня искренности и жертвенности, эмиры не брезговали союзами с иноверцами против своих соседей, ибо не придавали крестоносному движению большого значения, а знали, что самый страшный враг их - антисистема исмаилитов. Арабы были для сельджуков не опасны.
"Последний араб", пытавшийся возродить славу своего этноса, был Дубейс, потомок первого великого арабского поэта Имруль-Кайса. Дубейс стремился уничтожить ненавистное владычество сельджуков в Южном Ираке, но ему пришлось участвовать в склоках тюркских эмиров, и только! Собственные его силы были ничтожны. Семнадцать лет он вел борьбу и кончил жизнь на плахе в 1135 г.( [+420]) Деятельность его прошла незамеченной.
Под лучами ясного солнца тюркские всадники не имели себе равных. Однако, как только на фоне меркнущего заката на небе появлялась голубая звезда Зухра (планета Венера), исмаилиты проникали всюду и убивали ради убийства, сами оставаясь невидимыми. Ночь - символ тайны - была их стихией. Они заключали тайные сделки, тайно дружили с тамплиерами, тайно вступали в свое братство и, погибая под пытками, хранили тайну мотивов своих деяний. Мусульмане и христиане относились к ним со страхом и омерзением, а исмаилиты к мусульманам - с презрением и ненавистью. И, самое ужасное, тем и другим приходилось жить на одной земле, в тех же городах, кишлаках и замках.
Взаимная враждебность и принципиальная невозможность достичь победы над противником исключали возможность создания сельджукско-исмаилитской химеры. Видимо, поэтому обе этнические системы не исчезли. Потомки исмаилитов живут на Памире и на склонах Ливана (друзы) до сих пор. Сельджуки нашли районы, близкие по ландшафтным условиям к Приаралью XI в. Они поселились в Икониуме (Каппадокии), Диарбекре (Месопотамии) и в степях Азербайджана.
На рубеже XI и XII вв. Салор Огурджик увел из окровавленного Ирака тысячу огузских кибиток из племен салоров и каркын через Кавказ, Крым и Яик в Мангышлак. Они шли с боями, и потери их были велики: семьсот кибиток. Уцелевшие триста кибиток подверглись нападению канглов (восточные печенеги) с Яика, и ушли в горы Балхан( [+421]) и поселились на берегах Каспийского моря, где и раньше жили тюрки, враги гузов( [+422]). Эти тюрки приютили остаток кибиток Огурджика( [+423]). Последний Великий султан Сельджукид Санджар был разбит каракитаями в 1141 году и балхскими гузами - в 1153 г. Освободившись из плена в 1156 г., он увидел всеобщий распад своего государства и умер от горя. Западный (иракский) султан Сельджукид Тогрул III ибн Арслан проиграл войну с Хорезмом и был убит в 1194 г. Химеры растерзали симбиоз.
Жестокая эпоха, описанная здесь весьма схематично, крайне болезненно отозвалась на жизни народных масс. Читая подробные описания событий, не хочется сочувствовать ни бездарным халифам, ни алчным бедуинским шейхам, ни грубым дейлемитам, ни жестоким гулямам - тюркам, ни разнузданной солдатчине сельджукских эмиров и атабеков (наместников, опекунов), ни лживым человекоубийцам - исмаилитам.
Жалко персидских крестьян, искусных ремесленников, талантливых ученых, поэтов и фантазеров-суфиев. И горько думать, что процесс, влекущий за собой столько горя и бессмысленных мучений, был закономерным. Но увы, он был столь же закономерен, как и расцвет.
В системе геобиоценоза, где есть хищники, должны быть и жертвы. Это понимали даже в то время, формулируя тезис: "Нет тюрка без тата", то есть нет воина без налогоплательщика. До тех пор, пока воины вербуются из своего этноса, положение терпимо, но когда приходит чужой, и безразлично - завоеватель или наемник, бывает так плохо, что города лежат в развалинах, а поля в запустении. Это произошло в Иране в XII в.
Но жизнь идет. И, согласно законам генетики, пассионарность окраин ареала превышает центральную. В XII в. в борьбу за сельджукское наследство вступили два новых хищника: Гур и Хорезм.
Гур, подобно Дейлему, был хранилищем древнеиранской (даже неперсидской) доблести и традиций. Ислам гурские племена приняли только в середине XI в. Это был знак того, что они вышли из гомеостаза и вступили на путь завоеваний. Жертвами этого нового хищника стали сперва Газна, а затем Пенджаб, Дели, Бенарес, Гвалиор - на востоке, Тохаристан, Шугнан, Вахан - на севере и Хорасан - на западе. Здесь горный хищник столкнулся со степным - Хорезмом.
Разница между этими двумя соперниками была принципиальна. Гурские султаны были правителями своего народа, оседлого, земледельческого, аборигенного, а пришлых тюрок: халаджей и карлуков они за своих не считали. Когда тюркский вождь Ямынмалик просил у гуридского правителя пастбищ для своих людей, тот ответил: "Мы гурцы, а вы тюрки. Мы не можем жить вместе"( [+424]). Но в походы они ходили вместе. Такова химера умеренного типа.
Совсем иная обстановка сложилась в Хорезме. В 1017 г. Махмуд Газневи покорил Хорезм и поставил там правителем своего гуляма Алтунташа. Сын последнего, Харун, в 1034 г. провозгласил независимость Хорезма от Газны, причем опорой его были не жители Хорезма, а гулямы( [+425]). Это значит, что в Хорезме возникла химера экстремального типа.
Масуд Газневи, занятый войной с сельджуками, не мог сам усмирить мятежный Хорезм и в 1041 г. напустил на него ябгу (титул тюрксого правителя) гузов города Дженда, расположенного в устье Сырдарьи. Но того сразу же выгнали сельджуки (1044 г.) и управляли Хорезмом через своих гулямов. Один из них, Кутб ад-Дин принял титул "хорезмшах", что отнюдь не отражало действительности. Сам он был тюрок, оторвавшийся от своего племени, а опорой его стали канглы и туркмены( [+426]). Его сын Атсыз добился фактической независимости от ослабевших сельджуков, а его преемник Иль-Арслан и его сын Текеш и сын Текеша Мухаммед после долгих и напряженных войн (изложение которых здесь опущено, ибо уже сделано другими авторами( [+427])) завоевали Дженд, Мангышлак, весь Иран, Азербайджан, Гур( [+428]) и Мавераннахр. Маленький оазис стал центром огромной державы, и уж разумеется, не за счет своей мощи, которой у него не было. Государство хорезмшахов было просто огромной химерой.
Победы трех поколений хорезмшахов, а точнее султанов, легко объяснимы. Силы их соперников: Гура, Сельджукидов и багдадского халифа были ограничены, а хорезмшахи черпали героев-наездников из степей "Дешт-и-кыпчака", родины богатырей. До тех пор, пока у султанов Хорезма были деньги, у них не было нехватки в воинах, которым, к тому же, разрешалось грабить покоряемое население. И те свирепствовали так, что люди поднимались против них, даже не имея надежды на успех.
В 1196 г. хорезмские воины завоевали Ирак, но производимые ими безобразия: грабежи и убийства - вызвали в 1200 г. восстание, когда большая часть хорезмийцев была перебита населением. Спаслись немногие. В 1207 г. такие восстания вспыхнули в Нишапуре. Герате и Бухаре... и жестоко были подавлены. В 1212 г. в Самарканде, освобожденном от неверных каракитаев, хорезмийские наемники - кыпчаки творили такие бесчинства, что народ стал рвать их на куски. За это Самарканд был отдан хорезмийским карателям на трехдневное разграбление, причем было убито 10000 человек.
Казалось, дух ненависти пролетел над завоеванным Ираном. Исмаилиты умели притворяться мусульманами. А вот последователи ханифитов и шафиитов, двух правоверных толков, начали убивать друг друга в двух больших городах: Исфахане и Рее (Тегеране). Арабский географ Якут писал: "И распространилось опустошение в это время и до него в окрестностях (Исфахана) вследствие частых смут и вероисповедной борьбы между шиитами и ханифитами... и всякий раз как одерживала верх одна группа, она разграбляла квартал другой, сжигала и опустошала. И эти развалины - это кварталы ханифитов Й шиитов, и остался... квартал, известный под названием Шафиитского, а он самый малый из кварталов Рея; и не осталось из ханифитов и шиитов никого, кроме тех, кто скрывал свое вероисповедание"( [+429]). Конечно, здесь можно видеть социальную борьбу, но последняя никогда не ведется на тотальное истребление. Видимо, без исмаилитов не обошлось( [+430]). Да, трудновато было жить в султанате хорезмшахов. Надо было бояться всех: врагов, начальства и друзей.
Короче говоря, рассматривать господство султанов Хорезма над захваченными ими странами как объединение культурного, трудолюбивого оседлого населения более чем неверно.. На почве фактов видно, что это была тирания деэтнизованных тюрок, бывших гулямов, опиравшихся на свирепых кочевников, потомков гузов, печенегов, карлуков и кыпчаков, выродившихся потомков великих предков. И то, что они проиграли войну с монголами, молодым народом, понятно, но удивительно другое: откуда возникло и почему укрепилось мнение, что дикие, кочевые монголы воевали против цивилизованных оседлых земледельцев и горожан, тогда как на самом деле война шла между двумя кочевыми объединениями.
Да, конечно, оседлые горожане и крестьяне страдали, но лишь потому, что их защитники не выполнили свой долг. Тюрки сражались так плохо, что дали себя разбить. Они покинули вверенное им население в жертву противнику. Да и, как мы видели, сами хорезмийские воины были не добрее и не культурнее монголов.
Монголо-хорезмийская война лежит за хронологическим пределом нашей темы. Но избавиться от предвзятого и ложного мнения настолько необходимо, что к изложению этносоциальной обстановки в Средней Азии мы добавим третье обобщение.
Оба правителя, султан и хан, имели и кочевых, и оседлых подданных. Как безобразно вели себя воины султана, мы видели, а города Уйгурии и Кашгарии под властью монголов сказочно разбогатели. Во время войны с хорезмшахами монголы, конечно, грабили, но ведь так же поступали сельджуки, которых историки не поносят. Да и вообще, деление этносов на хорошие и дурные - достояние не научного, а обывательского мышления.
Однако для обывательского восприятия событий тоже необходимы обоснования. Были они и тут. Поэтому следует рассмотреть поводы к созданию ложного мнения, тем более, что оно оказалось, в силу давности, общепринятым.
В течение всего XII в. и начала XIII в. три великих суперэтноса были в тесном контакте. Крестоносцы удерживали "Заморскую землю" - побережье Средиземного моря от Антиохии до Газы и в Испании достигли успеха, овладев Андалузией. Византийцы отвоевывали у мусульман Малую Азию и Армению. А мусульмане, самый могучий из суперэтносов, тратили свои силы в междоусобицах, не потому, что не понимали пользы объединения, а потому, что объединяться с исмаилитами или хорезмийскими султанами было смерти подобно. Вот поэтому христианские историки не боялись мусульман, а следовательно, и не ненавидели их, несмотря на постоянную войну, ставшую привычной. В наиболее выгодном положении была Русь, которую с юго-востока ограждал половецкий барьер, сквозь который когти мусульманских химер не проникали. Поэтому и наши летописцы не интересовались кошмарами, которые их не касались.
Разумеется, такую эгоистическую систему отсчета нельзя воспринимать без строгой критики. В ней пристрастные оценки подменяют описание событий и анализ причин явлений. Иными словами, средневековая методика в современной науке не находит применения.
Отметим другое: хорезмийский султанат - химера, монгольский улус - объединенный этнос. Следовательно, наши наблюдения подтвердились. Химеры - образования агрессивные, но неустойчивые, а устойчивость этносов зависит от их возраста или, что то же, фазы этногенеза. Поэтому возникает необходимость перенести наблюдения еще восточное, в Сибирь и Монголию, где пассионарный взлет проявился в начале XII в.