Библиотека университета в Падуе 2 страница
Наше появление не вызвало особого внимания, поскольку постоянно кто-то входил и выходил. Но все-таки некоторые с любопытством повернулись к нам, и Гидеон сжал мою руку чуть сильнее. Я почувствовала, что меня рассматривают с ног до головы, и мне страшно захотелось еще раз глянуть на себя в зеркало — не осталась ли действительно паутина на моем платье.
— Все в порядке, — сказал Гидеон. — Ты изумительно выглядишь.
Я смущенно откашлялась. Гидеон ухмыльнулся, глядя на меня сверху.
— Ты готова?
— Я готова, если ты готов, — ответила я, не раздумывая. Эти слова вырвались у меня, и на короткий момент я вспомнила, как мы радовались, прежде чем он меня мерзко предал. Хотя так много радости тоже не было.
Несколько девушек начали шептаться, когда мы проходили мимо них, я только не знала — то ли мое платье так понравилось, то ли Гидеон. Я старалась держаться прямо, как только могла. Парик был на удивление хорошо сбалансирован, он не доставлял проблем при любом движении головы, хотя по весу его наверняка можно было сравнить с кувшинами для воды, которые женщины в Африке носят на голове.
Пока мы пересекали зал, я оглядывалась в поисках Джеймса. Этот бал устраивали его родители, значит, он тоже должен быть где-нибудь поблизости, не так ли? Гидеон, который был на голову выше большинства гостей, быстро нашел графа Сен-Жермена. Тот стоял неповторимо элегантно на одном из узеньких балкончиков и разговаривал с невысоким, пестро разодетым мужчиной, который мне показался смутно знакомым. Недолго думая, я присела в глубоком реверансе, о чем пожалела в следующий же момент, вспомнив, как в прошлую встречу граф Сен-Жермен мягким голосом разбил мое сердце на тысячи крохотных осколков.
— Мои дорогие дети, вы пунктуальны вплоть до минуты, — сказал граф и махнул, чтобы мы подошли поближе. Мне он милостиво кивнул (наверное, оказал честь, если вспомнить, что я как женщина была одарена коэффициентом интеллекта, хватающим как раз, чтобы пройти от балконной двери до ближайшей свечки). Зато Гидеона он сердечно обнял.
— Что скажете, Алеотт? Вы узнаете в чертах этого красивого молодого человека что-либо от меня?
Одетый как попугай мужчина с улыбкой покачал головой. Его узкое длинное лицо было не только напудрено, нет, он еще наложил на щеки румяна — как клоун!
— Я нахожу, что в осанке есть определенное сходство.
— Да и как можно сравнить это юное лицо с моим стариковским? — Граф скривил в самоиронии губы. — Годы не пожалели мои черты, иногда я сам себя не узнаю в зеркале. — Он обмахнулся носовым платком. — Кстати, позвольте представить: почтенный Альберт Алеотт, в настоящее время — Первый секретарь ложи.
— Мы уже встречались при различных обстоятельствах в Темпле, — сказал Гидеон, слегка поклонившись.
— А да, правильно, — улыбнулся граф.
Теперь и я знала, почему «попугай» мне показался знакомым. Он встречал нас в Темпле при первом визите к графу и предоставил нам карету до дома лорда Бромптона.
— Вы, к сожалению, пропустили прибытие герцогской пары, — сказал он. — Прическа Ее Светлости вызвала у многих зависть. Боюсь, что с завтрашнего дня у лондонских парикмахеров не будет отбоя от заказов.
— Герцогиня действительно прекрасна! Жаль, что она считает, что должна вмешиваться в мужские дела и политику. Алеотт, можно позаботиться о том, чтобы вновь прибывшие получили что-нибудь из напитков? — Как обычно, граф говорил тихо и мягко, но несмотря на окружающий нас шум весьма отчетливо. Меня охватил озноб, и причиной этому был наверняка не холодный ночной сквозняк из балконной двери.
— Разумеется! — Первый секретарь услужливостью напомнил мне мистера Марли. — Белое вино? Я мигом вернусь.
Черт. Никакого пунша.
Граф подождал, пока Алеотт исчезнет в зале, затем опустил руку в карман и достал оттуда запечатанное письмо, которое передал Гидеону.
— Это письмо твоему Главному магистру. В нем подробности нашей следующей встречи.
Гидеон спрятал письмо и в ответ передал графу другой запечатанный конверт.
— Здесь находится подробный отчет о событиях прошедших дней. Вас наверняка обрадует услышать, что кровь Илэйн Бэргли и леди Тилни в настоящий момент внесены в хронограф.
Я вздрогнула. Леди Тилни? Как это он умудрился? В нашу последнюю встречу мне не показалось, что она когда-нибудь добровольно отдаст свою кровь. Я искоса с недоверием взглянула на Гидеона. Не насильно же он взял у нее кровь? В моей голове мелькнула картинка, как она отчаянно швыряет в него вязаным поросенком.
Граф похлопал его по плечу.
— Таким образом, не хватает лишь Сапфира и Черного Турмалина. — Он оперся на трость, но в этом жесте не было ничего от дряхлости. Наоборот, он производил чрезвычайно властное впечатление. — О, если бы он знал, как мы близки к тому, чтобы изменить мир!
Он кивнул в сторону зала, на другой стороне которого я увидела лорда Аластера из Флорентийского Альянса, как и в прошлый раз, всего увешанного украшениями. Сверкание камней в его многочисленных кольцах было видно и на расстоянии. Сверкали и его глаза — ледяные и наполненные ненавистью — даже на этом расстоянии. Позади него угрожающе высилась фигура в черном, но в этот раз я не сделала ошибки, приняв ее за одного из гостей. Это был призрак, сопровождающий лорда Аластера, как маленький Роберт сопровождает доктора Уайта. Когда он меня заметил, губы его задвигались, и я обрадовалась, что не могла слышать его ругательства. Вполне достаточно, что он являлся в моих снах.
— Стоит там и мечтает проткнуть меня шпагой, — сказал граф и выглядел при этом почти довольным. — Он действительно не думает ни о чем другом уже много дней. Ему даже удалось пронести контрабандой шпагу в этот зал. — Он потер подбородок. — Поэтому он не танцует и даже не садится, а стоит, застыв, как оловянный солдатик, и ждет удобного случая.
— А мне нельзя было взять шпагу с собой, — сказал Гидеон укоризненно.
— Не волнуйся, мой мальчик, Ракоци и его люди не спустят с Аластера глаз. Предоставим храбрым куруцци проливать сегодня кровь.
Я снова взглянула на лорда Аластера и одетого в черное призрака, который сейчас кровожадно махал мечом в мою сторону.
— Но он же не станет… перед всеми гостями… я имею в виду… в восемнадцатом веке же тоже нельзя было безнаказанно убивать? — Я сглотнула. — Лорд Аластер не станет рисковать тем, что окажется из-за вас на виселице, или?
Тяжелые веки на мгновение скрыли глаза графа, как будто он сосредоточился на мыслях противника.
— Нет, для этого он слишком хитер, — сказал он медленно. — Но он знает, что у него будет не так много удобных моментов, чтобы встретить вас обоих одновременно. Он не станет упускать один из них. Поскольку я сказал тому, кого считаю предателем — и только ему! — в какое время вы — невооруженные и в одиночестве — будете возвращаться в подвал для обратного прыжка, увидим, что произойдет…
— Э-э-э… — произнесла я. — Но…
Граф поднял руку.
— Не волнуйся, дитя! Предатель не знает, что Ракоци и его люди не спускают с вас глаз. Аластеру видится совершенное убийство: трупы практически растворяются в воздухе. — Он засмеялся. — Со мной это, конечно, не сработает, поэтому для меня он запланировал другую смерть.
Ну, отлично. Едва я успела переварить полученную информацию, что мы, так сказать, объявлены дичью, на которую можно охотиться, что мое отношение к балу вообще и в частности не слишком изменило, вернулся пестрый секретарь — я успела забыть его имя — с двумя бокалами белого вина. За ним следовал еще один старый знакомый — толстяк лорд Бромптон. Он чрезмерно радовался нашей встрече и целовал мне руку чаще, чем разрешали приличия.
— О, вечер спасен! — вскричал он. — Я так рад! Леди Бромптон и леди Лавиния тоже видели вас, но их задержали на танец. — Он смеялся так, что его жирный живот колыхался. — Мне поручили позвать вас принять участие.
— Отличная идея, — сказал граф. — Молодые люди должны танцевать! Я в юности не упускал ни единой возможности.
Ага, вот оно! Сейчас начнутся проблемы с двумя левыми ногами и «где-вы-сказали-правая-рука?», Джордано называл это «вопиющий дефицит ориентирования». Я только хотела выдуть одним махом свое вино, но Гидеон уже забрал у меня бокал и передал его Первому секретарю.
Посреди танцевального зала пары выстраивались для следующего менуэта. Леди Бромптон восторженно махала нам, лорд Бромптон исчез в толпе, Гидеон как раз успел перед началом музыки поставить меня в ряд дам, вернее между бледно-золотым и зеленым с вышивкой платьем. Зеленое платье было на леди Лавинии, что я определила боковым зрением. Она была так же хороша, как и в моих воспоминаниях, а ее декольте позволяло бросать взгляды исключительно глубоко даже для царящей откровенной моды. На ее месте я бы не рискнула наклониться. Но леди Лавиния не выглядела озабоченной по этому поводу.
— Как замечательно снова встретить вас!
Она лучезарно улыбнулась всем, но в особенности Гидеону, чтобы тут же присесть в начальном реверансе. Я повторила ее движение и в коротком моменте паники перестала чувствовать собственные ноги. В моей голове кружились многочисленные инструкции, я почти пролепетала «Слева — это там, где большой палец справа», но тут Гидеон сделал первый шаг в Tour de main и удивительным способом мои ноги самостоятельно попали в ритм. Праздничное звучание оркестра заполнило весь зал, до последнего уголка, и разговоры вокруг нас стихли. Гидеон положил левую руку на пояс и протянул мне правую.
— Этот менуэт Гайдна божественен, — сказал он непринужденным тоном. — Ты знала, что композитор почти вступил в ложу Хранителей? Через приблизительно десять лет, во время путешествия по Англии. Он тогда раздумывал, не поселиться ли ему в Лондоне.
— Да неужели? — Я прошла мимо него, слегка наклонив голову, чтобы не потерять его из виду. — До сих пор я знала только, что Гайдн — мучитель маленьких детей. — Во всяком случае, меня он в детстве замучил, когда Шарлотта разучивала его сонаты с тем же ожесточением, с каким она сегодня искала хронограф.
Но подробнее я не смогла объяснить, так как за это время из четвертной фигуры мы перешли в большой круг, и мне пришлось сконцентрироваться на том, что все двигались направо. В чем на этот раз было дело, я не знала, но вдруг танец стал доставлять мне настоящее удовольствие. Свечи бросали замечательный свет на потрясающие костюмы, музыка перестала быть скучной и устаревшей, став как раз подходящей, рядом со мной беззаботно улыбались танцующие. И даже парики не выглядели так уж ужасно. На короткое время я почувствовала себя легко и свободно. Когда круг разомкнулся, я скользнула к Гидеону, как будто ничем другим раньше не занималась, а он посмотрел на меня, как будто в зале никого, кроме нас, не было. В моей странной эйфории я не могла делать ничего другого, как сиять всем лицом, без оглядки на мнение Джордано, что в восемнадцатом веке ни в коем случае нельзя демонстрировать зубы. По какой-то причине моя улыбка полностью выбила Гидеона из колеи. Он взял мою протянутую руку и, вместо того чтобы легко положить свои пальцы на мои, сжал ее.
— Гвендолин, я никому больше не позволю…
Мне не удалось узнать, что именно он никому больше не позволит, так как в этот момент леди Лавиния схватила его за руку, вложив мою в пальцы ее партнера, и сказала с улыбкой:
— Давайте поменяемся на время, согласны?
Нет, о согласии с моей стороны не могло быть и речи, и Гидеон тоже замялся. Но потом он поклонился леди Лавинии и отпустил меня, забыв как о ничего не значащей младшей сводной сестре (кем я, по сути, и была). Моя эйфория исчезла так же быстро, как и появилась.
— Я уже издали восхищался вами, — сказал мой новый партнер по танцу, когда я поднялась из реверанса и протянула ему руку. Больше всего мне хотелось ее тут же убрать, потому что его пальцы оказались влажными и липкими. — Мой друг, мистер Мерчант, имел удовольствие познакомиться с вами на суаре у леди Бромптон. Он собирался нас познакомить. Но теперь я и сам могу это сделать. Меня зовут лорд Флит. Тот самыйлорд Флит.
Я вежливо улыбнулась. Друг любителя-хватать-за-грудь мистера Мерчанта, ага. В то время, как следующие танцевальные шаги развели нас в разные стороны и я надеялась, что тот самый лорд Флит воспользуется возможностью вытереть свои мокрые руки о брюки, я посмотрела на Гидеона, ища помощи. Но он выглядел полностью поглощенным созерцанием леди Лавинии. И танцор рядом с ним тоже смотрел только на нее, вернее — только в ее декольте, не замечая собственную партнершу. И танцор с другой стороны… О боже! Это был Джеймс!
Мой Джеймс. Наконец-то я его нашла! Он танцевал с девушкой в платье цвета сливового джема и выглядел настолько живым, насколько можно им выглядеть в белом парике и с напудренным белой пудрой лицом. Вместо того чтобы снова протянуть лорду Флиту руку, я протанцевала мимо леди Лавинии и Гидеона — прямо к Джеймсу.
— Давайте сдвинемся на один ряд, — сказала я мило, как могла, не обращая внимания на протесты. Еще два шага и я стояла перед Джеймсом. — Извините, еще разок сдвинемся.
Я легко подтолкнула «сливовую» девушку к мужчине напротив и протянула руку удивленному Джеймсу, пытаясь снова вернуться в ритм. Взгляд налево открыл мне, что остальные перестраивались, чтобы продолжить танец, как будто ничего не случилось. На всякий случай я не стала смотреть на Гидеона, а вместо этого уставилась на Джеймса. Трудно поверить, что я могла держать его за руку, которая при этом была теплой и живой!
— Вы спутали весь ряд, — сказал он с упреком и смерил меня взглядом с головы до ног. — И вы очень грубо оттолкнули мисс Амелию.
Да, это точно был он! Тот же высокомерный тон, как обычно. Я улыбнулась ему.
— Мне искренне жаль, Джеймс, но я обязательно должна с тобой… мне нужно обсудить с вами нечто чрезвычайно важное.
— Насколько я знаю, мы не представлены друг другу, — сказал Джеймс недовольно, изящно делая небольшие шаги.
— Я — Пенелопа Грей из… из деревни. Но это совершенно неважно. У меня есть бесценная информация для вас, и поэтому вы должны встретиться со мной как можно скорее. Если дорожите своей жизнью, — добавила я из любви к драматическим эффектам.
— Что вы себе позволяете? — Джеймс смотрел на меня с возмущением. — Из деревни или не из деревни: вы ведете себя ненадлежащим образом…
— Да. — Краешком глаза я заметила беспорядок, на этот раз в рядах мужчин. Что-то цвета морской волны приближалось переменным шагом. — Но очень важно, чтобы вы меня все-таки выслушали. Речь идет о жиз… речь идет о… о вашем коне — Гекторе… э-э-э… чалом коне. Вы обязательно должны встретиться со мной завтра утром в одиннадцать часов в Гайд-парке. Около моста через озеро.
Оставалось только надеяться, что мост и озеро в восемнадцатом веке уже существовали.
— Я должен встретиться с вами? В Гайд-Парке? Из-за Гектора? — Брови Джеймса поднялись почти до корней волос.
Я кивнула.
— Прошу прощения, — сказал Гидеон, легко поклонившись, и отодвинул Джеймса в сторону. — Тут, видимо, возникла путаница.
— Очень похоже. — Джеймс покачал головой и вернулся к мисс «Сливовый джем», в то время как Гидеон резко увел меня в следующую танцевальную фигуру.
— Ты с ума сошла? Что это было?
— Я лишь встретила старого друга. — Я еще раз повернулась к Джеймсу. Отнесся ли он к моим словам серьезно? Скорее всего, нет. Он все еще качал головой.
— Ты действительно хочешь оказаться в центре внимания любой ценой, да? — прошипел Гидеон. — Почему ты не в состоянии хотя бы три часа делать то, что от тебя ожидают?
— Глупый вопрос. Конечно, потому что я женщина и не знакома со здравым смыслом. Кроме того, ты первый нарушил порядок с леди-«мои-сиськи-сейчас-выпадут-из-платья».
— Да, но только потому, что она… А, прекрати!
— Сам прекрати!
Мы зло смотрели друг на друга, когда прозвучал последний аккорд. Наконец-то! Это был самый длинный менуэт в мире! Я с облегчением сделала реверанс и повернулась, чтоб уйти, прежде чем Гидеон успел протянуть мне (скорее, схватить мою) руку. Я злилась на непродуманный разговор с Джеймсом — мне казалось маловероятным, что он придет на наше свидание в парке. Мне нужно еще раз поговорить с ним и попробовать на этот раз сказать правду. Где он прячется? Эти дурацкие белые парики у мужчин все выглядели одинаково.
Танцевальные ряды прошлись буквой Z через весь зал, так что сейчас мы стояли совсем в другом месте. Я вытянула шею, чтобы посмотреть поверх толчеи и сориентироваться. Я как раз решила, что увидела красный камзол Джеймса, как меня за локоть схватил Гидеон.
— Сюда! — сказал он коротко.
Мне уже надоел его командный тон. Но мне и не пришлось от него избавляться, эту задачу взяла на себя леди Лавиния, которая протиснулась между нами в облаке ландышевого запаха.
— Вы обещали мне еще один танец, — сказала она капризно, а на щеках ее от улыбки образовались милые ямочки.
Позади нее сквозь толпу пробирался лорд Бромптон.
— Фух! Хватит танцев в этом сезоне, — сказал он. — Я становлюсь слишком толс… старым для этого удовольствия. Кстати, об удовольствии. Кто-нибудь видел мою дорогую супругу с этим напористым контр-адмиралом, который якобы недавно потерял руку в бою? Это всё слухи! Я точно различил две руки, которыми он хватал мою жену. — Он засмеялся и его многочисленные подбородки опасно затряслись.
Оркестр снова заиграл, и тут же стали формироваться новые ряды.
— О, прошу вас! Вы не можете мне отказать! — сказала леди Лавиния, вцепившись в лацканы камзола Гидеона и томно глядя на него. — Только этот танец.
— Я как раз пообещал моей сестре принести что-нибудь выпить, — сказал Гидеон и бросил мрачный взгляд в мою сторону. Понятно, я мешала его флирту. — И граф ждет, когда мы присоединимся к нему.
За прошедшее время граф покинул место на балконе, но вовсе не для того чтобы сесть и отдохнуть. Он следил за нами своими орлиными глазами и выглядел так, как будто мог слышать каждое слово.
— Я почту за честь принести что-нибудь выпить вашей дорогой сестре, — вмешался лорд Бромптон и подмигнул мне. — Со мной она — в самых надежных руках.
— Видите! — Леди Лавиния, смеясь, потащила Гидеона на площадку для танцев.
— Я сейчас вернусь, — сказал он мне, оглядываясь.
— Никакой спешки, — прорычала я.
Лорд Бромтон привел в движение свои горы жира.
— Я знаю особенное местечко, — сказал он и поманил за собой. — Его называют еще «углом старых дев», но нам это не помеха. Мы прогоним их своими неприличными разговорами.
Он привел меня на небольшое возвышение, к которому вели пара ступенек и где стоял диванчик. Оттуда открывался прекрасный обзор всего зала. Тут действительно сидели две не первой молодости и не выдающейся красоты дамы, которые охотно сдвинули юбки, давая мне место. Лорд Бромптон потер руки.
— Уютно, не правда ли? Я вернусь с графом и выпивкой. Я поспешу!
И он действительно поспешил, двигаясь как галопирующий бегемот сквозь море бархата, шелка и парчи. Я использовала свое возвышенное место для поисков Джеймса. Но нигде не смогла его увидеть. Зато я увидела, как неподалеку танцевали леди Лавиния и Гидеон, и у меня сжалось сердце от того, как они подходили друг другу. Даже цвета их костюмов гармонировали, как если бы мадам Россини собственноручно их выбирала. Каждый раз, когда их руки соприкасались, казалось, между ними пробегает искра, чувствовалось, что их общение доставляет обоим удовольствие. Мне казалось, что я слышу переливающийся смех леди Лавинии.
Обе старые девы, сидящие рядом, тоскливо вздыхали. Я резко встала. Зачем я должна была это терпеть? Не красный ли это камзол Джеймса исчез за одной из дверей? Я решила пойти за ним. В конечном итоге, это был его дом и к тому же моя школа, я наверняка сумею его найти. А там я попробую исправить разговор о Гекторе.
Выходя из зала, я еще раз глянула в сторону лорда Аластера, который до сих пор стоял на том же месте и не спускал глаз с графа. Его призрачный друг кровожадно размахивал мечом и несомненно изрыгал полные ненависти проклятия. Никто из них не обратил на меня внимания. Зато Гидеон заметил мой побег. В рядах танцующих возникло беспокойство. Черт! Я повернулась и ринулась вперед. Освещение в коридорах было тусклым, но и здесь было много народу. Мне показалось, что многие пары находились в поиске укромного местечка. Сразу напротив бального зала располагался игорный салон, где собрались мужчины. Дым сигар проникал в коридор через полуоткрытую дверь. Мне показалось, что в конце коридора красный камзол Джеймса свернул за угол, и я помчалась за ним так быстро, как только позволяло мое платье. Когда я добежала до поворота, в коридоре никого не было, что означало, что он исчез в одной из комнат. Я открыла ближайшую дверь и тут же ее закрыла, когда свет из коридора упал на шезлонг, перед которым на коленях стоял мужчина (не Джеймс!), собирающийся снять чулок с ноги дамы. Ну, если в этой ситуации можно еще говорить о даме. Я ухмыльнулась и направилась к следующей двери. По большому счету, гости на балу ничем не отличались от гостей вечеринки в моем времени.
Позади меня послышались громкие голоса.
— Куда вы так быстро бежите? Вы не можете оставить свою сестру одну на пять минут? — Бесспорно, леди Лавиния.
Я молниеносно проскользнула в ближайшую комнату и прислонилась к двери изнутри, чтобы перевести дыхание.
~~~
Трус умирает много раз до смерти,
А храбрый смерть один лишь раз вкушает!
Из всех чудес всего необъяснимей
Мне кажется людское чувство страха,
Хотя все знают — неизбежна смерть
И в срок придет.
У. Шекспир «Юлий Цезарь», акт II, сцена 2.[32]
Глава девятая
Вопреки ожиданиям темно тут не было. Комната освещалась несколькими свечами, свет от которых падал на книжный шкаф и письменный стол. Очевидно, я попала в какой-то кабинет. И была здесь не одна.
На стуле возле письменного стола сидел Ракоци, перед ним стояли две бутылки и стакан. В одной из бутылок была отливающая красным жидкость, выглядевшая как красное вино, во второй — изящно изогнутой — нечто подозрительного грязно-серого цвета. Шпага барона лежала поперек письменного стола.
— Быстро получилось, — сказал Ракоци. Его голос с резким восточноевропейским акцентом звучал невнятно. — Я как раз пожелал встречи с ангелом, и тут же небесные врата открылись и послали мне самого хорошенького ангела во всех небесах. Это лекарство лучше всех, которые я когда-либо пробовал.
— Вы разве не должны… э-э-э… следить за нами из тени и охранять? — спросила я и подумала, не будет ли лучше уйти, даже рискуя наткнуться на Гидеона. Ракоци и трезвый не очень-то располагал к себе.
Мои слова однако дошли до него. Он нахмурил лоб.
— А-а-а… это вы! — сказал он, и теперь его голос был намного яснее. — Вовсе не ангел, а глупая маленькая девчонка. — Одним скользящим движением, я и моргнуть не успела, он схватил маленькую бутылочку со стола и оказался возле меня. Черт его знает, что он за «лекарство» принял, но его двигательные навыки совершенно не пострадали. — Правда, очень красивая маленькая глупая девчонка.
Сейчас он был так близко, что я чувствовала его дыхание, он пах вином и ещё чем-то странным, острым. Свободной рукой он погладил меня по щеке и провел шершавым большим пальцем по нижней губе. Я окаменела от ужаса.
— Могу поспорить, эти губы еще никогда не совершали запретного, правильно? Глоток чудесного напитка от Алеотта всё изменит.
— Нет, спасибо. — Я нырнула под его руку и бросилась в глубь комнаты.
Нет, спасибо — ну и ну! Не хватало только сделать книксен при этом.
— Не приближайтесь ко мне с вашим напитком! — постаралась я добавить решительности.
Я не успела сделать следующий шаг — у меня появилась смутная идея прыгнуть из окна, — как Ракоци снова оказался рядом и прижал меня к письменному столу. Он был настолько сильнее меня, что просто не заметил мое сопротивление.
— Ш-ш-ш, не бойся, малышка, я обещаю, тебе понравится. — С тихим хлопком он вытащил пробку из маленькой бутылки и силой запрокинул мне голову. — Пей!
Я сжала губы и попыталась отпихнуть Ракоци свободной рукой. С тем же успехом я могла бы попытаться сдвинуть гору. В отчаянии я старалась вспомнить то немногое, что знала о самообороне, — знания Шарлотты о крав-маге мне сейчас очень пригодились бы. Когда бутылочка коснулась моих губ и я почувствовала резкий запах жидкости, мне наконец-то пришла спасительная идея. Я вытащила шпильку из парика и изо всех сил ударила ею по руке, держащей бутылочку. Одновременно распахнулась дверь и я услышала голос Гидеона: «Немедленно отпусти ее, Ракоци!» Позже я поняла, что умнее было бы вонзить шпильку в глаз или хотя бы в горло — укол в руку отвлек его всего на пару секунд. Шпилька осталась торчать в руке, но бутылочку он не выпустил. Ракоци ослабил свою хватку, похожую на тиски, и развернулся. Гидеон, позади которого в дверях стояла леди Лавиния, с ужасом смотрел на него.
— Какого черта вы тут делаете?!
— Ничего особенного. Я хотел помочь этой маленькой девчонке стать чуть… больше! — Ракоци закинул голову и хрипло засмеялся. — Может, вы рискнете сделать глоток? Я обещаю, что таких ощущений вы никогда не испытывали!
Я воспользовалась моментом, чтобы вырваться из его рук.
— С тобой все в порядке? — Гидеон с беспокойством смотрел на меня, а леди Лавиния боязливо вцепилась ему в рукав.
Невероятно! Наверное, они искали какой-нибудь уголок, где могли бы спокойно потискаться, в то время как Ракоци пытался в меня влить черт знает что за наркотик, чтобы потом черт знает что со мной сделать. И теперь я еще должна быть благодарна, что Гидеон с сисястой леди выбрали именно эту комнату!
— Все прекрасно! — прорычала я и скрестила руки на груди, чтобы никто не заметил, что они дрожат.
Ракоци, еще смеясь, сделал большой глоток из бутылки и закупорил ее.
— А граф знает, что вы здесь в тихой комнатке экспериментируете с наркотиками, вместо того чтобы исполнять свои обязанности? — спросил Гидеон ледяным тоном. — Разве на сегодняшний вечер у вас не было другого задания?
Ракоци слегка покачнулся. Удивленно, как будто только сейчас заметил, уставился он на торчащую из руки шпильку; затем вытащил ее одним движением и слизнул с нее кровь, как хищная кошка.
— Черный леопард всегда в состоянии выполнить задание, всегда! — сказал он, схватился за голову, неуверенно обошел стол и тяжело упал на стул. — Но, похоже, этот напиток… — успел он пробормотать, прежде чем его голова со стуком упала на поверхность стола.
Леди Лавиния дрожа прижалась к плечу Гидеона.
— Он… что?..
— Не думаю. — Гидеон подошел к столу, поднял бутылочку и посмотрел через нее на свет. Затем откупорил ее и понюхал. — Понятия не имею, что это такое, но если это сбило с ног самого Ракоци, да еще так быстро… — Он поставил бутылочку на место. — Предполагаю, это опиум. Наверное, не так хорошо переносится в сочетании с его обычными наркотиками и алкоголем.
Да, это было очевидно. Ракоци лежал, как мертвый, даже дыхания не было слышно.
— Может быть, этот напиток дал ему кто-то, кто не хотел, чтобы сегодня вечером он был во всеоружии? — сказала я, так и не опустив скрещенные на груди руки. — У него еще прощупывается пульс?
Я бы сама попробовала, но не смогла преодолеть себя и подойти к Ракоци поближе. Мне вообще с трудом удавалось стоять, так сильно я дрожала.
— Гвен? С тобой правда все в порядке?
Гидеон смотрел на меня, нахмурив лоб. Я с неохотой призналась себе, что в этом момент я бы больше всего хотела броситься в его объятия и просто расплакаться. Но по его виду нельзя было сказать, что он мечтал обнять и утешать меня, скорее наоборот. Когда я, замешкавшись, кивнула, он резко спросил:
— Какого черты ты вообще здесь шастаешь? — Гидеон показал на неподвижного Ракоци. — С тобой могло бы случиться то же самое!
Между тем от испуга у меня уже стучали зубы, так что я едва могла говорить.
— Я же не знала, что… — заикалась я, но Лавиния, которая приклеилась к Гидеону, как большой, очень зеленый репейник, перебила меня — она точно была из тех женщин, которые не могу вынести, если не находятся в центре внимания.
— Смерть, — прошептала она драматическим тоном и посмотрела на Гидеона широко раскрытыми глазами. — Я почувствовала ее дыхание, как только мы зашли в эту комнату. Прошу вас… — Ее ресницы затрепетали. — Держите меня крепко…
Я не верила своим глазам — она упала в обморок! Совершенно без причины! И, конечно, очень элегантно — в руки Гидеону. Почему-то меня особенно разозлило, что он ее поймал — я так разозлилась, что даже забыла о дрожи. Но одновременно — как будто мало было уже имеющегося калейдоскопа чувств — я почувствовала, как к глазам подступают слезы. Черт побери — упасть в обморок было бы лучше! Вот только меня никто бы не поймал.
В этот момент мертвый Ракоци сказал голосом, который мог бы исходить с того света, — таким хриплым и глубоким он был:
— Dosis sola venenum facit.[33] Не волнуйтесь, со мной ничего не случится.
Лавиния (я решила, что с этого момента она больше не «леди» для меня) издала короткий испуганный крик и открыла глаза, уставясь на Ракоци. Но потом, видимо, вспомнила, что она вообще-то была в обмороке, и с эффектным стоном снова осела в руках у Гидеона.
— Я сейчас приду в себя. Нет причин устраивать шумиху. — Ракоци поднял голову и посмотрел на нас налитыми кровью глазами. — Моя вина. Он сказал принимать по каплям.
— Кто сказал? — спросил Гидеон, перекладывая на другую руку Лавинию, как манекен.