Здесь и далее следует пока невычитанный текст. Свежайшая текущая версия — на GDocs. Еще раз приношу прощения за неудобства, скоро текст будет перезалит 25 страница

— Мы пытаемся расширить им кругозор, Мундансер! Если они хотят узнать что-нибудь о настоящей магии, они должны научиться работать интенсивнее!

— Мы пытаемся дать им образование или забить их по мозгам до смерти?! — воскликнула Мундансер. — Я за то, что бы назначить им финальный проект в виде пятистраничного эссе.

— Пятистраничного?!

— Я что, слышу эхо?

— Это вообще даже исследованием назвать нельзя!

— И именно это меня просто убивает! — рявкнула в ответ Мундансер, в отвращении взмахнув листами. — Ты думаешь, что исследование научит их настоящей магии! Магия — это, в первую очередь, творчество и изучение эфирной природы нашего мира…

— Ничего подобного!

— Дай угадаю… — простонала Мундансер, закатив глаза за лоб. — Потому что ты эксперт в магии.

— Да! — огрызнулась Твайлайт. — Магия — это всегда тщательное изучение, планирование и, в первую очередь, исследование! Если из-за нас дети посчитают, пусть даже на секунду, что магия — это бесконтрольное использование эфирных лейлиний, то мы тем самым продвигаем не правильный путь применения маны, а сеем опасные семена колдовства во имя амбиций!

— Ой, да брось ты…

— Я серьезно, Мундансер! — глаза Твайлайт сияли ярко и горячо. — Мы не можем позволить себе легкомыслие в магических искусствах! Особенно, когда речь идет о столь юных и впечатлительных умах!

— Хех, когда ты была в их возрасте, ничего тебя не могло оградить от экспериментов.

— Я научилась контролировать магию как следует, прочитав на эту тему немало материала! Ты думаешь, эссе на восемнадцать листов — это много? Я в восемь лет писала пятидесятистраничные отчеты! Я свои таланты раскрыла не срезанием углов и беспечностью!

— Ой, прошу тебя, Тваюшка, слезай со своего высокого… высокого… ну, знаешь чего! Хех! Ты сама шарахала своих родителей, превращая их цветы в горшках пару раз…

— И как это вообще хоть как-то что-то доказывает? — рявкнула в ответ Твайлайт. — И что ты сама в это время делала, Мундансер? Если бы ты тогда изучала магию хотя бы вполовину так регулярно, как я, ты бы…

— Я бы что? — бросила ей сочувствующую ухмылку Мундансер. — Стала бы ограниченной, книгоедской, скованной трудоголичкой-полуночницей, как ты? Я не знаю, какое там будущее у Понивилля, но я сюда приехала не для того, чтобы превратить этих детей в твоих двойников, ходящих строем. Я уже достаточно долго проработала учителем, чтобы знать, что это действительно, действительно глупая затея — пихать свое эго в учебный план.

— Почему… П-почему… — челюсть Твайлайт пораженно отвисла. — Почему ты вообщесчитаешь, что я такая?… — она моргнула и повернула голову вслед движущейся фигуре Мундансер. — И куда ты вообще собралась?

— Куда-нибудь. Мне лучше всего думается, когда я хожу, — пробурчала Мундансер. — Может, я придумаю собственную идею для финального проекта. Почему бы и нет? У тебя это так здорово получилось наедине с собой.

Твайлайт вздохнула глубоко и тяжко.

— Мундансер, прошу тебя. Прости. Правда. Давай… Давай об этом поговорим…

Но она уже ушла. Твайлайт застонала и зарыла лицо в копыта. Стоя в нескольких ярдах от нее, я изо всех сил делала тщетные попытки удержать мелодию от распада.

На следующий день, Мундансер сидела за столиком Сахарного Уголка одна. В мягком сиянии телекинеза, она выводила аккуратные каллиграфические строки на листе бумаги. Ее глаза были прикрыты, в них царила скука и отсутствие былого азарта. Она зевнула пару раз и потерла затылок, а ее уши в это время, прядая, пытались вытряхнуть из себя шум окружающего ее множества посетителей.

В заведении было, впрочем, тихо, если не считать мягкого гула спокойных, счастливых разговоров. Все это оказалось вдруг расколото в одно мгновенье, едва двери Уголка распахнулись, явив заметно разозленную Твайлайт Спаркл, что, топоча, прошла прямиком к столику и грохнула на него перед своей подругой детства записную книжку.

— Мундансер, что, сеном подери, это такое?! — требовательно спросила Твайлайт, обвиняюще указывая на записную книжку.

Мундансер вздохнула. Затем, с поразительной резкостью, она бросила Твайлайт убылку. Улыбка эта, равно как и ее голос, резала воздух острым как бритва сарказмом:

— Это столик на одного. Но, полагаю, это твою лодку раскачает только больше.

— Не увиливай. Я имела в виду это! — Твайлайт пододвинула копыто к записной книжке. — План по найму трех учителей-ассистентов из Троттингема… ты что, шутишь?

— Если бы я шутила, — пробормотала Мундансер, — Я бы добавила туда больше отсылок на крупы и связанные копыта.

Она моргнула. А потом апатично усмехнулась, поняв, что никто, кроме нее, не оценил шутку.

Это только еще больше разъярило Твайлайт.

— Мундансер, Чирили просто не в состоянии позволить себе нанять столько посторонней помощи, вообще!

— Это реально куда как доступнее, чем экскурсии, и все знают, как ты их ненавидела.

— Мундансер, ты уже что, вообще больше не пытаешься что-либо сделать?! — воскликнула, задыхаясь, Твайлайт. — Сколько раз мне тебе повторять, что нам нужно закончить с этим планом уроков, прежде чем мы вообще сможем начать говорить о добавлениях в преподавательский состав…

Она замолчала на полуслове, когда ее глаза вдруг наткнулись и уставились на неоконченное письмо перед подругой.

— А это что?

— Эм, ничего. Я просто…

— Я серьезно! Кому ты пишешь? — Твайлайт силой выдернула письмо с другого конца стола телекинезом.

— Эй! — Мундансер разинула рот и насупилась. — Мисс Копыта Загребущие! Что за дела?

— Оно… — Твайлайт сощурила глаза, оглядывая бумагу. — Оно адресовано Вайнпегскому общественному организатору…

По мере того, как она читала дальше, ее челюсть отвисала все больше.

—… Нижайше прошу аудиенции с директором Вайнпегской Образовательной Комиссии с целью организации мероприятия в Музее Лунных Чар… — она медленно подняла глаза от письма и нахмурила лоб. — Ты… Ты пытаешься устроить экскурсию…

— Оххх… — Мундансер закатила глаза. — Слушай, Твайлайт…

Твайлайт осуждающе на нее посмотрела.

— Ты собралась обойти меня со спины!

— Я просто пыталась наладить связь… — Мундансер покраснела и забегала взглядом по комнате. — Ну, знаешь… мммм… на случай, если ты все-таки в итоге задумаешься над моим предложением…

— Мы должны были работать над этим, решать это, как команда! — голос Твайлайт срывался, становясь все громче и привлекая тревожные взгляды множества сидящих в заведении посетителей. — С чего ты вообще могла решить, что мы придем к соглашению после такого!

— Я надеялась, что ты будешь держать глаза незашоренными!

— По поводу того, что ты творишь за моей спиной?! — Твайлайт швырнула письмо на стол перед ней. — Мундансер, как ты могла?

Что-то дрогнуло в глазах Мундансер. Она медленно скомкала бумагу. Бросив ее в сторону, она заговорила громко голосом, подобным кошачьему рыку:

— Нет, я не обходила тебя со спины, Твайлайт, — кипя от злости, она встала на ноги и холодно поглядела через стол на свою подругу. Казалось, вместо стола меж ними пролегал целый океан. — И знаешь почему? Потому что не существовало ни одного долбаного пони в долбаной истории Эквестрии, способного хоть на глаз измерить голову, столь надутую и набитую, как у тебя!

— О, прошу тебя! — Твайлайт закатила глаза. — Избавь меня от…

— Сама себя избавь! — огрызнулась Мундансер. — Тебе надо об этом услышать!

Она сузила глаза и ткнула обвиняюще копытом в ее сторону.

— О, прошу тебя! — Твайлайт закатила глаза. — Избавь меня от…

— Сама себя избавь! — огрызнулась Мундансер. — Тебе надо об этом услышать!

Она сузила глаза и ткнула обвиняюще копытом в ее сторону.

— С тех самых пор, как я сюда приехала, ты была ничем, кроме как невыносимой болью в заднице! Что, кстати, сюрпризом быть не должно, потому что у тебя всегда была какая-нибудь жалкая любимая мозоль.

— О, замечательно, — горько усмехнулась Твайлайт. — Меня наставляет на путь истинный школьный шут.

— По крайней мере, когда я ходила в школу, я жила свободно! — столь же фальшиво улыбнулась Мундансер. — Конечно, я не зарабатывала каждый раз столь идеальные оценки, как ты! Но я, по крайней мере, не приковывала цепями свои мозги к каким-нибудь богиней забытым книгам круглосуточно и без выходных! И знаешь почему?

— Просвети меня.

— О, непременно! — Мундансер скрипнула зубами и указала на себя. — Потому что я знала, что жизнь состоит не из одного чтения и учения! Взросление — не значит лишение себя удовольствий! Я заработала свою Метку, потому что я поняла, что обучение — это еще и очарование детей, а не только их информирование!

— И потому ты застряла с преподаванием общей истории и начальной экономики в низкосортном кампусе в центре Филлидельфии?

— Эй! По крайней мере, я заслужила свое учительское кресло! И с каждым годом я забираюсь все выше!

— Ты могла бы достичь куда большего, Мундансер! Если бы только была серьезнее и старательнее с самого начала.

— О, какой шикарный совет, а! — зло рассмеялась Мундансер. — Поданный не кем-нибудь, а единственной кобылой в Эквестрии, получившей все готовенькое с королевского копыта!

Глаза Твайлайт загорелись.

— А это что еще значит?

К тому времени миссис Кейк как раз тихо подошла к ним через комнату полную напряженно моргающих лиц.

— Кхм… эм… — она помедлила, закусив губу, и тревожно взмолилась Твайлайт шепчущим голосом: — Мисс Спаркл? Если… эм… если вам не трудно, могли бы вы с вашей подругой продолжить разговор снаружи моего з-заведения…

Это, похоже, немного успокоило Твайлайт. Вздохнув, она кивнула ей.

— Извините меня, пожалуйста, миссис Кейк, — сказала она тихо. — Вы правы. Мы не должны…

— Нет! Пожалуйста! — дьявольски ухмыльнулась Мундансер. Кончики ее бледных ушей разгорелись краснотой, когда она, прежде чем сложить ноги на груди, указала на свою подругу трясущимся копытом: — Ей нравится топтать на публике мою учительскую карьеру! Так давайте дадим ей закончить, а? Давай, Твай, скажи же своим очаровательным понивилльским соседям, что ты обо мне думаешь!

Твайлайт кипела от злости, изо всех сил стараясь удерживать все свои чувства за ледяным взглядом.

— Я приношу извинения, Мундансер. Мне не стоило устраивать сцену. Так что давай пойдем обратно в библиотеку, и…

— И что там? Будешь стыдить меня раз за разом своими жалкими попытками в претенциозных нравоучениях?

— Леди, прошу вас, — вмешалась тревожно миссис Кейк. — Если вы просто…

Мундансер заговорила громче, не сводя тяжелого взгляда с Твайлайт:

— Ну и что с того, что я обошла тебя со спины?! Я бы сделала в этом проекте куда как больше в одиночку, без постоянных преград из твоих маленьких позывов все перепроверять и переанализировать!

— Ты просто так и не выросла, да, Мундансер? — Твайлайт поглядела на нее с жалостью. — Даже когда мы были маленькими жеребятками, ты никогда не могла подождать и секунды без того, чтобы не сделать что-нибудь импульсивное, что ты потом назовешь «мудрым выбором». И какие же оценки сейчас твои ученики получают на независимых тестах, Мундансер? Даже не трудись отвечать. Я проверяла.

— О, неужели?…

— И если ты считаешь, что их достижением таких результатов ты можешь гордиться, то мне столь же грустно за них, как и за тебя…

Я не могу сказать, что смогла разобрать ответ Мундансер на эти слова. Рычащий тон голоса сделал ее слова трудноразличимыми, равно как и скрип деревянного стола, в который она врезалась, когда практически прыгнула к своей оппонентке. Вскоре обе кобылы, практически вплотную сблизившись носами, шипели друг на друга. Миссис Кейк неожиданно для себя оказалась неловко зажатой между ними. Все в комнате смотрели на них с пораженными лицами и широко раскрытыми глазами, и даже более того — заметны были также и несколько дрожащих жеребят. А я…

Я перестала играть на лире уже пять минут назад. Мои копыта вжались в столешницу столь крепко, что я была уверена — по ней уже пошли трещины. Мои плечи дрожали. Мои колени тряслись. Я старалась изо всех своих сил оставаться на месте, оставаться бессмысленным куском фонового мусора, но я не могла. Я знала свою роль. Я знала свое место, и оно определенно было не там, где сидела я, глядя в сторону от своих друзей.

Мир вращался вокруг моего онемевшего тела. Я осознала вдруг, что встала и направилась к ним. С храбростью большей, чем у кантерлотского стража, я плотно вклинилась между двумя разъяренными пони.

— Послушайте… Послушайте! — я подняла голос и удивилась, какой тихой стала комнатой, едва по ее стенам начало танцевать мое эхо. Я сглотнула, посмотрела на обеих кобыл и произнесла: — У вас двоих, очевидно, хватает заноз и заусенцев, которыми вы друг за друга цепляетесь. Но, насколько я осмелюсь судить, у вас богатое общее прошлое. Неужели оно столь пустячно, что вы можете отбросить его, превращаясь в натуральных зверей у всех на глазах?

— Мэм, вам ни к чему в это вмешиваться… — тихо начала Твайлайт.

— Не суйте нос не в свое дело, леди! — Мундансер же была Мундансер.

Твайлайт бросила ей сердитый взгляд через мое плечо.

— Эй! То, что ты зла, вовсе не значит, что ты можешь грубить ей…

— Это же Понивилль, да?! — раздался с другой моей стороны холодный смешок Мундансер. — Думаю, ни для кого не сюрприз, что она на твоей стороне…

— Я ни на чьей стороне, Мундансер! — огрызнулась я.

Она моргнула и удивленно посмотрела на меня как в первый раз.

— Откуда вы знаете мое?…

Я развернулась и строго посмотрела на Твайлайт.

— А вы, мисс Спаркл, разве вы не усвоили достаточно уроков о важности терпения и компромисса за четырнадцать с лишним месяцев вашей жизни здесь?

— Я… что… — нос Твайлайт сморщился в большей степени от ее растерянности, чем от злости. — Откуда вы вообще знаете, что я усвоила, а что нет? Кто вы вообще такая?

— Всезнайка, которая принимает решения о том, что правильно, а что нет? — усмехнулась Мундансер. — Хахаха… Если бы это было возможно, я бы подумала, что она набралась у тебя!

— Я знаю только одно! — я бросила Мундансер яростный взгляд. — Кое-кому следуетповзрослеть!

Затем, я бросила Твайлайт взгляд столь же острый.

— А другой пони следует раскрепоститься! — я подняла без угрозы копыта между ними. — Вот, это настолько же просто! Разве нет?

— Дорогая Луна, кажется, я вляпалась прямиком в театральное представление… — простонала Мундансер.

— Разве нет?! — прорычала я.

— И что же я говорила про поминание имени Принцессы Луны всуе?! — огрызнулась поверх меня Твайлайт.

— Ты когда-нибудь вообще прекратишь изображать из себя мою мать, хоть на мгновенье?! — ответила Мундансер столь же ядовито.

— Я прекрасно помню твою мать! Она тебя практически избаловала!

— А твоя тебя загнобила!

— Меня научили понимать, что значит быть настоящим дисциплинированным ученым!

— А мне показали, как ценить жизнь!

— Девочки… пожалуйста… — я сглотнула. Я дрожала, а этот жаркий спор, обратившийся в катастрофу, все быстрее и быстрее выскальзывал из моих дрожащих копыт… из моего разбивающегося сердца. — Просто… просто успокойтесь. Мы же… мы же такие хорошие друзья…

— Мэм… — миссис Кейк наклонилась ко мне и тихо прошептала на ухо: — Мне кажется, вы не слишком с этим помогаете…

Я потела. Я содрогалась. Бросив взгляд краем глаза, я оглядела комнату. Все присутствующие смотрели сквозь меня, мимо меня, их глаза были прикованы только к двум душам, тем что действительно имели значение, к душам, что были готовы вот-вот разорвать друг друга на части.

И вот тогда я осознала кое-что, что подобно холодному одеялу изо льда, куда холоднее, чем любое проклятье, что когда-либо обрушивалось на меня, обернуло мои внутренности…

Я осознала, что я, Твайлайт и Мундансер были лучшими друзьями в нашем детстве. У нас были свои взлеты и падения, но каким-то образом мы надежно хранили нашу связь. Серьезность Твайлайт была противовесом беспечному духу Мундансер. Но у этого баланса была точка опоры. Когда бы кобылки, одетые как Селестия и Луна ни приходили к разногласиям между собой, как по волшебству, Сарсвирл Бородатый всегда оказывался с ними рядом, готовый поделиться взвешенной мудростью, готовый остудить головы царственным сестрам.

Но теперь все иначе. Теперь место действия — Понивилль. Эти мои друзья стали лишь бледными тенями блистательного детства, отброшенные сиянием невинности, что ныне была столь же таинственна и бестелесна, как те забытые ночники, что когда-то, в прошлой жизни, в другом мире, в другой вселенной, окаймляли мою спальню.

Теперь место действия — Понивилль. А там меня не было.

Там меня не было…

О благая Селестия…

— П-пожалуйста… — заикалась я, изо всех сил стараясь заставить губы двигаться столь же ровно, как и легкие. — Твайлайт… Мундансер… послушайте меня…

Они не слушали. Как они могли меня слушать? Кто я такая?

— Ты так никогда и не выросла! — кричала Твайлайт. — Ты все тот же глупый жеребенок, который хочет, чтоб всегда все было по его хотению! Я не знаю, как я переносила твою дурость, пока была маленькой, но сеном клянусь, сейчас мне она не нужна!

— А ты по-прежнему та же набитая зазнайка, которая всегда добивается своего! — взвыла в ответ Мундансер. Сахарный Уголок сотрясал миллион землетрясений, а я была единственной, кто готова была рухнуть. — Честно говоря, мне тебя жалко! Все эти годы ты могла жить себе в удовольствие, но вместо этого ты продала себя в рабство книгам, древним магическим трюкам и всем этим пыльным фолиантам, написанным давно мертвыми пони!

— По крайней мере, я к чему-то стремилась! А что ты все это время делала?

— Я делала то, что тебе следовало делать еще давно! — воскликнула Мундансер. — Я общалась! Я заводила друзей!

— Эй! У меня тоже есть друзья! Может, мне потребовалось и больше времени, но я научилась раскрываться!

— Только вот я находила друзей непростым путем! — сказала Мундансер. Лицо ее на мгновенье содрогнулось, как будто от родовых схваток. — Я выходила на свет! Я рисковала! Я совершала ошибки, конечно, но я стала благодаря этому лучше! Ты можешь сказать то же самое о себе?

— Я… ну…

— Можешь?! — зло смотрела на нее Мундансер. — У тебя же так хорошо получается учиться! Ну так скажи мне, как же так получилось, что ты, получив такой замечательный подарок судьбы, можешь прикидываться, что стала от этого лучше?!

— О чем ты вообще говоришь? — задыхаясь, воскликнула Твайлайт.

— Ой, прошу тебя, не все из нас получают друзей только за то, что как-то там связаны с ними магическими связями через эти Элементы Небес!

— Гармонии.

— Какая разница! На твоем месте, Твайлайт, я бы даже не пыталась судить дружбу других, получив себе спутников как утешительный приз от судьбы!

Раздался громоподобный удар. Оба передних копыта Твайлайт грохнули по столу, стряхивая бумаги Мундансер на пол, тогда как сама Твайлайт, раздув ноздри, выкрикнула:

— Ну все! Уходи!

— Извини, что? — скептически усмехнулась Мундансер.

— Ты меня слышала! П-пошла прочь отсюда! — Твайлайт дрожала всем телом. Ее голос срывался, а в уголках глаз скапливалась влага. — Я не желаю видеть тебя хоть где-нибудь рядом с моими друзьями!

— Охохоооо! — Мундансер холодно обошла стол, драматично встряхивая гривой. — Как смею я осквернять собой священные пастбища Твайлайт, сакральные понивилльские земли! Ты заработала себе здесь место так же легко, как заработала себе друзей? Если да, то неудивительно, что этот городок так отчаянно нуждается в учебном магическом курсе! Кто бы мог подумать, что в Элементе Магии столь никчемная искра?!

— Просто… просто… — Твайлайт задыхалась, она смотрела своим бледным лицом куда-то сквозь стол. — П-пожалуйста уходи…

— Ну же, Твайлайт! — прорычала Мундансер. Ее глаза пылали огнем. — Ты же умнее этого! Смотри шире!

Она размашисто махнула копытами, показывая вокруг.

— Ты потратила целый год, практикуя всю ту же магию и все те же чары в центре какой-то душной библиотеки в Понивилле?! — ее лицо на мгновенье исказилось в омерзении, прежде чем она продолжила, шипя: — Ты не узнала ни малейшего шиша о дружбе! Единственная причина, по которой Принцесса Селестия принимает твои тупые письма, что ты ей шлешь, только в том, что она с тобой нянчится! И всегда нянчилась! Самый одаренный единорог Эквестрии, да не смеши мой круп! Ты — глупый… обманутый… ребенок!

Посреди кафе сверкнула яркая лавандовая вспышка. Пони хором ахнули и подались назад. Твайлайт, злобно глядя на Мундансер ярко сияющими глазами, бросилась на нее.

Мундансер, в свою очередь, тоже кинулась вперед…

— Стойте! — взревела я, внезапно оказавшись между ними и упирая копыта в основания шей обеих кобыл. — Я серьезно!

Я оглядела их сурово, прежде чем сдуться с печальным вздохом.

— Просто… перестаньте, обе, — я сглотнула, умоляя то, что осталось от моих друзей. — Остановитесь.

Твайлайт медленно и отрывисто дышала. Сияние ушло из ее глаз, оставив после себя реки слез, текущих по щекам.

Я повернулась к Мундансер. Весь гнев рассеялся из ее глаз. Она выглядела так, будто вдруг получила в грудь пулю, но я не могу сказать точно, с какой же стороны этот снаряд шел — снаружи или изнутри.

Может, эта пуля коснулась обеих. Твайлайт осела на табурет, глядя в пол. Мундансер пошаркала немного, ходя кругом, пока не прошлась копытом по гриве и не развернулась прочь, направившись побежденно к выходу из Сахарного Уголка. Ни один пони не издавал ни звука. Я слышала биения сердец, подобные песне сверчков где-то вдали, становящиеся единым целым с каждой стеной, что постепенно отдалялась от меня прочь.

Я задумалась — наверняка так ощущается финал каждого боя, когда насилию приходит конец, и каждая из сторон осознает, что нельзя никогда ничего добиться в бою, потому что никогда не видать никому победы в разрушении — всем остается лишь только сердечная боль. Я старалась не обращать внимания на призрачные звуки шаркающих копыт уходящей Мундансер. Я даже изо всех сил старалась не обращать внимания на задыхающиеся всхлипы тихого плача Твайлайт, что зарыла лицо в свои передние копыта.

Единственное, что смогло вытряхнуть меня из моего оцепенения, — это звук шагов миссис Кейк, когда эта благородная кобыла тихо ушла из ока рассеявшегося шторма, напоминая мне, сколь же одинока была я, и сколь безрезультатны были мои действия…

И что вечность все будет таковым.

Затем вернулась дрожь.

Волны мороза утащили меня прочь из Понивилля, по тропинкам через лес, прямиком в гремучую оболочку моей хижины. Едва дверь захлопнулась за мной, я ощутила, что не могу не двигаться. Не могу не мерять шагами свой дом. Не могу перестать задыхаться.

Я наворачивала круги по комнате. Мне казалось, сердце своим стуком выбьет мне глаза и выпрыгнет вслед. Я стиснула зубы и застыла перед очагом, склонив рог перед выложенным кирпичом камином. Весь мир трясся, качался и кружился.

Кто-то кричал. С нетвердым дрожащим вдохом я проводила взглядом полет моей седельной сумки, что врезалась затем в стену. Музыкальные инструменты попадали шумным дождем, хаотичным крещендо. Флейта разломилась пополам, и скрипка разлетелась всплеском деревянных щепок. Я крушила их, пинала куски по комнате, куски себя самой, куски, что еще способны издавать звук, — и звук этот был только криком.

Воздух пах кровью, потом и мокротой. Не существует аромата достаточно сладкого, чтобы сокрыть гниение умершего детства. Я швырнула себя в бескровную рану какого-то брошенного тела, и там, под всем этим, я нашла свою койку. Я свернулась на ней, прижимая ноги к груди, чтобы заставить себя перестать разрушать все то прекрасное, что еще осталось нетронутым в хижине. Дождь пыли и нотных листов лился на меня, приправленный лишенными запаха нотами ледяных элегий, единственных в мире вещей, которые отныне утруждали себя быть моими спутниками.

Я не осознавала истину, пока не сморгнула своими тяжелыми веками десятый раз. И все равно, слезы не приходили ко мне, когда я того желала. Ничего больше не осталось, что еще может согреть меня. Так я поняла, что я проклята именно так, как всегда и представляла себе. До того момента кинжал Луны не погружался в полной мере в мою плоть.

Довольно было и того, что я видела чужой город, такой, как Понивилль, живущим и умирающим перед моими глазами. Но чего мне не было нужно, чего я никогда не просила, так это приезда Мундансер, чтоб наглядно показать мне, сколь поистине мертво мое наследие, сколько из него останется мертво навечно, и как все то, что я когда-то ценила больше всего на свете, никогда более не будет столь непорочно. И все из-за одной жалкой, потерянной детали.

И эта потерянная деталь — это я.

Я провела копытами по голове. Холод вновь стал невыносимым. Как всегда, я желала, чтобы он заморозил каждый живой нерв в моем теле. И вновь мое желание осталось невыполненным.

Не бывает незначительных пони. Каждая жизнь — это краеугольный камень какого-то невообразимо эпического монумента. Когда пони умирает, с ней рушится и вся основа. Прекрасные трагедии разыгрываются каждый день, гигантские шедевры любви и красоты уничтожаются каждый миг. Редко какой пони проклят ношей свидетельства подобных холокостов.

Я — одна из тех немногих; точнее, на самом деле, единственная из них. Я была лишена надежды уже так давно… Но сейчас и только сейчас я оказалась лишена и друзей.

Я задрожала и зарыла лицо в простыни, стараясь вспомнить, как же звучит смех моих подруг.

Нет. Это не благословение.

— Очень здорово, что вы пришли ко мне на занятия, мисс Хартстрингс, — сказала Твайлайт Спаркл протяжным голосом. Она медленно обошла вокруг меня, шаркая едва слышно. — Защитные заклинания требуют тщательной концентрации для своего освоения. Подобные вещи не каждый единорог способен с легкостью освоить… в одиночку.

С концентрацией у меня проблем не было. Я стояла посреди библиотеки, с легкостью возведя над собой зеленый купол прозрачной энергии. Выстроив магический буфер, я занялась совершенно другой проблемой, именно той, для решения которой я и пришла сюда.

— Вы, как мне кажется, из тех пони, что осваивают многое самостоятельно, мисс Спаркл, — очень осторожно прошептала я, не прерывая медитации.

— Хмммм… — ее ноздри слегка раздулись. Ее лицо было холодно, невозмутимо и мрачно. Ее глаза блуждали взглядом по полу, когда она пошла к наложившимся друг на друга мягким теням. — Полагаю, у меня всегда был… редкий дар в волшебстве.

Она сглотнула и продолжила:

— Но я всегда верила, что связь с миром магии не значит ничего, если у обучающегося ей нет связей на этом плане бытия… — она остановилась, царапая копытами деревянный пол и моргая куда-то в пустоту. — Подобные связи — это достойное испытание.

Она закусила губу.

Я практически забыла о своем защитном поле, наблюдая за ее движениями по тускло освещенной библиотеке. Она казалась единым целым с потоками пыли, что танцевали в лучах полуденного солнца, льющихся из ближайших окон.

— Если позволите, мисс Спаркл, — я попыталась улыбнуться. Клянусь, я выглядела грустнее ее. — Я знаю, здесь и сейчас я просто ваш ученик, но я не могу не заметить, что, похоже, на вашу долю выпало недавно довольно испытаний.

Твайлайт моргнула. Медленно она повернула голову ко мне.

— Магию нельзя освоить без борьбы, мисс Хартстрингс.

— Да, — сказала я, кивнув. — Но разве магия — это все?

Твайлайт открыла рот для ответа. Переминаясь с ноги на ногу, она медлила. Наконец она выпалила:

— Она проще. Магия, в смысле. Я думала, что она была всем, — Твайлайт подавила слабый звук в своей глотке. — Было нечто… счастливое и простое в тех днях, что я провела одна, в учебе, пробираясь через один фолиант, посвященный теории чар, за другим. Я не знаю, можете ли вы это понять, но одиночество — это не так уж и плохо, если вы ничего, кроме одиночества, не знаете.

Я ничего не могла с этим поделать. Мое защитное поле распалось в тот же миг. Я более не боялась восьмой элегии.

— О, Твайлайт… — начала я болезненно шептать. Но прежде чем этот «чужак» успел хотя бы подойти к ней…

Раздался стук в дверь.

Не задумываясь, Твайлайт сказала в пространство:

— Заходите.

Когда она вошла в библиотеку, я оказалась поражена не меньше, чем Твайлайт. Прошло два дня с инцидента в Сахарном Уголке и, несмотря ни на что, Мундансер здесь, собственной персоной. Она не дала Твайлайт возможности озвучить какой-либо протест.

— Я не могла уехать. Пока что. Мне… мне просто надо… — она остановилась, моргнула, затем посмотрела внимательно на меня. На губах Мундансер не было и намека на ее обычную ухмылку. Я наконец-то впервые смотрела в лицо абсолютной незнакомки. — О. Эм… Извините.

— Нет… я… эм… — встряхнулась я. К настоящему моменту я в полной мере познала ценность невидимости большей, чем невидимость тени. Мой визит сюда от начала и до конца казался мне ошибкой, которой суждено было вот-вот явить свою суть. Кажется, мне нужно было находиться рядом с Твайлайт куда больше, чем ей нужна была я. Но сейчас? Когда здесь и Мундансер? — Это мне нужно извиниться.