Здесь и далее следует пока невычитанный текст. Свежайшая текущая версия — на GDocs. Еще раз приношу прощения за неудобства, скоро текст будет перезалит 17 страница

— Посмотрим. Сколько, как думаете, я должна вам заплатить?

— Однако же, дорогая, раз уж вы так говорите, то я просто борюсь с искушением стребовать с вас ваш первый локон гривы, с которым вы родились! Ехехехехехххх…кхм. Я не знаю, как это получается у Пинки, — она прочистила горло и подошла к металлическому штативу, расположенному у окна. — Если же говорить серьезно, то примерно трех битов будет достаточно. Процесс займет считанное мгновение.

— Очень вам благодарна…

— Хотя, должна сказать, я хотела бы, чтобы вы дали мне больше времени, — она пристально поглядела на меня с другого конца комнаты, где закрепляла камень на месте и фокусировала солнечный свет сквозь свое сдерживающее поле. Она взмахнула ресницами, как какая-нибудь кобылка из жеребячьей сказки, когда прощебетала: — У вас очень утилитарный наряд, дорогая. И, говоря без прекрас, он определенно изношен! У меня есть неплохая идея — почему бы не сделать вам новый свитер, который согреет взгляд других, согревая ваше тело?… Если вы понимаете, о чем я.

— Спасибо, но я воздержусь. Вы очень щедры, но я… — я мгновенно остановилась. Сухость в моей глотке покинула меня, едва я увидела куртку, над которой работала Рарити. Я увидела аккуратные швы на карманах, замысловато опутанные вышивкой растительного мотива. Я увидела множество слоев ткани, образующих сетку божественных смешений цветов. Подобно внезапной волне вдохновения, мне пришло в голову, что пони, которой нечего терять, нечего и отдавать. Это, наверное, нельзя назвать тем самым моим моментом под светом прожекторов, но определенно я не собиралась отступать от столь прекрасной идеи, что, как я знала, достойна выхода на бис.

— Да, прошу вас.

— Хммм? — Рарити, подняла свой немного удивленный взгляд от той черной работы, что я на нее водрузила. — Прошу прощения?

Я поглядела на нее с нежной улыбкой.

— Да. Я бы хотела, чтобы вы сделали мне что-нибудь новое. Что-нибудь теплое… и восхитительное.

Рарити моргнула. Когда она открыла глаза, то они не просто сияли, они положительно сверкали.

— О. О да! Конечно же! — жеребячьими прыжками она бросилась ко мне; ее дыхание было подобно взрывам сверхновых. — О, я ничего не делала для кобыл с зеленой шкурой, да еще такой яркой и сияющей, как у вас, уже так много лет! Хммм… Что насчет новой куртки-свитера, но на этот раз — с блестящим золотым швом по бокам? Или, может, модный желтый шарф… Ооо! Ну конечно же! Ослепительный красный свитер с янтарными тесемками, подходящими по цвету к вашим глазам! Такой наряд определенно буквально кричит «Теплый Очаг»! Хихихихи…

Она внезапно прижала передние копыта к губам.

— О небеса! Только послушайте, что я несу! У вас… эм… конечно же, должно быть, есть какая-нибудь своя идея.

— Нет… — выдохнула я, медленно качая головой. — Я даже близко не смогу придумать что-нибудь столь восхитительное, что можете придумать вы. Сотворите то, чего пожелает ваша душа.

Она резко вдохнула; черты ее лица озарились как самое солнце.

— Правда? Вы это действительно, действительно серьезно?

Я улыбнулась ей до ушей.

— Заинтригуйте меня.

—… и вот я продолжала и продолжала весьма мелодраматично ныть, упирая на то, что эти наглые собаки рискнули сравнить меня с мулом. Я закатила им то еще представление, скажу без ложной скромности. И если не мой показной глубокий ужас, который я им демонстрировала, то, определенно, оглушительная громкость моего нытья нарушила в итоге их злонамеренную решительность. Они прекратили попытки склонить мою волю к поиску драгоценных камней, и к тому моменту, когда мои дорогие друзья, наконец, прибыли на выручку, я уже успела освободить себя из хватки этих подземных бандитов. Кхм… Как сидят рукава? Не слишком плотно?

— Нет, мисс Рарити, — ответила я. Она носилась кругами вокруг меня, сидящей на пьедестале. Море швейных принадлежностей плескалось в левитационном захвате вокруг ее последнего произведения искусства — свитера ярких и сочных цветов, облегающего ныне мои светло-зеленые конечности. — Они сидят просто идеально. Вы все правильно измерили.

— Вы в этом совершенно точно уверены, дорогая? — она принялась поднимать и опускать мои ноги, внимательно следя за тем, где и при каких движениях материал рукавов начинал натягиваться. — С самого момента, как мы начали, вы не прекращали дрожать. Свитер не дает вам достаточно тепла? Если это так, то мне необходимо исправить это с самого начала, прежде чем я углублюсь в украшательства…

— Поверьте мне, — улыбнулась я, едва ее лицо появилось в моем боковом зрении. — Со мной все совершенно нормально. Я уже обожаю этот свитер.

— Хммм… Что ж, в этом вы не одиноки! — она подавила тихий писк восторга, и принялась стягивать манжету на конце одного рукава. — Мне действительно не доводилось пускать свои таланты в столь свободный полет уже многие годы! Прошу прощения, что это потребовало так много времени. Совершенство и гений редко танцуют танго, когда вместо него они могут выбрать вальс.

— Вам совершенно некуда торопиться, мисс Рарити, — сказала я. — Так что вы там говорили про Алмазных Псов?

— О! Да. Хотите ли знать секрет?

— Конечно. Почему бы и нет?

— Хихихихи… Я сказала всем моим друзьям, что для отклонения требований этих грубиянов я просто положилась на благородные таланты леди. На самом деле, это только лишь отчасти правда. Так уж сложилось, что моей семье уже доводилось иметь дела с Алмазными Псами, и я заранее прекрасно знала, как обратить в свою пользу их… о, как бы мне это назвать… ах да, их жалкое простодушие.

— Да что вы говорите, — хихикнула я.

— О, но ведь так и есть! — она играючи работала надо мной, как художник, пишущий картину на тряпичном холсте. — На самом деле, так уж неудачно сложилась судьба для моей прапрабабушки, аристократичной кобылы по имени Руби Джой, что она наткнулась на целую колонию этих землеройных шавок! Тем не менее, она была очень спокойной, интеллигентной леди, и вскоре она не только заставила всех этих псов буквально есть с ее копыта, но и разработать для нее гигантскую жилу алмазов, а так же доставить ее с добычей прямиком к дому в Чикакольте, в котором обитали мои предки. Хмм-хмм-хммм… откуда же еще, как думаете, взялось пристрастие моей семьи к редким минералам? Хихихихи…

Я улыбалась. Я слушала ее. Я была ее моделью. И в течение всего этого блаженного дня, я ни единой секунды не задумывалась о своем будущем. В конце концов, проклятье делает щедрость поистине, поистине восхитительным блюдом. Все то в моей жизни, за что я больше всего благодарна судьбе, пришло ко мне неожиданно — как свет прожектора из ниоткуда.

Кто знает, сколько у нас еще есть возможностей в этой жизни по-настоящему воссиять?

Но до тех пор, пока нам эта возможность доступна, нам ни в коем случае нельзя позволять себе становиться скучными.

===

[1] Фр.: шикарно, уникально и восхитительно.

[2] Стойка в магазине, за которой обычно сидит рецепционистка. То есть, девушка отвечающая на глупые вопросы. И да, это слово входит в нормы русского языка.

[3] Серебряные Швы. Первый ОС детектед.

[4] Цитата из Шекспира. (Щепкина-Куперник)

[5] Heartstrings, на всякий случай, означает «глубочайшее чувство» или «трогающее душу».

[6] Сапфировый Взгляд.

[7] Имена: Рябь Ветра, Трепет Неба, Серебряное Облако. Индейское племя прям какое-то. У каноничных пони имена более все-таки кличкообразные.

VI — Герои и Барды

Самые извечные вопросы, что звучат, возможно, по тысяче раз в этот самый момент в разных уголках Земли… Каково наше предназначение? Какова наша цель? Для чего нам даны возможности, для чего нам дано право жить?
Таково свойство разумных существ — задаваться этим вопросом. Искать причины, докапываться до истины, пусть даже она и скрыта за тысячей ложных завес догм, убеждений, идеологий, слабостей и желаний. Совершая какое-то доброе дело — меняем ли мы мир к лучшему? Следуем ли мы нашему предназначению, или все это тщета? Увы, это лишь вопрос перспективы. Все относительно. Все всегда относительно. Но что если есть что-то однозначное в этом? Что если мы, совершая какое-то полезное дело, не говоря уж о подвиге, мы исполняем предначертанную нам роль?
И если существуют такие фаталистические механизмы, то что если у этих фаталистических механизмов есть свои особые слуги? Самые главные шестеренки, скрытые от наших глаз. Мы не знаем кто они. Мы не видим их, или мы их просто… не помним.
Наши невидимые стражи, что вершат добро, просто потому, что у них более не осталось никакой цели. Что вершат добро, потому что любят нас, помня свои прошлые жизни, когда они были рядом с нами.
Меня вдруг посетили такие странные мысли. Странные чувства. А что если…
Что если за вами приглядывает ваш друг, брат, сестра… которых у вас никогда не было? Оглянитесь, вдруг какая-то тень, неуловимо знакомый образ мелькнет на краю поля зрения. Вы живы и счастливы благодаря им. А потом оглянитесь в другую сторону. Там вы увидите живых, настоящих родственников и друзей. Самых ценных существ на Земле. Не дайте им ускользнуть в небытие.
Шестеренка механизма судьбы не может стать героем. И, возможно, многие известные нам герои не совершали подвигов, что им приписали… Подвигов, которые, как будто, совершились сами по себе. Удача. Случайность. «Не то время, не то место».

Внимание! Пока на сторис не добавили поддержку цветовой разметки, более полная с точки зрения форматирования глава доступна на GDocs.

Напоминаю принципы альтернативного способа разметки:

Имя Лиры, обозначаемое зеленым, здесь изображается курсивом. Остальной курсив в этой главе к Лире отношения не имеет.

Ядро проклятья, обозначаемое магентой, здесь изображается подчеркиванием.

Также вашему вниманию доступна скомпилированная pdf версия для черно-белых читалок с 6» экраном (или больше, само собой). В которых эти текстовые эффекты обозначены другими шрифтам и другим тоном.

//////////////////////////////

Дорогой Дневник,

Существуют ли герои только потому, что история решила сохранить о них записи? Величайшие пони из тех, что когда-либо жили, являются таковыми потому, что заработали этот статус, или потому, что получили его только лишь оказавшись в нужном месте, когда их настиг удар судьбы? Если пони из эпических песней преодолели ловушки и стрелы времени только лишь по прихоти публики, то не можем ли мы тогда в наши дни и в наш век по недоразумению поклоняться злодеям?

Я никогда не искала себе известности. Не слишком к этому стремилась. Конечно, я была бы непрочь заполучить хотя бы самую малую толику популярности. Определенно, в своем стремлении раскачать музыкальную сцену, я бы порадовалась, когда мое имя появилось бы на слуху. Тем не менее, я никогда не собиралась совершать что-нибудь столь драматичное, от чего мое имя начали бы произносить с придыханием.

Теперь же я не могу сопротивляться противоположным мыслям. Борясь с приступами дрожи, я ворочаюсь в ночи, мечтая о том дне, когда я войду в город, и какой-нибудь пони, любой пони, на самом деле произнесет мое имя, пусть даже в шутку, или же передавая его по легкомысленным волнам сплетен. Я не хочу попасть в учебники истории. Я даже не хочу видеть свое имя в лучах прожекторов. Я просто хочу слышать, как кто-нибудь говорит обо мне, и я хочу, чтоб слова эти были приятными и веселыми.

Прошел уже долгий год существования под сенью проклятья, и я теперь понимаю разницу между мыслями рациональными и мечтательными. Я столкнулась со многими страхами, и я преодолела немало тягот. Неужели это слишком эгоистично — думать, что этим я должна была хотя бы заработать себе хоть немного известности?

Нет. Нет, это не эгоистично. Тем не менее, это глупо. В конце концов, кому тогда останется воспевать трагедии или триумфы этого композитора? Кто еще впишет в грандиозный припев летопись ее действий и открытий?

Теперь я начинаю понимать, что этот летописец — это я. Я пою не о бесстрашной стерве, той, что лицом к лицу, не дрогнув, встречает чернейшие тени промораживающей насквозь ночи. Нет, я говорю об одинокой исследовательнице, что ступает во тьме в сопровождении лишь звука собственных копыт. Что бы она ни извлекала оттуда, она извлекает это в одиночку. И это очень страшная задача, если не сказать больше. Если сохранение знаний обо мне делает из меня героя, то тогда я ценю это всеми фибрами своей души. В конце концов, не таким уж я буду героем, если я не смогу спасти страждущую публику. Даже если публика эта состоит только из одной пони.

Десять маленьких аккордов.

Десять маленьких аккордов, с которых начинается Лунная Элегия №8, играли в моей голове; этого было еще слишком мало. Если я хочу хоть чуть-чуть приблизиться к составлению цельной композиции, не говоря уж о проверке подлинности мелодии у Твайлайт Спаркл, мне нужно узнать больше.

Конечно, начало процесса разметки элегии — всегда самая сложная часть работы. Я просыпаюсь под звуки мелодии, что застряла в моей голове. Я позволяю ей играть от начала до конца несколько раз. Музыка обретает форму, формирует аккорды, и вырастает тем самым в древнюю композицию, которую я с великим трудом должна привести обратно в мир живых. Бывают иногда времена, когда призрачной мелодии требуется целая вечность, чтобы принести плоды. Такие моменты сказываются на моем разуме, и это самое меньшее, что я могу сказать о своем психическом здоровье. Так что, чтобы способствовать этому неторопливому процессу, я обычно занимаю свой разум и тело простыми, но полезными делами, с целью излить эти соки из моей головы, вместо того чтоб оставлять их там вечность бесцельно вариться.

Именно поэтому я сидела однажды в своем саду, ответственно ухаживая за грядкой моркови. Занимаясь этим уже в течение целых двух часов, а также засаживая новые овощи, я как раз в тот момент услышала первый звук, знаменующий ее прибытие.

От границы леса позади меня эхом отразился звучный гром, сопровожденный возгласом ломающегося голоса:

Ай!

Я подняла глаза и вытерла потный лоб передней ногой. Сегодня она раньше чем обычно. Эти столкновения все-таки обычно происходят гораздо позже днем. Я встала и медленно пошла к дому, где и увидела ее, лежащую на земле и трущую ушибленный нос.

— Кхм. Могу вам чем-нибудь помочь?

— Оооох… Может только если у вас среди ваших садовых инструментов есть запасной череп потолще, — поморщилась Рейнбоу Дэш и кинула злобный взгляд на враждебную ей постройку. — Откуда эта тупая хижина тут взялась?

— Это все сезон дождей, — сказала я с ехидной ухмылкой. — Всякие штуки как грибы прут прямо из-под земли.

— Эй! Я — пегас! — Рейнбоу Дэш вскочила на ноги и отряхнулась. — Уж кто-кто, а я знаю кой-чего о сезонах дождей! И у меня все равно нет ни малейшего ляганного понятия, чего этот дом о себе возомнил, решив встать поперек моего обычного летного маршрута!

Покипятившись еще немного, она вскоре успокоилась и бросила на меня взгляд краем глаза.

— С добрым утром, кстати, — пробормотала она.

— И вам того же, — кивнула я. — Как ваша голова, все хорошо?

— Нормально, несмотря ни на что, — Рейнбоу Дэш сжала голову меж двух копыт и крутанула ее в сторону. Верх ее позвоночника издал несколько традиционныхщелчков. — Фух! Если так и будет продолжаться, у меня скоро клеток в мозгах не хватит, чтоб пройти вступительный экзамен у Вондерболтов. Если, конечно, они вскоре устроят все-таки еще один долбаный конкурс нового летуна. Хех. Ждала когда они откроют прием уже долгие шесть лет, с тех пор как к ним присоединился Флитфут из Троттингема. Ух… этот везучий, перьеголовый,…

— Что ж, похоже, вы себе уже распланировали свое будущее! — сказала я с мягкой улыбкой. Сегодня стояло прекрасное утро, и это живое воплощение спектра цветов прекрасно дополняло собой приятность момента. На мгновенье я даже забыла, как мне холодно. — Куда так спешить? К чему так, не задумываясь, носиться по воздуху? Если так дальше пойдет — заработаете себе мерзкое сотрясение!

— Хмфф… — Рейнбоу Дэш ухмыльнулась и потянула крылья, распушив перья. — Как мне тогда иначе поддерживать славу своего имени?

А, вот оно. Стоит ли мне? Да. Да, стоит.

— И что же это за имя? — бросила я ей с кривой ухмылкой, в точности зная, что за этим последует.

Я бы наблюдала ту же реакцию, даже с закрытыми глазами и заткнутыми ушами. Рейнбоу Дэш, ахнув, уставилась на меня, подлетев в воздух, будто сама трава под ее ногами стала столь же ядовитой, сколь и невежество моих слов.

— Да ладно! Вы хотите сказать, что не знаете обо мне?! О Рейнбоу Дэш?! Главном погодном пегасе Понивилля? О Мастере Радужного Звукового Удара и владелице короны прошлогоднего Лучшего Юного Летуна?!

Я хихикнула. Некоторые самые лучшие развлечения в этой жизни совершенно бесплатны.

— Что ж, приношу извинения! Вы определенно звучите как очень важная пони!

— Я не просто важная! Я… я радикальная! Это как эти ваши «важности», сложенные одна на другую в такой крутой сэндвич с ломтиками охрененного хлеба!

— Я должна вам поклоняться или вас съесть?

— Ни то, ни другое! Э… в смысле… оххх… — она облетела вокруг меня кругом, подозрительно щурясь. — Это типа такая шутка? Ну правда, ведь ни один пони из этих мест не может в настолько темном подвале жить!

— Поверьте мне: хотела бы я, чтоб у меня была подобная отмазка, — я бросила взгляд на морковные грядки, меланхолично вздохнув. Как бы ни была очаровательна эта встреча, я все больше отдалялась от принесения в реальность Восьмой Элегии. Время от времени я получаю напоминание о том, что жизнь моя стала всего лишь коридором зеркал, в котором даже самые яркие цвета есть не более чем просто отражения вчера и завтра, что каскадом уходят в унылую бесконечность. — Я прошу прощения, мисс Дэш. Полагаю, можно сказать, что я в городе новенькая. В каком-то роде это очень успокаивает — видеть кобылку, так прекрасно осведомленную о своей известности и важности, как вы.

— Еще как! — гордо у
лыбнулась Рейнбоу Дэш. Трепеща крыльями, она игриво «проплыла на спине» вокруг меня и моей хижины. — Я никогда не оставляю Понивилль в беде: и предупрежу местных пони о бегущем табуне, и даже прогоню храпящих дымом драконов! К тому же, я типа в подружках у самой магической ученицы Принцессы Селестии!

— Хммммм… — я уселась обратно у грядки и вернулась к осмотру морковной ботвы. — Да что вы говорите?…

— Мммхмм! — трепет крыльев Рейнбоу Дэш успокоился, когда она взгромоздилась на деревянную крышу крыльца моей хижины. — Именно поэтому я здесь. Я тренируюсь!

— Тренируетесь? — я оглянулась через плечо. — Для чего же?

— Твайлайт Спаркл, наш главный в Понивилле яйцеголовый гений, помогает какой-то большой ученой профессорской шишке из Троттингема с телепортационным экспериментом. И им нужна помощь быстролетающего пегаса, чтобы отслеживать… эмм… подопытный предмет. Фиг знает. Я знаю только, что Твайлайт обещала — там будут лазеры. А лазеры — это круто!

Я вскинула бровь и вновь оглянулась на нее.

— Вы сказали… телепортационный эксперимент?

— А-ага! — широко улыбнулась Рейнбоу. — Разве вы не слышали? А, точно, вы говорили, что в городе недавно. Хммм… Ну, я даже пытаться не рискну объяснять все эти скучные цифры и слова, но, проще говоря, этот жеребец… «Доктор Хэй»… «Доктор Хаус»… «Доктор Хорс»… пофигу, короче он пытается поймать единорожью магию в, так сказать, бутылку. Не, конечно, все из вас умеют скакать на большие расстояния и все такое, но он хочет найти способ телепортации для немагических пони. Думаю, наверняка это серьезно повлияет на транспортную систему, экономику и прочую хрень, от которой мне хочется зевать.

— Правда? — я перевела взгляд на темные стволы деревьев, что меня окружали. Я не ожидала такого поворота в нашем разговоре. Впервые за несколько часов холод добрался до меня. — Это… это весьма занимательно.

— Мда… ну, как скажете. Я это так вижу: прошли уже тысячи и тысячи лет, сколько уже существует Эквестрия, а другие пони по-прежнему пытаются догнать по крутости пегасов, — она подмигнула, улыбнувшись. — Хех, будто бы телепортация реально им поможет везде успевать, как успеваем мы! Но мне плевать. Эксперимент — хороший повод потусоваться с Твайлайт, и Твайлайт крута, когда взрывает всякую хрень в лабе, вместо вспахивания книжек носом.

Рейнбоу Дэш ухмыльнулась и взлетела в яркое небо над лесом.

— Короче, мне еще надо облака попинать, а потом я полечу к Твайлайт, помогать ей «вершить историю», как они там об этом говорят. Я типа в ответ «да пофигу». Если нам там доведется взорвать хоть самую мелкую кучку мана-пыли или типа того, день, считай, прожит не зря.

— Есть кое-что, что можно сказать о мелких кучках и взрывах… [1]

— Э-эй! А мне нравится ваш подход! — усмехнулась Рейнбоу Дэш и пронеслась высоко надо мной. — В следующий раз как с вами увижусь — напомните мне, чтоб я рассказала, как все прошло! Уверена, наверняка я сделаю что-нибудь крутое, о чем как-нибудь при случае можно будет похвастаться.

Я помахала ей вслед, когда она улетела. Ветреной ледяной пустоте, что пришла ей на смену, я прошептала:

— Крутости достаточно помнить только себя.

Я не печалилась об уходе Рейнбоу Дэш. Я прошла уже через такое количество представлений себя ей, что светлая грусть ее ухода давно уже утратила свой очищающий надрыв. Пожалуй, можно сказать, что я вынудила себя смириться с неизбежностью апатии, что приходит после этих болезненно коротких встреч. Сопротивление ей лишь утопит меня в слезах.

Тем не менее, то, что сказала мне Рейнбоу Дэш, не выходило у меня из головы. Готовится, должно быть, действительно неизмеримо поразительное достижение в науке, способное заставить даже ее о нем восторженно лопотать.

Твайлайт Спаркл и профессор из Троттингема экспериментируют с телепортацией для не-единорогов? Может, они используют что-нибудь вроде локализованного заклинания? Или манипуляцию лейлиниями?[2] Может, какую-нибудь машину?

Я потянула тесемки капюшона, сопротивляясь волнам дрожи, пришедшей едва я позволила выйти на поверхность кое-каким воспоминаниям. Я вспоминала множество встреч с Твайлайт с первых дней моего проклятья. Я вспоминала наши отчаянные попытки передать Принцессе Селестии знание о моем существовании. Записанные слова не помогали. Прибыв к адресату, они или исчезали с бумаги, или свитки сами обращались в пепел от зеленого огненного дыхания Спайка.

Следующим вариантом, к которому пришла Твайлайт Спаркл, была телепортация. После долгой медитации и сосредоточения, она переместила нас обеих так далеко, насколько смогли дотянуться ее лейлинии. Мы материализовались в двух с половиной милях от границы Понивилля. План Твайлайт заключался в том, чтобы отдохнуть, сосредоточиться, и, затем, совершить еще несколько телепортационных прыжков, пока мы не достигнем дальних восточных ворот Кантерлота. Но этот план, тем не менее, оказался обречен на провал буквально в первый же миг после перемещения, едва произошло два события. В первую очередь, Твайлайт забыла обо мне после первого же прыжка, будто бы магического напряжения от заклинания оказалось достаточно для того, чтобы заставить проклятье заразить ее. Во вторую же, расстояние в две мили от центра Понивилля было подобно падению ледяного лезвия гильотины на мой позвоночник. Никогда в жизни я прежде не чувствовала такого холода, и никогда более не почувствую. Я галопом бросилась прямиком в заброшенный амбар, в котором жила в тот момент, и сложила самый большой костер, который история пони когда-либо помнила. И даже несмотря на это, мне потребовалось целых две недели, чтобы вернуть чувствительность конечностям.

Но теперь я узнала об эксперименте, дающим надежду на телепортацию на расстояния, далеко выходящие за пределы магических способностей единорогов. Понимая, что сама невообразимо далека от освоения дара Твайлайт к пространственным прыжкам, я задавалась вопросом: кто знает, может, мне удастся воспользоваться преимуществами столь замечательного научного достижения? Я не могла не заметить, как, вопреки смертной дрожи, ускорилась кровь в моих венах. Мне надо узнать об этом еще. Мне надо…

Мои мысли были немедленно прерваны громким ударом по стене хижины. Поначалу я подумала, что это опять бедная Рейнбоу Дэш, проклятая своей забывчивостью. Но затем прозвучал писклявый голос:

— Аай! Кто поставил сюда эту хижину? — голос был слишком высок, чтобы принадлежать кому-нибудь, кроме маленького жеребенка.

— Эм?… — я развернулась и подошла к стене дома. — Могу я чем-нибудь тебе помочь?

На голой земле сидела, упав на круп, крохотная оранжевая кобылка. Перевернувшийся самокат (со все еще крутящимися колесами) лежал рядом с ней на земле. Она стянула свой фиолетовый шлем и, встряхнув, распуская, гриву, потерла пульсирующую шишку на лбу.

— Ух. Ага. Можете сказать, в какой стороне тут земля?

— Там же, где ты ее и оставила. Та сторона, что с травой и тлями.

— Хи, спасибо, — она моргнула своими фиолетовыми глазами. — Эй, а вы ведь единорог.

Я не могла не усмехнуться. Эта фраза была столь же милой, сколь и спонтанной — и это те две черты, которыми я могу описать этого ребенка.

— В последний раз, когда проверяла, им и была, да. А что, что-то с этим не так?

— Эм, нет. Не совсем, — она встала и поставила самокат обратно под копыта. — Просто… ну. Здесь же середина леса. Я не знала, что единороги такими природолюбивыми бывают.

Я пожала плечами. Позыв застучать зубами от холода давил на меня, но я не собиралась сдаваться перед лицом этого юного жеребенка.

— Способность единорога к магии равна его возможности изменяться. Я давно привыкла в городской жизни, но в последнее время я нахожу в себе все больше тяги к провинциальным окружениям.

Она, моргая, уставилась на меня.

— Окей. Извините. Вы меня потеряли уже на слове «способность».

Я вздохнула.

— Что ж, да, если бы тебе довелось врезаться в столько же словарей, сколько ты собой пересчитала домов, то, возможно, у нас получилась бы приятная бесед
а.

— Словари? Ха! — она вскинулась, играючи удерживая равновесие на качающемся самокате. — У меня для этого есть лучшая подруга.

— И какова же причина, по которой ты не гуляешь с ней в этот прекрасный день?…

— Хмммм… — она скорчила лицо в нахмуренное, упрямое выражение.

Я моргнула. Я бросила взгляд на кроны деревьев, многие из которых по-прежнему блестели утренней росой.

— Погоди. Разве сегодня не учебный день?…

— У вас тут классное местечко… — она оттолкнулась от земли и неторопливо прокатилась на своем колесном устройстве вперед, мимо фасада моей хижины.

Она присвистнула:

— Вы его сами построили?

— Эм… — неловко моргая, я посмотрела на нее. — Да. Я на самом деле его построила сама.

— Круто…

— Как ты поняла?

Она слегка покраснела.

— Просто угадала? — она пробежалась копытом по паре деревянных балок, формировавших фасад моего жилища. — Сразу видно, когда дом построен собственными копытами. Однажды, я хочу жить самостоятельно, и я хочу сама решать, где и как я буду жить. И нет способа лучше для этого, чем построить собственный дом.

— Это не так просто, как кажется, — сказала я девочке, медленно следуя за ней. — Требуется много времени, усилий и пота. И все же, оно того стоит в итоге, — моя улыбка не продержалась так долго, как смогли продержаться хорошие манеры. — Кхм. Итак, эм, разве твои родители никогда не предупреждали тебя по поводу разговоров с незнакомцами?…

Она быстро прервала меня:

— Это, наверно, жуть как страшно, жить тут одной, в доме, который пришлось строить самостоятельно, — тихо проговорила кобылка. Внезапно ее яркие черты лица показались мне изможденными, будто множество прожитых лет обрушилось на голову кобылки, бросая тени на каждую линию ее оранжевой шкурки. — Но я типа понимаю, что это хороший страх, такой страх, которой стоит того, чтоб его пережить.

Я пробежалась копытом по своей гриве и задумчиво поглядела на нее. Я задавалась вопросом — почему я прежде не сталкивалась с этой юной душой? Я гордилась своей привычкой запоминать каждую живую душу в этом городке, и стар и млад. Я не могла не задаться вопросом — неужели после столь великого множества месяцев, которые я провела погруженной в лунные элегии, я перестала, наконец, замечать тот фон, к коему отношусь и сама?

— Как тебя зовут, девочка? — выпалила я, не подумав.

Она подняла на меня взгляд.

— Хммм? — она моргнула, будто пробуждаясь от оцепенения, которое она испытывала одновременно со мной. — О. Пони меня зовут «Скуталу». [3]

— Скуталу, — кивнув, повторила я. Я посмотрела на ее бедро и, обнаружив там отсутствие метки, улыбнулась ей: — Не сомневаюсь, назвали тебя так за твою любовь к элегантному балету.

Эта подколка сработала. Она нахмурилась и показала мне язык.

— Ха-ха. Очень смешно. Я скорее сдохну, чем буду жить с таким особым талантом!

— И почему меня это не удивляет? — отметила я.

— Я серьезно! — она подпрыгнула на месте, ударив копытами по платформе самоката. — Однажды я все-таки получу свою Метку за что-нибудь реально крутое! Типа полетов через огненные кольца! Или прыжков с высоты! Или стану рок-певицей! Или буду делать каскадерские трюки, прямо как Рейнбоу Дэш!