Печатные издания иллюстрированных агадот

Введение

Агада основана на службе Седера, предписанного Мишной (Песахим 10), который, очевидно, проводился в форме банкета. Соблюдение заповедей во время Седера – еда (Пасхальной жертвы), Мацы ("пресного хлеба") и Марора ("горькой зелени"), питьё Арба Косот ("четырёх бокалов вина") и рассказ истории Исхода из Египта (повествование Агады) являлись неотъемлемой частью торжественного празднования. По сути, Агада является рассказом о египетском рабстве, благодарностью Б-гу за освобождение и, во времена Храма, благодарностью за приобретение Земли Израиля. После разрушения Второго Храма, последняя была заменена молитвой об окончательном освобождении.

Цель Агады ("Ве-Хиггадта Ле-Винха" – "И расскажи сыну твоему", Исход 13:8), одна из центральных заповедей дня, представлена самим повествованием. Агада не была написана каким-то конкретным автором или группой авторов, она не является "литературной композицией" в общепринятом смысле этого понятия. Её повествование является коллекцией выдержек из Библии, Мишны и Мидраша, которые перемежаются ритуальными обрядами: Киддуш благословения, которые читаются на исполнение заповеди и над едой, Биркат Хамазон – Благословение после Трапезы, и Галель. Постепенно к этому добавились истории, Псалмы и пести. В многочисленных рукописях, а также фрагментах манускриптов из каирской Гниза, сохранились многие издания Агады, в большей или меньшей степени отличающиеся одно от другого, по большей части они датируются периодом с 13-го по 15-й век. Некоторые галахические работы также содержат текст Агады или комментарии к ней (см. ниже: Манускрипты и Издания). В соответствии с собирательным характером и неоднородной природой её источников, литературные связи между различными частями Агады не всегда различимы. Цитаты, взятые из множества источников, по большей части были адаптированы к нуждам Пасхального Седера.

Составляющие Части

(1) Киддуш. Он присущ не исключительно Пасхальному Седеру, а предписан для всех праздников.

(2) Ха Лахма Анйа ("Вот хлеб бедности нашей") является первыми словами заявления на арамейском языке, называющего Мацу хлебом бедности, и приглашающего голодных присоединиться к нашей трапезе. Оно заканчивается словами "В этом году мы здесь, пусть же в будущем году мы будем в Земле Израиля. В этом году мы рабы, пусть же в будущем году мы будем свободными людьми". Может показаться, что между тремя утверждениями этого заявления нет чёткой связи. Оно выглядит народной композицией, которая была добавлена к литургии Седера после разрушения Храма.

(3) Ма Ништана ("Чем отличается эта ночь"), песня, известная повсеместно, как "четыре вопроса", очевидно, является, согласно Мишне (Песахим 10:4), формулировкой, которой отец может обучить своего сына. Эта формулировка прошла через несколько этапов, пока она не приняла тот вид, который встречается в различных изданиях, которые используются на сегодняшний день.

(4) Авадим Хайину ("Рабами были мы") является введением к официальному повествованию об Исходе из Египта, основываясь на мнении Самуила (Песахим 116а). Повествование сопровождают отрывки неизвестного происхождения, подчёркивающие его важность.

(5) Ма'асе бе-Рабби Эли'езер… Амар Рабби Элазар ("Сказано о рабби Элиезере… Сказал рабби Элазар бен Азария") это история, касающаяся ведущих Таннаим, вслед за которой идёт дискуссия между ними, целью которой состоит в том, чтобы подчеркнуть важность повествования. Тогда как эта история сохранилась только в Агаде, этот спор приведен в Мишне (Бер. 1:5) и в галахических Мидрашим (Мидраш Сифрей Второзаконие 130, Мидраш Мехилта, Писха 16).

(6) Берайта о Четырёх Сынах, также сохранилась в Галахическом Мидраше (Мидраш Мехилта, Писха 18) и в Талмуде (Иерусалимский Талмуд, Песахим 10:4, 37д), но в отредактированном виде она значительно отличается от тех Агадот, которые используются сегодня, и в неё входят все библейские строфы, предписывающие повествование об Исходе (Второзаконие 6:20, Исход 12:26, 13:8, 13:14). Она приспосабливает их к четырём типам "сыновей": мудрому, нечестивому, простодушному и безучастному, которые должны быть обучены согласно Галахе, "что отец наставляет сына, согласно его пониманию" (Песахим 10:4).

(7) Йахоль ме-Рош Ходеш ("Может ли [рассказ об Исходе начинаться] в Новолуние [Нисана]?") является таннаитским комментарием к Исходу 13:8 (Мидраш Мехилта, Писха 17), приводящим доказательство того, что, на основании толкования библейского текста, повествование об истории Исхода обязательно рассказывать накануне Песаха.

(8) Ми-Тхила Овдей Авода Зара Хайу Авотейну ("В давние времена идолопоклонниками были отцы наши") является введением к повествованию истории Исхода, согласно Раву, в отличие мнения Самуила (см. выше Авадим Хайину).

(9) Таннаитский Мидраш к Арами Овед Ави (Второзаконие 26:5-8) – "Арамеяне могли бы уничтожить моего отца" (что обычно переводится, как "отец мой был странствующий арамеянин"), который, согласно Мишне (Песахим 10:4) каждый обязан "детально истолковать". Этот комментарий, также сохранившийся в Мидрашим, основанных на Сифрей (Мидраш Сифрей Второзаконие 26:5 (301), особенно Мидраш Леках Тов и Мидраш Хагига, является бессистемной подборкой агадических толкований. В ритуале Седера он предваряется словами "Благословен Тот, кто держит Своё обещание… Иди и узнай, что Лаван Арамеянин стремился…", этот отрывок не встречается в Мидрашим и, очевидно, был написан в пост-Талмудический период.

(10) Читаются комментарии Таннаим к чудесам казней и разделения вод Красного Моря во время Исхода из Египта. В большинстве еврейских общин этот раздел считается продолжением предыдущего Мидраша, их источником является Мехилта (Ва-Йехи бе-Шаллах 6).

(11) Кама Ма'алот Товот ла-Маком Алейну ("Как много блага сделал Всевышний для нас") является стихотворением в двух версиях, которое сохранилось только в Пасхальной Агаде. Это стихотворение было составлено во время периода Второго Храма и, по-видимому, не имеет непосредственной связи со службой Седера.

(12) Мишна Раббана Гамлиеля. Она объясняет значение Пасхальной жертвы, пресного хлеба, и горькой зелени. Взятая из Мишны (Песахим 10:5), она была перефразирована (в форму вопроса-ответа) на протяжении пост-Талмудического периода.

(13) Бе-холь Дор ва-Дор ("В каждом поколении") это отрывок из Мишны (Песахим 10:5), или из распространённой Мишны (Берайта), которая была дополнена утверждением Рава (Песахим 116б).

(14) Читаются первые две главы Галеля, как это предписано Мишной, согласно Бейт Гилелю (Песахим 10:6).

(15) Благословение освобождения "Тот, кто освободил нас" основано на постановлении рабби Тарфона и рабби Акивы, которое приводится в Мишне. После соблюдения заповеди есть пресный хлеб и горькую зелень, приступают к трапезе, вслед за которой произносят Благословение после Трапезы. Затем Седер продолжается второй частью Агады.

(16) Шфох Хаматха ("Излей гнев Свой…") является собранием строф, темой которых является мольба об отмщении народам, которые притесняли Израиль. Обычай читать эти строфы прослеживается со средневековых времён, их число и порядок следования различен в разных ритуалах.

(17) Как сказано в Мишне, читается последняя часть Галеля(Песахим 10:7).

(18) Йехаллелуха Адонай Элохейну аль Коль Ма'асеха ("Все творения Твои будут прославлять Тебя") является благословением восхваления ("Биркат ха-Шир") в соответствии с мнением р. Иуды (Песахим 118а).

(19) Большой Галель (136). Его произнесение позднее стало обязательным. (Это основано на Берайте р. Тарфона (там же)).

(20) Произносится Нишмат Коль Хай ("Дыхание всего живущего"), ещё одна версия Биркат ха-Шир ("Благословение над Песней"), согласно мнению рабби Йоханана (там же).

Ритуальные Действия

Текст Агады также поделен согласно предписанным ритуальным действиям службы Седера. Каждый текстовый раздел озаглавлен фразой, описывающей его, которая, согласно некоторым обычаям, напевается, как отдельная литания. Вот эти разделы: Кадеш (Кидуш, фигура-2), У-рехайц ("омовение" рук), Карпас (еда "горькой зелени", погружённой в солёную воду), Йахац ("преломление" средней Мацы), Маггид ("повествование"), Рахца ("омовение" рук перед едой), Моци-Маца ("благословение" над Мацой), Марор (еда "горькой зелени"), Корех (еда "горькой зелени с Мацой"), Шулхан Орех ("трапеза"), Цафун (еда Афикомана – "последней Мацы"), Барех ("Благословение после Трапезы"), Галель (произнесение второй части Галеля), и Нирца (завершающая формулировка). Эта Пасхальная Агада и ритуал Седера следуют обычаям вавилонских академий Пумбедиты и Суры, и они были переняты всеми еврейскими общинами Диаспоры. Они полностью вытеснили древнюю палестинскую версию, которая в некоторых аспектах отличается от этой (например, в ней опускаются разделы 4-7 из вышеперечисленных).

Текстуальные Тонкости

Однако, существовала тенденция совершенствовать текст Агады, добавляя к нему Мидраши и стихотворные разделы. Эти дополнения не являются ни обязательными, ни общепринятыми, например, таннаитская вставка Ани Адонай ве-ло Ахер ("Я Господь, и никто другой", Махзор Витри, 293) и толкование Ве-Натан Лану Эт Мамонам (и дай нам их состояние", Сиддур Саадиаху Гаона, 143), последнее было взято из Мехилта де-Рабби Симеон бар Йохай, и была адаптирована в ритуал Седера. Подобным образом, некоторые благословения были расширены тем, что перемежались Пиййутим (например, в Сиддуре Саадиаху Гаона, 144). Среди восточных общин существует традиция произносить в первой части Седера гимн "И Ты сказал: Это жертва Песаха",

В более поздние времена гимны и коротенькие песни с припевом постепенно стали частью Агады, и их пели в конце Седера: Аз Ров Ниссим ("В прежние времена Ты совершил великие чудеса в ночи", из Керова Йанная), Омец Гевуротеха ("Сила Мощи Твоей", из Керова Рабби Элеазара Каллира), Ки Ло На'е ("Ибо Ему Это Подобает", написанного анонимным Пайтаном), и Хазал Седер Песах ("Закончен Порядок Песаха", из Керова рабби Иосифа Тов Элем Бонфилса). Другими представленными гимнами являются просто народные песни, составленные для развлечения детей, например, Адир Ху ("Тот, Кто Силён"), Эхад Ми Йоде'а ("Кто Знает Один?"), Хад Гадья ("Один Козлёнок"). В других общинах были приняты иные пиййутим: например, "В Песах в Египте Мои Пленники отправились в путь Свободными", "Из Дома Беззакония, Трона Раздора" или "Дома моих Меданитов [захватчиков] (оба эти пиййутим взяты из Махзор Карпентрас), или "Кто Исторг Чудеса в Египте" (Махзор Романия, Константинопле, 1510). В северной Франции существовала традиция петь в конце Седера "Возлюбленные Поют Звонким Голосом" (Махзор Витри, 298).

Комментарии

Текстуальные трудности в Агаде требуют примечаний к тексту. Самые ранние комментарии были написаны в талмудическом стиле, и их можно встретить в галахических работах школы Раши и его учеников (например, в Махзоре Витри, Ха-Ора). Комментарии, приписываемые рабби Самуилу бен Меиру, написаны в том же стиле. Более всеобъемлющее и глубокое описание встречается в Шибболей ха-Лекет, написанном рабби Цидкияху бен Авраам Анав (13 век), в который входят некоторые примечания Исайи ди Трани, равно как и интересные новеллы, написанные братом автора. Двумя важными комментариями, написанными в 14 веке, были комментарий рабби Аарона бен Йакова ха-Коэна из Лунеля (в Орхот Хайм, он также встречается в Коль Бо) и комментарий рабби Давида бен Йосефа Абудархама (в его комментарии к молитвеннику, Венеция, 1566). Эти ранние комментаторы просто делали примечания к тексту. Они не занимались исследованиями исторических аспектов Агады и не ссылались на источники её различных текстов.

Простой разъяснительный тип комментария подошёл к концу в 15 веке работой Афикоман рабби Симеона бен Зма Дуран, который на то время был единственным комментарием, опубликованным отдельной книгой. После 15 века комментаторы включали свои собственные материалы в свои разъяснения, как на тему развития повествования, так и по поводу обсуждений философских и теологических концепций. Рабби Исаак Абарбанель в Звах Песах ставит 100 вопросов, на которые он подробно отвечает. Относительно строфы "Знай, что потомки твои…" (Бытие 15:13), он спрашивает: "Какую пользу мы извлекли из Исхода из Египта, учитывая тот факт, что мы вновь в изгнании?". В своём ответе он очень подробно обсуждает значительность изгнания и пути Провидения, не устанавливая какой-либо непосредственной связи с текстом.

Таким образом, комментарий становится отдельным рассуждением. Последующие комментаторы, которые следовали его стилю, в основном делали примечания в духе Агады, тогда как некоторые приводили мистические толкования, например, рабби Элиезер Ашкенази в Ма'асей Адонай (Венеция, 1583), рабби Иуда Лоев бен Бецалель (Махарал) из Праги в Гвурот Адонай (Краков, 1582), в котором он также подробно рассматривает вопросы Галахи, и каббалист рабби Моисей Алшех и рабби Исайа Хоровиц. Лучше всего известны более поздние комментаторы: рабби Иаков Эмден, рабби Элияху бен Соломон Залман из Вильно, Иаков из Дубно, Иаков бен Иаков Моисей Лорбербаум (из Лиссы) и Моисей Софер (Шрайбер), которые строили свои назидательные композиции около Агады и вплетали их в саму Пасхальную Агаду. Рабби Хаим Иосиф Давид Азулай (18-й век), известный своим критическим подходом, также следует вышеприведенному методу в своих комментариях к Агаде, хотя время от времени у него прослеживается и критический анализ. Только в 19 веке учёные начали анализировать текст, прояснять его источники и определять подлинную оригинальную формулировку.

Рукописи и Издания

На протяжении поколений Пасхальная Агада была одной из наиболее популярных работ – вероятно, самой популярной – в еврейской религиозной литературе. В многочисленных рукописях, а также фрагментах манускриптов из каирской Гниза, сохранились многие издания Агады, в большей или меньшей степени отличающиеся одно от другого, по большей части они датируются периодом с 13-го по 15-й век. Эти рукописи происходят из всех стран, где жили евреи. Некоторые галахические работы также содержат текст и комментарии к Агаде. Другие встречаются в ежедневных или праздничных молитвенниках. Однако, большинство являются отдельными работами, которые использовались только накануне Песаха. Эти манускрипты ещё не были должным образом изучены, лишь несколько избранных экземпляров, в особенности иллюстрированные копии, привлекли внимание учёных. В седьмом или восьмом веке Агада была, очевидно, составлена Геоним, как отдельная работа. Однако, самой старой из дошедших до наших дней версий является молитвенник (Сиддур) Саадиаху Гаона (10 век), другие ранние версии встречаются в Мишне Тора Маймонида (12 век) и Махзор Витри (11 век). Начиная с 15 века, Агада пережила более 2.700 изданий, либо вместе с комментариями, либо без них. Более поздние издания включали до 200 комментариев. Агада была переведена на разговорные языки евреев, например идиш, ладино, иудейско-греческий, иудейско-арабский (в различных диалектах), и иудейско-персидский, которые часто печатались вместе с Агадой. Устные переводы на разговорные языки евреев традиционно встречались в тех общинах, где не было печатной литературы на их разговорных диалектах (например, современный арамейский). Агада была переведена на несколько языков, и переводы, вместе с комментариями или без них, часто включались в издания Агады.

"Исправленные" издания, которые приводили не традиционную, а заменяющую версию, обычно встречаются в определённых общинах, например, Агада С.Майбаума (1891г.), Цезаря Селигмана (Франкфурт, 1913г.), Гугенхайма (Оффенбах, 1927г.), Центральной Конференции Американских Раввинов (начиная с 1905г.), Союза Либеральных и Прогрессивных Синагог в Лондоне (1953г.), и реконструкционистского движения в США. Тенденция "реформировать" Агаду существует также и в Израиле, особенно в нерелигиозных киббуцим, которые склонны ежегодно корректировать текст Агады. Как правило, эти издания не попадают в печать, а существуют только в круглой форме. Караимы составили собственную Пасхальную Агаду, которая полностью отличалась от раббинической, и состояла из библейских строф и нескольких благословений. Она издавалась несколько раз (Прессбург, 1879г., Одесса, 1883г., Вильно, 1900г., Рамле, 1953г.). Существуют следующие издания Агады, основанные на научном анализе и исследованиях: Х. Эдельмана (1845г.), Е.Л. Ландшута (Магид ме-Решит, со вступлением, 1855г.), Дж. Д. Эйзенштейна (Озар Перушим ве-Зиййурим аль Агада шель Песах, 1920г.), К.Рота (на английском языке, 1939г.), Д. Гольдшмидта (с комментарием на иврите, 1947г. и со вступлением к истории Агады и текстам всех дополнений, 1960г.), и М.М. Кашер (содержащие Mss. Издания, фрагменты Гнизы, и собрание комментариев, равно как и подробное вступление, 1955г.).

Украшенные Манускрипты

На протяжении 13-15 веков Пасхальная Агада была одной из наиболее популярных ивритских рукописей, как в сефадских, так и в ашкеназийских или итальянских общинах.

Популярный обычай украшать Агаду в то время был результатом слияния нескольких факторов. Начнём с того, что кристаллизация текста в единую, общепризнанную и авторитетную версию облегчило извлечение Пасхальной Агады из полного ежегодного цикла молитв, содержавшихся в Сидуре, и копирование её как отдельной книги. Такая книга, запись наиболее важных личных и домашних ритуалов, которые должны были осуществляться всей семьёй, собравшейся вокруг Пасхального Стола, была в значительной степени личным предметом, в меньшей степени подверженным общинным предписаниям и запретам, и, таким образом, её оформление выражало личные предпочтения, чем любой другой священный кодекс. Будучи поучительными по своей природе, украшения служили средством поддержания интереса детей на протяжении длинной церемонии накануне Песаха.

В силу сравнительно небольшого её размера, для главы семьи было не слишком дорого заказать или приобрести Агаду, а писцу и художнику не стоило больших усилий переписать её и снабдить украшениями. Не случайно, что именно в то время, когда украшенные манускрипты Агады начали появляться, как отдельные книги, то есть, на протяжении 13 века, в сфере изготовления европейских манускриптов на передний план начали выходить новые усовершенствования. Социальный и экономический рост городской жизни того периода способствовал увеличению числа светских мастерских, занятых изготовлением книг. Интерес к учёбе и потребность в письменных пособиях для её распространения, совпали с чувством свободы и безопасности в более обустроенных городах. В то же самое время, новые технологии в подготовке пергамента, чернил, красок, золотого листа и других материалов сделали приобретение украшенных манускриптов доступным для многих граждан.

Даже при этих условиях, не каждое хозяйство в еврейской общине могло позволить себе приобрести украшенную Агаду. Только более богатые евреи, которые, особенно в Испании, служили при членах королевской семьи или при дворе, а потому были лучше знакомы с красиво иллюстрированными кодексами, имели возможность попытаться имитировать стиль подобных предметов, делая заказ на иллюстрирование еврейских книг. Такие заказы выполнялись художником, который испытывал трудности в иллюстрировании нового, незнакомого ему предмета, и решением этой проблемы стало слияние традиционных еврейских тем, мотивов и иконографии с более модными стилями и планом размещения иллюстраций, присущими современному христианскому иллюстрированию, в соответствии со стилем художника и вкусом его клиента. В 14 и 15 веках, особенно в Германии, развился более популярный тип иллюстрированной Агады, который нравился намного большему числу клиентов и проще удовлетворял растущий спрос. На структуру, систему и выбор предмета в иллюстрированных Агадот повлияли греческие и латинские иллюстрированные манускрипты, в основном псалтыри, подобные тем, что были распространены при королевских дворах Европы.

Типы Иллюстраций

Спектр украшений Агады, очевидно, в первую очередь зависел от содержания книги, которое можно было приблизительно поделить на четыре категории: текстуальная, ритуальная, библейская и эсхатологическая. Эти четыре категории могли относиться ко всем украшенным Агадот 13-15 веков, будь-то ашкеназийские, сефардские или итальянские Агадот. Наиболее распространёнными текстовыми иллюстрациями являлись основные элементы Пасхального ритуала, согласно Раббану Гамлиелю: Песах (Пасхальный барашек), Маца (пресный хлеб) и Марор (горькая зелень). По сути, Маца и Марор являлись самыми ранними текстовыми иллюстрациями в Агаде девятого и десятого веков и, судя по тому, что пример, приводящийся в Каирской Гнизе, мог происходить из Египта, Палестины или Месопотамии. Украшенные первые слова были присущие большинству ивритских украшенных манускриптов, хотя некоторые были свойственны именно Агадот. Одним из примеров является декоративное построение первых слов, написанных жирным шрифтом одно под другим по каждой стороне страницы, при написании стихотворения Даййейну ("Нам было бы достаточно").

Это построение существует в восточных Агадот, равно как и в тех, что и были включены в молитвенники. В некоторых Агадот были изображены Раббан Гамлиель и его ученики, равно как и другие раввины, упомянутые в тексте. В число других текстовых иллюстраций входили "четыре сына", описанные в повествовании, мудрый сын изображался как раввин, нечестивый как солдат, простодушный как мальчик, а тот, "кто не умеет спрашивать" как шут. Некоторые из украшений являются рисованными остротами, такими как мужчина, указывающий на свою жену, произнося при этом Марор Зе – "Эта горькая зелень" или литературные представления текста, подобно тому, как человек выходит из тюрьмы, как это приведено в иллюстрации к Псалму 118:3-7 в Сассунской Испанской Агаде. В итальянской и ашкеназийской Агадот есть более литературные иллюстрации к ивритскому тексту, такие как человек, одетый для путешествия, выходит из городских ворот, расположенные рядом с текстом, который начинается со слов: "Иди и узнай, что Лаван Арамеянин стремился сделать с Иаковом", или изображение обнажённой женщины в качестве иллюстрации к Езекилу 16:7, как в Агаде Йоэля бен Симеона в Британском Музее.

Ритуальные иллюстрации являются, по большей части, дидактическими, начиная с приготовлений к Песаху – выпечки Мацот, заклания Пасхального барашка, и очищения дома и посуды. Другие иллюстрации изображают людей, читающих Агаду в синагоге – обычай, который был известен в Испании – или выходящих из синагоги, семью, сидящую вокруг Пасхального стола, омовение рук, наливание, поднимание и испитие четырёх бокалов вина, сокрытие и нахождение Афикомана, съедение различных трав. Эти жанровые сценки из средневековой еврейской жизни, описывают обычаи различных европейских общин, изображая их повседневную и праздничную одежду, домашнюю утварь, мебель и постройки, и могли быть изобретены в то время самими еврейскими художниками для иллюстрирования Агады. Самыми интересными из всех категорий являются библейские картинки. Они начинаются, как иллюстрации библейских и мидрашеских текстов, содержащихся в Агаде, где основной акцент делается на истории Исхода, чему предшествует история Патриархов. Этот цикл иногда расширялся, и включал другие эпизоды, начиная с Создания, как в испанской Агаде Сараево (см. ниже), до Йоны в Агаде Йахуда (Израильский Музей, Иерусалим) и Второй Нюрембергской Агаде (Библиотека Шокен, Иерусалим). Иногда эти библейские иллюстрации и ритуальные картинки смешивались. Например, намазывание косяка двери кровью было включено в цикл приготовлений к Песаху в Риландской Испанской Агаде (Библиотека Джона Риландса, Манчестер, Англия), а выпечка мацот представлена в истории Исхода в Агаде Птичьих Голов (см. ниже).

Многие легендарные эпизоды из ранних Мидрашим описаны наряду с библейскими иллюстрациями, некоторые из них встречаются как в сефардских, так и в ашкеназийских Агадот. Здесь можно упомянуть лишь несколько из них: Авраам брошен Нимродом в огонь, встреча Иосифа с ангелом по пути к его братьям в Дотан, как в Золотой Агаде (см. ниже), гроб Иосифа выброшен в Нил египтянами в Сараевской Агаде, проверка Моисея посредством золота и раскалённого угля в Кауфманской Агаде (см. ниже), Ципора на протяжении семи лет кормит Моисея в тюрьме в Агаде Йахуда, и получение Моисеем двух скрижалей завета и передача пяти – Пятикнижия – в Агаде Птичьих Голов. Некоторые библейские иллюстрации являются довольно буквальными, подобно собаке без языка, который лает на израильтян, выходящих из Египта, которой описан сюжет Исход 11:7 в Агаде Кауфмана.

Эсхатологические иллюстрации относятся к окончательной судьбе еврейского народа и судьбе отдельных евреев. На одной такой иллюстрации изображён вход праведников в рай (Псалмы 118:9), которая представлена в Агаде Птичьих Голов, например, как ангел вёл трёх Патриархов. Во многих Агадот отрывок "Излей гнев Свой на народы, которые Тебя не знают" (Псалом 79:6) в качестве приглашения к эсхатологической иллюстрации. В Агаде Кауфмана ангел изображён, изливающим содержание чаши на группу людей.

Более распространённой в ашкеназийских Агадот является иллюстрация, связанная с пророком Элияху, традиционным предвестником Мессии, который приедет верхом на осле, неся отмщение неверующим, которые уничтожили Израиль, и освобождая еврейский народ. Обычай отворять дверь для Элияху во время произнесения слов "Излей гнев Свой" проиллюстрирован в Вашингтонской Агаде. Последняя строфа Агады, "В следующем году в Иерусалиме", проиллюстрирована в Агаде Птичьих Голов, посредством наполнения вновь отстроенного Иерусалима и его Храма евреями, которые восхищаются им, тогда как в Сараевской Агаде изображён фасад Храма. Во Второй Нюрембергской Агаде пророк Элияху изображён, едущим верхом на осле, вместе с израильтянами, которые следуют за ним в Иерусалим.

Примеры украшенных Агадот

Агада Птичьих Голов

(Израильский Музей, Иерусалим, 180/57). Она названа так, поскольку в ней многие человеческие фигуры изображены с птичьими головами, и это, вероятно, самая старая дошедшая до наших дней рукопись украшенной Агады. Она была найдена в 1946г. Мордехаем Наркиссом. Она была переписана в южной Германии в конце 13-го века писцом по имени Исаак, который также переписал первый том Лейпцигского Махзора. Её украшение состоит, в основном, из иллюстраций на полях текста, изображающих исторические сцены из Исхода, а также ритуальных и эсхатологических сцен. Стиль украшения, яркие краски и декоративные мотивы, хотя и несколько примитивные, указывают на её происхождение из Верховий Рейна. Её название неточно, поскольку художник использует и другие методы искажения человеческого тела, подобно мальчику с выпуклым носом в форме луковицы, ангелам с лицами, лишёнными черт, и египтянам в шлемах с опущенными забралами. Этот манускрипт был в точности воспроизведен в 1967, в сопровождении со вступительным томом эссе.

Цинциннатская Агада

Этот украшенный манускрипт 15 века, который хранится в Еврейском Объединённом Коледже (Hebrew Union College), Цинциннати. Он был написан квадратным ашкеназийским шрифтом на 69 тонких пергаментных листах писцом Меиром бен Исраэлем Яффе из Хайдельберга. Она украшена раскрашенными панелями первых слов, декоративной окантовкой и миниатюрами на полях, иллюстрирующих Пасхальную церемонию и текст. Стиль миниатюр и украшений указывают, что манускрипт был создан в 15 веке в южной Германии. Ландсбергер предложил, что писец был также и иллюстратором Агады. Эта теория, однако, была оспорена на том основании, что похоже, что над этим манускриптом работало более одного художника. Более того, не похоже, что писец-художник стал бы рисовать миниатюры, которые отвлекают внимание от его собственного текста, как это происходит на нескольких страницах.

Дармштадтская Агада

Этот манускрипт, относящийся к началу 15 века, сохранился в Дармштадтской Ландесбиблиотек (Код. Ор. 8). Его богато украшенные страницы необычны для Агадот. Она была переписана примерно в 1430г. Израилем бен Мериом Хайдельбергом в виде двух миниатюр на двух полных страницах. Иллюстрации состоят, в основном, из учителей с их студентами и студентками, некоторые в небольших рамках, другие в виде готических рамок, что является необычным для иконографии. Эти типы, должно быть, происходят из "героического" и квадратного ашкеназийского шрифтов. Украшение этого манускрипта содержит панели заглавных слов, нескольких полностью обрамлённых границ, и гобелены, на которых изображены главные действующие лица, или фрески, показывающие еврейские, языческие и христианские ценности. На миниатюрах изображены сцены охоты и источник молодости. В манускрипте отведено немного места для текста. Хотя художник миниатюр неизвестен, тот факт, что искусство 15 века не полностью зависело от церковных и судебных заседаний, дал возможность появиться выдающемуся еврейскому иллюстратору среди высококлассных еврейских каллиграфов. Его точная репродукция была сделана в 1927г. в Лейпциге.

Золотая Агада

(Британский Музей Искусств). Это самая ранняя и наиболее роскошная из украшенных сефардских Агадот. В ней содержится текст Агады, собрание из 10 Пиййутим, и 15 полностраничных миниатюр страницу, иллюстрирующих библейскую историю, начиная с того, как Адам давал названия животным и заканчивая Исходом из Египта. Стиль миниатюр и иллюстраций к тексту предполагает, что они были выполнены в Барселоне в первой четверти 14 века. В его основе лежит французский готический стиль конца 13 века. Полностраничные миниатюры, разделённые на четыре части, каждая из которых нарисована на блестящем золотом фоне, были выполнены двумя авторами. Иконография сцен вытекает из иллюстраций латинских манускриптов того времени и из еврейкой агадической иконографии, которая, возможно, уходит корнями к еврейским библейским украшениям. В Британском Музее есть парный манускрипт второй половины 14 века (Ор. Мс. 2884). Его точная репродукция была произведена в 1970г. в Лондоне и Нью-Йорке (фигура 7).

Кауфманская Агада

(Будапешт, Библиотека Венгерской Академии Наук, Коллекция Кауфмана). Это испанский манускрипт 14 века, состоящий из двух частей: 14 полностраничных миниатюр и иллюстрированная Агада. В Кауфманской Агаде приведен неполный цикл миниатюр об Исходе. Манускрипт неправильно сшит, поскольку целая группа полностраничных миниатюр расположены не вместе, некоторые прикреплены к началу манускрипта, а прочие – к концу. Точная репродукция манускрипта, выполненная Венгерской Академией Наук в 1954г., ещё больше усложнила понимание цикла, напечатав миниатюры на обеих сторонах страницы, опустив оборотную сторону страницы, тем самым воспрепятствовав правильному воссозданию порядка следования. Эпизоды, изображённые на сохранившихся до наших дней миниатюрах, начинаются с обнаружения младенца Моисея, и заканчиваются песней Мириам после пересечения Красного Моря, и среди них есть одна миниатюра, изображающая приготовления к кануну Песаха (стр.2). В числе библейских иллюстраций есть много мидрашеских, таких как Моисей, снимающий корону Фараона с его головы. В большинстве случаев эти иллюстрации находятся в больших раскрашенных панелях начальных слов, но иногда они появляются на полях между расширенными завитками лиственных орнаментов. В Агаде также есть несколько красных, зелёных и пурпурных панелей филигранной работы. Иллюстрации к тексту очень тщательно проработаны и содержат, кроме обычных раввинов, четырёх сыновей, Мацы и Марора, некоторые повторения библейских эпизодов, изображённых на полностраничных миниатюрах, таких как труд израильтян и выбрасывание новорожденных мальчиков в реку, а также Исход израильтян из Египта.

Здесь явно прослеживается итальянский стиль украшения. При описании этой Агады во вступительном томе Ди Агада фон Сараево, Дж. Фон Шлоссер приписывает её стиль северной Италии. По сути, это кастильский стиль конца 14 века, которому присущи многие итальянские стилистические элементы. Византийско-болонский фигурный стиль и очень красочные, сочные листья поддерживают это допущение, как и трёхбашенный замок – эмблема Кастильского Королевства – который изображён в центре круглой украшенной Мацы, окружённой четырьмя обнажёнными воплощениями ветров, дующих в трубы.

Сараевская Агада

(Сараевский Национальных Музей). Это испанский украшенный манускрипт 14 века, состоящий из трёх традиционных частей: 34 полностраничных миниатюр, украшенного текста Агады, Пиййутим и чтения Торы для Пасхальной недели. Это, безусловно, самый известный древнееврейский украшенный манускрипт, который на протяжении последних 70 лет дважды был частично воспроизведен, с учёными вступительными статьями, написанными Х. Мюллером и Дж. Фон Шлоссером, и С. Ротом. Полностраничные миниатюры Сараевской Агады отражают широчайший спектр тем, необычно полный даже для богатых испанских Агадот, начиная с Создания Мира и заканчивая благословением израильтян и Йошуа Моисеем перед его смертью, вслед за чем идут иллюстрации Храма, подготовки к Песаху и интерьера испанской синагоги. Есть несколько полностраничных миниатюр, большинство поделено горизонтальной чертой на два обрамлённых раздела, и некоторые поделены на четыре части. Несмотря на то, что значительная часть иконографии миниатюр вытекает из украшения латинской Библии франко-испанской школы, можно заметить некоторые еврейские элементы, как, например, воздержание от изображения Б-га и каких бы то ни было небесных созданий. В иллюстрациях к тексту Агады можно найти другие еврейские аспекты, такие как миниатюру Раббана Гамлиеля и его студентов, и Мацу и Марор. Стилистически, украшения относятся к итальянско-готической школе, превалирующей в Каталонии в 14 веке. То, что Сараевская Агада происходит из Арагонского Королевства можно определить из трёх слоёв рук, изображённых на манускрипте. Агада попала в Сараевский Музей, когда в 1894г. ребёнок из городской сефардской еврейской общины принёс её в школу с целью продажи, после того, как его отец умер, оставив семью в нищете.

Вашингтонская Агада

(Библиотека Конгресса в Вашингтоне, Округ Колумбия) состоит из 39 тонких пергаментных листов, 6х9 дюймов (15х22 см), написана квадратным ашкеназийским шрифтом, составлена Йоэлем бен Симеоном в 1478г. В ней есть раскрашенные панели начальных слов и много иллюстраций на полях, изображающих Пасхальные обряды и историю Исхода. Несмотря на то, что иллюстрации следовали германскому обычаю, их стилистические особенности и декоративные элементы указывают на их итальянское происхождение из Италии времён конца 15 века. Иллюстрации тесно связаны с иллюстрациями в других манускриптах, которые, как считается, были выполнены в мастерской на севере Италии тем же писцом-иллюстратором. Точная её копия была выполнена в 1965г., предисловие к ней написал Лоуренс Марвик.

печатные издания иллюстрированных агадот

Вступление

Самое раннее известное издание Агады, которое было напечатано отдельно, было издано в Испании в Гвадалахаре, около 1482г., на 12 страницах в двойную колонку. Известно о существовании только одной копии, но наверняка могла сложиться ситуация, что другие, возможно более ранние, издания исчезли. Библиография Пасхальных Агадот, опубликованная в 1960г. А Йаари, насчитывает 2 717 наименований. Однако, учитывая пропуски и более поздние издания, без сомнения, общее число Агадот, изданных на сегодняшний день, составляет, по крайней мере, 3 000 штук. В тексте Агады, включённой в молитвенник согласно итальянскому обычаю (Касалмагьоре, 1486г.), существует условное представление Мацы, как и в некоторых самых ранних манускриптах Агады, и это можно считать самыми ранними известными иллюстрациями к печатной Агаде. Грубо исполненные, но нисколько не безграмотные иллюстрации в латинском труде Ритус ет селебратио Пасхае (Франкфурт, 1512г.), автором которого является христианский гебраист Томас Мурнер, нарисованные его братом Беатусом, могли быть вдохновлены еврейским образцом. В исключительно редком издании Седер Змирот у-Виркат ха-Мазон (Прага, 1514г.) есть фигурная гравюра на дереве на те же темы, что появляются позже в иллюстрированных Агадот, и которые могут происходить от какого-то потерянного издания. От самого раннего известного иллюстрированного издания, гипотетически приписываемого Константинополю, примерно 1515г., остались лишь фрагменты. Из-за неоригинальности некоторых её блоков, она может быть перепечаткой. На основании этих фрагментов очевидно, что вся работа, должно быть, изобиловала иллюстрациями.

Пражское Издание (1526)

Постоянная запись иллюстрированных Агадот начинается с Пражского издания 1526г. Эта великолепная работа, с её щедрыми иллюстрациями и украшениями на полях и роскошным обрамлением, является одним из самых утончённых печатных изданий 16 века. Красота работы заключается, в первую очередь, в расположении шрифта и изящной согласованности страниц. Наиболее выдающейся особенностью являются три страницы с гравированным обрамлением в монументальном готическом стиле. Печатниками и издателями были Гершом Соломон Коэн Кац и его брат Гронем (Героним). Художественную работу, очевидно, частично выполнил Хаим Шахор (Шварц), сотрудник Гершома Коэна, который иногда проставлял свои инициалы, а частично – помощник-нееврей. Некоторые декоративные особенности были выведены из нееврейских работ, включая Нюрембергскую летопись 1484г. В недавние годы Пражская Агада неоднократно в точности воспроизводилась. Поля и иллюстрации этого издания на протяжении долгого времени служили примером для подражания, постепенно всё сильнее ухудшаясь с ходом времени. Пражское издание 1556г. имеет некоторые оригинальные элементы, но это не так в отношении издания, опубликованного в 1590г. или в отношении других типичных изданий, которые продолжали появляться в Праге и в других местах вплоть до середины 18 века. Интересное новое издание, автором которого, очевидно, являлся Хаим Шахор, появилось в Аугсбурге в 1534г. Оно, однако, оказало незначительное влияние, и сохранилась только одна полная его копия.

Мантуйское Издание (1560, 1568)

Следующим важным шагом в записи иллюстрированных Агадот является Мантуйское Издание 1560г., изданное Шамашем, Исааком бен Самуилом. Это было точное воспроизведение Пражского Издания, страница за страницей, буква за буквой, но в ней были новые иллюстрации и украшения на полях, которые уже использовались в нееврейских изданиях и соответствовали итальянскому вкусу. Этот формат был повторен со значительным успехом в другом издании, опубликованном в Мантуе в 1568г. нееврейской фирмой, которая скрыла своё название под именем Филиппони. Декорации на полях были особым образом врезаны в это издание, что бросает вызов Пражскому Изданию.

Венское Издание

Мантуйские издания служили точной моделью для группы иллюстрированных Агадот, которые в меньших форматах издавались в очень стремительной последовательности (1599, 1601, 1603 и 1604гг.) в Венеции, которая стала величайшим центром еврейского печатного дела. Они превратили разнородные, но впечатляющие Мантуйские издания в последовательное, но невыразительное единство, воспроизводя каждое случайное украшение и копирую каждую случайную деталь иллюстрации на полях. Основные иллюстрации внизу страниц были развёрнуты в совершенно новые серии из 17 гравюр, некоторые из них встречаются более одного раза. Они изображают Седер, предмет обсуждения и историю Исхода. Таким образом, это первая Агада, которая была последовательно и систематически иллюстрирована.

В 1609г. опытный печатник, Израиль ха-Цифрони из Гуасталлы, задумал издание с совершенно новыми иллюстрациями. Напечатанное для него Джованни да Гара, это издание было напечатано жирным шрифтом, каждая страница была заключена в гравированную архитектурную кайму. Иллюстрации располагались вверху и внизу практически каждой страницы, разные этапы Пасхального празднования были проиллюстрированы фигурами мужчин и женщин, одетых по современной моде, а на последней странице были изображены, как обычно, десять казней. Эти особенности, с тех, пор, стали обычными для иллюстрированных Агадот.

Иллюстрации первой части службы (до трапезы) практически полностью посвящены Исходу, тогда как иллюстрации второй части (после трапезы) связаны с библейской историей вообще и с мессианским освобождением. В 1629г. в Венеции Брагадини пресс выпустило следующее издание, идущее по стопам издания ха-Зифрони, подобного же формата. Его продолжали воспроизводить без каких-либо значительных перемен, но всё в большей степени однообразным шрифтом и неотличимыми блоками вплоть до конца 18 века. Иллюстрации продолжали копироваться в Агадот, изданных в Средиземноморских странах, особенно в Легхорне, практически до сегодняшнего дня. Таким образом был установлен шаблон традиционной иллюстрированной Агады.

Амстердамское Издание

В 1695г. в Амстердаме появилось новое издание иллюстрированной Агады, которое по своему общему расположению, равно как и в деталях, следовало примеру принятого теперь Венецианского прототипа. Однако, иллюстрации были значительно улучшены, и теперь представляли собой гравировку по меди. Художником был Авраам бен Иаков, бывший протестантский проповедник. Он выбрал те же самые сюжетные сцены, что появляются в Венецианских Агадот, но нарисовал их заново, основывая свою работу на библейских картинках в Иконес Библикае (Icones Biblicae) Метью Мериана Старшего. Вероятно, он использовало второе издание работы, которая появилась в Амстердаме в 1655-1662гг. Авраам бен Иаков также использовал различные сцены, взятые из других работ Мериана. Таким образом, четыре сына из текста Агады (впервые изображённые на одной иллюстрации) являются разнообразными персонажами, взятыми из различных изданий Мериана, без какой-либо попытки их сгруппировать. "Мудрый сын" и "сын, который не умеет спрашивать", например, взяты из гравюры жертвоприношения Ганнибала перед жертвенником, тогда как сцена празднования мудрецов в Бней-Браке была воспроизведена – с некоторыми изменениями – с картины Мериана, изображающей пир, данный Иосифом своим братьям. Первая карта Эрец Исраэль, известная в еврейском издании, была добавлена в конце книги на складывающейся странице. Следующее издание этой работы было выпущено в Амстердаме в 1712г. с незначительными расхождениями, и с титульного листа было опущено имя художника.

Как Венецианская Агада 1609-1629гг. стала примером для подражания по всей южной Европе, так и Амстердамские издания оказали значительное влияние на Агадот, издаваемые в ашкеназийском мире. Иллюстрации имитировались, если не копировались, при этом со временем усиливалась их однообразие в бессчётных изданиях, иллюстрированных гравюрами по дереву и стали. Такие издания появились во Франкфурте в 1710 и 1755гг., в Оффенбахе в 1721г. и в Амстердаме в 1765 и 1781гг. На протяжении 19 века и вплоть по сегодняшний день эти иллюстрации, включая четырёх сыновей и Песах в Бней-Браке, продолжают воспроизводиться, всё в ухудшающемся качестве в сотнях дешёвых Агадот, издающихся по обе стороны Атлантики. Амстердамские издания также послужили источником вдохновения для нескольких иллюстрированных Агадот немецких еврейских художников манускриптов 18 века, некоторые из которых даже улучшили оригинал.