О прибытии в Хотин Османа и вслед за ним — татарского хана Хантамура
Итак, в шестнадцатый день августа нечестивый султан турецкий Осман подошел к границам Хотина с бесчисленным конным и пешим войском 14, в десятки раз превышающим христианские силы, и остановился на расстоянии одной мили от поляков. Разбили пестрые шатры и покрыли ими все поле. Они подвезли страшные пушки, числом до трехсот 15. Четырнадцать из них были столь велики, что двадцать волов тащили их с трудом. Другие же были поменьше.
Когда все войско неверных собралось в лагере, тотчас же начали трубить в трубы, бить в барабаны, [играть] на прочих музыкальных инструментах, чтобы независимо от повеления султана каждый мог испытать себя для задуманного предприятия.
Тогда вышли 10 000 турок и, взяв с собой многие пушки, яростно напали на христиан, стали разить воинов. Когда поляки увидели это, против турок выступили 500 человек, завязался небольшой бой, но не с [целью начать] настоящее сражение, а чтобы разузнать о силах магометан. И, поскольку час был вечерний, стычка быстро закончилась. [269]
Таким образом, когда началась военная потеха, [в бою пали] только 20 христиан и 12 неверных. В дальнейшем турецкое войско все более и более возрастало, ибо на следующий день, в пятницу, прибыл татарский хан Хангерич 16, со статридцатитысячным войском. А с ним явился Хантамур-мирза, который был еще злее и имел 80 000 войска. Они расположились за турецким лагерем, у той же реки, которая зовется Нистр или Турла. Рассеявшись повсюду, они захватили все дороги, так, чтобы никто не мог доставить христианам продовольствие. Захватили многих лиц, которые несли жалование [солдатам] королевича, захватили также две громадные повозки с порохом для пушек и ружей. Овладев всем этим, татары отнесли добычу в дар султану, который принял с радостью и был им весьма благодарен. И Осман приказал своим инженерам, чтобы они поспешно навели мосты на реках и войско могло по ним пройти. Все это сделали с большим умением и быстротой, в течение пяти дней были готовы внушительные и прочные мосты. Говорят, что в другое время никто бы не смог выстроить мост, хотя бы деревянный, даже в течение целого года. Через несколько дней неверный мирза Хантамур с пятьюдесятью тысячами солдат вторгся в страну илахов, дошел до Люблина, находящегося на расстоянии пятнадцатидневного перехода, разрушил многие провинции, опоганил поля и, предав все огню и мечу, с большой добычей вернулся к Осману.
И в то время, как он проходил мимо Каменца, многочисленные горожане и крестьяне и с ними четыреста немцев напали на татар, перебили некоторых из них, отобрали добычу, освободили пленных и доставили в город. Неверные, придя в ярость, сожгли армянскую церковь, то есть расположенный недалеко от города монастырь св. Просветителя, вместе с находящимися вблизи постройками. Равным образом [сожгли] и крышу церкви св. Креста 17.
Слушайте же повествование о битвах, которые происходили в эти дни.
ГЛАВА VII
О нападении турецкого войска на стан казаков и о позорном отступлении [турок]
В субботу, 18 августа, турецкое войско снялось с места и с великими силами напало на польский лагерь, на ту часть, где были казаки. И начали палить из пушек и ружей, и так до вечера, но никому не повредили, так как казаки укрепились и [держались] с большой осторожностью и разили врагов. А поскольку казачье племя отличается великими познаниями [в военном деле] и хитростью, то они вышли не раньше, чем наступил вечер, а враг утомился от постоянных перебежек.
А в девятнадцатом часу воинственные казаки объединились и, перекрестившись, начали бить чужеродцев, пока те не выдержали и, повернув обратно, ударились в бегство. А казаки, преследуя их, избивали нещадно, так что бесчисленные мертвые тела покрыли всю землю. Но день был на исходе, они с победой вернулись обратно, взяв добычу и притащив две великолепные пушки. И такими смелыми подвигами отличилось в этот день казацкое войско, что ужас охватил всех язычников, и даже сам султан Осман с сановниками впал в страх, он немало сожалел, оплакивая гибель бесчисленных знатных магометан.
В воскресенье и понедельник турки не осмеливались вступить в бой, ибо скорбели о перебитых в прошлый день. Тогда Осман разгневался, приказал позвать великого князя, который зовется еэничери-агаси, и в[270] кандалах отправил его в тюрьму. Одному паше приказал отрубить голову, другого же лишил сана 18, ибо они обещали в один день уничтожить польское войско. И вот, сказал он, за столько дней вы не принесли никакой пользы и даже способствовали гибели моих многочисленных воинов, [перебитых] бесчеловечными казаками. И здесь исполнилось слово пророка, который сказал: «Извне будет губить их меч, а в домах — ужас...» (Второзак. 32, 25).
Через два дня против казаков выступил с двадцатью тысячами вавилонский владетель 19 Мюстефа-паша, но выступил тайно, чтобы никто не узнал [об этом]. [Турки] неожиданно напали на пеших воинов-христиан, которые защищали дорогу перед городскими воротами, в то время как войско обедало, [и было этих воинов] двести человек. Когда они увидели множество неверных, обратились в бегство, а те стали их преследовать и убили некоего благородного мужа, сотника 20, а с ним и пятьдесят других [воинов]. Того же, кто держал древко [знамени], взяли живьем и доставили в турецкий стан. Захватили также знамя, которое по-турецки зовется байрак. Когда поляки прослышали об этом, они поспешно выступили и, приблизившись к неверным, обратили их в бегство, перебив 30 человек или более.
ГЛАВА VIII