Глава 8. корея в первое десятилетие xx века: сопротивление японской колониальной политике

Настоящий раздел открывает историю Кореи XX столетия — исто­рию, насыщенную важнейшими событиями, изложение лишь неболь­шой части которых может занять множество томов. Поэтому в данной книге мы ограничимся лишь кратким описанием тех моментов корей­ской истории, которые, на наш взгляд, явились определяющими или показательными для понимания хода исторического процесса.

События истории Кореи первого десятилетия XX в. достаточно полно описаны в исторической литературе, в том числе на русском языке[234]. Что касается корейской историографии, как Южной, так и Северной, то здесь хотелось бы отметить следующую особенность. В общих работах по истории Кореи указанное время чаще всего рас­сматривается в контексте пробуждения национального самосознания и начала борьбы с попытками подчинения Кореи различными стра­нами. Однако сам процесс подчинения Кореи раскрывается довольно бегло, в самых общих чертах, без описания подробностей. И это вполне понятно, поскольку подобные подробности не составляют предмет на­циональной гордости ни для страны-колонизатора, ни для страны, ставшей колонией. Вместе с тем этот аспект является достаточно важ­ным при выяснении ответа на вопрос, почему корейская нация, имею­щая длительную историю собственной государственности, оказалась в полном подчинении у другой нации. Не претендуя на исчерпываю­щий ответ, попытаемся все же обозначить его важнейшие составные части.

Корея в 1900-1905 годах

Поворотным моментом на пути закабаления Кореи явилась рус­ско-японская война 1904-1905 гг., разрешившая противостояние Рос­сии и Японии на Дальнем Востоке в пользу последней. Ей предше­ствовали следующие события.

С середины 1898 г. российское влияние в Кореестало несколь­ко ослабевать. Однако это совсем не означало потери российского ин­тереса к этому региону. В 1900 г. в Сеуле была открыта российская духовная миссия[235], решение об учреждении которой Святейший Си­нод принял в июле 1897 г. (Духовная миссия не закрылась и после Октября 1917 г., посеяв семена православия, исповедуемого в Юж­ной Корее и по сей день). В июне 1900 г. в Санкт-Петербург прибыла первая постоянная корейская дипломатическая миссия[236] во главе с членом «прорусской группировки» корейского Императорского дво­ра—Ли Бомчжином (1853-1911)[237].

Несмотря на то, что попытки России построить телеграфную ли­нию на северо-востоке Кореи закончились в 1901 г. неудачно из-за противодействия Японии, России удалось приобрести весьма выгод­ные концессии на вырубку лесов в бассейне реки Амноккан. В част­ности, в 1901 г. была основана Восточно-Азиатская промышленная компания во главе с А. М. Безобразовым, промышленником, прибли­женным к правительственным кругам России.

Однако в первые годы XX столетия Корея представляла для Рос­сии особый интерес и в военно-стратегическом плане. Еще в марте 1898 г. между Россией и Китаем был подписан договор об аренде на 25 лет двух портов на юго-западной оконечности полуострова Ляо-дун — Порт-Артура и Даляня (Дальнего) с целью создания там воен­но-морской базы. На полпути между Владивостоком и Порт-Артуром находился корейский порт Масан, который корейское правительство решило открыть для иностранной торговли в 1899 г. Тогда же россий­ский поверенный в делах А. И. Павлов (1899-1902; с 1902 г. — послан­ник и полномочный министр при корейском дворе) начал переговоры с корейским министром иностранных дел Пак Чесуном (1858-1916) об аренде части порта Масан для создания там угольного склада и про­межуточной заправочной станции для российских военных судов. (В российском военно-морском руководстве существовало мнение, что со временем Масан должен стать главной зарубежной базой русской Ти­хоокеанской эскадры.) Договор был подписан 30 марта 1900 г. Однако под давлением Японии и Великобритании, заключивших 30 января 1902 г. англо-японский союзный договор, с начала 1902 г. российское присутствие в Масане начинает постепенно сворачиваться, а к 1903 г. Россия фактически отказывается от использования порта.

В сложившейся ситуации России не оставалось ничего другого, кроме как попытаться создать некое подобие тайной военной базы на основе американской лесной концессии А. М. Безобразова, куда под видом рабочих намеревались направить солдат русской армии. Хо­тя не все в российском правительстве поддерживали подобную идею, опасаясь осложнения отношений с Японией.

В это время Япония,заручившись поддержкой ряда западных стран во главе с Великобританией, приобретала все большее влияние в Корее. Постоянно рос уровень Японии во внешнеторговом обороте Кореи, достигнув к 1903 г. суммы в 11,5 млн иен экспорта в Японию и 7,6 млн иен импорта из Японии. Все большее хождение в стране приобретала японская валюта. Строительство железных дорог и те­леграфных линий в основном также перешло в руки японцев. Для обучения солдат новой корейской армии были приглашены японские военные инструкторы.

К середине 1903 г. противоборство между Россией и Японией за влияние в Корее достигло такого состояния, когда для его решения требовалось вести прямые переговоры. Они начались в июле 1903 г. Одним из вопросов была возможность превращения района Кореи к северу от 39 параллели в нейтральный. Однако переговоры оказа­лись непродуктивными. Поэтому уже в январе 1904 г. в Корею начали тайно перебрасываться японские войска — в южный порт Масан и за­падный порт Инчхон, являвшийся морскими воротами Сеула. На же­лезной дороге, соединяющей Пусан и Инчхон, через каждые 50 миль организовывались военные опорные пункты. Словно предвидя собы­тия последующих недель, корейское Императорское правительство 21 января 1904 г. распространило Декларацию о нейтралитете. Однако японская военная машина уже была запущена. Несмотря на то, что в начале февраля 1904 г. Россия уже была готова принять японские условия, выдвигавшиеся на переговорах, б февраля 1904 г. Курино, японский посланник в России, объявил о разрыве дипломатических отношений между двумя странами.

Днем 8 февраля 1904 г. была обстреляна канонерская лодка «Коре­ец», пытавшаяся выйти в открытое море из Инчхона. В ночь на 9 февраля японские корабли внезапно атаковали русский флот у Порт-Артура. Днем 9 февраля при выходе из порта Инчхон канонерская лодка «Кореец» и крейсер «Варяг» вступили в неравный бой с япон­ской эскадрой из 6 крейсеров и 8 миноносцев. Так началась русско-японская война. Ход боевых операций хорошо описан в отечественной и зарубежной историографии, поэтому мы не будем останавливаться на этой теме специально. Единственное, хотелось бы обратить осо­бое внимание на первое крупное сражение на суше между русскими и японскими войсками. Оно произошло на границе между Кореей и Ки­таем, в устье реки Амноккан, как раз там, где вела лесоразработки Восточно-Азиатская промышленная компания. После начала войны из восточного авангарда Маньчжурской армии был выделен Восточ­ный отряд в 9 тыс. человек под командованием генерала М. И. За-сулича и отправлен к устью реки Амноккан. Туда же выдвинулось 45-тысячное японское войско. Японцы начали переправу 26 апреля 1904 г., к 29 апреля заняли основные речные острова, а к 1 мая окон­чательно сломили сопротивление русских.

Россия оказалась не в состоянии одолеть новую азиатскую импе­риалистическую державу. В декабре 1904 г. была прекращена защита Порт-Артура, 28 мая 1905 г. русская эскадра потерпела поражение в Цусимском сражении. Мирный договор России с Японией был подпи­сан 5 сентября 1905 г. в США, в Портсмуте. По этому договору Россия признала за Японией преобладание в Корее, обязалась вывести войска из Маньчжурии и передать южную часть острова Сахалин.

Таким образом, после разгрома России никакие внешние силы не сдерживали Японию в ее колонизаторских планах относительно Ко­реи. Уже в первые дни после начала русско-японской войны, почув­ствовав, что Россия больше не в состоянии участвовать в корейских делах, Япония навязала Корее Корейско-японский протокол, подпи­санный 23 февраля 1904 г., который предоставлял Японии право ис­пользовать территорию Кореи как базу для ведения военных действий в Маньчжурии против России.

С лета 1904 г. Япония, разместившая на Корейском полуострове свои войска, стала предпринимать более активные шаги для подчине­ния Кореи. 22 августа 1904 г. был заключен так называемый «Корей­ско-японский договор о сотрудничестве» (Хан-илъ хёбъяк), согласно которому Япония получила право финансового и внешнеполитическо­го контроля в Корее. Так, вопросами корейской внешней политики стал заниматься американец Д. В. Стивене, находившийся на службе у японского правительства. Однако фактически Япония приступила к захвату контроля над всеми сферами государственной жизни Кореи, настояв через некоторое время на присутствии японских советников и в других министерствах корейского правительства.

Таким образом, Япония приступила к проведению в Корее ряда «реформ», объективная цель которых состояла в подстраивании со­циально-экономических реалий Кореи к потребностям японской коло­ниальной экспансии.

Для того чтобы ограничить контакты с внешним миром пока еще формально независимой Кореи, было принято решение об отзыве ко­рейских дипломатических представителей из-за границы и закрытии иностранных посольств в Корее с сохранением лишь консульских от­делов. Отныне все договоры с иностранными державами Корея мог­ла заключать лишь с согласия Японии. При участии японского пол­номочного советника в военном министерстве Нодзу Сигэтакэ была значительно сокращена корейская армия. С декабря 1904 г. по осень 1905 г. под руководством японского финансового советника Мэгата Танэтаро была проведена денежная реформа. Корейские финансы стал контролировать японский «Первый банк» (Дайити гинко).

Однако нельзя сказать, что японское влияние в Корее реализо­вывалось исключительно благодаря силовому давлению. Многие ко­рейцы по различным соображениям поддерживали японское проник­новение в Корею. Одни, заблуждаясь, могли искренне считать, что японская помощь в модернизации страны рано или поздно приведет к возрождению Кореи. Другие поддерживали японцев сугубо из со­ображений личной выгоды. Последних в корейской исторической ли­тературе называют «продавшими страну рабами». Из таких людей 18 августа 1904 г. было образовано «Общество реформ» (Юсинхве), переименованное вскоре в «Общество единого прогресса» (Илъчин­хве). Его возглавили Юн Сибён и Ю Хакчу, принадлежавшие к сто­ронникам старого Общества независимости, а также Сон Бёнчжун (1858-1925), бежавший в свое время в Японию от преследований груп­пировки королевы Мин.

Формально это общество выступало за сохранение императорской власти, защиту жизни и благосостояния народа, всестороннее рефор­мирование общества, но реально служило проводником и пропаганди­стом японской политики в Корее, в частности через «Гражданскую газету» («Кунмин синбо»). Деятельность Илъчинхве была выгодна японцам, поскольку создавала видимость законности и «добрых на­мерений» Японии. Поэтому Илъчинхве получало значительную фи­нансовую поддержку со стороны Японии.

Для того чтобы закрепить свое присутствие в Корее, Японии тре­бовалось заручиться поддержкой США — единственной державы се­вера Азиатско-Тихоокеанского региона, имевшей в то время потен­циальную силу воздействия на ситуацию в Восточной Азии. Поэтому 29 июля 1905 г. между японским премьером Кацура и Вильямом Тафтом, секретарем по военным делам при администрации президента США, было заключено устное тайное соглашение, согласно которому США признавали японские интересы в Корее, а Япония — американ­ский контроль над Филиппинами.

В результате поспешное проведение «реформ», готовивших поч­ву для более глубокого проникновения Японии в Корею, создание прослойки корейцев, приветствовавших усиление японского влияния, окончательная победа Японии в войне с Россией, признание США японской политики в Корее и реальный контроль Японии над ситу­ацией в Корее, — все это привело к тому, что был подписан новый договор, ужесточивший японское господство в Корее.

§ 2. Корея под протекторатом Японии (1905-1910)

Новый договор в исторической литературе имеет несколько назва­ний: «Второй корейско-японский договор о сотрудничестве», «Дого­вор из 5 статей [года] ыльса» (т.е. 1905 г.), или «Договор о протекто­рате». Он был подписан в Сеуле 17 ноября 1905 г. Император Кочжон, глава кабинета министров Хан Гюсоль (?-1930) и еще два министра наотрез отказывались подписать договор, предложенный японским особым посланником Ито Хиробуми (1841-1909). Несколько раз Ито Хиробуми пытался обратиться к Кочжону, но тот отказывался вести диалог, ссылаясь на «дурное самочувствие». Тогда вечером 17 нояб­ря 1905 г. во дворце, окруженном японскими войсками, Ито Хиро­буми собрал пять других членов корейского кабинета, склонявшихся к принятию японских требований, и вынудил их подписать Договор о протекторате Японии над Кореей. Среди «пяти изменников [года] ыльса» был министр иностранных дел Пак Чесун (1858-1916), ми­нистр образования Ли Ванъён (1858-1926), принадлежавший некогда к сторонникам «прорусской группировки».

Итак, корейско-японский договор 1905 г. установил над Кореей японский протекторат, первый этап которого длился до 1907 г. Согласно договору, в Корее должен был быть учрежден особый японский контрольный орган — «Управление генерального резиден­та» (Тхонгамбу), который был призван заниматься вопросами внеш­них сношений Кореи. Однако, по указу японского Императора от 20 декабря 1905 г., функции генерального резидента были расширены, и ему предоставлялось право использования японских вооруженных сил для поддержания порядка в Корее, право «рекомендаций» корей­скому правительству, а также право издания приказов, обязательных для исполнения.

Во главе нового прояпонского кабинета был поставлен Пак Чесун. 31 января 1906 г. официально закрылась японская дипломатическая миссия, вместо которой с 1 февраля стало работать Управление генерального резидента сначала во главе с бывшим посланником Япо­нии в Корее Хасегава Ёсимити (1850-1926), а затем — Ито Хиробуми. В провинции вместо японских консульств учреждались Управления провинциальных резидентов, которые имели фактически те же пра­ва, что и генеральный резидент. Сохранившиеся должности корейских губернаторов провинций стали во многом номинальными.

В стране была реорганизована судебная система. Во всех столич­ных и местных судах присутствовали японские советники. В 1906 г. в Сеуле был создан новый верховный суд, подконтрольный японцам. Несмотря на наличие корейской полиции, был введен институт япон­ской жандармерии, созданный формально для «защиты японских граждан», а реально —для «поддержания порядка» в стране. В са­мой корейской полиции также появились японские советники.

Таким образом, в первые годы после объявления протектората японцы сосредоточили основное внимание на реорганизации силовых структур для того, чтобы обеспечить в стране должный порядок и дисциплину, необходимые для дальнейшего «перекраивания» Кореи по удобному для японцев образцу, а также создать силу, которая мог­ла бы противодействовать как оппозиционным корейским движениям, так и прямым вооруженным антияпонским выступлениям, имевшим место еще до установления японского протектората.

Второй этап японского протектората, характеризовавшийся большим ужесточением японской политики, начался в 1907 г., после летних событий, когда Император Кочжон, несогласный с подчинени­ем Кореи Японии, но не имевший возможности оказать Японии пря­мого сопротивления, попытался воспользоваться помощью внешних сил.

В июне 1907 г. в Гааге должна была открыться конференция по вопросам мира и сокращения вооружений, в которой планировалось участие представителей более чем 40 стран мира. Император Кочжон решил втайне отправить туда корейскую делегацию во главе с Ли Сан-солем (1870-1917) с обращением к мировому сообществу помочь Ко­рее вернуть свою независимость. Делегация, сопровождавшаяся аме­риканским миссионером X. Б. Халбертом[238], отправилась в Нидерлан­ды через Петербург, надеясь получить поддержку Императора Нико­лая II, бывшего инициатором конференции. В Петербурге к делегации присоединился Ли Вичжон (?), сын бывшего корейского посланника в России Ли Вомчжина, не подчинившегося приказу о возвращении в Корею. Несмотря на то, что на конференции председательствова­ла Россия, под давлением Японии и Англии корейскую делегацию не допустили к участию, и ей удалось выступить только перед журна­листами.

Вскоре об этом событии стало известно в Сеуле. Хотя Импера­тор Кочжон не признал своего участия в отправке делегации в Гаагу, под давлением японцев 19 июля 1907 г. он был вынужден отказаться от престола в пользу сына, получившего впоследствии храмовое имя Сунчжон (годы жизни: 1874-1926), которого возвели на престол уже на следующий день. Девиз правления был изменен на «процветание и слава» (юнхи), что должно было символизировать «прекрасное бу­дущее» Кореи, управляемой Императором, подчиненным японскому генеральному резиденту.

Через несколько дней после вступления нового Императора на пре­стол, 24 июля 1907 г., с его санкции новый глава кабинета Ли Ванъён в доме генерального резидента Ито Хиробуми подписал еще один «Корейско-японский новый договор о сотрудничестве» (Хан-илъ син хёбъ-як). Согласно этому договору, во имя скорейшего «счастья и процве­тания корейского народа» значительно расширялись права японского генерального резидента. Так, требовалось согласие генерального ре­зидента при принятии корейским правительством законов и важных административных решений; необходима была его санкция при на­значении на высокопоставленные государственные должности. После подписания договора 1907 г. во все министерства страны были на­значены японские вице министры. Для окончательного искоренения любой возможности организованного вооруженного сопротивления 31 июля 1907 г. под давлением японцев Император Сунчжон издал указ о полном роспуске корейской армии, который начал реализовываться уже на следующий день. Попытка не подчиниться этому указу, о чем более подробно будет сказано ниже, закончилась поражением корей­ской стороны. Теперь Корея оказалась совершенно беззащитной перед Японией с ее агрессивными колониальными планами.

В апреле 1908 г. и феврале 1909 г. были изданы указы о печати, передавшие контроль над издательским делом в руки японской адми­нистрации и таким образом лишившие корейский народ возможности сопротивляться колониальному закабалению посредством печатного слова. В 1908 г. было создано «японско-корейское» «Восточное ко­лонизационное общество», приступившее к активной эксплуатации и захвату корейских земель и других природных ресурсов страны. Две трети его капитала принадлежали японцам, и крупнейшим держа­телем акций было японское правительство. В 1909 г. корейский суд практически полностью перешел в ведение японцев: японцы состав­ляли 69% его персонала.

В то же время Япония начала проводить пропаганду идей «еди­ных корней» японского и корейского народов и, более того, объявила корейский язык и культуру лишь «ветвью» японского языка и куль­туры.

В мае 1910 г. на пост генерального резидента в Корее был назначен Тэраути Масатакэ (1852-1919). В июне того же года в Японии было создано Колониальное бюро, название которого свидетельствовало о характере будущей деятельности Японии в Корее. Для окончательной колонизации страны оставалось сделать всего один шаг.