Плач вещего инока

Прозорливый монах Авель, на коем явно почивала благодать Божия, был вызван к Императору Павлу Петровичу для откровенной беседы о судьбах Царевых и судьбах Державы Русской:

« — О судьбе же Державы Российской было в мо­литве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще — жидовском.

— Что? Святая Русь под игом жидовским? Не быть

сему вовеки! — гневно нахмурился Император Павел Петрович. — Пустое болтаешь, черноризец...

— А где татары, Ваше Императорское Величество? Где поляки? И с игом жидовским то же будет. О том не печалься, Батюшка-Царь: христоубийцы понесут свое...

— Что ждет преемника Моего, Цесаревича Алек­сандра?

— Француз Москву при Нем спалит, а Он Париж у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется Ему венец Царский, и подвиг Царского слу­жения заменит Он подвигом поста и молитвы, и пра­ведным будет в очах Божиих...

— А кто наследует Императору Александру?

— Сын Твой Николай...

— Как? У Александра не будет сына. Тогда Цесаре­вич Константин...

— Константин царствовать не восхочет, памятуя судьбу Твою... Начало же царствования Сына Твоего Николая бунтом вольтерьянским зачнется, и сие будет семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию покрывающая. Через сто лет после того оскудеет Дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость запустения Держава Российская обратится.

— После Сына Моего Николая на Престоле Рос­сийском кто будет?

— Внук Твой, Александр Вторый, Царем-Освобо­дителем преднареченный. Твой замысел исполнит — крестьян освободит, а потом турок побьет и славянам тоже свободу даст от ига неверного. Не простят жиды Ему великих деяний, охоту на Него начнут, убьют сре­ди дня ясного, в столице верноподданной отщепенскими руками. Как и Ты, подвиг служения своего запечат­леет Он кровью Царственною...

— Тогда-то и начнется тобою реченное иго жидов­ское?

— Нет еще. Царю-Освободителю наследует Царь-Миротворец, Сын Его, а Твой правнук, Александр Тре­тий. Славно будет царствование Его. Осадит крамолу окаянную, мир и порядок наведет Он. — Кому передаст Он Наследие Царское?

— Николаю Второму — Святому Царю, Иову Мно­гострадальному подобному. На венец терновый сменит Он корону Царскую, предан будет народом Своим; как некогда Сын Божий. Война будет, великая война, миро­вая... По воздуху люди, как птицы летать будут, под во­дою, как рыбы плавать, серою зловонной друг друга ис­треблять начнут. Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет Трон Царский. Кровь и слезы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмет в безу­мии власть, и наступит воистину казнь египетская...

Горько зарыдал вещий Авель и сквозь слезы тихо продолжал: «А потом будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить Святыни ее, закрывать Церк­ви Божий, казнить лучших людей русских. Сие есть по­пущение Божие, гнев Господень за отречение России от Святого Царя. О Нем свидетельствует Писание. Псалмы девятнадцатый, двадцатый и девяностый от­крыли мне всю судьбу Его.

«Ныне познах, яко спасе Господь Христа Своего, услышит Его с Небесе Святаго Своего, в силах, спасе­ние десницы Его».

«Еелия слава его спасением 'Твоим, славу и велелепие возложиши на него».

«С ним есмъ в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое» (Пс. 19, 7; 20, 6; 90,15-16).

Живый в помощи Вышняго, возсядет Он на Пре­столе Славы. А брат Его Царственный — сей есть тот, о котором открыто Пророку Даниилу: «И восстанет в то время Михаил, князь великий, стоящий за сынов народа твоего...» (Дан, 12,1).

Свершатся надежды русские. На Софии, в Царь-граде, воссияет Крест Православный, дымом фимиама и молитв наполнится Святая Русь и процветет, аки крин небесный.......

В глазах Авеля Вещего горел пророческий огонь не­здешней силы. Вот упал на него один из закатных лучей солнца, и в диске света пророчество его вставало в не­преложной истине. Император Павел Петрович глубо­ко задумался. Неподвижно стоял Авель. Между Монар­хом и иноком протянулись молчаливые незримые нити.

Император Павел Петрович поднял голову, и в гла­зах Его, устремленных вдаль, как бы через завесу гряду­щего, отразились глубокие царские переживания.

— Ты говоришь, что иго жидовское нависнет над моей Россией лет через сто. Прадед мой, Петр Вели­кий, о судьбе моей рек то же, что и ты. Почитаю и я за благо о всем, что ныне прорек мне о потомке Моем Николае Втором предварить Его, дабы пред Ним от­крылась Книга Судеб. Да ведает праправнук: Свой Кре­стный Путь, славу страстей и долготерпения Своего... Запечатлей же, преподобный отец, реченное тобою, изложи все письменно, Я же вложу предсказание твое в нарочитый ларец, положу Мою печать, и до прапра­внука Моего писание твое будет нерушимо храниться здесь, в кабинете Гатчинского Дворца Моего. Иди, Авель, и молись неустанно в келлии своей о Мне, Роде Моем и счастии нашей Державы.

И, вложив представленное писание Авелево в кон­верт, на оном собственноручно начертать соизволил:

«Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Мо­ей кончины».

11 марта 1901 года, в столетнюю годовщину муче­нической кончины Державного Прапрадеда Своего, блаженной памяти Императора Павла Петровича, по­сле заупокойной Литургии в Петропавловском соборе у Его гробницы, Государь Император Николай Александрович в сопровождении министра Императорско­го двора генерал-адъютанта барона Фредерикса (вско­ре пожалованного графским титулом) и других лиц Свиты, изволил прибыть в Гатчинский Дворец для ис­полнения воли Своего в Бозе почивающего предка.

Умилительна была панихида. Петропавловский со­бор был полон молящихся. Не только сверкало здесь шитье мундиров, присутствовали не только сановные лица. Тут были во множестве и мужицкие сермяги, и простые платки, а гробница Императора Павла Пет­ровича была вся в свечах и живых цветах. Эти свечи, эти цветы были от верующих в чудесную помощь и предстательство почившего Царя за потомков своих и весь народ русский. Воочию сбылось предсказание ве­щего Авеля, что народ будет особо чтить намять Царя-Мученика и притекать будет к Гробнице Его, прося за­ступничества, прося о смягчении сердец неправедных и жестоких.

Государь Император вскрыл ларец и несколько раз прочитал сказание Авеля Вещего о судьбе Своей и Рос­сии. Он уже знал свою терновую судьбу, знал, что неда­ром родился в день Иова Многострадального. Знал, как много придется Ему вынести на Своих державных пле­чах, знал про близ грядущие кровавые войны, смуту и великие потрясения Государства Российского. Его сердце чуяло и тот проклятый черный год, когда Он бу­дет обманут, предан и оставлен всеми...»²⁹.

Молился праведный Старец Николай, чтобы на­род наш воспринял предреченное и открытое Госпо­дом вещему монаху-прозорливцу Авелю о судьбах и бедах России, о том иге страшном жидовском, кото­рое полонило землю, и о мученической жертвенной любви Царя Николая, восшедшего на Крест, дабы пало это последнее иго на Руси Святой.