Юность Тэмуджина в романе Гатапова «Тэмуджин».
Роман «Тэмуджин» А. Гатапова начинается с подробного рассказа о жизни Есугея, одного из самых знатных внуков великого Хабул-хана, который исчислял себя в двадцать втором поколении от породителя их племени Бортэ Чоно, также о великих деяниях Хабул-хана, прославленного деда Есугея и Хутулы-хана, четвертого сына Хабул-хана. С первых страниц мы оказываемся свидетелями тяжких не только для простых скотоводов времён, но и родовитых нойонов. В годы кровавой племенной вражды, лести и лжи, коварства и обмана проходят детство и юность Тэмуджина, полные невзгод и лишений. Если верить выдающемуся памятнику монгольской литературы XIII века «Сокровенному сказанию монголов», то будущий покоритель степи имеет небесное происхождение: «§59. Тогда то Есугай-Баатур воротился домой, захватив в плен Татарских Темучжин-Уге, Хори-Буха и других. Тогда-то ходила на последях беременности Оэлун-учжин, и именно тогда родился Чингис-хаган в урочище Делиун-балдах, на Ононе. А как пришло родиться ему, то родился он, сжимая в правой руке своей запекшийся сгусток крови, величиною в альчик. Соображаясь тем, что рождение его совпало с приводом Татарского Темучжин-Уге, его и нарекли поэтому Темучжином» [20, «Сокровенное сказание монголов»]. Так же, как и в «Сокровенном сказании» Чингисхан у Гатапова родился со сгустком крови в руке: «Сын от Оэлун появился из утробы, сжимая в правой руке кровяной сгусток размером с баранью бабку. Все были поражены таким неслыханным случаем» [8, Гатапов]. Пораженные необычным рождением сына Есугея шаманы обратились за помощью к тэнгриям, и на девятые сутки заявили: «-Великим ханом и воителем станет этот ваш новорожденный мальчик, - сказали шаманы. – Девяносто девять тысяч багатуров поставит под свое знамя, девяносто девять стран он завоюет, девятьсот девяносто девять народов примут его законы» [9, Гатапов]. Таким образом, Гатапов убеждает нас в том, что будущий Чингисхан родился по изволению Неба, что именно ему по воле Вечного Синего Неба предстоит объединить всех монголов, завоевать пол мира, создать монгольскую империю и навечно прославить свой народ. В отличие от Гатапова И. Калашников отказался от легенды рождения Чингисхана со сгустком крови в руке. Гатапов же, наоборот, намеренно включив эпизод необычного рождения, подчеркнул историческую миссию Чингисхана.
Тэмуджин еще в детстве отличался от своих сверстников, был примером для подражания, открытым для всех, казалось, что он отмечен каким-то знаком. Действительно, Тэмуджин замечал за собой странные вещи: стоило ему обратиться с просьбой к Абай Богдо хану, искоренителю зла в десяти мирах, покровителю честных воинов и охотников: «- Сделай так, чтобы я не оставался в курене, сделай, чтобы я отправился в степь на коне!», как тут же его вместе с Бэктэром отправляют в степь на охоту. Удивившись такому совпадению, Тэмуджин решил проверить свои догадки и еще раз испытать судьбу: «- Тэмуджин посмотрел на озеро с десятком уток на середине, вокруг которого уже выстраивалась цепь всадников и, преодолевая боязнь, решился: - Пусть крайний селезень и ближняя кряква улетят живыми, а в остальных попадут стрелы. Пусть будет так!» [41, Гатапов]. Когда стрелы не задели только отмеченных Тэмуджином селезня и крякву, он решился посоветоваться с Кокэчу, сыном сотника нукеров Есугея. Образ шамана Кокэчу введен не случайно, именно он впоследствии станет посредником между Тэмуджином и его предками. Ровесник Тэмуджина Кокэчу готовился стать шаманом: «За два года жизни среди шаманов Кокэчу сильно изменился. Он научился правильно думать, очищая свою голову от пустых и вредных мыслей, какими обычно бывают забиты головы у простых людей – отбирая и усиливая нужные. Он узнал как можно посылать свои мысли на большие расстояния, как внушать людям радость и уверенность или, наоборот, страх и тревогу. Он научился взглядом пронзать мозг человека и животного, и теперь даже самая злая собака, встретившись с ним глазами, поджимала хвост и уступала дорогу. Он знал, что ему предстоит еще долго учиться, сделать немыслимые усилия для того, чтобы у него открылся третий глаз и он мог видеть потусторонний мир, прошлые и будущие времена, узнать грядущие события и уметь многое другое, что присуще настоящим шаманам» [231, Гатапов], и Тэмуджин не зря его уважал и даже немного побаивался. Внутренний голос подсказывал Тэмуджину, чтобы он поддерживал хорошие отношения с шаманом, доверял ему. В степи, когда они возвращались после охоты, Кокэчу своими молитвами остановил страшный ливень с грозой и молниями. После того случая Тэмуджин стал относиться к нему с еще большим уважением, став шаманом, он как будто стал старше его на несколько лет, и он не мог не считаться с его мнением. Именно с ним Тэмуджин поделился своими сомнениями, в разговоре часто робея перед его пронзительным взглядом, словно чувствуя его шаманскую силу. Молодой шаман отвел его к другим шаманам, к двум старикам с поседевшими бородами, которые приняли его, как достойного нойона. Сказанное ими заставило Тэмуджина глубоко задуматься: «- Ты должен был стать шаманом, - говорил старик, склонившись к нему и по-простому, как равному, глядя в лицо. - Но звезды указывают тебе другой путь. Ты будешь великим воителем и ханом для многих народов. Через семь лет у тебя откроется третий глаз, - старик нагнулся вперед и коричневым пальцем дотронулся до его лба. – Вот здесь. Но до этого ты не должен колдовать, чтобы сберечь свою силу» [45, Гатапов], но он не предал словам шаманов особого значения. Маленькому Тэмуджину, который еще не задумывался о добре и зле, о жизни, уж тем более о предательстве, их слова казались нереальными, неосуществимыми: «Буду ханом и воителем, - как о чем-то далеком и несбыточном проносились в голове мысли. – А до этого буду страдать. Как все это будет. Почему я должен страдать? – запоздало зашевелились в голове мысли. – А где будет отец? Кто меня предаст?...» [46, Гатапов]. На эти вопросы предстояло ответить будущему гениальному полководцу и зачинателю Великой Монгольской империи. А пока Тэмуджин жил своими повседневными заботами радовался беззаботной жизни. Кокэчу знал от своих шаманов, что семью Есугея ждут тяжелые испытания, что, если они не погибнут первые две зимы, то непременно поднимутся и окрепнут: «О Тэмуджине было сказано, что если он победит своего сводного брата, который встанет на его пути, все другие препятствия он одолеет и уже в молодые годы станет ханом» [232, Гатапов]. Поэтому Кокэчу для себя твердо решил помочь Тэмуджину осознать его предназначение в жизни, несмотря ни на что помочь ему встать на ноги, чтобы тот сел на ханский войлок, и, став его правой рукой, вместе с ним восседать на одном хойморе.
Автор неоднократно отмечает, что еще с малых лет в Тэмуджине чувствовалось что-то особенное, что выделяло его среди братьев и сверстников. Его голос был решающим при любом деле: «- Ну что, прямо в лоб ударим или как? – Сача Беки в нетерпении перебирал поводья, укрепляя на голове мягкую овчинную шапку, нахлобучивая по самые глаза. – Прямо только бараны нападают, - Тэмуджин помолчал, что-то обдумывая. – Давайте сделаем так: разделимся на двое и кинемся на них с разных сторон. – Хорошо ты придумал,- поддержал его Унгур» [27, Гатапов]. Казалось, шаманская кровь помогала ему во всех состязаниях, будь то скачки, борьба или стрельба из лука. Тэмуджин всегда выигрывал: «Но Тэмуджин умел еще и другое. В последнее время он почти не целился глазами, вместо этого он стал чувствовать цель руками – они без него знали, куда стрелять, и делали все сами. Выпуская стрелу, Тэмуджин уже знал, что попал. Дед Тодоен этой весной на тайлгане обрезания лошадиных грив заметил его стрельбу и перед всем народом объявил, что такое чутье приходит только к тем, в чьих жилах течет шаманская кровь» [169, Гатапов]. И дрался он лучше остальных: «Тэмуджин бился расчетливо. Давно у него не было в драках того беспамятства, когда он, не видя ничего вокруг лихорадочно лупил куда попало, по коню или по всаднику. Под левым рукавом у него к локтю была прикреплена березовая дощечка на толстом войлоке и он смело прикрывался рукой от удара, как щитом, а сам, приберегая силы, выжидал, когда можно будет бить наверняка. Он уже свалил одного хитрым ударом по шее, когда подоспели Унгур с Хучаром» [30, Гатапов]. Стальная хватка, твердый дух, волчье нутро отличали Тэмуджина: « Нет, за Даритая выходить мне нельзя… И вправду, если уже сейчас начинают унижать, что будет потом, без знамени?.. Выходит, что Тэмуджин мой оказался прав; хоть взрослого разума еще нет, но волчье нутро свое уже показывает» [237, Гатапов]. Вот как выразился будущий сват Дэй Сэсэн Есугея, впервые увидев девятилетнего Тэмуджина: «- Сын у вас, с первого взгляда видно, будет человек волчьего духа. В глазах огонь и лицом благороден» [157, Гатапов]. Кузнец Джарчиудай разглядел в Тэмуджине будущего настоящего нойона, предложил ему свою помощь: « - Хорошего коня видно жеребенком, хорошего мужчину ребенком. А ты вон уже какой юноша… Чтобы честно тебе ответить, мне пришлось сказать о тебе похвальные слова, но ты не прими их за пустую лесть, а лучше подумай о них на досуге. По тебе видно, что ты можешь стать большим человеком. Я же хочу, чтобы мои сыновья жизнь свою провели с настоящим нойоном, а не с теми ничтожными людишками, что вьются сейчас вокруг Таргудая. Когда-то по наследству все они получили отцовские знамена и теперь кичатся своими знатными родами, а сами не знают пути перед собой, чтобы вести за собой народы. Сам я всю жизнь скитался по разным куреням, разных видел нойонов и людей хорошо знаю. Как я увидел тебя в первый раз, то подумал: хороший мальчик, лицо открытое и в глазах огонь, зря Таргудай. Потом слышу от людей: совсем не как раб ведет себя сын Есугея, высоко несет голову даже в канге. И тогда я второй раз сильно пожалел тебя: канга все равно придавит, она не таких детей, а взрослых багатуров давила. А когда зимой я тебя расковывал для облавной охоты, увидел и понял, что не сломать им тебя, как-нибудь да сбежишь от них – это я в глазах твоих веселых увидел. Когда ты сбежал, даже не оставив следа, я понял: вот истинный нойон, вот кому послужить бы моим детям…» [636, Гатапов].
Тэмуджин еще с детства был уверен, что духи предков ему всегда помогут, не оставят его в беде: « - Он ничего не сможет со мной сделать! Духи моих предков не дадут ему, а надо будет, так и его душу съедят» [22Гатапов].
Сам того не замечая, Тэмуджин стал читать чужие мысли: «У Оэлун отлегло от сердца, и от радости она не сразу осознала то, что Тэмуджин сам проник в ее мысли, как будто увидел в архи, как это делают шаманы. Позже, когда она опомнилась, и до ее сознания дошло это, она с изумлением и со страхом оглянулась на него и хотела спросить, как это у него получилось, но тот снова ушел в свои мысли, неподвижно восседая на войлоке, выпрямив спину, с каменным лицом глядел перед собой» [189, Гатапов].
Само небо благоволило ему, приютив его семью на священной горе Бурхан-Халдун, никому кроме Тэмуджина и в голову не могло прийти поставить свой очаг в запретном для простых людей месте. Шаман Кокэчу попросил разрешения у Великого духа священной горы Бурхан-Халдун, который в свое время укрывал первого предка монголов Бортэ-Чоно. Подобно Бортэ-Чоно Тэмуджин вынужден был скрываться в этих местах от своих преследователей.
По мысли прозаика, исключительную роль в жизни Тэмуджина играет отец. У Гатапова образ отца получает глубокую трактовку. Есугей слыл одним из самых знатных внуков великого Хабул-хана, который сумел поднять упавшее знамя киятов-борджигинов и заслужил громкой славы и почестей для себя и для своих детей и внуков. Его образ рисуется автором с неподдельной любовью и симпатией. Если Есугей приезжал домой в добром духе, то все время шутил, далеко за куренем был слышен его смех, старался всем уделить свое внимание. Внешне он казался богатырем, суровым и неприступным человеком: «Немного погодя в просвете двери, пригнувшись, показался сам Есугей. Перешагнув порог, он выпрямил свой высокий, широкоплечий стан, прищурил суровые, остриями стрел наведенные глаза, привыкая к сумраку юрты» [47, Гатапов], но стоило ему зайти в юрту Оэлун, как будто его подменили, он сразу же становился мягким, беспечным, ласковым отцом и понимающим мужем: « Отец, разомлев от сытной еды, голый по пояс, лежал на низкой деревянной кровати, усадив себе на живот годовалую Тумулун. Рядом сидела мать. – Туму-Туму? Разве есть на свете такое имя? – смеялся отец раскатистым басом. – Что-то я раньше такого не слышал. Может быть, у хамниганов есть такое имя, а? Так ты хамниганка?» [51, Гатапов]. Возвращение отца будь то с охоты или с похода для всех было великим праздником, в виду многочисленных походов и неотложных дел Есугей редко бывал дома. Каждый из ребятишек старался выкрасть для себя его внимание, угодить ему, удостоиться его похвальбы. Для Тэмуджина отец, прежде всего, мудрый наставник, защитник, надежная опора и поддержка. Когда Есугей оставил своего сына у свата хунгиратсого Дэй Сэсэна, тогда Тэмуджин глубоко задумался, какое важное место занимает в его жизни отец. Расставание со своей семьей, сверстниками, племенем и отъезд на целый год к чужому народу означало, что рядом не будет мудрого и понимающего отца, братьев, сородичей, что ему не с кем будет посоветоваться, поговорить душа в душу. Теперь ему самому придется отвечать за свои поступки, обдумывать каждое слово, каждый свой шаг, прежде чем что-либо предпринять, в одиночку отстаивать свое имя и честь. Прозаик психологически достоверно показывает малейшие душевные переживания Тэмуджина: «На рассвете Тэмуджин пришел домой с пугающе изменившимся лицом; тяжелый неподвижный его взгляд стал поразительно похож на отцовский во время глубоких раздумий. Подавая ему еду, Оэлун с удивлением вглядывалась в него и тут впервые глубокую косую складку, пролегшую у него между бровями, - такую же какая была у Есугея. Сидя на хойморе, на месте отца, Тэмуджин медленно жевал творог, запивая хурунгой, - всем видом сам Есугей в ранней молодости» [188, Гатапов]. Тонкую организацию внутреннего мира своего героя: «Тэмуджин не слушал старика. Теперь, когда все было позади и оставалось одно - разлука с отцом, - его охватило глухое ко всему безразличие смешанное с тоской, усталостью. Даже мысль о Бортэ не грела его сердце, как вчерашним вечером или нынешним утром» [170, Гатапов]. Как показывает автор, столь неожиданное известие застало Тэмуджина врасплох, что он даже не смог сдержать свои эмоции: «- Не знаю, - голос Тэмуджина дрогнул и он, чувствуя, как предательски наворачиваются на глаза слезы, отвернулся» [135, Гатапов]. Много хороших качеств привил Есугей своим сыновьям, для них он был своего рода авторитетом, они старались на него походить, его советы и наставления запоминались на всю жизнь, не раз помогали выйти из сложных ситуации. Так, перед разлукой с Тэмуджином Есугей давал ему последние наставления, словно чувствуя, что больше никогда не увидит сына: « В наше время надо надеяться на себя и друзей, а не на родственников. Друзей человек выбирает сам, как охотник выбирает собак. Каких друзей изберешь, так и проживешь свою жизнь. Сородичей человек выбирать не может, они такие, какие есть. Тайчиуты мне родственники, но их вождь Таргудай мне враг. Кереиты чужие, а их хан Тогорил – мой анда. Если я уйду к предкам, за помощью ты пойдешь к чужаку Тогорилу, а не к соплеменнику Таргудаю. Тогорил мне кое-что должен, а он из тех людей, которые помнят добро. Но знай, что он человек расчетливый и не любит слабых. Надо показать ему свою силу и что-то дать, только тогда он будет тебя уважать. Ни на кого из наших, если говорить прямо, нельзя положиться так, как можно положиться на Тогорила. Хутугта умен, но слаб духом. Бури Бухэ силен, но слаб умом, а про других говорить нечего…» [154, Гатапов].
Гатапов настойчиво проводит мысль об избранничестве Тэмуджина, о почти сверхъестественных его силах, данных Вечным Синим Небом. Так, накануне смерти отца, юный герой чувствовал неладное, ему приснился странный сон: «Наутро Тэмуджин проснулся с тяжелым чувством. Ночью ему приснился сон, будто они с отцом ярким солнечным днем едут по степи и вдруг видят, как вся северо-восточная сторона от земли до неба быстро покрывается темнотой. Начиная шагов за сто от них и до самого горизонта, вся степь – холмы и низины – все утонуло во тьме, а в небе над ними, как темной безлунной ночью, зажглись яркие звезды. Отец молча тронул коня и, не оглядываясь, скрылся во мраке. Тэмуджин долго ждал, когда он вернется, но тот так и не появился. Вместо него из мрака вышел древний старец в черной одежде, с черными подвесками на шапке спереди, закрывающими все лицо. Глухим и жутким, будто из нижнего мира, голосом, он сказал: - Твой отец не вернется. Он велит, чтобы дальше ты ехал один. Охваченный тоской и страхом, раздумывая, как он сможет справиться с делами без отца, он поехал дальше…» [165, Гатапов]. Этот вещий сон, которому Тэмуджин не придал особого значения, предвещал скорую гибель отца Есугея, и что ему, действительно, дальше придется идти одному, духи предков в обличие шамана приходили к нему во сне и предупредили его об опасности.
Несмотря на то, что Есугей родовитый нойон, из великого рода кият-борджигинов он наравне общался со всеми, даже с харачу, не пренебрегал их угощением и гостеприимством: «В неухоженной юрте, заваленной по стенам кучами конской сбруи, большими мотками волосяных веревок, острым запахом лошадиного пота, пыльного войлока и еще чего-то пресного, они наскоро утолили голод (Есугей с сыновьями)» [58, Гатапов]. Его простота в отношениях, прямолинейность, справедливость, сдержанность передались его сыновьям. Сыновей своих Есугей не жалел, не выделял их среди их других, менее родовитых или даже харачу, держал их наравне со всеми: « - Этих троих парней я на семь дней отдаю тебе, - сказал Есугей. – Давай им кнута столько же, сколько даешь другим» [59, Гатапов]. Есугей воспитывал своих детей в строгости, учил их мудрости, терпению, взаимоуважению, почитанию старших, где шуткой, где строгим наказом заставлял их задуматься над своим поведением, исправлять свои ошибки: «Вошел Хасар. Подозрительно посмотрел на Тэмуджина, одетого в новую рубаху, снимающего со стены свой лук в хоромго и все понял. Лицо его потускнело, обиженно вытянулось. Сев у порога, он громко засопел, раздувая ноздри. Есугей смотрел на его недовольное лицо, неторопливо обгладывая гусиную ногу. – Не научился ты хранить того, что имеешь на сердце, Хасар. Тот опустил голову. – А это еще хуже, сказал отец. – Подними голову и смотри на меня прямо. – Только так всегда нужно смотреть на людей. Понял?» [49, Гатапов]. Есугей часто говорил своим сыновьям о взаимовыручке и о взаимопомощи: «Вы, дети мои, запомните: среди людей всегда много таких, которые сами рук не поднимут, чтобы свой скот умножить, уберечь, зато уж, если увидят, что ты что-то добыл, сделал для себя, слюнями будут истекать от зависти. У нас, у кият, думаете, нет таких? Некоторых в набег чуть ли не упрашивать приходится, да и там от них немного толку. Но когда начинается дележ добычи, тут они – волки. Старые обычаи забываются, рода племена распадаются. На вас нападут враги и, думаете, все соплеменники придут на помощь?.. многих вы не дождетесь… Нет единства в родах, нет радости за брата» [57, Гатапов].
К Тэмуджину Есугей относился как к взрослому мужчине, хотя ему было всего неполных девять лет, чаще остальных брал его с собой на выезды, выделял его среди братьев, предпочитал его Бэктэру или Хасару. Тэмуджин всегда держался по правую руку отца, был ему ближе остальных. Есугей уважал старшего сына за смелость, ум, за его умение видеть дальше остальных, распознавать скрытое, за умение держаться и не показывать свои эмоции и чувства, при удобном случае старался подбадривать, наставлял, давал советы, но старался держать его в строгости. Есугей чаще остальных хвалил его: «- У тебя острый глаз, - сказал Есугей наконец. – Многое ты научился видеть из того, что другие не замечают. И я скажу прямо: я это сделал нарочно» [56, Гатапов]. Доверительные отношения, близость отца с сыном, не смотря на внешнюю строгость Есугея, радовали Оэлун: «Есугей и Тэмуджин, войдя вовнутрь, увидели полтора десятка мужчин разного возраста, рассевшихся вдоль стен. Есугей оставил принесенную с собой большую кожаную суму у двери, взял Тэмуджина за руку и прошел вперед» [163, Гатапов]. Тэмуджин любил отца. Мощный, уверенный голос отца всегда разгонял страхи в ночной темноте, когда казалось, что со всех со сторон окружают черти и привидения, именно отец придавал ему уверенности в завтрашнем дне, подавляя любую тревогу. Из разговоров отца с сыном в голове Тэмуджина твердо оседала мысль о бесценности двух вещей – знамени нойона и лица мужчины. Всю свою жизнь до глубокой старости, падая и поднимаясь, стоя у края пропасти или на вершине могущества, он будет помнить его наставления: беречь знамя предков и хранить лицо мужчины. Казалось, Тэмуджина Есугей любил больше других братьев. Не потому ли, что Тэмуджин долгожданный первенец от его любимой жены Оэлун, может потому, что именно с ним он связывал свои надежды на будущее своего рода? Еще при рождении шаманы предрекали Тэмуджину великое будущее. Только Тэмуджину Есугей мог уступить свое место.
Смерть отца стала для мальчика первым серьезным испытанием. Именно со смерти Есугея начались все его проблемы, жизнь круто поменялась. Годы трудностей и обездоленности начались для семьи Есугея, но дух Тэмуджина не был сломлен. Именно в эти годы в нем уже определились такие черты характера, как выдержка и терпение: он умел ждать, и терпеть, а также настойчиво стремиться к достижению поставленной цели, никогда не сдавался и не жаловался на судьбу. Перед Тэмуджином было два выхода из сложившейся ситуации: Оэлун по обычаю выходит замуж за младшего брата Есугея Даритая, все их богатство и в том числе знамя переходит к нему или отказаться от наследства отца, но сохранить знамя. Он твердо помнил слова отца, что самое плохое для мужчины – это потерять лицо, и, что самое плохое для нойона – это потерять знамя, поэтому Тэмуджин был готов сделать все, даже отказаться от несметного наследства отца, чтобы сохранить свое знамя, и даже боязнь перед будущим не остановила его. Его решение было окончательным: «- Нет! – Тэмуджин громко скрипнул зубами, оскалив клыки. – Замуж ты не пойдешь. Знамя будет у меня. Остальное пусть забирают. Это мое слово» [226, Гатапов]. Таким рискованным шагом Тэмуджин решил участь своей семьи, сделал шаг, от которого изменилась вся его дальнейшая жизнь. Отцовское знамя, которое он боялся потерять больше всего на свете, оказалось важнее улуса и нукеров, которых в любой момент можно вернуть. Степным пожаром новость прошлась по куреню: старшая жена покойного Есугея отказалась выходить замуж за его брата, а сын не хочет отдавать знамя. Старики, не припомнив подобного случая, меж собой поговаривали: «Если уже в таком возрасте он выбрал знамя, отказавшись от изобилия и сытости, - многозначительно переглядывались другие, - то каким человеком вырастет он в свою взрослую пору?» [258, Гатапов]. Так, из родовитого сына нойона он превратился в нищего, прямой потомок монгольского хана, сын Есугей-багатура, внук Бартан нойона, правнук Хабул хана – Тэмуджин по воле судьбы вынужден был стать рабом и носить колодку на шее на обозрение всем своим многочисленным врагам. Враги его отца стали его врагами, ненавистников стало еще больше. Еще при жизни Есугея недолюбливали двоюродные братья, многие сородичи желали ему зла, завидовали его растущей славе и богатству, не хотели его возвышения над ними, уж тем более объявить его своим ханом. Самым ярым врагом Есугея слыл вождь тайчиутов жадный и коварный Таргудай, также претендовавший на ханский трон. Не менее опасным врагом считался его двоюродный брат Алтан, младший сын покойного Хутулы-хана. Алтан, Джочи и Гирмау, сыновья Хутулы-хана с самого детства, привыкшие к роскоши, к лести и подношениям, считали себя выше других братьев, но после смерти отца хана все переменилось. Алтан поклялся не дать Есугею сесть на отцовский трон и делал все возможное, чтобы этого не допускать. Именно по вине Алтана был убит Есугей: узнав о том, что Есугей с сыном собрался к сватам, он тут же поскакал к вождю тайчиутов Таргудаю и рассказал ему, тот в свою очередь устроил встречу с ненавистными татарами. Даже родной брат Есугея Даритай тайно завидовал ему, с жадностью смотрел на его размножающиеся табуны, но до поры до времени помалкивал, зная крутой нрав брата, что в случае войны его защитит лишь Есугей, в случае беды он обратиться к нему и только он поможет ему. Родной дядя в трудную минуту не поддержал семью старшего брата, беспокоясь за свое собственное благополучие, и, боясь оказаться между двух огней, предпочел оставаться на стороне. Тут-то и открылось истинное лицо угодливого и льстивого Даритая, который был обязан Есугею всем, что у него есть: «Даритай с детства рос хилым и слабым, не умел постоять за себя, зато все сверстники знали, что тот, кто его тронет, будет иметь дело с сильным и скорым на расправу Есугеем. Повзрослев, он сам того не замечая, по старой привычке, продолжал жить под покровительством старшего брата. От военной ли добычи, от дележа ли звериного мяса на зимних облавах он всегда получал приличные доли: люди подкидывали, глядя на Есугея. Но Есугей нередко и покрикивал на него, часто при людях, а то было тяжким унижением для самолюбивого Даритая. И, давая понять брату, что он вышел из детского возраста, не упускал случая, чтобы показать себя» [127, Гатапов]. Если родной дядя не помог племяннику в тяжелые времена, то от других Тэмуджин не ждал милосердия. Двоюродные братья, брат Даритай и многие другие сородичи испытывали давнюю неприязнь к Есугею, но помалкивали, не показывали свою неприязни открыто, боясь расправы. После смерти Есугея наступил долгожданный момент, которого они ждали годами, обидчики решили отыграться на его семье, особенно на его старшем сыне. С этого момента началась борьба за выживание, за каждый новый день ему приходилось бороться, главной задачей для Тэмуджина в эти трудные времена стало - не уронить имя сына нойона, не опозорить свой род, имя отца, ханскую кровь.
Когда Тэмуджин остался один, без отца, без какой-либо надежды на выживание, без поддержки и защиты проявился его истинный характер: он мог убить любого, кто посмеет тронуть его семью, отобрать знамя, покушаться на его жизнь: «Обдумав все и взвесив, Тэмуджин про себя окончательно решил: если дядья после его отказа на требование отдать знамя попытаются взять его силой, он убьет их с помощью хамниган, а потом уйдет к хану Тогорилу… Размышляя так, Тэмуджин ни жалости к своим дядьям, ни угрызений на сердце у себя не чувствовал. Были только обида и раздражение на их нежелание оставить его в покое» [392, Гатапов]. Черта властности ярко выявилась в его характере. Оставшись старшим в семье, он единовластно решал куда и где кочевать, что говорить гостям, как себя вести при них, стал еще жестче со своими братьями. Самым большим разочарованием для семьи Есугея стал отказ Тэмуджина на приглашение сородичей, не посоветовавшись ни с кем-либо из семьи, даже с матерью, Тэмуджин принял это непростое решение, которое казалось всем неправильным. Возражения он не терпел: « - Начнете вы, наконец, что-то понимать или нет, я не знаю. Но я ваш нойон и пока я жив, вы будете делать как я скажу. Поняли?» [409, Гатапов]. Когда дядя Хутугта предложил ему свое богатство, вымаливая прощение у когда-то брошенного им на произвол судьбы племянника, чтобы его совесть была чиста перед Есугеем, Хабул-ханом, Тэмуджин ответил отказом. На то было ряд причин: «Все это будет…, - напряженно думал он, чувствуя нетерпение дядей и досадуя, что нет времени подумать спокойно, и вдруг как кто-то подсказал ему в ухо, пришло главное: - Принять эту подачку значит согласиться на лишение отцовского улуса. Отныне будет считаться, что я уже получил владение взамен отцовскому наследству. И требовать его улуса уже не смогу. Род киятов может когда-нибудь потребовать у тайчиуто, но сам я – уже нет. И еще будет считаться, что это дядья спасли нас от голода и гибели, что бросили нам, умирающим, жирный кусок, а мы подобрали и этим спаслись. Через многие годы Унгур и Сача Беки будут мне напоминать: мол, когда-то наши отцы тебе помогли, поставили на ноги. И ничего им в ответ нельзя будет возразить: так все и будет выглядеть» [400, Гатапов]. И на этот раз Тэмуджин отказался от подачки, от нойонского титула (нойоны готовы были принять его в свой круг, хотя ему не было еще 13 лет), богатства и роскоши, сохранив при этом свое лицо и знамя. Он понимал, что нужно будет опять бороться с голодом, считать еду, добывать его своим трудом, спать где попадется, есть что попадется, но самое главное он оставил при себе: он всегда будет иметь возможность претендовать на улус своего отца. Тэмуджин не поддался хитрым уговорам дядей, он остался при своем мнении и сделал единственное верное решение, которое впоследствии поможет ему не только вернуть улус своего отца, но и завоевать пол мира. Тэмуджин в свои неполные одиннадцать лет выглядел возмужавшим, непреклонным, решительным и дальновидным человеком, а не затравленным волчонком, ищущего возможности для спасения, каким ожидали увидеть его дядья.
Образ матери заслуживает особого внимания. После смерти отца мать для Тэмуджина стала единственным человеком, которого он искренне любил, уважал и ценил, только ей он мог полностью доверять, только ее доводам он мог прислушаться. Тэмуджин всегда знал, что мать его поддержит в любом случае, никогда не оставит в беде и не предаст. Оэлун уважала мнение сына, хотя ей казалось, что Тэмуджин поступает неправильно, все же доверившись, уступала ему. Оэлун поддержала сына, доверила судьбу рода Есугея ему, когда тот запретил ей выходить замуж и за Даритая и за Таргудая, отказался от помощи дяди Хутугты, и когда женился в совсем неудобное время и сразу же после женитьбы собрался к хану Тогорилу. Даже, когда Тэмуджин убил своего сводного брата, Оэлун нашла оправдание его поступку: «Оэлун сразу осознала то, какое облегчение для всей семьи принес Тэмуджин, предав казни сводного брата. Она и до этого, видя, как безумствует в неуемной злобе Бэктэр и то, какой раскол он вносит в семью в эту трудную пору, и с ужасом гадая, к чему со временем все это может привести, не раз ловила себя на мысли о том, что прибрал бы уж к себе этого сына отец его Есугей. Хоть и ругала она Тэмуджина и Хасара в тот день после убийства беспощадно, не умолкая до самого заката и бросая в них самые жестокие обвинения, делала она это лишь для Сочигэл и Бэлгутэя, жалея их, а сама чувствовала на сердце лишь облегчение: теперь ее семье уже не грозит распад. Сочигэл, узнав о случившимся от Бэлгутея, с плачем прибежавшего к ней тогда с той злополучной поляны, целый день провыла в молочной юрте. Все остальные снаряжали Бэктэра в дорогу и слышали ее – порой им казалось, что волчица поселилась у них во втором доме, так сходен был ее тоскливый плач с воем дикого зверя» [524, Гатапов]. Мудрые советы матери не раз помогали Тэмуджину выйти из сложной ситуации, нежный голос матери всегда успокаивал его.
Дети для Оэлун были главной заботой, единственной отрадой после смерти мужа. Пятерых детей она вырастила и воспитала одна, без мужа. Образ сводного брата Тэмуджина введен не случайно. В противостоянии с Бэктэром раскрывается характер Тэмуджина. Уже с первых страниц образ Бэктэра вызывает у читателя негативное отношение, его образ проходит через все произведение. Напряженные отношения Тэмуджина со своим сводным братом Бэктэром не давали ему покоя, не было того желанного душевного равновесия между братьями, пусть даже от разных матерей. Бэктэр, хотя одного с ним года, но от младшей матери, второй жены Есугея Сочигэл, и поэтому считался младше его, был силен и ростом немного выше Тэмуджина. Хотя Бэктэр сильнее Тэмуджина и в борьбе без труда одолеет, но духом и решительностью уступал ему, и в спорах всегда побеждал Тэмуджин, принижая его вес среди братьев. При любой возможности Бэктэр всегда старался показать ему свою независимость, старался быть лучше его во всем, насмехался над ним, его слова всегда имели скрытый умысел. Тэмуджин старался не придавать этому большого значения, но как бы он ни старался, не мог скрывать раздражения. В глубине души Тэмуджин жалел его, старался ему во всем помогать, защищать его от нападок Хасара, казалось, их отношения от этого еще больше ухудшались. Бэктэр от этого еще больше раздражался, обижался по пустякам, при удобном случае напоминал, что он младшая кость, рожден, чтобы стремя им поддерживать да поводья подавать. Первый шаг к примирению сделал Тэмуджин, когда упросил отца взять с собою и Бэктэра. Внезапная жалость проснулась в груди Тэмуджина, когда отец позвал с собою только Тэмуджина и Хасара, а Бэктэру очень хотелось внимания отца, почувствовать его заботу, доказать, что он такой же достойный сын своего отца, что он ничем не отличается от них. Но совместный выезд закончился дракой братьев на ножах, неизвестно, чем закончилась эта перепалка, если бы их не остановили вовремя. Это стало последней каплей для Тэмуджина, обдумывая происшедшее, он все больше осознавал, каким опасным и непримиримым врагом становится для него родной брат, и когда Хасар предложил ему убить Бэктэра, немного подумав, он все-таки согласился: « - Пока не нужно, - коротко сказал Тэмуджин. – Посмотрим, что он еще покажет» [133, Гатапов]. Уже в девятилетнем возрасте Тэмуджин готов был убить своего соперника, кровного брата, но обстоятельства не позволяли ему это сделать.
Есугей редко заходил в юрту его матери, возвратившись из долгого похода, он первым заходил в юрту Оэлун, ласкал и нежил ее детей, лучшие подарки всегда доставались детям от первой жены. Бэктэр никак не хотел смириться с таким положением вещей, всю свою злость он вымещал на старшем сыне Есугея Тэмуджине, не давал ему спокойно жить, дерзил, мучил его упреками. Так, с завистью в душе, с неизмеримой обидой на отца, на своих сводных братьев вырос Бэктэр. Но не всегда Бэктэр был таким завистливым и злым, когда пьяная Сочигэл призналась семилетнему Бэктэру, что он должен был быть старшим наследником, а не Тэмуджин, все изменилось: «Взяла с Бэктэра клятву, и с тех пор тот, с детства избалованный ею и невоздержанный, вдруг стал замкнут и скрытен. Даже ей самой не всегда удавалось вынудить то, что лежит у него на душе. Страшно становилось ей, когда она видела по-волчьи мерцающие глаза сына» [73, Гатапов]. После смерти отца, казалось, наступило долгожданное перемирие между двумя братьями, общее горе сблизило их: «Когда он принес домой свою добычу, Тэмуджин и Хасар долго рассматривали ее, решая, какие перья могут пойти на стрелы, а Оэлун с радостью отметила про себя, что старшие сыновья больше не враждуют между собой. Потеря отца мало-помалу объединила их. Оэлун стала замечать их сближение особенно после того, как Бэктэра побили троюродные братья, а Тэмуджин ходил с ними разговаривать» [234, Гатапов]. Но перемирие оказалось невечным: ссора, перешедшая в убийство, началась, казалось бы, из-за пустяка, из-за рыбы, которую Бэктэр и Бэлгутэй отобрали у Хасара. На самом деле причиной убийства послужили излишняя подозрительность Тэмуджина, несносный характер Бэктэра от которого Тэмуджин устал, еще при жизни отца он вынашивал мысль об убийстве брата, но не было удобного случая. До последнего Тэмуджин боролся со своими сомнениями, с мыслями, что все можно решить мирным путем, не беря на душу великий грех, но вспомнив слова деда Тодоена: «Голову руби не задумываясь тому, кто будет тебе мешать, будь это единоутробный брат… Ни ум, ни отвага спасут тебя, если ты пожалеешь врага… Из-за этого погиб Амбагай-хан…» [460, Гатапов], все-таки решился на братоубийство. Автор оправдывает Тэмуджина, само время подталкивало его к жестоким поступкам, поэтому у Гатапова нет описания душевных переживаний Тэмуджина после убийства, как будто это было предрешено, предопределено Вечным небом. Перед смертью Бэктэр договорился с Таргудаем: в случае смерти Тэмуджина он станет главным в семье, и доложил ему о дальнейших планах Тэмуджина, интуитивно почувствовав предательство Бэктэра, Тэмуджин решился на убийство брата, соперника за отцовское знамя и за старшинство в семье Есугея. Образу Бэктэра автор уделяет особое внимание, подготавливая почву, чтобы оправдать убийство брата. Гатапов неторопливо и обстоятельно в течение всего романа описывает непростые взаимоотношения братьев: Бэктэр среди братьев и сверстников был единственным человеком, который не боялся Тэмуджина: «- Ты чего это? – Тэмуджин, опешив, с удивлением посмотрел на него и, оглянувшись на парней, повысил голос: - А ну закрой рот! – Свой закрой! Привык дома из-под материнского подола покрикивать, а здесь ничего со мной не сделаешь!» [79, Гатапов]; не слушался его указов, все норовил сделать по-своему, дерзил ему, насмехался над ним: «У Тэмуджина приятно потеплело в груди: его голос вдруг возымел такой вес в разговоре! Нечаянно взглянув на Бэктэра, он увидел как в яростной усмешке перекосилось его лицо. – Сын Есугея, сын Есугея! – гнусаво передразнил он парней, ненавидяще глядя на них – Что вы заискиваете перед ним!» [79, Гатапов]. С Тэмуджином держался вызывающе независимо: «Обрадовавшись, что показал брату зубы, и все обошлось удачно, он осмелел и теперь смотрел на Тэмуджина с новой, едва скрываемой усмешкой в своих хищных, рысьих глазах» [133, Гатапов], старался с ним не разговаривать, на вопросы неприязненно бросал один-два слова и отворачивался. После отказа Тэмуджина дядьям Бэктэр решил окончательно отделиться от него, стать независимым от него: «Пусть только поднимет на меня голос, - злорадно думал он. – Я его так отделаю на глазах у младших, что до смерти забудет как на меня орать…» [412, Гатапов]. Тэмуджина раздражало такое поведение Бэктэра: «Тэмуджин, хотя такое поведение Бэктэра и задевало, не мог одернуть его: внешне тот не нарушал порядка между ними. Но внутренне он чувствовал, что тот вступил с ним противостояние и пытается поставить себя выше него, и это сильно задевало его самолюбие... Но в последние годы во внешне равнодушном, отрешенном его взгляде Тэмуджин стал чувствовать затаенную злобу» [76, Гатапов].
Примечателен образ деда Тодоена, семидесятилетнего старца, брата Бартан-нойона, отца Есугея, единственного оставшегося в живых из сыновей великого Хабул-хана.. Голос деда Тодоена имеет решающее значение при любом деле, иногда слово старейшины сильнее ханского повеления, его уважают и побаиваются многие, именно он проводит ритуалы жертвоприношения, обращаясь к предкам за помощью или за советом, его устами говорил сам великий и могучий Хабул-хан: “- Недавно приснился мне сон, будто я нахожусь на небесном курултае. Все мои братья, ваши отцы, были там же. Хабул-хан сказал: «Знамя Бартана должно оставаться в айле Есугея». Мне же было велено передать эти слова вам, чтобы вы тут не заводили смуту… И, вы, смотрите, крепко возьмите в свои головы: если нарушите волю Хабул-хана, потом пощады себе не просите…»” [245, Гатапов]. С данным образом связана мысль о неразрывности родственных уз, о преемственности поколений, о связи прошлого и будущего, об ответственности человека за свои поступки, идея связи человека с корнями. Руганью, упреками, угрозами дед Тодоен заставлял внуков Хабул-хана держаться вместе, уважать друг друга, помогать друг другу: « - Враги так и ждут, когда вы раздеретесь между собой. Кругом татары, меркиты, чжурчжени, а тут еще тайчиуты на знамя зарятся» [92, Гатапов], не успели кости деда Тодоена иссохнуть, как его племянники начали делить несметное богатство Есугея. Перед смертью дед Тодоен вызвал Тэмуджина и сказал ему важные слова, которые, возможно, впоследствии станут отличительной чертой его характера: «- Какие трудности предстанут перед тобой потом, я не знаю, - говорил тот, уже строго глядя на него. – Но крепко возьми в ум одно: никогда не нужно иметь жалости тому, кто встанет на твоем пути. У тебя много братьев, и дядья еще молодые, среди них могут появиться такие, которые пожелают с тобой тягаться. Голову руби не задумываясь тому, кто будет тебе мешать, будь это даже твой единоутробный брат. Допустивший в свое сердце жалость всегда уязвим, и ни ум, ни отвага не спасут тебя, если ты однажды пожалел врага. Из-за этого погиб Амбагай-хан, из-за этого же погиб… - Тодоен испытующе посмотрел на него и, не договаривая, отвел взгляд. – Многие из достойных мужчин гибнут из-за того, что вовремя не убрали с дороги своих врагов. Парень ты, по своим приметам неплохой, в отца пошел. Но в глазах твоих еще много жалости, это плохо. – Каленым железом надо вытравлять из себя жалость!... Лошадиным клеймом жечь себе руки и ноги, если в сердце закралась жалость! Запомнил ты это или нет» [200, Гатапов]. С жалостью, по словам Тодоена, оставалось бороться Тэмуджину, и он наказ старика запомнил на всю оставшуюся жизнь. Последним желанием деда Тодоена было: «- В последнюю мою кочевку коня моего поведет Тэмуджин со своим знаменем в руках. Мое знамя возьмет Даритай. Остальные будут следовать сзади» [245, Гатапов], тем самым он намеренно возвысил Тэмуджина перед его многочисленными дядьями, внуками прославленного Хабул-хана. Никто не посмел возразить воле умирающего старика, и все молча с нежеланием согласились. Завет Тодоена на всю жизнь давал Тэмуджину право бороться за отцовское знамя, и для себя он решил, если кто-то будет покушаться на его знамя, то он возьмет в руки оружие, и будет драться до конца.
Жизнь будущего завоевателя мира постоянно находилась под угрозой, в нужде прошла его юность, он должен был существовать охотой и рыболовством. Только люди с железной волей не поддаются отчаянию и не опускают руки. Тэмуджин оказался таким человеком: его поддерживали в его твердости духа традиции его рода, которые были привиты ему с детства, наставления отца и деда Тодоена, и глубокая вера в свою судьбу. В постоянной нужде и в боязни за свою семью закалялся характер будущего воина и великого завоевателя. И при жизни его отца все обязанности по уходу за семейным бытом, за скотом лежали на плечах Тэмуджина. Выносливость была основной чертой Тэмуджина, на нем лежало много обязанностей, как старший брат он следил за своими братьями. Дети в монгольской семье с раннего детства приучались к труду: они ловили рыбу, охотились на птиц, табуны находились под их попечением, и они обязаны были, носясь верхом по степи, разыскивать отбившихся животных, несли сторожевую службу, а также разведывали новые места, пригодные для пастьбы. Они приучались оставаться в седле по несколько дней подряд и нередко без пищи и воды. В годы унижений и нищеты Оэлун не оставляла надежды на лучшее и внушала сыну, что его нынешнее скромное положение только временное, что, когда подрастет, он обязан вернуть семье ее богатство и честь, что он должен отомстить тайджиутам и татарам, убийцам его отца.
Все это ложилось на душу Тэмуджина. Его враги начали опасаться, что из десятилетнего обиженного мальчика вырастет в будущем славный воин, способный отплатить им за перенесенные в детстве унижения, и делали все, чтобы досадить ему, оскорбляли его при любом удобном случае. Решительности и стойкости характера десятилетнего мальчика позавидовали бы и взрослые видавшие виды мужчины: «Сначала он отказался отдавать Даритаю отцовское знамя, запретил своей матери выходить за него замуж, не побоявшись остаться один против всех своих сородичей, - одно только это указывало на то, что человек он будет необычный. Позже по всему племени пронесся слух, что они прогнали посватавшегося к ним Таргудая, а оставшись одни, перекочевали на заповедное урочище у Бурхан-Халдуна, где до этого не то, что ставить стойбище и жить, а просто трогать что-либо люди не решались. Затем они спрятались в хамниганском лесу, и не только избежали ссоры с ними, хотя хамниганы очень не любят, когда монголы слишком далеко забираются в их дебри, считая себя исконными хозяевами тайги, да еще заручились от них поддержкой… А под конец лета этот Тэмуджин убил своего брата. И на суде старейшин, устроенном Таргудаем, отказался признать вину и отстаивал свое право казнить подвластных» [531, Гатапов]. Все это выдавало в нем нутро истинного вождя, хана всех монголов.
Таким образом, Тэмуджин с детства отличался от своих братьев и сверстников. С первых страниц романа мы видим, что Тэмуджин наделен сверхъестественной силой, отмечен каким-то знаком, которая помогает ему в трудные моменты жизни. Необычное рождение, дарханский род, прославленная родословная, предсказания шаманов давали Тэмуджину уверенность в том, что он не такой как все, особенный, что именно ему предстоит прославить свой народ. Действительно, казалось, что невидимая сила помогала ему. Вечное Синее небо предопределило судьбу Тэмуджина, действительно, все свои победы и завоевания Чингисхан связывал с милостью и покровительством Вечного Синего неба. Идея избранничества, вера в то, что Тэмуджин по воле Вечного Синего Неба призван защищать свой народ даже путем насилия и жестокости давали ему веру в безнаказанность за его поступки, некую защищенность. Еще с детства, со слов шаманов его рода он знал о покровительстве над ним Вечного Синего Неба и был уверен в своей исключительности. Даже в самой безнадежной ситуации Тэмуджин не боится защитить свое человеческое достоинство, защитить отцовское знамя и свою семью от нападок родичей. Образ, созданный Гатаповым, не расходится с тем обликом, который дают нам исторические хроники и летописи. Так же, как и автор «Сокровенного сказания монголов», Гатапов идеализирует образ юного Тэмуджина.
Образы отца, матери, сводного брата Бэктэра, анды Джамухи, шамана Кокэчу, деда Тодоена позволяют автору углубить идейное содержание, раскрыть характер Тэмуджина.