Российское востоковедение во второй половине 19 века.

Середина XIX в. была ознаменована тем, что центр отечественного востоковеде­ния окончательно переместился в Санкт-Петербург. 22 октября (3 ноября) 1854 г. был подписан указ императора Николая I об учреждении в Санкт-Петербургском универ­ситете Факультета восточных языков (подробнее см. ниже). Первым его деканом был назначен переехавший из Казани проф. А. Казем-Бек. Следует отметить, что одновре­менно с открытием Факультета восточных языков в Санкт-Петербургском универси­тете, в целях концентрации сил и средств в одном месте, было прекращено преподава­ние восточных языков в Казанском университете и Ришельевском лицее в Одессе. В Казанской гимназии «по уважению местных обстоятельств края» было сохранено преподавание татарского языка. С этого момента Петербургский университет стано­вится основным центром российского востоковедения.

В 1876 г. в Санкт-Петербурге был проведен III Международный конгресс востоко­ведов. Проведение Конгресса в России стало признанием достижений российских востоковедов и их заслуг перед мировой ориенталистикой.

В 1899 г. по инициативе министра финансов С. Ю. Витте во Владивостоке был учрежден Восточный институт. Перед новым учебным заведением была поставлена задача подготовки востоковедов-практиков для дипломатических, коммерческих, ре­лигиозных и военных учреждений. В создании Восточного института большую роль сыграли преподаватели и выпускники Факультета восточных языков Санкт-Петер­бургского университета. Первым его директором был назначен известный монголовед А. М. Позднеев (1851-1920).

В XIX в. российское востоковедение добилось существенных успехов. Началось преподавание восточных языков в университетах России, появились специальные ме­тодики и первые учебные пособия. Расширялось изучение Востока в структурах Ака­демии наук. Продолжала свою активную деятельность Российская Духовная миссия в Пекине. Можно с уверенностью утверждать, что именно в XIX в. сложилась отече­ственная школа востоковедения. Все более активно развивалось международное со­трудничество российских ориенталистов.

Важнейшим решением в деле развития российского востоковедения следует при­знать императорский указ об учреждении Факультета восточных языков Санкт-петер­бургского университета. В результате был создан единый центр подготовки востоко­ведов, который аккумулировал все кадровые и материальные ресурсы того времени. Это дало новый импульс для развития востоковедения в новых исторических услови­ях. Университет смог укомплектовать штат Восточного факультета первоклассными учеными. Студенты получили возможность слушать блестящие лекции и повышать свой уровень во время командировок за границу. Постепенно складывалась преем­ственность в изучении языков и истории стран Востока.

В некоторых направлениях востоковедения российские ученые оказывались впереди своих европейских коллег. Прежде всего, это касалось изучения Средней Азии, в чем, по словам академика В. В. Бартольда, русская наука уже в первой поло­вине XIX в. была впереди западноевропейской. То же самое можно сказать и об изу­чении Кавказа, Восточного Туркестана, Монголии.

Выдающиеся отечественные востоковеды XIX в. внесли огромный вклад в ста­новление основных направлений востоковедных исследований. Развитие османистики и арабистики связано в первую очередь с трудами О. И. Сенковского, иранистики — X. Д. Френа и В. В. Григорьева, египтологии — В. Р. Розена, В. С. Голенищева, Б. В. Тураева, индологии — И. П. Минаева, а позднее С. Ф. Ольденбурга и Ф. И. Щер- батского, китаистики — архимандрита Иакинфа (Бичурина), архимандрита Палладия (Кафарова), В. П. Васильева.

13. Китаистика и маньчжуристика в России: Добичуринский период (А.Г. Владыкин, С.Грибовской, В.Т. Богородицкий. П.И. Каменский).В исследовании Китая рассматриваемого периода особенно сказалось то преимущество, которое китаеведы имели перед вос­токоведами других специальностей: существование на месте, в столице изучаемой страны, такого постоянного научного центра, каким являлась Пекинская духовная миссия. За столетие со­трудники миссии подготовили немало переводов, в большинстве, правда, остававшихся в рукописи. Среди работающих китаеве­дов начинала уже намечаться узкая специализация: появились языковеды, литературоведы, историки.

Проживший в Пекине 14 лет крещеный калмык Антон Григорьевич Владыкин (1761—1811) преподавал китайский и мань­чжурский языки в школе переводчиков (китайского, маньчжур­ского, персидского, турецкого и татарского языков), открытой в 1798 г. в Петербурге при Коллегии иностранных дел. Антон Владыкин составил ряд пособий по маньчжурскому языку, в том числе грамматику маньчжурского языка. Его труды остались неопубликованными. Из их числа следует отметить перевод ки­тайского романа «Дзин-Юнь-Циоу» 2 — одного из первых в ис­тории отечественного китаеведения.

Первым российским историком Китая, очевидно, следует считать Софрония Грибовского, главу VIII Россий­ской духовной миссии в Пекине (1794—1807). Грибовский упо­рядочил занятия учеников миссии, положил начало ее библиоте­ке. Не зная ни маньчжурского, ни китайского языков, Грибов­ский писал труды исследовательского характера, широко ис­пользуя переводы учеников миссии. Ему принадлежат «Известие о Китайском, ныне Манчжуро-Китайском государстве», а также «Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине».

Это второе сочинение представляет собой исследовательскую работу о первых русско-китайских контактах и об образовании русской колонии албазинцев в Пекине. Грибовский приводит сведения о том, что первые русские звероловы, охотники на ли­сиц и соболей, были пленены цинским отрядом в 1645 г. и до­ставлены в Пекин. Его описание конфликта при Албазине осно­вывается на переводах маньчжурских и китайских источников и поэтому отражает интерпретацию событий только цинской сто­роной. Но Грибовский критически оценивает цинскую версию.

Плодом деятельности миссии, руководимой Грибовским была также «Китайская география с нужными статистическими приме­чаниями», автором которой являлся Василий Троф. Богородицкий.В труде содержится описание 18 провинций Китая с официальными данными о получаемых с них доходах, со сведениями о монголах, об ойратах, кочевавших у оз. Куку-Hop, о джунгарских городах, Корее, Японии, Остро­вах Люцю, Вьетнаме и некоторых других государствах Юго-Во­сточной Азии. Рукопись содержит алфавитный указатель геог­рафических названий и иероглифику. Можно только искренне пожалеть, что «Китайская география...» не была своевременно издана.

Одну из первых попыток специализации в области переводов предпринял Павел Иванович Каменский (1765—1845) —сын священника, выпускник духовной семинарии в Нижнем Новго­роде. Он был направлен в Китай в 1794 г. в составе VIII духов­ной миссии под начальством Софрония Грибовского. По возвра­щении из Китая Павел Каменский работал чиновником Азиат­ского департамента МИД. В 1820 г. он был пострижен в монахи под именем Петра и возглавил X Российскую духовную миссию в Пекин (1821 —1831). Научная деятельность Каменского была особенно плодотворной после его первого возвращения из Ки­тая.

Зная маньчжурский язык лучше, чем китайский, он выбрал целью своих научных изысканий перевод с маньчжурского языка китайских оригинальных исторических сочинений. Основная ли­ния поиска объектов для перевода была у него та же. Как и других переводчиков XVIII в., его в основном интересовали та­кие проблемы, как всеобщая история Китая, монголы и мань­чжуры в Китае. Каменский перевел «Цзы-чжи тун-цзянь ган-му» (историю до династии Мин), полностью раздел «Бэнь цзи» («Основные хроники») из «Юань-ши» (истории династии Юань), т.е. историю завоевания Китая монголами и правле­ния здесь монгольской династии. Он делает подборку материа­лов о восстании Ли Цзычэна — крестьянской войне, итогом ко­торой в известной мере явилось падение династии Мин и уста­новление маньчжурского господства в Китае. Кроме того, судя по некоторым сведениям, Каменским был выполнен перевод «Описание Джунгарии» (о войнах Цин с ойратами), пока, одна­ко, не обнаруженный. Из работ Каменского была опубликована только одна — «Журнал, веденный в Пекине по случаю прибы­тия из Российского государства посланника Николая Гаврило­вича Спафария».

Как мы видим, Каменский сделал много переводов, работая в русле традиционно русских интересов к истории Китая, т. е. над темами, которые делались до него и после него. Отсутствие публикаций этого автора удивительно тем, что его заслуги пере­водчика были официально признаны и отмечены: в 1819 г. П. И. Каменский был избран членом-корреспондентом Акаде­мии наук по разряду литератур и древностей Востока. Возможно сказались наветы: его упрекали в том, что он переводил только с маньчжурского и что переводы его страдали буквализ­мом. Последнее весьма несправедливо.

Каменский вместе со Степаном Липовцовым опубликовал в 1818 г. аннотированный список китайских книг из библиотеки Академии наук. Книги были распределены тематически: богослов­ские, философские, нравственные, учебные, стихотворения, исто­рические, географические, астрономические, законные, врачеб­ные, натуральная история, экономические, военные, анекдоты, сказки, китайские планы и карты, китайские картины. По под­счетам, этот «Каталог» включал 377 китайских сочинений в 2957 бэнях (томах).

Многие годы своей жизни Каменский отдал работе над ки­тайско-русско-латинским словарем. Правительство отпустило средства на это издание, и первый лист словаря был уже даже отпечатан, как автора отправили в Пекин во главе духовной миссии. Словарь так и не вышел в свет; рукопись его как будто не сохранилась.

Последние годы своей жизни Каменский провел в монастыре возле г. Городца. Будучи современником Н. Я. Бичурина, он возвратился со своей мис­сией из Китая тогда, когда Бичурин уже триумфально вошел не только в русскую науку, но и в мировую синологию. Бичурин в известной мере заслонил Каменского, как и двух других своих современников — С. В. Липовцова и 3. Ф. Леонтьевского, насле­дие которых более целесообразно рассмат­ривать до характеристики китаеведного наследия Бичурина. Кое-что, может быть, объясняется в судьбе Каменского и тем обстоятельством, что именно ему принадлежал документ о дея­тельности Бичурина как главы IX миссии (1807—1821), на осно­вании которого тот был осужден и сослан на о-в Валаам.

14. Китаистика и маньчжуристика в России: Добичуринский период (С.В. Липовцов, З.Ф. Леонтьевский). Степан Васильевич Липовцов (1770—1841), уроженец Са­марской губернии, был взят в Китай в VIII духовную миссию из Казанской духовной семинарии. Затем он служил переводчиком Азиатского департамента МИД. Продолжая работу П. И. Ка­менского, он вслед за историей Юань по единому плану перевел историю следующей династии — Мин. Липовцов добился отпус­ка средств на опубликование своего перевода, но этот труд так и не вышел в свет. Однако Липовцов оказался удачливее своего друга Каменского. В 1828 г. ему удалось издать перевод официального цинского сборника законов 1818 г. «Лифаньюань цзэ-ли» — «Уложение Китайской палаты внешних сношений». В предисловии Липовцов указывал, что делал перевод, исходя из нужд России изучать Центральную Азию.

Липовцов отступил от строгого следования порядку текста оригинала и расположил материал по своей схеме: Уложение гражданское, Устав воинский, Почтовое правление, Уложение уголовное, Постановление о духовенстве Ламского исповедания, Постановление о Тибете, Сношения с Россиею. «Уложение Ки­тайской палаты внешних сношений» — ценный памятник тради­ционного китайского права, источник первостепенной важности для изучения истории монголов XVIII—XIX вв. и, главное, принципов, положенных в основу управления внешними владе­ниями Цин. В сборнике законов, в частности, подтверждается наличие реальной границы между Китаем и Монголией.

Липовцов составил «Маньчжурский букварь», маньчжурско-китайско-русский словарь, перевел с маньчжурского большое количество исторических документов. С его именем связаны и переводы некоторых частей Евангелия на маньчжурский язык.

Современником П. И. Каменского и С. В. Липовцова был За­хар Федорович Леонтьевский (1799—1874), который также, по характеристике П. Е. Скачкова, «был образованным китаистом, но заслоненным от современников и потомков фигурой Н.Я. Бичурина». Студент-математик Леонтьевский доброволь­но поехал в Китай с миссией Каменского. О его высокой квали­фикации как китаеведа свидетельствует уже одно то, что он перевел в Пекине с русского на китайский язык три тома «Ис­тории государства Российского» Карамзина, за что получил от цинского правительства титул «государственного наставника» (го ши). В России он служил переводчиком Азиатского депар­тамента МИД. У Леонтьевского мало публикаций. Как и его предшественники, Леонтьевский составил 15-том­ный «Китайско-маньчжурско-латинско-русский словарь», взяв за основу китайские иероглифы, расположенные по принятой в Ки­тае «ключевой системе».

Словарь З.Ф. Леонтьевского — ценный источник не только для классического литературного китайского языка, но и для языка разговорного. Этот огромный труд, будь он издан, мог бы быть хорошим подспорьем для китаистов и маньчжуристов, да и сейчас служил бы ценным пособием в работе со старыми китай­скими текстами.

Как видим, все русские китаеведы того времени составляли рукописные словари, используя словари китайские толковые и: двуязычные (китайско-маньчжурские), трехъязычные (китайско-маньчжурско-монгольские), словари китайско-европейские, а также свой личный опыт чтения текстов и практического обще­ния. Это была огромная работа. Можно только жалеть, что эти словари не были изданы. Причиной были не только типограф­ские трудности, но и узкий круг нуждавшихся в словарях лиц, которые могли удовлетворить свои потребности рукописной кни­гой. Однако эти словари сохраняют большую научную ценность, и скорее всего для изучения истории китайского языка. Они явно могут быть полезны и для китайских лингвистов, изучающих разговорный язык.

Студенты и сотрудники Пекинской духовной миссии были первыми, кто познакомил русское общество с историческими я религиозными текстами, переведенными с маньчжурского языка. Как отмечает М. П. Волкова, «работа над первыми переводами маньчжурских сочинений на русский язык, составление первых многоязычных словарей и пособий для изучения маньчжурского языка сопровождались детальной разработкой и освоением по­литической, административной, лингвистической терминологии этого языка. Тогда же ученые подготовили необходимые источ­ники для последующих научных исследований».

Каменский, Липовцов и Леонтьевский завершили добичуринский этап развития российского китаеведения. И хотя между их творчест­вом и творчеством таких выдающихся русских китаеведов, как Н.Я. Бичурин, В.П. Васильев и Палладий Кафаров, нет пропасти, последние выросли из русского китаеведения XVIII — первой чет­верти XIX в. С 1820-х годов научное исследование, первоначаль­но в форме изложений первоисточников, постепенно сменя­ет переводы и начинает играть все большую роль. Русское ки­таеведение приобретает и реальную общеевропейскую значи­мость.

В середине XIX в. возникла необходимость ввести китайский и маньчжурский языки в университетское преподавание для подготовки квалифицированных специалистов языка, литерату­ры и этнографии цинского Китая. В 1844 г. впервые в России при Казанском университете была открыта кафедра китайского и маньчжурского языков, и Войцеховский стал профессором, этой кафедры.