Знание людей в теории и на практике

Один способный молодой человек, жаждав­ший знаний и мудрости, испытывая многие лишения, изучал вдали от родины, в Египте, физиогномику, науку о выражении лица. Шесть лет длилось это учение. И вот настал день, когда он прекрасно сдал все экзамены. Радостный и гордый, молодой человек верхом на коне возвращался на родину. На каждого встречного он уже смотрел глазами человека, познавшего мудрость науки, и, чтобы расши­рить и углубить свои знания, читал по выра­жению их лиц как по книге. И вот повстре­чался ему человек, на лице которого он про­читал шесть свойств характера: ясно было, что он завистлив, ревнив, жаден, скуп, коры­столюбив и беспощаден. «Бог свидетель, какое страшное выражение лица у этого человека, никогда я еще не видел и не слышал ничего подобного. Вот когда я смог бы проверить свою теорию». Пока он так думал, незнакомец подошел к нему с приветливым, добродушным выражением лица и смиренно сказал: «О гос­подин! Уже поздно, а ближайшая деревня да­леко. Моя хижина маленькая и темная, но я буду носить тебя на руках. Какая это была бы честь для меня, если бы я посмел считать тебя своим гостем на эту ночь, и как осчаст­ливило бы меня твое присутствие!» Наш пу­тешественник с изумлением подумал: «Пора­зительно! Какой контраст между речами этого человека и отвратительным выражением его лица».

Эта мысль глубоко взволновала молодого че­ловека, он стал сомневаться в том, что усвоил за все шесть лет учения. Чтобы вновь обрести уверенность, он принял приглашение незна­комца. Хозяин услаждал ученого чаем, кофе, соками, печеньями и кальяном. Он осыпал своего гостя любезностями и вниманием. Три дня и три ночи гостеприимному хозяину уда­лось удержать путешественника у себя. Нако­нец ученый пожелал избавиться от этого не­вероятного гостеприимства и принял твердое решение уехать. В час расставания хозяин протянул ему конверт со словами: «О госпо­дин! Это Ваш счет». «Какой счет?» — с удив­лением спросил молодой человек. Как выхва­ченный из ножен меч, вдруг обнажилось ис­тинное лицо хозяина. Он нахмурил лоб и злобно закричал: «Какая наглость! Что ты се­бе воображал, когда ел здесь и пил? Уж не думал ли ты, что все это было даром?» При этих словах ученый сразу пришел в себя и молча вскрыл конверт. Он увидел, что все, что он ел и не ел, было указано в счете по цене во стократ большей. У него не было при себе даже половины требуемой суммы. При­шлось слезть с лошади и отдать ее хозяину, а в придачу еще и седло со всей поклажей. Но и этого оказалось мало; тогда он снял с себя и отдал свой дорожный костюм. Пешком отправился он в путь. И долго еще можно было слышать его восторженные слова: «Слава богу, слава богу, что шесть лет моего учения не были напрасны!»

(По Абдул-Баха)

Три золотые фигуры

Чтобы проверить ум и наблюдательность царя соседнего царства, а заодно и смекалку его на­рода, один царь в стародавние времена послал своему соседу три золотые фигуры. Эти фигуры выглядели совершенно одинаково и имели оди­наковый вес. Но все они, по словам пославшего их, отличались друг от друга своей ценностью. Царю предлагалось установить, какая из фигур была самой ценной. Вместе со своими придвор­ными царь внимательно рассмотрел фигуры, но не смог обнаружить ни малейшего различия. Даже мудрейшие мужи его царства готовы были дать голову на отсечение, что между фигурами нет никакой разницы. Царь впал в уныние. Ка­кой позор! Выходило, что он управляет царст­вом, где нет ни одного сообразительного поддан­ного, кто мог бы найти разницу между фигура­ми. Все царство принимало участие в решении загадки, и каждый старался изо всех сил.

Когда, казалось, надежда была уже потеряна, один юноша, томящийся в тюрьме, взялся обна­ружить разницу между фигурами, если только ему дадут их осмотреть. Царь приказал приве­сти молодого человека во дворец и велел пока­зать ему три золотые фигуры. Юноша очень внимательно их рассмотрел и наконец устано­вил, что у каждой из фигур в ухе есть малень­кая дырочка. Тогда для проверки он просунул туда тонкую серебряную проволоку. Оказалось, что у первой фигуры серебряная проволока вы­шла изо рта, у второй — из другого уха, а у третьей появилась из пупка. Подумав немного, молодой человек обратился к царю.

«Ваше величество, — сказал он, — я думаю, что решение загадки лежит перед нами, как от­крытая книга. Остается только прочитать, что там написано. Обратите внимание: как ни один человек не похож на других, так и каждая из этих фигур единственная в своем роде. Первая фигура напоминает тех людей, которые, едва дослушав до конца какую-нибудь новость, спе­шат рассказать об услышанном другим. Вторая фигура похожа на людей, про которых говорят: «В одно ухо влетает, в другое вылетает». Третья же фигура во многом схожа с теми, кто запоми­нает услышанное и старается пропустить это че­рез собственное сердце. Господин! Теперь рассу­ди, какая фигура самая ценная. Кого бы ты вы­брал и сделал своим приближенным? Того, кто все выбалтывает, того, для кого твои слова что ветер, или того, кому можно полностью дове­риться, потому что он будет хранить твои слова в тайниках своей души?»

Цена жемчужины

Однажды петух увидел в саду затерявшуюся среди травы сверкающую жемчужину. Он с жадностью бросился на нее, склевал и пытался изо всех сил отправить ее к себе в зоб. Когда петух понял, что блестящий предмет — это не королева рисовых зерен, он тут же выплюнул ее. Он, правда, успел проверить ее качество, но что это была за проверка! Тут жемчужина окликнула его и сказала: «Я сияющая, драгоцен­ная жемчужина. Выпала из чудесного ожерелья по воле случая на землю в этом саду. Где ты сыщешь жемчужину краше меня? Хоть обыщи все моря и океаны, и то не найдешь. Но вот слу­чай швырнул меня к твоим ногам. Думаешь, таких, как я, что песку морского? Если бы ты взглянул на меня глазами разума, то увидел бы тысячи красот и чудес». Но петух гордо прокри­чал: «Найдись охотник, я не задумываясь отдал бы тебя за одно рисовое зернышко».

(По П. Этессами)

Вежливый мулла

И снова один всеми уважаемый шейх давал большой праздник. Приглашены были все знат­ные титулованные особы этих мест. Только про муллу забыли. Однако он был среди гостей и чувствовал себя как рыба в воде. Один из его друзей в некотором замешательстве отвел при­ятеля в сторону: «Как случилось, что ты здесь? Ведь тебя не приглашали». Мулла очень дели­катно ответил: «Если уж хозяин не знает своих обязанностей и не пригласил меня, то зачем же мне упускать возможность воспользоваться сво­ими обязанностями и быть вежливым гостем?»

Протяни ты ему руку

В болоте северной Персии тонул человек. Он весь погрузился в трясину, и только голова его еще выглядывала. Несчастный орал во всю глотку, прося о помощи. Скоро целая толпа со­бралась на месте происшествия. Нашелся смель­чак, пожелавший спасти тонущего. «Протяни мне руку! — кричал он ему. — Я вытащу тебя из болота». Но тонущий взывал о помощи и ни­чего не делал для того, чтобы тот смог ему по­мочь. «Дай же мне руку!» — все повторял ему человек. В ответ раздавались лишь жалобные крики о помощи. Тогда из толпы вышел еще один человек и сказал: «Ты же видишь, что он никак не может дать тебе руку. Протяни ему свою, тогда сможешь его спасти».

Идеальный верблюд

Много лет тому назад четверо ученых брели с караваном по пустыне Кавир. Вечером они все вместе сидели у большого костра и делились впечатлениями. Все в один голос хвалили верб­людов: их непритязательность, выносливость, сила и непостижимое терпение приводили дру­зей в восторг. «Мы все владеем пером, — сказал один из них. — Давайте напишем или нарисуем что-нибудь в честь верблюда и прославим его». С этими словами он взял пергаментный свиток и направился в шатер, освещенный лампадой. Через несколько минут он вышел и показал свое произведение друзьям. Он нарисовал верб­люда, встающего после отдыха. Рисунок так хо­рошо удался, что было впечатление, будто верб­люд живой. Второй вошел в шатер и вскоре вер­нулся с кратким деловым очерком о той пользе, какую приносят верблюды. Третий написал очаровательное стихотворение. Наконец, четвер­тый отправился в шатер и попросил его не бес­покоить. Прошло несколько часов, огонь в кос­тре давно погас и друзья спали, а из слабо осве­щенного шатра все еще доносился скрип пера и монотонное пение. Напрасно друзья ждали сво­его товарища целых три дня. Шатер спрятал его так же надежно, как земля, что сомкнулась за Аладдином. Наконец, на пятый день, наиприлежнейший из всех прилежных вышел из шат­ра. Черные тени обрамляли его глаза, щеки впали, подбородок оброс щетиной. Усталой по­ходкой и с кислым выражением лица, будто съел зеленых лимонов, он подошел к друзьям и с досадой бросил перед ними связку пергамент­ных свитков на ковер. На внешней стороне пер­вого свитка было написано крупными буквами во всю ширь: «Идеальный верблюд, или Верб­люд, каким ему надлежало бы быть...»

Пророк и длинные ложки

Один правоверный пришел как-то к пророку Элиасу. Его очень волновало, что такое ад и рай, потому что он хотел жить праведно. «Где ад и где рай?» С этим вопросом человек обратился к пророку, но Элиас не ответил. Он взял вопро­шавшего за руку и повел темными переулками во дворец. Через железные врата они вошли в большой зал. Народу там было видимо-невиди­мо, бедные и богатые, в лохмотьях и в одеяни­ях, украшенных драгоценными камнями. По­среди зала стоял на огне огромный котел, в нем кипел суп, который на Востоке называется «am». От варева шел приятный запах по всему залу. Вокруг котла толпились люди с впалыми щеками и глубоко запавшими глазами. Каж­дый старался получить свою порцию супа. Спут­ник пророка Элиаса поразился, когда увидел у них в руках по ложке, величиной с него самого. Лишь на самом конце черенка имелась деревян­ная ручка. Остальная часть черенка ложки, со­держимое которой могло бы насытить любого человека, была железной и от супа нестерпимо горячей. С жадностью голодные люди тыкали своими ложками в котле. Каждый хотел по­лучить свою долю, но никому это не удавалось. Они с трудом вытаскивали тяжелые ложки из супа, но так как те были слишком длинными, то и сильнейшие не могли отправить их в рот. Слишком ретивые обжигали руки и лицо и, ох­ваченные жадностью, обливали супом плечи со­седей. С руганью они набрасывались друг на друга и дрались теми же ложками, которыми могли бы утолить голод. Пророк Элиас взял сво­его спутника за руку и сказал: «Вот это — ад!» Они покинули зал и вскоре уже не слышали адских воплей. После долгих странствий по темным переходам они вошли в другой зал. Здесь тоже было много людей. Посреди зала сто­ял котел с кипящим супом. У каждого было по такой же громадной ложке в руке, какие Элиас и его спутник уже видели в аду. Но люди были упитанными, в зале слышались лишь тихие до­вольные голоса и звуки окунаемых ложек. Лю­ди подходили парами. Один окунал ложку и кормил другого. Если для кого-нибудь ложка оказывалась слишком тяжелой, то сразу же другая пара помогала своими ложками, так что каждый мог спокойно есть. Как только насы­щался один, его место занимал другой. Пророк Элиас сказал своему спутнику: «А вот это — рай!»

Небольшая разница

История, иллюстрирующая позитивный подход

Один восточный властелин увидел страшный сон, будто у него выпали один за другим все зубы. В сильном волнении он призвал к себе толкователя снов. Тот выслушал его озабоченно и сказал: «Повелитель, я должен сообщить тебе печальную весть. Ты потеряешь одного за дру­гим всех своих близких». Эти слова вызвали гнев властелина. Он велел бросить в тюрьму не­счастного и призвать другого толкователя, кото­рый, выслушав, сон, сказал: «Я счастлив сооб­щить тебе радостную весть — ты переживешь всех своих родных». Властелин был обрадован и щедро наградил его за это предсказание. При­дворные очень удивились. «Ведь ты сказал ему то же самое, что и твой бедный предшествен­ник, так почему же он был наказан, а ты воз­награжден?» — спрашивали они. На что после­довал ответ: «Мы оба одинаково истолковали сон. Но все зависит от того, не что сказать, а как сказать».

Литература

На английском языке

Baha'u'llah: Gleanings from the Writings of Baha'u'llah.

Baha'u'llah: Seven Valleys, 1975.

Fromm, E.: Escape front Freedom. New York, 1941.

Fromm, E.: «The Oedipus Complex and the Oedipus Myth», 1949. In: Anshen, R.N.: The Family: Its functions and Destiny. New York, 1949.

Gifford, E.W.: Mohaue and Yuma Indians, cited in R.Wood, World of Dreams; An Anthology. New York, 1947.

James.W.: The Dilemma of Determinism, first published in 1884.

Jung, C.G.: Memories, Dreams, Reflections. New York, 1963.

Peseschkian, N.: In Search of Meaning. A Psychotherapy of Small Steps. Berlin Heidelberg New York Tokyo, 1987.

Peseschkian, N.: Psychotherapy of Everyday Life. Training in Parthership and Self-Help. Berlin Heidelberg New York Tokyo, 1986.

Peseschkian, N.: Positive Family Therapy. The Family as Therapist. Berlin Heidelberg New York Tokyo, 1986.

Peseschkian, N.: Positive Psychotherapy. Berlin Heidelberg New York Tokyo, 1987.

Peseschkian, N.: Positive Psychotherapy in Psychosomatics. Berlin Heidelberg New York (in preparation).

На немецком языке

Abdu'l Baha: Beantwortete Fragen. Frankfurt, 1962.

Ackerknecht, E.H.: Geschichte der Medizin. Stuttgart, 1955.

Andrae, Т.: Islamische Mystiker. Stuttgart, 1960.

Battegay, R.: Narzismus und Objektbeziehungen: uber dag Selbst zum Objekt. Bern, 1977.

Benedetti, G.: Der Geisteskranke als Mitmensch. Gottingen, 1976.

Daschti, A.: Uber Hafis (persisch). Teheran, 1958.

Etessami, P.: Diwan (Gesamtwerk, persisch). Teheran, 1954.

Fetacher, I.: Wer hat Dornroschen wachgekUfit? Das Marchenverwirrbuch. Frankfurt, 1972.

Freud, S.: Der Witz und seine Beziehung zum Unbewufiten, Gesammelte Werke, Bd. VI. Frankfurt, 1973.

Fromm, E.: Marchen, Mythen and Traume. urich, 1957.

Ghowharin, S.: Biographie uber Avlcena (persisch). Teheran, 1953.

Goeppert, S.: «Vom Nutzen der Psychoanalyse fur die Literaturkritik». Confmia psychiat, 20:95 — 107, 1977.

Meves, Chr.: Erziehen und erzdhlen: uber Kinder und Marchen. Berlin, 1971.

Meyer-Steineg, Th., Sudhoff, K.: Geschichte der Medizin im Uberblick. Jena, 1921.

Mowlana, Massnavi: Gesamtwerk. Teheran, 1960.

Peseschkian, N.: Positive Psychotherapie: Theorie und Praxis einer neuen Methode. Frankfurt, 1977.

Peseschkian, N.: Schatten auf der Sonnenuhr, Erziehung, Selbsthilfe Psychotherapie. Wiesbaden, 1974.

Peseschkian, N.: Psychotherapie des Alltagslebens: Training zu Partnerschaftserziehung und Selbsthilfe. Frankfurt, 1977.

Peseschkian, N.: Auf der Suche nach Sinn. Frankfurt, 1983.

Peseschkian, N.: Positive Familientherapie. Erne Behadlungs methode der Zukunft. Frankfurt, 1980.

Saadi: Gholestan (persisch). Teheran, 1953.

Sager, C.J., Kaplan, H.S. (Hrsg.): Handbuch der Ehe-, Familien- und Gruppentherapie, 3. Bd. Miinchen, 1973.

Schnutgen, W.: *Die Kalifen und ihre Arzte». Naturheil-kunde, Heft 4, April, 1978.

Towhidipour, M. (Hrsg.): Maus und Katie von Scheich Behai (persisch). Teheran, 1958.

Watzlawick, P., Beavin, J.H., Jackson, D.D.: Menschliche Kommunikation: Formen, Storungen, Paradoxien. Bern, 1969.

Watzlawick, P., Weakland, J.H., Fisch, R.: Losungen: zur Theorie und Praxis menschlichen Wandels. Bern, 1974.

Wople, J.: Praxis der Verhaltenstherapie. Bern, 1972.

Комментарии

Термин «позитивный» используется д-ром Н. Пезешкяном как производный от латинского «positum» — «реальный», «фактический», «имеющийся в наличии». «Позитивная психо­терапия» в этом контексте выступает, с одной стороны, в качестве системы психологической помощи, ориентирующейся на целостное пред­ставление о человеке в интегральной совокупно­сти всех его поведенческих свойств, с другой стороны — как психотерапия в межкультур­ной проекции, межкультурный подход в пси­хотерапии. Раскроем данные положения более подробно.

Первое: позитивность как целостность. Здесь продолжается традиция гуманистической пси­хологии принятия клиента всего целиком, во всей многообразной сложности его жизненной позиции, как наделенного потенциями к непре­рывному развитию и самореализации, ответст­венного за свой выбор. Реально существуют не только болезнь, дефекты, симптомы, но и спо­собности клиента для их преодоления: положи­тельные качества имеются у каждого, неповто­римые и уникальные. В любом явлении действительности, даже таком негативном, как болезнь, можно найти положительное. Но способность та­кого позитивного видения необходимо трениро­вать, преодолевая нетерпимость, склонность вы­смеивать и критиковать. Причем принимать, поддерживать и любить самого себя для клиента не менее важно, чем проявлять позитивное отно­шение к другим.

Второе: позитивность как межкультурный подход. Человек живет в мире, наполненном са­мыми различными культурно-ценностными ориентациями, которые иногда мирно сосущест­вуют, а иногда вступают в конфликт друг с дру­гом. В разных частях света люди по-своему ра­ботают, отдыхают, болеют, общаются, фантази­руют, причем одни модели поведения (как, впрочем, и люди) не хуже и не лучше других. Однако человек склонен смотреть на мир через призму собственного опыта, той конкретной си­стемы культуры, в которой он рос и формировал­ся как личность. Поэтому мы нередко относимся с опаской и недоверием к незнакомым обычаям, ценностям, образцам поведения, что препятст­вует позитивному, принимающему и поддержи­вающему отношению к другому человеку, соци­альной группе, народу. Особенно хорошо это видно на примере нашей российской действи­тельности, где сложная межкультурная ситуа­ция часто оборачивается нетерпимостью и нега­тивностью в отношениях между людьми. Вместе с тем в самом факте культурного разнообразия можно найти средства преодоления неблагопри­ятных особенностей человеческого поведения, условия для разрешения внутриличностных и межличностных конфликтов, что и сделано Н. Пезешкяном в данной книге. Представлен­ные здесь истории, сказки и притчи вводят чи­тателя в мир культурного многообразия, где уже потенциально имеются различные способы раз­решения психологических проблем человека. Истории как бы соединяют Восток и Запад, но не в том смысле, что рационализм свойственен только Западу, а иррационализм — Востоку. В историях — нечто вневременное, вечное, что всегда и во все времена поддерживало в человеке его личностное начало, что воспитывало, утеша­ло, помогало в трудную минуту конструктив­ным переосмыслением ситуации, — культурное единство в многообразии.

Собственная межкультурная ситуация автора состояла в том, что, перс по происхождению, Н. Пезешкян родился и вырос в Иране, а в 1954 году вместе с семьей эмигрировал в ФРГ, спасаясь от религиозных преследований. Психотера­певтическое образование он получил на Западе (Швейцария, США, ФРГ), сохранив при этом глубокое знание восточной культуры.

Саади (1203(?) — 1292) — персидский поэт, который в отличие от современных ему поэтов, панигиристов и мисти­ков, писал о простых человеческих радостях и печалях, про­поведовал активный демократический гуманизм. Его глав­ное произведение — сборник притчей-рассказов «Гулистан» («Сад Цветов»), в котором он рассказывает о своих путешест­виях в течение сорока лет по Ирану, Индии, Аравии и Се­верной Африке.

К с. 15

Мовлана (1207 — 1272(?)) — персидский поэт, проповедо­вавший идеи суфизма — мистического направления в исла­ме. Полное имя — Мовлана Джалолиддин Руми, поэтому часто он известен под именем Руми. Основные произведения — «Масна-ви» и «Диван*.

К с. 38

Основателя ислама звали пророк Мухаммед. Имя «Маго­мет» пришло к нам из французского языка, долгое время оно было традиционным для нашей литературы, однако по настоянию арабистов было заменено как устаревшее на Му­хаммед-

К с. 43

Нарцистические желания — одно из понятий психоанали­за, указывающее на привязанность сексуального влечения к собственному «Я» как к объекту.

К с. 45

Эдипов комплекс — одно из основных понятий психоана­лиза 3. Фрейда, обозначающее характерную установку ре­бенка по отношению к родителям, возникающую в раннем детстве, примерно между тремя и четырьмя годами. Назван по именги героя древнегреческой легенды царя Эдипа, кото­рый, по преданию, убил своего отца и женился на матери. Эдипов комплекс заключается в половом влечении, главным образом бессознательном, к родителю противоположного по­ла и бессознательном стремлении физически устранять роди­теля одного пола с ребенком.

К с. 5 4

Хафиз Шамседдин М. (1325(?) — 1390) — один из знаме­нитейших персидских поэтов, в лирике которого преоблада­ли темы любви, мистического озарения, жалобы на брен­ность и непознаваемость мира. Лирический герой Хафиза — полнокровный живой человек, одержимый страстями и же­ланием духовно защититься от окружающей его жестокой действительности. Всю жизнь прожил в Ширазе. Самое изве­стное его произведение — «Диван Хафиза», на которое ссы­лается Гёте в своем «Западно-восточном диване».

Этессами Парвин (1906 — 1941) — персидская поэтесса, дочь писателя Юсуфа Этессами, в своих стихах выступала защитницей достоинства и равноправия женщин.

К с. 56

Харун ар-Рашид (786 — 809) — арабский халиф из дина­стии Аббасидов, царствовавший в период экономического и культурного расцвета Багдадского халифата (системы му­сульманской теократии). В сказках «Тысяча и одна ночь» образ Харун ар-Рашида дан как доброго и справедливого го­сударя, что, как полагают исследователи, не соответствовало действительности.

К с. 59

Али (600 — 661) — зять Мухаммеда, один из первых при­верженцев мусульманской религии. Его убийство стало при­чиной разрыва между сунитами и шиитами (мусульмане Ирана в большинстве своем шииты), которые считали его первым имамом (последователем Мухаммеда).

К с. 61

23 мая 1844 года в персидском городе Ширазе молодой человек, известный под именем Баб (1819 — 1850), провоз­гласил приближение того часа, когда явится посланник Бо­га, новый пророк, ожидаемый народами всего мира. Баб осознавал себя как предшественника этого посланника и ви­дел свое предназначение в том, чтобы подготовить человече­ство к Его приходу. Принятое им имя — Баб — означает «Врата» (настоящее имя — Сейид Али Мухаммед). Баб на­влек на себя яростное преследование со стороны мусульман­ского духовенства, был арестован, избит, заключен в тюрьму и 9 июля 1850 года публично казнен. В результате последо­вавших за этим массовых расправ в Персии погибло 20 000 бабидов. В бахаистской религии Баб занимает место, соответ­ствующее роли Иоанна Крестителя в христианстве.

К с. 64

Религия бахай (бахаистская вера, бахаизм) — новое рели­гиозное вероучение, основанное Баха-Уллой (1817 — 1892), продолжающего ряд посланников Бога: Авраама, Моисея, Будды, Зороастра, Христа и Мухаммеда, общее предназначе­ние которых — привести человечество к духовной зрелости. Согласно учению Баха-Уллы, Бог привел в действие истори­ческие силы, противоборствующие разделению людей по на­циональному, классовому и религиозному принципу. Чело­вечество по сути своей едино, и настало время объединения всех людей планеты во всемирное сообщество. Помочь этому процессу единения — одна из целей религии бахай. Другие цели: отказ от каких бы то ни было предрассудков, прежде всего религиозных (в посланниках Бога люди видят прежде всего основателей различных религиозных систем, в то вре­мя как их общее предназначение — способствовать нравст­венному взрослению человечества, объединению его в еди­ную семью), осознание единства и относительного характера религиозной истины, признание того, что истинная религия находится в гармонии с рассудком и научным поиском.

Баха-Улла означает по-арабски «Слава Господа». Челове­ка, принявшего этот титул, при рождении звали Мирза Ху­сейн Али, и родился он в одной из самых именитых семей Тегерана, в семье главного министра шахского двора, унас­ледовав значительное состояние. Объявив себя последовате­лем Баба, Баха-Улла лишился материальных привилегий, разделив участь всех репрессированных бабидов, был заклю­чен в тюрьму, подвергнут пыткам и изгнанию. В 1863 году Баха-Улла провозгласил себя Тем, о Ком пророчествовал Баб, основав новую религию. Скончался и похоронен на Свя­той Земле, недалеко от Хайфы (ныне — Израиль), где сейчас функционирует Всемирный Центр бахаизма.

Абдул-Баха (1844 — 1921) — старший сын Баха-Уллы, Аббас Эффенди, с раннего детства разделял с отцом тяготы его судьбы. Он принял имя Абдул-Баха, что означает «Слуга Бахи», и явил своим бытием совершенный образец бахаист-ского образа жизни. Баха-Улла назначил его единственным полномочным толкователем учения бахаизма и Главой Веры после своей кончины.

Старший внук Абдул-Бахи Шоги Эффенди после смерти первого стал хранителем веры бахаизма и толкователем ее священных текстов (к которым относятся тексты Баха-Уллы и Абдул-Бахи). После смерти Шоги Эффенди (1975 г.) эту функцию выполняет Всемирный Дом Справедливости, включая и контроль переводов вахабитских текстов на раз­личные языки мира. Тексты Баха-У*лы и Абдул-Бахи в дан­ной книге даны в переводе с немецкого языка на русский Л.П. Галанза, который в приведенном выше смысле может считаться лишь предварительным.

К с. 68

Заратустра (в перс, звучании, греч:- передача имени — Зо-роастр) — пророк и реформатор дре^неиранской религии — зороастризма, для которого характерно учение о постоянной борьбе в мире двух противоположных начал: добра, олицет­воряемого светлым божеством Ахурамаздой (Ормуздом), и зла, олицетворяемого темным бояееством Анхра-Майнью (Ариманом); цель мирового процесса, победа добра над злом, достигается развитием событий в этом мире, причем особая роль принадлежит человеку, обладакмпему свободой выбора; средство индивидуального спасения — добрый образ жизни, доброе слово, добрая мысль, доброе д^ло. Зороастризму чужд аскетизм. Окончательно эта религия: сформировалась к 7 в. до н.э.

К с. 75

Соломон (960(?) — 935(?) до н.э.) — царь объединенного Израильско-Иудейского царства, сы:н Давида. Утвердил за время своего правления могущество царства, знаменит соо­ружением храмов в Иерусалиме. Соломону приписывается ряд произведений, вошедших в текст Библии, — «Книга притчей», «Книга премудрости», «Книга песни песней».

Аздак — персонаж из пьесы Бертольта Брехта «Кавказ­ский меловой круг» (см.: Б. Брехт. Театр, т. 4. М., «Искус­ство», 1964, с. 235 — 334).

К с. 77

Авиценна (980 — 1037) — латинизированное употребле­ние имени Ибн Сива, врача, ученого и философа, представи­теля восточного аристотелизма. «Книга об исцелении», при­надлежащая перу Авиценны, оказала большое влияние на развитие европейской медицины.

К с. 97

Рази (864 — 934(?)) — выдающийся персидский врач. Полное имя Абу-Бекр Мухаммед бен-Закария. Объединил в своем учении достижения греческой и арабской медицины. Главный труд — «Книга объемлющая» («Аль-Хави») — представлял собой первую медицинскую энциклопедию на арабском языке.

К с. 99

Катарсис (от греч. katharsis — очищение) — термин, ис­пользующийся в эстетике и психологии искусства в первона­чальном значении эмоционального потрясения и очищения, вызванного у театрального зрителя в результате особого пе­реживания за трагическую судьбу героя. В психоаналитиче­ской литературе этот термин впервые появился в работах Брейера и Фрейда, которые, проводя лечение пациентов с истерией и побуждая их под гипнозом вспомнить события (травмирующие переживания), происшедшие с ними в дет­стве, исследовали возникающие при этом эффекты освобож­дения зажатой ранее психической энергии, вытесненной в подсознание и являющейся, как предположил Фрейд, при­чиной невротического конфликта. Когда под гипнозом само воспоминание и связанное с ним сильное эмоциональное со­стояние одновременно доводятся до сознания пациента, эмо­циональное напряжение разряжается и симптом устраняет­ся. В современной постфрейдовской психотерапии, напри­мер в психодраме, термин «катарсис» часто относят к осво­бождению от напряжения на чисто сознательном уровне.

К с. 102

Представление о природе психического нарушения и о его источниках (эндогенных, внутренних, связанных с морфо-функциональным субстратом психики, возможно закодиро­ванном генетически, или же экзогенных, связанных с дейст­вием внешней среды, никак не представленных в генотипе) имеет не только объективный смысл, но и субъективное зна­чение для врача и пациента, задающих тем не менее опреде­ленную направленность терапевтическому процессу.

К с. 120

Буш Вильгельм (1832 — 1908) — немецкий поэт и худож­ник. Свои стихи он сопровождал юмористическими циклами рисунков.

К с. 130

Тухольский Курт (1890 — 1935) — немецкий писатель-са­тирик, поэт-лирик, публицист. Покончил жизнь самоубий­ством в ссылке. Одно из основных произведений — «Герма­ния превыше всего». В отечественной литературе имеется несколько диссертационных исследований творчества К. Ту-хольского, но официальных переводов его произведений, на­сколько нам известно, не было.

К с. 161

Лихтенберг Георг Кристоф (1742 — 1799) — немецкий ученый и писатель, известный главным образом своими мно­гочисленными афористическими высказываниями.

К с. 183

Шейх Бэхаи (ок. 1575(?)) — полное имя Бэхаэдин Амели, философ, естествоиспытатель и поэт. В книге «Мышь и кош­ка», сборнике басен, социально-критическую направлен­ность сочетает с житейской мудростью.

К с. 186

Амирнуэ Самани — один из представителей среднеазиат­ской феодальной династии саманидов (800 — 900 гг.).