Тема 11. Н.П.Павлов-Сильванский

Семинарское занятие:

1.Изучение общественного движения России Павловым-Сильванским. История России с позиций освободительного движения.

2. Вопрос о характере российского самодержавия в трудах Павлова-Сильванского.

3.Павлов-Сильванский - исследователь феодализма в древней Руси.

Источники:

Павлов-Сильванский Н.П. Феодализм в России. (Феодализм в Древней Руси. Феодализм в удельной Руси). М.,1988.

Литература:

Цамутали А.Н. Борьба направлений в русской историографии в период империализма: историографические очерки. Л.: Наука, 1985.

Чирков С.В. Н.П. Павлов-Сильванский и его книги о феодализме //Павлов-Сильванский Феодализм в России. М.,1988.

Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. М.,1993.

Шаханов А.Н. Русская историческая наука второй половины XIX – начала ХХ вв. Московский и Петербургский университеты. М., 2003.

Шмидт С.О. Сочинения Н.П. Павлова-Сильванского как памятник истории и культуры // Н.П. Павлов-Сильванский Феодализм в России. М.,1988.

Контрольные задания, проблемные вопросы и упражнения:

1. Какие выводы делает Павлов-Сильванский в результате рассмотрения Истории России с позиций освободительного движения?

2. В чем смысл патриархального отношения русского народа к верховной власти по Павлову-Сильванскому?

3. Охарактеризуйте теоретико-методологический поиск Павлова-Сильванского?

4. Что нового внес Павлов-Сильванский в изучение истории древней Руси?

Николай Павлович Павлов-Сильванский (1869 - 1908)

Краткая биография.Родился в Кронштадте, где его отец служил в то время врачом во 2-м флотском экипаже. Учился в Омской гимназии, затем в гимназии при Историко-филологическом институте в Санкт-Петербурге, которую окончил с медалью. В гимназические годы увлекался художественной литературой, поэзией и историей, писал стихи. В 1888 – 1892 гг. учился на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Будучи студентом, Павлов-Сильванский застал в Петербургском университете К. Н. Бестужева-Рюмина и В. И. Сергеевича, которых обычно и называют его учителями. Через лекции К. Н. Бестужева-Рюмина Павлов-Сильванский воспринял историзм С. М. Соловьёва и его стремление к раскрытию внутренней целостности и закономерности исторического процесса. Тесные отношения завязались у Павлова-Сильванского с молодым профессором С. Ф. Платоновым, находившегося под влиянием идей В. О. Ключевского. Через лекции представителя «юридической школы» В. И. Сергеевича Павлов-Сильванский усвоил метод юридического исследования русской древности. Большое влияние оказали на него труды классиков позитивистской философии (Т. Бокль, О. Конт, Г. Спенсер), в которых его привлекала идея исторической закономерности. К 90-м гг. относится увлечение историка изучением марксизма.

После окончания университета был оставлен при нём для приготовления к профессорскому званию по кафедре русской истории. Однако, в 1895 г. не сдал магистерские экзамены и вынужден был поступить на службу в Министерство иностранных дел. Служил в архиве министерства. Написал ряд научных трудов. В качестве главного редактора и одного из авторов участвовал в подготовке юбилейного «Очерка по истории Министерства иностранных дел» (1902). Также по «официальному поручению» Министерства внутренних дел опубликовал труд «Государевы служилые люди. Происхождения русского дворянства» (1898).

Под влиянием нарастания общественного движения в стране в начале ХХ в. происходило присоединение Павлова-Сильванского к политической жизни. В начале Первой русской революции сотрудничал в лево-либеральной газете «Наша жизнь», участвовал в земском съезде в Москве, был членом партии кадетов. Во время выборов в I Государственную думу он организовывал митинги и выступал на них, его квартира была штабом, где писали бюллетени, раздавали агитационные листки. В дальнейшем происходит разочарование ученого в кадетской партии, он начинает симпатизировать левому крылу русской революции.

В 1907 г. Павлов-Сильванский был избран на кафедру истории русского права на Высших женских курсах и получил возможность систематически заниматься препода­ванием русской истории. До этого его преподавательская деятельность носила эпизодический характер, будучи свя­занной то с учительскими курсами, то с Высшей вольной школой П. Ф. Лесгафта.

К этому времени происходит и постепенное признание идей Павлова-Сильванского. Особенно живой отклик они находили в среде молодых историков, среди которых были А. Е. Пресняков, М. Н. Покровский, Н. А. Рожков, Ф. В. Тарановский, С. А. Шумаков. В академических кругах они подвергались остракизму и неприятию, а с корифеями юридического направления – В. И. Сергиевичем, М. Ф. Владимирским-Будановым П.-С. вёл бескомпромиссную научную полемику.

Широко и плодотворно развернувшаяся научная и преподавательская работа Павлова-Сильванского оборвалась неожиданно трагически. 17 сентября 1908 г. историк скоропостижно скончался от холеры.

Основные труды.

«Проекты реформ в записках современников Петра Великого» (1897),

«Государевы служилые люди: происхождение русского дворянства» (1898),

«История и современность» (1906),

«Феодализм в Древней Руси» (1907),

«Схемы русской истории. Революция и русская историография» (1907),

«Феодализм в удельной Руси» (1910).

Историческая концепция.

Изучение истории общественных движений. Вопрос о русском самодержавии. Лекции Павлова-Сильванского «История и современность» и «Революция и русская историография» интересны с точки зрения изучения его взглядов на исторический процесс, а также выяснения связи между историей и общественно-политической мыслью.

Первая лекция, «История и современность», была написана под живым впечатлением событий происходивших в дни Первой российской революции. Начинал лекцию с констатации того, что революция 1905 – 1907 гг. способствовала росту интереса к исторической науке в кругах, далеко выходящих за рамки историков-специалистов. По его мнению, в данный период история стала наукой, в которой все стали искать ответы на практические вопросы.

Павлов-Сильванский пытался определить роль революционных событий в жизни и России, и других стран, всего человечества. Революцию 1905 – 1907 гг. он считал явлением всемирно исторического масштаба. Признавал важное значение революционных событий в истории, их разностороннее влияние, которое, в частности, пробуждает особый интерес к изучению прошлого, позволяет его лучше понять, а также ощутить самую «стихию истории». Павлов-Сильванский также отмечает, что уж если велик живой интерес к истории описательной, то «в еще большей степени современность пробуждает в нас интерес к истории нового типа, возникшей в недавнее время, к истории социологической».

Социологическая история занята поиском закономерностей исторического развития, установлением единообразных исторических законов. Это проявляется в сходстве событий Первой русской революции и Великой французской революции. Сопоставляя сходные черты Французской революции и революции 1905 —1907 гг. в России, ученый приходит к заключению: «История повторя­ется. Мы это знаем теперь из уроков жизни, знаем по ясному для нас сходству русской революции с Великой рево­люцией французской. История повторяется, что бы ни гово­рили противники социологии, которые в двух картинах, написанных разными красками, не могут разглядеть одного и того же рисунка, которые за разнообразием исторических фактов не видят однообразия исторического процесса».

Революционные события 1905 – 1907 гг. побудили Павлова-Сильванского сопоставить их с тем, что происхо­дило в дни Великой Французской революции, не только найти общее для этих революций, но и поставить вопрос о наличии общих закономерностей исторического развития, пересмотреть историю с позиций, как он говорил, «истории социологической».

Под влиянием революции 1905—1907 гг. ученый находит нужным по-новому взглянуть на историю России применительно к освещению ее с позиций осво­бодительного движения. Намечает и периодизацию освободительного движения в России, во многом схожую с ленинской: «Радищев, декабристы, 40-е, 60-е годы, народовольцы, марксисты и социал-демократы, народники и их преемники социалисты-революционеры — таковы главные стадии нашего великого освободительного движения…».

В лекции Павлова-Сильванского есть и еще один су­щественный момент. В них освободительное движение поставлено в центр всех событий, происходивших в русской истории. Благодаря этому сама русская история, и в частности древняя русская история, рассматривается под новым углом зрения, в свете истории революционного движения. Историк утверждал, что источники русского освободительного движения «коренятся, в глубокой древности». Он решительно отвер­гает распространявшуюся официально-охранительным направлением версию об исконности верноподданнических чувств русского народа. «Патриархальный, верноподданнический характер нашей, древней истории, — писал Павлов-Сильванский, — не что иное, как недоразумение, если выразиться наиболее мягко». По его словам, «всевластие государства — явление у нас сравнительно новое», а «его основа — крепостное право — господствовало у нас не более 2 1/2 столетий».

Он возрождал традицию русской историографии XIX в., которая утверждала существование в древней Руси начал народовластия, ограничение власти, находившейся в руках князей. Эти основы народовластия он видел в народном суверенитете, характерным для средневековых республик Новгорода, Пскова, Вятки. Более того, он представляет русскую историю как историю непрерывной борьбы народа против государственной власти: «Вся наша древность, так же как наши дни, залита кровью мятежных народных движений».

Соглашаясь с тем, что в древней Руси была действи­тельно некоторая патриархальность отношений к верхов­ной власти, Павлов-Сильванский, однако, подчеркивал, что это была патриархальность особого рода. Смысл ее заключался в том, что народ нередко требовал от князя, чтобы тот, будучи «не люб», оставлял княжение, т. е. в праве народа, как говорилось в летописи, «показать путь князю». Проявление этого рода «патриархальности» он видел не только в таких событиях, как изгнание Всеволода из Новгорода в 1221 г., но и в низ­вержении Василия Шуйского, и в «московской революции 1648 года».

История Земского собора 1648 г., обстоятельства, свя­занные с составлением Уложения 1649 г., излагаются ученым как пример лавирования царского правительства, то идущего на уступки, то заключающего союз со средними классами, с тем чтобы, опираясь на них, подавить народное движение. Он отме­чает, что на Соборе 1648 г. в рассмотренное им Уложение было внесено 80 новых узаконений, что почти все требо­вания, заявленные в наказы выборным в форме челобитий, были удовлетворены, что в предисловии к уложенной книге «было ярко оттенено участие земли в деле государ­ственного устроения». Составление и принятие Уложения трактуются Павловым-Сильванским как акты, направлен­ные на уточнение и узаконение взаимоотношений между царем и его правительством, с одной стороны, народом, различными его сословиями и их выборными — с другой.

По мнению историка, хотя правительство и провозглашало основой Уложения равенство суда и рас­правы в широком смысле, справедливого устроения всех классов, на самом деле Уложение удовлетворяло только требования средних классов — среднего и мелкопоместного дворянства и городской буржуазии — посадских лю­дей. Большинство выборных на Земском соборе было пред­ставителями этих двух, классов. Правительство нашло опору в этих средних классах, пожертвовав в их пользу интересы боярства и отчасти высшего духовенства, и низ­ших — владельческих крестьян и мелких посадских людей, прикрепив их к тяглу. В силу этих причин низшие классы были недовольны Уложением 1649 г. Это недовольство писал Павлов-Сильванский, «выразилось через 21 год в сильном народном мятеже, так называемом бунте Сте­пана Разина», однако, опираясь на средние классы, москов­ское правительство скоро подавило это движение. Вы­держанный в таких тонах общий очерк царствования Алексея Михайловича, взаимоотношений его прави­тельства с обществом историк противопостав­лял изображению этого времени «в виде золотого века московского допетровского государства».

Сопоставляя факты, касающиеся народных движений в царствование Алексея Михайловича, с событиями конца XVI —начала XVII в., Павлов-Сильванский приходил к за­ключению, что «с начала Смутного времени, с 1605 по 1620 год, между различными классами общества и между обществом и правительством идет в существе непрекра­щающаяся упорная борьба». Указывая на вопиющее противоречие между исторической действительностью и её интерпретацией в консервативной печати, представлявшей древность как «мирную процессию венчанного царя с верноподданным народом», он писал, что они «в этом воз­звании к заветам русской истории... допускают крупную ошибку: они неосторожно вызывают свидетеля, который свидетельствует против них».

Объясняя, кого он имеет в виду в качестве вышеназванного сви­детеля, ученый пишет: «Главным теоретиком и практиком неограниченного самодержавия был у нас Иван Грозный. Но при Иване Грозном самодержавие было чистой тиранией царя, несомненно, страдавшего помешательством, хотя форма этого помешательства не выяснена вполне историками». Иван Грозный «формулировал свою власть по чуже­земным византийским теориям» и делал это «откровенно циничности», предлагая формулу, которая была проста и широка: «Государь повелевает хотение свое творить от бога повинным рабам». Смысл этой формулы в том, что «подданные — рабы и должны подчиняться всяким хотениям своего господина, как бы они ни были произ­вольны и болезненны. Основания этой власти — в наслед­ственности ее и ее божественной предустановленности».

Поскольку эта тираническая теория самодержавия осно­вывалась на извечности царского рода, а это основание ее рушилось после смерти сына Ивана Грозного Федора Ивановича, то, как доказывает Павлов-Сильванский, она была уничтожена в ее основаниях нашей историей через 14 лет после смерти ее творца. Созданная Иваном IV теория самодержавия, теория, рухнувшая одновременно со смертью ее создателя, была, по замечанию историка, к тому же «теорией не народной, а искус­ственной, книжной». Обращаясь к XVII веку, этому «золотому веку московского царства Романовых», он утверждал, что в нем нельзя было найти «понятия неограниченного самодержавия».

Павлов-Сильванский писал, что представления о самодержавии как о неограниченном самовластье впервые были сформулированы Петром I. Теория Петра I, по словам ученого, — «теория книжная европейская, как теория Грозного была книжкой византийской». Совсем иным было, народное историческое воззрение на царя-самодержца. Именно в силу иного взгляда на самодержавную власть «народ не признал самовластия Петра I и называл его за проявление его самовластия антитихристом и шведом».

Раскрывая смысл «народного воззрения» на самодержавие, Павлов-Сильванский отмечал, что оно заключалось не в неограниченной власти, а «неограниченной милости». Истоки этого взгляда историк объяснял следующим образом: «По воззрению мос­ковского времени, самовластие не допускалось само собою, потому что в это время громадное значение имел обычай, обычное народное право. Царь, как и всякий человек, должен был блюсти старые обычаи, должен был действовать при посредстве установленных властей, считаясь с миром, с мирской правдою. Эта подчиненность царя мирской правде подразумевалась сама собою. Блюстителем этой правды был мир, народ, земля. Правительственные дела назывались тогда „государевыми и земскими"». Таким образом, Павлов-Сильванский видит важнейшую особенность принятого в XVII в. понятия самодержавной власти в том, что оно предусматривает подчинение царя нормам обычного права. Соответственно отступление царя от этого правила влекло за собой протест со стороны народа, выливавшийся и в формы неподчинения царской власти. «Понятию неограниченности противополагалось в народном сознании понятие подчиненности царя мирской правде. И когда царь не подчинялся ей, когда он самовластно ломал старые уставы, народное сознание допу­скало неподчинение царской власти. Это ярко проявилось в резком противодействии самовластцу Петру раскольников, людей, сохранивших в эпоху реформы воззрения XVII века».

Историк писал о том, что при первых Романовых царь в народном сознании представлялся не как самовластец, а как «высший милостивый судья». Царская власть, таким образом, была далека от неограниченного абсолютизма. Переходя от рассмотрения теоретических понятий о само­державии к практической деятельности царской власти в России XVII в., Павлов-Сильванский приходил к выводу, что «на практике же власть московского царя еще более приближается к власти конституционной». Подтверждение тому он видел, прежде всего, в том, что с царя Михаила Федоровича была взята ограничительная запись. Но су­щество ограничения состояло не в записи, а в том, что и без формального акта ограничения московские цари были ограничены, обы­чаем, обычной конституцией, которая в то время всевластья обычая имела громадную силу». Что же касается «обычной конституции», то по ней «власть царя была ограничена властью патриарха и освященного собора, властью боярской думы и властью Земского собора, вы­ступавшего во все важные моменты жизни государства». На этом основании Павлов-Сильванский утверждал, что абсолютизм в России — явление новое, что ему нет еще и двух веков, что «сам принцип был формулирован в воинском уставе 1716 г.» Неограниченное самодержавие, по мысли ученого, утвердилось в XVIII и XIX вв. и просуществовало недолго ( оно уже уничтожено Манифестом 17 октября).

Концепция русского феодализма. Изучение русского феодализма является одним из основных направлений деятельности историка. Ещё в последние годы XIX в. он задумал написать большую книгу о феодализме, которая должна была служить его магистерской диссертацией. Но написание работы затягивалось, и историк решил прежде опубликовать теоретическую часть исследования в виде небольшой книжки, получившей название «Феодализм в древней Руси».

Основной пафос этой книги заключался в утверждении существования на Руси не просто феодальных отношений, но феодализма как целого исторического периода. Павлов-Сильванский проводит последовательное сравнение правовых институтов Руси и феодального Запада, сопоставляет боярскую службу и вассалитет, княжую защиту и мундебур, бенефиций и жалованье, боярщину и иммунитет и др. В истории феодализма он выделяет прежде всего правовую сторону, феодальные институты, юридические нормы, а их сумма даёт основание говорить о тождестве системы правовых отношений. Само определение феодализма давалось им в духе концепции государственной теории как соединение землевладения с политическим господством, с создающейся на этой основе иерархией власти. Но в понимании значения юридической нормы в истории появилось расхождение ученого с господствовавшей тогда государственной теорией. Если в представлении государственников норма сама творит историю, создавая и организуя общественные отношения, то для Павлова.-Сильванского юридическая норма – лишь проявление общественных отношений, их закрепление. Не законы создают общественные отношения, а общественные отношения создают определяющие их нормы, обычай складывается раньше закона, общество стоит впереди государства.

Пытаясь раскрыть существо общественных отношений древней Руси, историк пришёл к изучению борьбы боярщины с общиной. Община в его понимании – основа первоначального, дофеодального строя. Она стоит в ряду таких явлений, как полицкая вервь у западных славян, марка у древних германцев. Основой и содержанием феодального строя является боярщина-синьория, отличительная черта которой – соединение крупного землевладения с властью и с мелким хозяйством. Решающий процесс становления феодализма – в насильственном захвате земли военно-служилой боярской верхушкой, в насильственной отчуждении общинных, волостных земель и закабалении сидящих на них свободных членов общины. Поэтому для Павлова-Сильванского феодализм – не привнесённое извне явление, а результат длительного процесса внутренней борьбы боярщины с общиной. Социальный антагонизм выступает движущей силой истории.

В общих чертах основные положения своей концепции истории России Павлов-Сильванский изложил в заключи­тельной главе книги «Феодализм в древней Руси». Он делил русскую историю на три периода: первый — до XII в., характеризовавшийся господством общины, или мирского строя, второй — с XIII до половины XVI в., когда «центр тяжести отношений переходит от мира к бо­ярщине», хотя «мирское самоуправление сохраняется в ослабленном значении», и последний, третий, — XVI — XVIII и частью XIX вв., когда «основным учреждением является сословное государство». Таким образом, согласно этой схеме, три эпохи определяются сменой трех учреждений: мира, боярщины, государства.

Изучение истории петровских реформ и русского освободительного движения XVIII - XIX вв. Наряду с изучением проблемы феодализма в России историк обращался и к другим темам русской истории, в частности к реформам начала XVIII в. в изучении эпохи Петра I историк выдвинул свою концепцию, отвергая то негативное отношение к значению Петра и его реформаторских усилий, какое было характерно для П. Н. Милюкова. Он доказывал необходимость, жизненность и прогрессивность петровских реформ. Павлов-Сильванский полагал, что нельзя отрицать «громадное значение личности Петра в процессе реформы». Противопоставляя Петра I окру­жавшим его людям, не верившим в дело преобразования, он изображал его реформатором - одиночкой. Говоря о существе реформы, ученый считал, что после петровских преобразований возникла абсолютная, ничем не ограниченная, монархия, однако основы соц.-политического строя – сословное государство, крепостное право – остались прежними. Абсолютизм с сословной монархией составляли один период, период государства.

С работой в архиве непосредственно связано и начало изучения Павловым-Сильванский истории русского общественного движения XVIII - XIX вв. Одним из первых он обратился к изучению биографии А. Н. Радищева, подготовив к печати обнаруженное в архиве «Путешествие из Петербурга в Москву». Движение декабристов привлекло к себе внимание историка, когда в силу своих служебных обязанностей, он разбирал фонд Чрезвычайной следственной комиссии и Верховного уголовного суда по делу декабристов. В 1901 г. он написал для «Русского биографического словаря» очерк, посвящённый жизни П. И. Пестеля, представлявший первый в исторической литературе опыт создания научной биографии Пестеля. Он также послужил исходной точкой для создания Павловым-Сильванским собственной концепции декабристского движения. Основой для зарождения движения декабристов, по его мнению, послужила эволюция политических идей, воспринятых будущими декабристами под влиянием заграничных походов и изучения истории западноевропейских стран. В изображении историка декабристское движение выглядело как борьба революционно настроенного Пестеля с политически незрелыми, постоянно колебавшимися членами тайных обществ. Сам Пестель представал у Павлова-Сильванского в виде «главного деятеля заговора декабристов».

Дальнейшие занятия ученого историей движения декабристов переплетаются с событиями рево­люции 1905—1907 гг. Для историка это было возможностью показать свою мысль о том, что освободительное движение в России не было нечто случайным и чужим для России, а коренилось в древности и имело длительную традицию.

Тема 12. Е.Ф. Шмурло

Самостоятельное занятие:

1.История России Е.Ф. Шмурло: совмещения европоцентристской позиции с евразийскими идеями.

2. Е.Ф. Шмурло о реформах Петра I.

Источники:

Шмурло Е. История России. М.,2001.

Литература:

Горелова С.И. Шмурло Евгений Францович.//Историки России. Биографии. М.,2001.

Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. М.,1993.

Шаханов А.Н. Русская историческая наука второй половины XIX – начала ХХ вв. Московский и Петербургский университеты. М., 2003.

Контрольные задания, проблемные вопросы и упражнения:

1.В чем проявляется геополитический подход и совмещение европоцентристской концепции с идеями евразийцев в систематическом освещении русской истории Е. Шмурло?

2. Сравните оценки реформ Петра I данные Милюковым и Шмурло?

Евгений Федорович Шмурло (1853 - 1934)

Биография. Шмурло родился 29 декабря (по старому стилю) в Челябинске в семье дворянина литовского происхождения. В 1874 г. поступил на юридический, а затем перешел на историко-филологический факультет Петербургского университета. По окончании был оставлен для подготовки к профессорскому званию (по рекомендации К.Н. Бестужева-Рюмина), одновременно преподавал историю в гимназиях и на Высших женских курсах. Начиная с 1884 г. участвовал в кружке молодых историков Петербургского университета (туда вошли еще С. Ф. Платонов, А. С. Лаппо – Данилевский, В. Г. Дружинин и др.). В 1888 г. под руководством К.Н. Бестужева-Рюмина защитил магистерскую диссертацию «Митрополит Евгений как ученый…». В этой работе Шмурло творчески использовал бестужевский метод предварительного критического анализа источников. В том же году был утвержден приват-доцентом Петербургского университета. В 1889 г. стал одним из учредителей Исторического общества при Петербургском университете.

Огромное значение для формирования научных интересов ученого стала его поездка в Италию в 1890 г. (до этого он был там несколько раз). Шмурло работает в архиве Ватикана. В 1891 г. он подготовил к публикации рассказ Джованни Тедальди о России времен Ивана Грозного, найденный в этом архиве.

С июля 1891 г. в течение 12 лет Е. Ф. Шмурло – профессор кафедры русской истории Дерптского университета. Он вел курсы русской истории 16 – 18 вв. и курс историографии. В 1891- 1894 гг. Шмурло предпринял ряд командировок для работы в итальянских архивах и библиотеках с целью сбора материалов по русской истории. Проблемы русско-итальянских связей 17-18 вв. занимали особое место в творчестве ученого.

В 1898 – 1899 гг. историк принимал участие в ликвидации последствий голода в Уфе и Стерлитамакском уезде и в качестве специального корреспондента газеты «Санкт-Петербургские ведомости» опубликовал ряд очерков ( сборник «Голодный год…» 1898 -1900 гг.). В 1899 г., через год после смерти К.Н. Бестужева-Рюмина, Шмурло выпустил книгу о своем учителе, полную личных воспоминаний.

В 1903 г. Е. Ф. Шмурло выехал в Италию для работы в Ватиканском архиве как ученый корреспондент Академии наук. Он поставил перед собой задачу охватить «всю совокупность сношений России с итальянскими государствами и с папским престолом…». Параллельно он вел поиск документов по русской истории в архивах и библиотеках Италии, Испании, Франции и Голландии.

Плодами его труда явились сборники документов «Римская курия на русском православном Востоке в 1609 – 1654 гг.», «Россия и Италия: сборник исторических материалов и исследований, касающихся сношений России с Италией» и «Памятники культурных и дипломатических сношений России с Италией». Кроме публикаторской деятельности Евгений Франциевич продолжал заниматься проблемами историографии. В 1912 г. вышел «Петр Великий в оценке современников и потомства».

За годы работы в Риме Е. Ф. Шмурло собрал богатейшую библиотеку ученого корреспондента - около 2 тыс. наименований, более 6 тыс. книг. Туда вошли ценные, преимущественно исторические материалы.

В 1911 г. ученый был избран членом – корреспондентом АН по разряду историко-политических наук. Одновременно он являлся членом различных ученых обществ в России: Русского географического, Русского археологического, Исторического общества в Петербурге, членом ученых архивных комиссий Рязани, Воронежа, Витебска, Владимира, Симферополя. В 1916 г. Шмурло в последний раз побывал на Родине. Оказавшись после октября 1917 г. в положении эмигранта, ученый перестал получать жалованье от Академии Наук.

В течение первых послереволюционных лет Е. Ф. Шмурло налаживал связи с русским зарубежьем. В 1921 г. он организовал в Риме Русскую академическую группу в Италии, в конце 1924 г. переехал в Прагу. Несмотря на преклонный возраст, историк активно занимался научной, общественной и педагогической деятельностью. В этот период им были опубликованы наиболее значимые труды, такие как «Вольтер и его книга о Петре Великом» (1929), «История России 862 – 1917 гг.» (Мюнхен, 1922), «Введение в русскую историю» (1924), «Курс русской истории» (Прага, 1931-1935 гг.) и др. Е. Ф. Шмурло входил в Ученый совет и Ученую комиссию Русского заграничного исторического архива, был историком филологического отделения Русской Учебной коллегии, членом Русской Академической группы в Чехословакии, почетным членом Славянского института и председателем (до 1931 г.) Русского исторического общества в Праге.

9 января 1934 г. парижская газета «Последние новости» писала «7 апреля в 2 ч. 30 мин. Дня в городской больнице в Праге скончался старейший русский историк за границей Евгений Франциевич Шмурло. Покойному 11 января исполнилось 80 лет, в связи с чем состоялось в Праге и других центрах эмиграции его чествование». Похоронен он был на Ольшанском кладбище в Праге рядом со своими друзьями и коллегами – А. А. Кизеветтером и Б. А. Евреиновым.

О признании научных заслуг Е. Ф. Шмурло со стороны историков русского зарубежья свидетельствуют письма-поздравления к 75-летнему и 80-летнему юбилеям историка, полученные от Г. В. Вернадского, П. Н. Милюкова, П. Б. Струве, Е. П. Ковалевского, Н. Н. Бубнова и др. Особенно высоко оценивали они научные достоинства последнего труда Е. Ф. Шмурло - трехтомного «Курса русской истории». В январе 1934 г. П. Н. Милюков писал ему: «Вашей последней работой Вы облегчили путь нашим преемникам к серьезной, критической научной разработке исторических данных по наиболее тяжелому периоду нашей истории. Всем этим Вы сделали большой вклад в историю нашей науки, и труд Вашей жизни не будет ни забыт, ни обойден».

Исторические взгляды. Е. Ф. Шмурло одним из первых в русском историческом зарубежье предпринял систематическое освещение русской истории от образования Древнерусского государства до Октябрьского переворота. Вслед за Соловьевым и Ключевским он стоял на позициях органического развития исторического процесса, тесно увязывая историю России с историей других народов. Шагом вперед в этом направлении было то обстоятельство, что важное место в своей книге «История России» он отводил вопросам геополитики. Глубокий анализ источников и достижений отечественной и зарубежной мысли привел ученого к более широкой по сравнению с европоцентристской теорией трактовке хода исторических событий, что позволило ему внимательнее отнестись, в отличие, например от Кизеветтера и Милюкова, к схеме исторического процесса евразийцев.

Историю России ученый делит на 6 сменяющих друг друга эпох, каждая из которых подразделяется на несколько периодов:

зарождение русского государства. 862 – 1054

неустойчивость политического центра. 1054 – 1462.

Киевский период. 1054 – 1169

Суздальско-волынский период. 1169 – 1242.

Московско-литовский период. 1242 – 1462.

Московское государство. 1462 – 1613.

Образование Московского государства. 1462 – 1533.

Время первого царя. 1533 – 1584.

Смутное время. 1584 – 1613.

превращение в европейскую державу. 1613 – 1725.

образование абсолютной монархии. 1613 – 1682.

Эпоха реформ Петра Великого. 1682 – 1725.

Россия – европейская держава. 1725 – 1855.

Время дворцовых переворотов. 1725 – 1741.

Время просвещенного абсолютизма. 1741 – 1796.

Время политического преобладания в Европе. 1796 – 1855.

разрушение старого порядка. 1855 – 1917.

Эпоха великих реформ Александра 2. 1855 – 1881.

Противодействие реформам. 1881 – 1904.

Подготовка революции. 1904 – 1917.

Автор по-новому осветил положение Руси в системе европейских и азиатских народов, выявил массу конкретных фактов и частных закономерностей развития русских земель 13 – 15 вв. Ученый подчеркивал необходимость изучения всех государственных формирований, в которые вошли восточные славяне, чтобы понять, как складывалось национальное единство и самобытность России. В Новом времени для России ученый выделил приоритет государства над обществом, подчинение «интересов национальных интересам международным», особенно ярко это проявилось в характеристике правления Александра 1. Рассматривая проблемы социокультурного развития российского общества, историк прослеживал стереотипы поведения различных групп населения и их отношение к культурным ценностям на разных этапах русской истории. Отдельные персонажи российской истории выступают «перед судом историков» - историографический обзор оценки таких деятелей, как Иван Грозный, Петр Первый.

Увлекательное повествование сопровождается конспективным изложением фактов, перечнями памятником материальной и духовной культуры, историческими схемами, историографическими экскурсами и неожиданными сопоставлениями. Это значительно расширяет границы «исторического поля» исследования.

Главное внимание историк сосредотачивает на «составных элементах свершившегося факта или явления, силах, его породивших, процессе развития, причинной связи», предназначая свое повествование «для размышления и анализа» читателя. Автор предпочтительнее останавливался на явлениях духовной жизни, на фактах, позволяющих сближать и сопоставлять историю России с историей Западной Европы, а также на особенностях той обстановки, в которой сложилась жизнь нашей Родины.

О реформах Петра I: «Реформы Петра Великого. не есть результат предварительного, строго обдуманного плана; они обязаны не кабинетной теории…, выросли из самой жизни, чаще всего из неотложных потребностей данной минуты; не всё в них оказывалось устойчивым, а потому одно изменялось, другое пополнялось. …Поэтому в преобразованиях Петра есть и недоделанное, и противоречивое. …Реформы выросли прежде и более всего из потребностей военных».

«Дело, которое исполнил Петр, не было создано им; программу он получил уже готовой; сами пути ее исполнения были тоже указаны предшествующим поколением; но люди 17 в. еще не прониклись сознанием, что реформа настоятельно необходима, что откладывать ее невозможно; да и самую программу они скорее чувствовали, чем ясно сознавали… Люди еще стояли на распутье, в нерешительности, большинство еще сомневалось, действительно ли нужна реформа, … но явился Петр и взмахом меча разрубил гордиев узел».

Милюковым преобразования Петра рассматривались в связи с военными нуждами государства, тесно связанными с проблемой финансов. В этом Шмурло солидарен со своим коллегой. Также оба историка согласны в том, что реформы не имели строгого предварительного плана, их вызывали сиюминутные требования государственной жизни, особенно внешней политики. «Одним из важных выводов труда Милюкова был вывод об ограниченности влияние Петра I на выработку и проведение реформы. Вопросы государственного устройства интересовали царя настолько, насколько от нее зависело удовлетворение ближайшей, очередной нужды. Существенный недостаток реформы - отсутствие в ней необходимого элемента - мысли: лишенная мысли она разрушала старое только по необходимости, не решаясь ни на шаг ступить далее, чем требовала нужда текущей минуты». Милюков умаляет роль личности царя-преобразователя в реорганизации страны, выставляя на первый план объективные потребности времени, вызвавшие и этот процесс, и личную инициативу Петра. В отличие от Милюкова, Шмурло возвеличивает Петра, характеризуя его качества, весьма сильно повлиявшие на решительный поворот нашей истории.

Качества Петра:

жажда знания

пытливость ума

неустанный труженик

работоспособность

энергия

царь-гражданин – осознание нужд государства, своих обязанностей как государя, единение себя с народом, его нуждами.

сознание собственной человеческой ограниченности – умение признавать и исправлять свои ошибки.

широта взгляда, просвещение.

Шмурло характеризует Петра как развитую духовную личность, желающую приобщаться к высокой культуре, знаниям и двигающуюся вперед к своему идеалу – великой России - сильной державе и духовно свободной, быстро развивающейся стране. Последствия дела Петра для нашей страны были «громадны.…Уже ближайшее поколение дало России… Ломоносова… в следующем, 19, веке… великого Пушкина». «Русская личность стала выделяться из общей массы лишь с Петра Великого; лишь при нем она была поставлена в надлежащие условия для своего развития и самоопределения».