Глава 1. асколь
Мне имя холокост
Им имя легион
Они так любят смерть
Им так нравится смотреть
На небо и огонь...
(Louna - Сожженная Заживо).
Он знал, что когда-нибудь они придут за ним.
Все шесть лет он об этом знал.
Стоя на коленях возле первого ряда хлипких скамей, он усиленно делал вид, что молится, пока его глаза постепенно привыкали к темноте.
Хорошо хоть, они сделают это не днем...
Какая-то часть его вовсе не хотела сопротивляться тому, что скоро должно произойти. В конце концов, это было неизбежно. Никто не может скрываться вечно.
Скрип дверей. Две пары ног зашаркали по полу.
Они даже не пытались скрыть своего присутствия. Зачем? Прошло уже шесть долгих лет, и они прекрасно понимали, что каждый год делал его слабее. Им некуда было торопиться...
-Отец Кат, - акцент говорящего был чудовищен.
Еще несколько драгоценных секунд он медлил, будучи не в силах решиться.
Еще один шажок.
И тут его терпение лопнуло, а все сомнения вконец рассеялись.
Первый Ключ вонзился в стену с оглушительным звоном, прямо туда, где еще полсекунды назад стояла высокая фигура в фиолетовых одеждах - второй гость в последний момент успел толкнуть своего товарища на пол, а мгновением спустя уже открыл огонь из маленького, смехотворно выглядящего пистолетика с глушителем.
Стрелок явно боялся разворотить в царящей полутьме алтарь, что было весьма кстати. Рука Асколя отозвалась на призыв своего владельца длинной серией вспышек невыносимой боли, она крайне неохотно вспоминала то, что когда-то делала на полном автомате - боль была своего рода протестом усталого человеческого тела против того, что пробуждалось в нем спустя шесть лет беспробудной спячки. Против этой неестественной силы, к которой он надеялся не возвращаться больше никогда. Вытянутая из помятой сутаны парой мгновений назад заготовка проросла коротким клинком.
Вовремя - стрелок как раз начал перезаряжать свой убогий ствол, за несколько секунд выпустив в темноту всю обойму. Блеснувший в воздухе лучик избавил его от этого несуразного пугача: разваленная надвое, пушка упала на пол, следом с противным шлепком приземлились отсеченные пальцы. Ночную тишину прорвал с трудом сдерживаемый крик, который вот-вот должен был прекратить третий Ключ - последний, что остался у Асколя в запасе - типу в фиолетовом тряпье явно придется сворачивать шею голыми руками. Стрелок, шатаясь, отступал, медленно поднимая обе руки и бормоча что-то себе под нос: и если обрубки пальцев правой руки выталкивали наружу лишь кровь, то пальцы левой, стремительно перебиравшие воздух, сплетали мерцающий лиловым узор, от которого за версту веяло угрозой.
Последний Ключ покинул руку владельца.
Шепот мага сорвался на оглушительный рев, но криками делу было никак не помочь - последние строфы заклятья утонули в хрипе и бульканье. Грохот согнувшегося пополам тела, сползающего на скользкий пол, Асколь слышал уже издали: истратив последний Ключ, он предпочел отступление схватке с оставшимся гостем.
Эти узкие коридоры он знал, как свои пять пальцев. И еще он знал, что у запасного выхода его ждет машина...
Позади кричали. Снаружи ревели моторы и слышался топот и лязг доспехов.
Плохо дело. Кажется, за него взялись всерьез.
Мысли играли в его голове в безумные салочки, сменяя одна другую. Какого черта? Если они нагнали столько народу, почему за ним послали этих неумех?
Ответ на этот вопрос заставил Асколя ухмыльнуться: за прошедшие шесть лет отношения Ассоциации и его начальников ни капли не изменились. И если его догадка была верна и это действительно было совместной операцией двух одинаково чудовищных контор, с огромным трудом удерживающихся от того, чтобы вцепиться друг другу в глотки, то все вставало на свои места. Ассоциация явно прислала на дело каких-то недоучек, видимо, рассчитывая, что их наблюдателям в бой вступать не придется, что они получат его уже на блюдечке, приготовленным к употреблению посредством тесного общения с отрядом рыцарей. И как обычно, заносчивых магов очень легко оказалось убедить, что противник слаб настолько, что даже они с ним легко справятся. А может, они сами вызвались, кто знает...в конце концов, взяв живьем такую легенду - пусть и бывшую - как его, они могли неплохо на этом подняться. Что ж, эти выскочки сами напросились.
Заветная дверца, ключи от которой были лишь у него одного, была уже совсем рядом.
Им не успеть. Ни за что не успеть.
Дверь открылась. В лицо Асколю ударил холодный ветер...
И свет множества фар.
Проморгавшись - торопиться уже было явно некуда - Асколь насчитал четыре стареньких армейских вездехода и больше дюжины людей в одежде военного образца, вооруженных достаточно хорошо, чтобы к ним стоило относиться с уважением, и еще двоих, что направлялись сейчас к нему. Одним был сухопарый громила, упакованный в полные доспехи - к сожалению, слепящий свет мешал разглядеть небольшой герб, оттиснутый на них. Но испугался Асколь вовсе не гиганта, а его спутника - седеющего человечка лет пятидесяти, бывшего на полголовы ниже рыцаря. У человечка было усталое морщинистое лицо, глаза - две дыры во вселенскую пустоту, тонкие губы его были перекошены от раздражения.
-Юлиан? - Асколь постарался скрыть удивление.
Тот лишь раздраженно сплюнул и повернулся к гиганту, стоявшему по правую руку от него.
-Его Высокопреосвященство Юлиан Верт, если не возражаете, - человечек произнес эти слова с видимым удовольствием, наслаждаясь реакцией Асколя.
-Нет... - Асколь отодвинулся назад, прижимаясь к стене. - Ты не мог...
Это было чудовищно. Это...черт, это просто не могло быть правдой. Ведь если за эти годы Юлиан и правда урвал кардинальский пурпур, значит...
-Да, Асколь, - ухмыльнулся человечек. - Дом Резни теперь мой. Взять эту падаль, капрал.
Рыцарь Церкви шагнул вперед, громыхая латами. Асколь знал не один способ справиться с этим охламоном, но слова, сказанные Юлианом, до сих пор звенели в ушах, лишая всякой надежды и воли к сопротивлению.
Дом Резни теперь мой.
Юлиан Бешеный наконец добился своей цели, и виноват в этом был именно он, Кат Асколь - ведь это он сбежал. Он освободил ему дорогу, любезно отойдя в сторонку. Он перестал ему мешать...
Подняв голову, Асколь попытался поймать взгляд рыцаря в узкой щели его шлема, сам не зная, что надеялся увидеть в этих глазах, кроме тупой покорности своему начальству.
Дом Резни теперь мой.
Все было кончено. Все было бессмысленно.
Бронированный кулак вонзился ему в живот, но рыцарю мало - следующий удар - тяжелым сапогом в голень - следует незамедлительно. Завершающий аккорд - локтем в подбородок. Равнодушно пнув распростершееся на сырой траве тело, гигант отходит в сторону.
-Готов. Грузите.
-Что с тем идиотом из Могилы?
-Подлатают.
-Да неужели? Да у него все кишки на эту чертову железку намотались!
-Подлатают.
-Обязательно было посылать его вперед?
-Да. Он вел себя слишком нагло, а мне такие люди не нравятся, - произнес Юлиан. - А те, кто мне не нравится, долго в этом мире не задерживаются.
Грязная и прокуренная однокомнатная квартира. Плотно зашторенные окна, засаленные занавески колышет ветром. Верхний свет Юлиан решил не включать, ограничившись светильником на столе, за который его люди усадили Асколя, собираясь вначале приковать к хлипкому деревянному стулу, но поймав взгляд кардинала, освободили пленника от наручников и покинули комнату. Асколь моментально принялся растирать затекшие руки, а его окровавленное лицо вернуло себе то отлично знакомое Юлиану нахальное выражение, которое последний ненавидел.
-Кавайон. Обязательно было так далеко забираться? - сухие, длинные пальцы Юлиана забарабанили по уже давно не гладкой и не чистой поверхности стола. - Ты бы еще на Северный полюс сбежал. У меня плотный график, знаешь ли. Пришлось разыгрывать целое представление, чтобы сюда выбраться на пару дней.
-Вы не очень-то торопились, - прохрипел Асколь. - Я ожидал вас через год, ну, через два...но шесть лет! Я, конечно, понимаю, что у вас полно работы. И да, ты паршиво подготовился, как всегда, впрочем. Кидать на меня всего двух магов - это, знаешь ли, почти оскорбление.
Вглядываясь в тупое и злобное лицо Юлиана, иссеченное розовыми нитями шрамов, Асколь отметил, что со времени их последней встречи тот обзавелся вторым подбородком, а взгляд его жутких глаз, прячущихся под тяжелыми седыми бровями и опухшими веками, стал еще мрачнее обычного.
Юлиан Верт, человек, запугавший или купивший в Ватикане всех, кто стоял на его пути к власти. Вот только ведомство, на которое он больше всего хотел наложить лапу, оставалось для него недосягаемым.
До сей поры.
Но теперь, если это чудовище не врало (а оно не врало - Асколь уже успел убедиться в наличии на его пальце кардинальского перстня), пред ним пал и этот бастион.
-Благодари своих друзей из Ассамблеи, - проскрипел Юлиан. - Будь моя воля, тебя бы сгноили еще тогда.
-А будь моя воля, ты бы сдох еще тогда, - ответил Асколь. - Ни о чем так не жалею, как о том, что вытащил тебя.
-Ты сорвал всю операцию.
-Она была обречена на провал с самого начала, знаешь ли. План составлял клинический идиот.
Третий человек, сидящий в углу комнаты, тихо рассмеялся и прикрыл рот рукавом. Высокий и не слишком красивый, чисто выбритый, со смуглой кожей, грязно-темными волосами и острыми скулами, он крутил в руках нечто, похожее на толстый белый карандаш, но таковым отнюдь не являвшееся. В какой-то момент палочка сухо щелкнула и из нее выскочила длинная острая игла.
-Не здесь, Косс, - скривился Юлиан.
-Вам жалко, что ли? - протянул Косс, потягиваясь.
Асколь присмотрелся к вышивке на рукаве Косса, узнав символ самой ненавистной и проклинаемой из трех основных ветвей Ассоциации магов - затерянной где-то в Египте академии Атлас - и понял, что картина, которая с таким трудом сооружалась у него в голове в настоящий момент, окончательно расползлась по швам.
То, что от него было нужно бывшим коллегам, Асколь прекрасно понимал. То, что в составе группе захвата оказался парнишка из Блуждающей Могилы, которого Асколь угостил двумя Ключами, отправив в одинаково опытные и усталые руки церковных целителей, уже было подозрительно, как и то, что для поимки одного-единственного старого дурака вроде него нагнали такую толпу рыцарей. А теперь еще и Атлас. И самое главное - он, Асколь, был все еще жив, а Юлиан Бешеный, живая легенда - и легенда крайне мрачная - сидел сейчас напротив, и, хоть и ругался, хоть и смотрел с плохо скрываемым презрением, отнюдь не горел желанием его уничтожать. Если взяли живым, значит, он зачем-то им нужен. А если нужен, можно и поторговаться. И Асколь вовсе не намерен был продешевить.
-Думаю, ты меня простишь, если я не захочу обсуждать старые добрые деньки, - продолжил Асколь. - Так зачем я вам понадобился?
-С чего ты взял, что ты нам нужен? - сердито произнес Юлиан.
-С того, что у меня в голове нет лишних дырок.
-Это легко исправить.
-Но ты не станешь. Тебе не разрешили, - рискнул Асколь.
-Время, когда мне что-то могли не разрешить, прошло, - последовал немедленный ответ. - Теперь музыку заказываю я, Кат. Я мог бы и не тратить время на грязь вроде тебя, даром, что его у меня и так вечно не хватает, но пропустить твой арест - о, нет уж, на такое я пойти не мог. Мне потребовались годы, чтобы прижать к ногтю почти всех, кто тебя покрывал тогда, заставить перейти в наш лагерь. Ты...скажу честно, за тебя просили все это время и я сдерживался. Но теперь...
Юлиан снова замолчал, было видно, что об истинных причинах их визита говорить ему трудно.
Да что же у них стряслось?
-Если тебе хочется знать, у нас действительно есть возможность тебя уничтожить. Прямо тут, на месте. И подчистить все следы. И ты, Кат, знаешь, с каким удовольствием я отдам этот приказ. Но это только в крайнем случае. Если ты у нас будешь совсем несговорчивым.
-Я всегда хорошо договаривался с людьми, вы же знаете, - ухмыльнулся разбитыми губами Асколь. - Может и с вами получится? Вот только вы уже существенно понизили свои шансы, знаете ли. Когда меня не бьют, я более сговорчив.
-Все такой же нахал, как и раньше, - устало произнес Юлиан. - Ладно, к делу. Тебя, как известно, прикрыла...
-Могу я получить назад свои сигареты? - перебил Асколь.
-Нет. Меня тошнит от дыма.
-А меня от твоей рожи, но я же как-то терплю. Не дашь закурить, можешь рассказывать свои истории вон той стенке.
-Подавись, - помятая пачка чуть было не ударила Асколя в лицо, но тот вовремя успел ее поймать.
-Ему, значит, можно, а мне терпеть черт знает сколько? - вскинулся Косс. - Нет уж, так не пойдет.
-Не сметь... - начал было Юлиан, но алхимик Атласа уже закатал рукав и быстро вогнал иглу в подрагивающую руку.
-И так каждые несколько часов, - протянул Юлиан, еще больше скривившийся от гнева и омерзения. - Я думал, что нет зрелища более мерзкого, чем этот наркоша, но я ошибался, Кат. Ты бьешь его по всем статьям.
-Я всегда первый, - Асколь выдохнул дым и бросил спички на стол.
-Был когда-то, - Юлиан несильно хлопнул ладонью по столу. - В районе семидесятых. Сейчас же ты просто опустившийся алкоголик, не более. Твой ресурс выработан. Ты разжирел, раскис и утратил нюх. Ты просто развалина. И не делай такие глаза, пожалуйста. За тобой следят уже не первый год...что? Ты правда думал, что тебя не трогают лишь потому, что руки не доходят?
-Но...
-Руки и правда не доходили, Кат, у меня хватало дел в Ватикане. Но хоть тебя и спихнули через Ассамблею в это захолустье, присматривать за тобой мы присматривали. Я, признаться, уже начал тебя забывать. И забыл бы, если бы мне не сказали, что ты внезапно понадобился кому-то наверху.
-Зачем?
-У нас произошел...инцидент, - помолчав какое-то время, выдал Юлиан. - После которого сверху поступил приказ немедленно взять Ката Асколя за шкирку и приволочь к ним на ковер, разрешив в процессе сломать пару костей, если уж очень захочется. Само собой, приказ проходил через меня, а я...как я уже сказал, просто не захотел пропускать твой арест.
-И что же у вас стряслось, что вам понадобилась помощь старой развалины с выработанным ресурсом? - Асколь зашелся кашлем. - Только не прикидывайся идиотом, сделай милость. Ты не можешь не знать, что происходит. Ты ведь всегда в курсе, когда затевается что-то поганое...а сейчас явно такой случай.
-Косс. Просвети его.
-Как скажете, - алхимик, с трудом сфокусировав взгляд на Асколе, снова щелкнул своим "карандашом", втягивая иглу обратно. - У нас сложилась крайне деликатная ситуация...
-А если без предисловий? - зло произнес Асколь.
-Нам необходимо нейтрализовать одного крайне опасного субъекта, - Косс говорил крайне медленно, растягивая слова.
-И каким боком тут мы?
-Я уже сказал, что ситуация крайне деликатная, - продолжил Косс. - Существует ряд причин, по которым его нейтрализацией Ассоциация заняться не может, по крайней мере, в ближайшее время. А времени у нас всех осталось в обрез.
-Я спрошу иначе. Каким боком тут я? - Асколь уперся локтями в стол, подавшись вперед и уставившись в жуткие глаза Юлиана. - У вас нет ничего, что бы заставило меня вернуться.
-А вот тут ты ошибаешься, - Юлиан ухмыльнулся. - У нас есть весьма обширный арсенал методов убеждения, и к некоторым из них не имел доступа даже ты.
-Я, наверное, должен испугаться?
-Вас когда-нибудь пытали? - заговорил Косс.
-Да, и куда большие мрази, чем наше уважаемое Высокопреосвященство. И не единожды допрашивали, - Асколь устало вздохнул. - Итак, я услышу сегодня, ради чего меня повязали?
-Сегодня - нет, - помолчав, произнес Юлиан. - Возможно, завтра, если мы успеем долететь...
-Куда еще?
-А ты как думаешь? - Юлиан снова ухмыльнулся. - Ты, наверное, все еще не понял, насколько влип. Тобой заинтересовался кто-то наверху. Гораздо выше, чем ты думаешь...даже у меня нет всей информации, увы, но я могу предположить, что от тебя понадобятся детали по какому-то из старых дел, что-то, что знаешь только ты. А потом, возможно, ты больше будешь нам не нужен, Кат, и тебя пустят в расход. Не переживай, из уважения к твоим прежним заслугам все пройдет быстро.
-Как любезно с вашей стороны, - Асколь вытащил из пачки еще одну сигарету. - Я так понимаю, отказаться я не могу.
-Правильно понимаешь, - Юлиан с хрустом размял пальцы. - Ты полетишь с нами, Кат, расскажешь все, о чем тебя соизволят спросить и не будешь врать. И не будешь составлять нам проблем, иначе капрал Андри, с которым ты уже успел познакомиться, будет вынужден что-нибудь тебе сломать. Ах да, и вот еще что...Косс?
-Пора бы уже, - алхимик взглянул на часы. - Отец Кат, как вы себя чувствуете? Голова не кружится? Не тошнит?
-Что...
Косс поднялся со своего места и вытащил из кармана использованный шприц.
-Пока вы были без сознания, я кое-что вам ввел, - протянул он.
-Яд? - прохрипел Асколь. - Страховочка в твоем стиле, Юлиан.
-Нет, не яд, - усмехнулся тот. - Видишь ли, мы не можем позволить тебе появиться в Ватикане в таком неприглядном виде. Посмотри на себя, Кат...ты выглядишь просто отвратительно.
-Кто бы говорил.
-Я ввел вам мою последнюю разработку, - произнес Косс. - Она вымоет из вашего организма всю ту дрянь, которой вы его мучили последние шесть лет, по крайней мере, постарается. По правде сказать, на людях я ее прежде не испытывал, так что буду рад, если вы расскажете мне о своих ощущениях.
Асколь хотел ответить что-то язвительное, но не смог: его уже скрутили судороги. Неудачно попытавшись ухватиться за край стола, он полетел на пол. Все его тело, кажется, горело изнутри.
А потом его начало рвать.
-Я думаю, мы можем заглянуть сюда через полчасика, - произнес Косс, равнодушно глядя на корчащегося на полу человека. - Сейчас из него будет выходить вся зараза, а это зрелище, согласитесь, не из самых приятных. Заберем его потом...если он выживет, конечно.
Скрипнул отодвигающийся стул. Асколь, захлебывающийся желчью, остатками своего скудного ужина и, кажется, кровью, вытянул скрюченную руку, пытаясь отползти подальше, но Юлиан, улыбнувшись, наступил на нее своим тяжелым ботинком. И нажал до хруста.
-Я говорил, что ты будешь платить по счетам, Кат. Считай это первым взносом.
Брезгливо отдернув край сутаны, чтобы не испачкать ее, Юлиан поспешил покинуть комнату.
Кат Асколь принял полный экзекуторский чин в двадцать два года и что тогда, что сейчас, когда ему уже перевалило за сорок, прекрасно отдавал себе отчет в том, что выбора у него не было с рождения. Никому не пожелаешь семьи, посвященной в Восьмое Таинство, ибо никому не должна доставаться эта более чем незавидная участь.
И тем не менее, кто-то должен. Так ему говорили, и говорили не раз. Так в дальнейшем научился говорить и он сам - тем, кого не должно существовать, как и его самого. Другим, перед кем распахнул свои двери Дом Резни.
Официально их, конечно же, не существовало. Неофициально...у этого отдела не было даже названия, за которым можно было бы спрятаться, как в свое время инквизиция, вынужденная уйти в тень, укрылась за расплывчатым и мутным определением "Священная конгрегация доктрины веры" - именно оттуда был Юлиан Верт, печально известный, как Юлиан Бешеный - впрочем, эту кличку редко кто осмеливался произносить вслух. Похожая ситуация была и с местом службы отца Ката - сказать эти два слова - "Дом Резни" - ничего не опасаясь, могли себе позволить очень немногие. Асколь когда-то был среди них.
Когда-то...
Да, в свое время он действительно был образцом для подражания. Был отлично смазанным винтиком сложного аппарата, выполнявшего грязную, кровавую, но - удивительно - святую работу. Ведь кто-то же должен...
Не знакомыми со всеми тонкостями работы этого аппарата различия между Асколем и тем же Юлианом надо было бы искать в микроскоп, особенно, если бы они решили сравнить их сейчас, после утомительно долгого перелета, за которым последовала не менее утомительная для Ката процедура - его старательно приводили в порядок. Юлиан уже был при полном параде, в своей красной мантии, в которой, как казалось Кату, он выглядел еще глупее обычного, а сам Асколь облачился в то, что ему принесли его хмурые конвоиры. Это был темный костюм, шелковая рубашка со стоячим воротником, начищенные до блеска кожаные ботинки. Само собой, ему дали время, чтобы помыться и посетить парикмахера - даже там у дверей стоял соляным столбом вездесущий капрал Андри - уже в штатском, естественно - зорко следящий за тем, чем занят отец Кат. Само собой, его сломанные пальцы излечили - еще во Франции. Из зеркала на Асколя теперь смотрел высокий ростом, худой, уверенный в себе человек с цепким взглядом и напряженным, чисто выбритым лицом. Он не был похож на простых ватиканских чиновников, предпочитавших серые тона, нельзя было приписать его и к аристократии курии - ибо креста на груди или перстня, указывавшего бы на высокое положение, у Асколя не было и в помине. Но человек со стороны, если бы таковой узнал о работе Ката и Юлиана, не нашел бы в них много различий. А они были, и весьма существенные.
Юлиан Верт предпочитал не пачкать свои руки в крови, а шрамы, которыми было покрыто его лицо, были получены далеко не в бою - они напоминали о старой и откровенно паршиво подготовленной попытке покушения на эту весьма деятельную личность. В настоящий же момент Юлиан был защищен максимально надежно, во всех смыслах. Князь Церкви, епископ, которого невозможно лишить сана, пользующийся поддержкой префекта и даже последнего Папы, который и поднял Юлиана до текущей должности. Гражданин самого маленького, но от того ничуть не менее могущественного государства, человек из самого жесткого крыла, который, как многие шептались, был бы искренне рад возможности вновь вытащить на свет Божий пыточные инструменты прошлых веков и все, им сопутствующее. Впрочем, затыкать рты инакомыслящим Юлиан отлично умел и без этого, за что и был ценим и уважаем. Поддерживать свой авторитет на должном уровне ему помогали та оперативность и безжалостность, с которой он всегда выполнял свою работу. Да, инквизиция была вынуждена спрятаться за ширмой и костры больше не полыхали, но в руках Юлиана и других было не менее старое и надежное оружие в широком ассортименте. Интеллектуальная дискредитация, отлучение...да разве мало было видов травли, которой можно было бы подвергнуть цель? А травить, чернить, гноить заживо - в этом Юлиан был мастер. Да, он не мог никого сжечь, как сделал бы со своим врагом всего пару сотен лет назад, но менее страшным он от этого не становился. Асколь живо помнил старые истории, например, об излишне ретивых борцах с царящей в Ватикане коррупцией, которые стараниями Юлиана избавлялись от своих должностей, потому как начав копать слишком глубоко, можно было бы выкопать откровенно опасные вещи - например, куда утекала, используя ватиканскую "крышу", огромная доля средств - и что за проекты на них финансировались. Помнил о незадачливом президенте какого-то банка, который что-то из этих вещей узнал, и, после проведенного людьми Юлиана "расследования" и ознакомления с имеющимся на него компроматом совершил самоубийство спустя всего три дня. Помнил священников, несогласных с проводимой Римом политикой и то, как успешно Юлиан выискивал и вытаскивал на всеобщее обозрение даже самые мелкие их прегрешения и ошибки, давил на самые больные места, доводя до отчаяния. С теми, кто не успевал разозлить лично Юлиана, все ограничивалось максимум лишением сана и изгнанием из епархии, но упорные, те, кто причинял ему неудобства и отказывался ломаться под его напором, так легко не отделывались. Эскадроны смерти свое дело знали превосходно - человек, которому удавалось заслужить ненависть Верта, мог запросто окончить свой жизненный путь в какой-нибудь придорожной канаве с пулей в затылке. Да, свое прозвище Верт получил отнюдь не просто так.
Не было ничего удивительного в том, что такой человек, как Юлиан, был одним из посвященных в Восьмое Таинство, одним из тех, кто имел доступ к самой темной стороне Церкви. И само собой, не было ничего удивительного и в том, что даже там он стремился прибрать к своим загребущим рукам все, что по его мнению, могло бы пригодиться. Дом Резни, созданный давным-давно коллегией из ста двадцати кардиналов, стал бы в руках Юлиана самым мощным оружием на пути к верховной власти - конечно, вряд ли бы он смог добраться до ранга papabili, пусть и вцепился в карьерную лестницу такой мертвой хваткой, что мог пинать ногами находящихся внизу, но иметь в своем распоряжении отдел экзекуторов было бы более чем неплохо, ведь подмяв их под себя, оставалось лишь сделать то же самое с еще более чудовищным ведомством, о существовании которого знали единицы - вот только подчинить Похоронное Бюро полностью пока что еще не удавалось никому. Но если - почему бы не вообразить на секунду, что у него это получилось бы? - Юлиан Бешеный смог бы покорить и этот рассадник греха, то весь институт Церкви был бы в его руках. Рискнет ли Юлиан обратить свой взор на Бюро в будущем? С того самого момента, как Асколь узнал о новом начальстве Дома Резни, он ни на секунду не сомневался - да, он на это пойдет.
Юлиан Бешеный являлся мрачной живой легендой - таковой был в свое время и отец Кат Асколь, чьи руки были в крови по локоть и просыхали от этой жидкости последние шесть лет, после печально известной "Метелицы" - операции, которая поставила на его карьере жирный крест. Операции, которую уже курировал Юлиан, в те годы только еще подбиравшийся к Дому Резни и его начальству, прощупывающий почву под ногами. Операции, в конце которой он, Асколь, имел прекрасную возможность убрать Верта из этого мира навсегда, но вместо этого спас его от казавшейся неминуемой гибели. Спас только для того, чтобы получить в ответ тяжелейший удар. Да, операция провалилась с треском, все так, вот только виноват в этом был вовсе не тот, на кого в итоге повесили всех собак и кому пришлось бежать, с позором отправиться в изгнание - если бы не помощь Ассамблеи Восьмого Таинства, вероятнее всего, за Асколем бы пришли куда раньше, и без приказа брать живым, конечно же - а так...
А так он получил короткую передышку, и теперь она резко закончилась, а его тащили навстречу судьбе, приведя предварительно в человеческий облик.
В Доме Резни не было особо четкого распределения обязанностей: человек, получивший экзекуторский чин одним этим уже доказывал свою способность справиться с любым врагом человечества, или, по крайней мере, вступить с таковым в бой, имея хоть какие-то шансы на победу. Но незримое разделение, конечно же было: кто-то делал особые успехи в истреблении вампирского рода, кто-то закалил свою душу настолько, что мог участвовать в изгнании демонов, кто-то был настоящим бичом магов...
Отец Кат Асколь принадлежал именно к последней категории - на его руках было очень много крови, и кровь эта чаще всего принадлежала некогда благородным членам магического сообщества, оступившимся на своем нелегком пути. Жизнь мага была тяжела и у Ката, успевшего отлично изучить их традиции, обычаи и негласные кодексы поведения никогда не повернулся бы язык назвать ее приятной или веселой. Нет, ничего такого там и близко не было. Жизнь мага была бесконечно тяжелой и выматывающей борьбой, борьбой за власть и силу, за знание, которое могло их дать, сражением, в котором не было запрещенных приемов, пока оно оставалось скрытым от глаз людей, жестокой игрой, в которую ты был вынужден играть лишь потому, что родился с этим греховным нечеловеческим телом. И Кат Асколь видел достаточно, чтобы не путать магов с людьми. Видел ритуалы, грозящие всеми миру уничтожением или судьбой еще худшей, видел - пусть и только в старых документах - так называемые "войны Грааля", проводимые жадными до власти магами, безумные пляски вокруг адской машины, по слухам, могущей исполнять желания. Видел чудовищные опыты, жертвами которых становились простые люди - для большинства магов не более чем скот, и так слишком расплодившийся. Видел, как родные братья и сестры бьются насмерть за право носить на своем теле семейную метку, хранящую в себе память прошлых поколений, видел, как дети убивают своих родителей и как родители проводят вивисекцию своих детей, радуясь возможности изучить аномалии в развитии Магических Цепей. Видел, как призывали чудовищ из других миров и знал, с каким трудом их удавалось отправить обратно. Видел слишком много, чтобы сохранить свою веру в целости, но, слава Господу, недостаточно для того, чтобы совсем ее потерять. Он хорошо знал свое призвание. Жизнь мага была бесконечной борьбой, они балансировали на лезвии ножа, с детства готовые к смерти, и те, кто оказывался недостаточно осторожен, чтобы удержаться, оказывались за бортом - а там их уже ждал Кат Асколь и подобные ему санитары магического леса, уборщики самой отъявленной и опасной падали, что носила в своем теле Цепи, готовые в клочья порвать любого, отданного им на растерзание.
Кто-то из коллег Асколя искренне считал себя святым, кто-то относился к работе с излишним рвением и фанатизмом. Кат не был в их числе, и если бы он был рыцарем, то, как он когда-то любил шутить, на щите выбил бы "За людей и достойную зарплату". В конце концов, у него, как и у магов, не было выбора с самого рождения. В конце концов, кто-то же должен.
В Апостольский дворец Юлиан, Асколь и Косс прибыли со всеми возможными удобствами - в новеньком лимузине Верта с личным шофером. Маг-наркоман сел между Катом и Юлианом, словно опасаясь, что заклятые враги вцепятся друг другу в глотки прямо тут, в машине, и решив им дать объект для общей ненависти - себя. Это было весьма предусмотрительно, учитывая, что Атлас, несмотря на его особые отношения с Церковью, ненавидеть было удобно, легко и даже в какой-то мере приятно. Часовые отсалютовали алебардами, разглядев за стеклом хмурое лицо Верта, даже не обратившего на них внимание, и проводили настороженными взглядами Косса и Асколя. Кат был более чем удивлен, когда узнал, что маг будет участвовать в грядущем диалоге с высоким начальством, и этого было более чем достаточно, чтобы порядком его встревожить.
Что же должно было случиться, чтобы мага - мага из Атласа, провались он в адскую бездну - пригласили на встречу такого уровня? Какая катастрофа заставила Церковь и Ассоциацию объединить силы официально, а не на время очередной одинаково короткой и кровавой разборки?
Встреча была назначена на половину седьмого утра, сейчас же было всего лишь двадцать минут шестого - Юлиан, всегда боявшийся опоздать, предпочел заявиться заранее. А возможно, этому была другая причина, и хорошо бы ей оказалось то, что его хотят посвятить в подробности дела - так думал Асколь, глядя на удаляющиеся фигуры швейцарских гвардейцев.
В просторном зале не было никакого освещения, кроме льющейся из распахнутого в сад окна серой мути. Там, снаружи, хлестал дождь. Асколь смутно помнил, что когда-то уже видел это помещение - эти книжные шкафы, эти расписанные неизвестными ему художниками стены и потолок...
В зале, помимо вновь прибывших, было всего четыре человека, из которых он узнал лишь одного - архиепископа Райля, чье обрюзгшее лицо, вечно хранящее на себе выражение скуки и презрения, не узнать было крайне затруднительно. Двое других, очевидно, были от Ассамблеи и одного из официальных департаментов, обеспечивающих прикрытие теневой стороне Церкви. Юлиан представлял здесь как Дом Резни, так и старейшую и главную из конгрегаций римской курии, с посланником Атласа тоже все было ясно...
Четвертый человек стоял у стены, по левую сторону от рассевшихся за столом ватиканских чиновников, стоял неподвижно, скрыв лицо под капюшоном.
-Ни слова по-английски при этом существе, - шепнул Юлиан, проходя мимо Асколя и занимая свое место за столом.
Алхимик Атласа плюхнулся в кресло, стоявшее у стены, стоять остались лишь двое - Асколь и тот, кого Верт обозвал "существом".
-Рады снова видеть вас, отец Кат, - просипел Райль, чей взгляд никакой радости не выражал. - Позвольте представить вам...
Догадка Асколя подтвердилась - тощий плешивый тип, сидевший справа от Юлиана, оказался представителем Ассамблеи Восьмого Таинства, второй - высокий и столь же грузный, что и Райль - был одним из многочисленных надзирателей за рыцарскими орденами, чьи тайные убежища были разбросаны по всей Европе. Когда же Асколь перевел свой взгляд на фигуру в капюшоне, при которой говорить приказано было лишь на итальянском, та зашевелилась и подала голос:
- Classe de funerailles, numero de l'agent 7 .
Юлиан при этих словах скривился, словно надкусил особенно невкусный лимон, Райль и остальные о чем-то перешептывались. Асколь же, окинув взглядом ищейку Нарбарек, понял, что однозначно недооценил серьезность ситуации. Косс говорил, что им надо кого-то срочно убрать. Но кто это должен был быть, чтобы поднять на уши разом Блуждающую Могилу и Атлас, а ватиканских шишек заставить прибегнуть к помощи Бюро?
-Мы перейдем сразу к делу, - прокашлявшись, начал Райль, разрывая лежащие на столе бумаги. - Отвечайте на наши вопросы быстро и по существу, чтобы покончить с формальными проверками. Должны вас предупредить, что в случае вашего отказа от сотрудничества к вам могут и будут применены дополнительные меры воздействия до восьмого уровня включительно. Вы ясно поняли?
-Да, - устало ответил Асколь, с ходу включаясь в старую игру, через которую проходил не единожды. - Позволю только себе заметить, что после восьмого уровня воздействия отвечать на вопросы я вряд ли буду способен.
-Говорить больше, чем нужно, от вас не требуется, - продолжил Райль. - Итак. Отец Кат, с начала семидесятых вы состояли в...кхм, особом отделе, чьи дела в настоящий момент курирует Его Высокопреосвященство Юлиан Верт...
-Так точно, - холодно, по-военному, ответил Асколь.
-У вас был отличный послужной список, - не отрывая взгляда от бумажек, бубнил Райль. - В восемьдесят седьмом вы принимали участие в операции "Метелица"...
-Да.
-...отряд "Догма" под вашим командованием успешно выполнил все основные задачи, в том числе ликвидацию так называемого "Ленинградского клуба", обеспечив разрыв их соглашения с группой ренегатов из европейских ячеек Ассоциации, но когда дело дошло до захвата ключевого объекта...
Асколь сжал зубы. Он знал, что сейчас последует.
И он угадал почти каждое слово, которое выплевывал Райль, он угадывал почти до самого конца.
-...таким образом, по вашей вине мы навсегда потеряли ключевой объект, ведь именно вы, как было выяснено в ходе внутреннего расследования, не только отдали приказ отступать и вывели своих людей с территории, но и самолично...
-У нас не было ровным счетом никаких шансов на успешный захват, - процедил Асколь, будто снова вернувшийся на шесть лет назад. - Альтернативой отступлению было полное уничтожение всей моей группы, включая также наблюдателей.
-Вы нарушили прямой приказ наблюдателя за операцией.
-Лишь для того, чтобы спасти его жизнь.
Лицо Юлиана оставалось непроницаемым, словно разговор шел вовсе и не о нем.
-Я думаю, нам сейчас не стоит вновь трясти старыми делами, - произнес он. - Вина отца Ката была доказана еще тогда, а сейчас нам стоит сосредоточиться на...
-И правда, - Райль быстро сменил тему. - Мы будем с вами предельно откровенны, отец Кат. Сложившаяся сейчас ситуация потребовала от нас пойти на крайние меры, в числе которых временный союз для обмена информацией с исследовательскими институтами Моря Бродяг и просьба о помощи, отправленная академии Атлас. Часовая Башня пока что не проявляет видимого интереса к инциденту, но мы не сомневаемся в том, что в стороне Лондон не останется.
-Могу я узнать, что же случилось? - выдохнул Асколь.
-Нам бросили вызов, отец Кат. Святой Церкви открыто объявили войну и учитывая личность, сделавшую это, а также...кхм, способ...нам приходится относиться к случившемуся со всей серьезностью.
-И в какой же форме было это...объявление?
-За последние две недели Церковь потеряла уже шестерых человек из высших кругов, как-либо соприкасавшихся с моим отделом, - холодно произнес Юлиан. - Все были убиты крайне жестоким образом прямо в своих домах, в случаях, когда выставлялась охрана, она также уничтожалась до последнего человека. Затыкание глоток прессе и закрытие глаз лишним свидетелям обходится нам очень дорого и если эти убийства продолжатся...
-Убийца?
-Маг из Блуждающей Могилы, - внезапно для всех заговорил Косс. - Заполучивший в свои руки предмет колоссальной силы, обладание которым ставит его вровень с некоторыми из Двадцати Семи. Член одной из старейших европейских семей, во многом поэтому Часовая Башня все еще не выписала мандат на его уничтожение. А возможно, потому, что они попросту не могут поверить в то, что у него в руках действительно эта вещь. Но доказательства скоро будут у них и тогда Лондон сделает свой ход.
-Блуждающая Могила готовится к масштабной операции, - подхватил Юлиан. - Они перевернут вверх дном всю старушку-Европу, чтобы найти украденную у них вещь...
-...а желание заполучить секрет ее активации, до которого никто не мог дойти более тысячи лет заставит их торопиться. И проливать кровь, если потребуется. Мы, само собой, тоже не собираемся сидеть сложа руки, - продолжил Косс. - Вещь должна принадлежать Атласу. Когда в игру вступит Башня, угроза полномасштабной войны станет почти неотвратима, и по мнению наших аналитиков...
-Итак, у вас есть психованный маг, наложивший руки на некую невероятно опасную хреновину, которая подняла его до уровня Прародителя, - произнес Асколь. - Он не побоялся открыто выступить против Церкви и, как будто этого мало, привлек внимание всех трех ветвей Ассоциации, которые готовы теперь вцепиться друг в друга, опять-таки из-за этой его побрякушки. Своими действиями он, возможно, вызовет войну в магическом сообществе и открытие всех наших тайн человечеству, но ему на это плевать. И вы, как я догадываюсь, понятия не имеете, где он и когда снова нанесет удар. У меня много вопросов, но первым из них будет вполне простой - как со всем этим связан лично я?
-Вы знакомы с ним, - просипел Райль.
-Что? - Кат не смог скрыть нахлынувшего удивления. - Это бред, чушь собачья. Я не знаю никого такого уровня...
-Зато он знает вас, - Райль кинул в сторону Ката какую-то фотографию. - Вот это он оставил на месте последнего убийства.
Поймав карточку на лету, Асколь впился в нее взглядом. Надпись кровью, как банально...сколько раз он такое видел...
Он вгляделся в слова и почувствовал...нет, это нельзя было назвать страхом. Но ощущение, что он вляпался в очень гадкое дело, теперь было слишком сильно, чтобы от него можно было просто так отмахнуться.
"НУ И КТО ТЕПЕРЬ ПУСТЫШКА, ОТЕЦ КАТ АСКОЛЬ?
ОСТАНОВИТЕ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕТЕ"
-Господи, это... - Асколя разобрал нервный смех. - Подождите, но это же чушь какая-то! Это не может быть он!
-Объяснитесь немедленно, отец Кат, - просипел Райль. - Кто оставил это послание?
-Альберт Блах, - выдохнул Асколь. - Он же Пустышка Блах. Самый никчемный маг из всех, что я когда-либо знал.