Глава 13. Как родился у сырой земли сын огненный Волх

Пришло время — полетела по миру черноволосая Ночь-Купальница, снова накрыла землю своими крылами. Загорелись в чёрном небе частые звёздочки. После дневных трудов и забот заснули люди в своих деревянных избах, настала кругом тишина, лишь гудели в лесах берёзы да ели, от дыхания ветра Стрибога качаясь.

И вставал на страже мира Прави семисильный бог Семаргл с мечом огненным, всю ночь глаз не смыкая. И горели его очи ясные огненными Стожарами-созвездием. Лишь смотрел иногда он украдкой на Купальницу, богиню прекрасную, — всё налюбоваться не мог на красавицу Ночь.

А по тёмной ложбинке, по оврагу глубокому крался окаянный Огненный Змей, главный наследник погибшего Горына Змеевича, того самого, что пал от рук Дажьбога и Семаргла, помните?

Проползал тайком по посёлкам славянским, никому из людей не видимый, ненароком в окошки заглядывал: всё искал себе невесту попригожее. Как найдёт — с утра в дом войдёт, добрым молодцем оборотившись, посватается. Выйдет девица замуж за такого Змея, и пропадёт даром её красота, будет ей беда неминучая.

Вот в одно окошко заглянул Огненный Змей, а потом заглянул в другое. Не нашёл там, чего искал. Заглянул в третье, а там сидят на лавке в избе Домовой с Кикиморой. Сидят, разговаривают. Увидала Кикимора Огненного Змея, подмигнула да захихикала, а Домовой руками на него замахал: мол, пошёл прочь, окаянный! И, чтоб шума не поднимать, пополз прочь Огненный Змей — в другом селе искать себе добычу. А Домовой на Кикимору накинулся:

— Ты чего в дом всякую нечисть приваживаешь? Пусть идёт, откуда пришёл.

— Не сердись, Домовой Хозяин, мне ведь Огненный Змей — родной батюшка.

— Как так? — удивился Домовой. — Вроде ты на него не похожа.

— А вот так! — захихикала Кикимора. — Мы, кикиморы, от обычных женщин рождаемся, которых Огненный Змей соблазнит. Мы сначала дети как дети, только жизнь наша недолговечна на земле. А когда умираем, забирает нас Морена, богиня смерти, на край света, в тайный дворец на Буяне-острове, а там боевой Кот Баюн, который по золотому столбу вверх-вниз ходит и песни поёт, развлекает нас день за днём, свои байки рассказывает — о походах да о сражениях, о победах своих над врагами. Мары, слуги Морены, нас веселят, золотым гребнем волосы расчёсывают, в бане парят, обучают всяким премудростям колдовским. Вот там через семь недель нас кикиморами-то и нарекают. А через семь лет, как только мы вырастаем, отправляют нас к людям в дома, чтобы жили мы у них за печками и не старились бы целый век. Как же ты, Домовой, про этакое не слыхивал?

— Слыхивать-то я слыхивал, да вот ты сама рассказала, теперь-то уж знаю наверняка. А вот ты, худышка черноглазая, знаешь, откуда такие, как я, Домовые Хозяева берутся? Знаешь, почему я в избе самый главный? Смейся-смейся, востроносая! И не скачи так по столу да по лавке, а то всех в избе перебудишь. Может, мой братец Леший про то твоей болотной сестрице рассказывал? Нет? Ну так знай, непоседа, что начинается всё тогда, когда человек только ещё дом свой строить задумывает, когда он, словно Род всезнающий, решает создать свой собственный мир вокруг. Вот тогда идёт человек в лес да выбирает деревья: чтоб не скрипучие были — в таких плачет какая-нибудь замученная душа; чтоб не были засохшими на корню, без жизненных сил — в доме из таких деревьев будут болеть и стар и млад. Выбирает, чтобы были стволы у деревьев сильными да выносливыми, и винится перед деревьями, когда их рубит, чтобы простили его за то, что он их убил, чтоб мести какой не замыслили. А череп принесённого в «строительную жертву» коня или быка закапывает глава семьи под восточным углом будущего дома. Вот из этого-то священного черепа и рождаются такие Домовые, как я. Чтобы от навий и упырей дом оберегать и всяких там огненных змеев и на порог не пускать.

— Так-таки и не пускать? — опять засмеялась Кикимора.

— Ни за что! — разозлился Домовой не на шутку. — И сына Змеева, твоего братца Змиулана, не пущу. Пусть сидит в своём дупле на дубу. Не зря его царь Огонь и царица Маланьица-молния по веленью-хотенью Перунову за покражу скота небесным огнём опалили. На него и смотреть-то противно: вверх от пояса он вроде бы человек, а ниже пояса — змея змеёй, даже ног нету. И за что только его женщины любят по всему свету!

— А того Змеева сына, который у Сырой Земли родится вскорости, пустишь ты на порог? — не унималась Кикимора.

— Тише, тише ты, вертихвостка, не гневи великих богов! Тому сыну дана иная судьба. Слышал я от водяных духов, что завязано так мудрой Макошью. Выходила Макошь-богиня к матушке Сырой Земле, окуналась в озёра глубокие, рождение нового бога ей предрекала. Бога смелости и бесстрашия, бога-воина, бога-оборотня…

И затихли тут Домовой с Кикиморой, ни о чём не стали говорить более. Но главное, дорогие мальчики и девочки, что рассказали эти духи, подданные Велеса, нам с вами чистую правду: случилась у Сырой Земли, у матушки, однажды беда по весне.

Когда ярый Ярила на землю выскочил, превратилась душа её в птицу чудесную, а потом в девицу-красавицу, и давай петь и танцевать, по полям бегать да по лесам, красоте мира радуясь. Увидел Землю-девицу Огненный Змей, и такая гордыня его обуяла, что захотел он и её сделать своей женой. Обернулся Змей красавцем молодцем и со словами да с ласками увёл Землю к себе в пещеру.

Поняла тут Сыра Земля, кто её в жёны взял, и хотела было сбежать от мужа ненавистного, но не выпустил её Огненный Змей. Всё держал и держал в заточении.

И тогда смирилась Земля-матушка, — видно, судьба ей выпала снова сына родить — от змеи-гадины.

И взмолилась Земля Роду всевидящему, обратилась к Сварогу всезнающему, попросила, чтобы был её сын бесстрашным, могучим и мудрым, чтоб не пошёл нутром в своего окаянного батюшку.

Но ответили ей боги Ирийские:

— Судьба сына твоего, Земля, нам пока темна. Будет смелым он и отважным, только в жизни пути-дорожки предстоит ему самому выбирать. Должен сам он решить, то ли быть ему с Правдой светлою, то ли вместе по жизни с Кривдой двигаться. Мудрых умений да хитрости полной мерой отмеряно будет сыну твоему, Земля. Только как его уменья приложатся, даже Макоши великой не ведомо.

Опечалилась Земля, закручинилась. Пока сына носила, горевала-плакала над своей судьбой. И тогда богиня Макошь премудрая, тоже Землёю рождённая, сжалилась над Сырой Землёй, обещала помогать её сыночку любимому, нужный дать совет братцу в трудный час.

И как только пришло на то времечко, разродилась мать Сыра Земля, появился у неё сын красавец, наречённый Волком — Волхом Огненным. И родился тот сын в рубашечке, а на голове его был волчьей шерсти клок, потому как дано ему было Землёй-матерью и отцом Змеем умение в любую земную и подземную тварь оборачиваться.

От рожденья младенца могучего задрожали сразу три царства — и небесное, и земное, и подземное. Всколебалось море синее, и пришли к младенцу звери лесные, прилетели птицы легкокрылые, приползли гады ползучие — посмотреть на такое чудо.

Не по дням рос Огненный Волх — по минуточкам. Как родился — говорить научился. И велел Земле Сырой сразу же приготовить ему кольчугу крепкую, шлем золотой да булатный меч. А ещё попросил Огненный Волх сделать булаву ему железную, чтоб закинул он её через кручи высокие, через горы прямо в логово Змея поганого, разобидевшего его матушку.

— Я хочу, — сказал Огненный Волх, — чтобы та тяжёлая булава прямо в лоб ему попала, поганому, и убила бы его сразу до смерти. Ну а коли выживет этот лютый Змей, пусть выходит со мной на последний бой. Не отец он мне и не родственник!

Обняла Земля-матушка своего сыночка бесстрашного, обняла сыночка и сказала:

— Ты расти, сынок, набирайся сил. Во Свароговой жаркой кузнице тогда выкуют тебе булаву. И кольчугу скуют тебе крепкую, золотой шелом и булатный меч. Набирайся же пока ума-разума и учись ты многим премудростям. А как — всё по слову твоему станется.

Вот расти стал смелый Огненный Волх, и захотелось ему много мудрости, много силы и много храбрости. Тогда научила его Макошь-богиня письму древнему, узелковому, и открыла мать Сыра Земля сыну все свои тайны сокровенные.

Научился Огненный Волх славить Рода и Сварога небесного, почитать научился всех других богов. Обучился и разным хитростям — многомудрый Велес, подземного царства хозяин, повелитель зверей и птиц, стал наставником Волху Огненному. Даже Яга Виевна, злодейка, привечала юного Волха-красавчика. У неё в лесной избушке на куриных ногах много волшебных вещей оказалось припрятано, много собрано было разных трав и кореньев для колдовства. Обо всём рассказала она Волху Огненному, а великий Велес научил Волха понимать язык зверей и птиц, наделил его даром предвидения.

Ведуном великим стал Огненный Волх. Научился быстрокрылым соколом парить в поднебесье. Финист-сокол, в начале мира родившийся из золотого яйца, стал ему другом-помощником, стал душой его поднебесной. Ясным соколом Финистом облетал всю землю Огненный Волх, глядел на речные излучины, священные боры разведывал, видел все человеческие селения. А потом серым волком рыскал по ельникам Огненный Волх, по дремучим да по заповедным лесам, вынюхивал тропы тайные, гонял лесное зверьё. А хотел — златорогим туром скакал по горам да пригоркам или щукою оборачивался и гулял в океане-море на морском бескрайнем просторе. Так и вырос Огненный Волх, храбрым стал и могучим, хитрым да удалым. Волхвы-жрецы Волха славили, вместе с ним росла его слава среди людей.

А как вырос Волх, углядел за горами тучи чёрные — там поганец Огненный Змей собирал своих змеиных сподвижников, чтоб идти им в поход на небесную Правь, чтоб разорить чудесный Ирийский сад.

Понял Волх, что пришло его времечко, время битвы с поганым змеищем, время мести и время славы. Обернулся Волх в Финиста-сокола, взмыл под небеса, полетел на быстрых крылах прямо в логово Змея Огненного. Сел у входа да к разговору прислушался.

А в пещере змеиной, тёмной, разговаривал Огненный Змей с подругой своей, с девой-змеёй Параскеей.

— Я сегодня же, ещё до вечера, — говорил хитрый Змей, — поднимусь в небеса синие вместе со змеиной своею силищей, с летунами вместе да с огнянниками, и с наскоку захвачу Ирийский сад. Украду у богов со священной яблони золотые чудесные яблочки. Дают эти яблочки вечную молодость, силу вечную и великую власть над всеми царствами. Вот попляшут у меня тогда светлые боги, вот тогда придёт моя вечная власть. Тогда все миры переменятся!

Но ответила ему вещая змея Параскея:

— Не видать тебе, Огненный Змей, золотых яблочек, не ходить по Ирийскому саду. Видела я сегодня чудесный сон, и во сне моём бились ворон с соколом, бились насмерть, бились до крови, и летели вороновы перья во все стороны. И упал ворон тот во сне за море-океан. Этот ворон — ты, Огненный Змей, ну а сокол — это Огненный Волх, сын твой, Змеевич!

Оттолкнул Змей свою подругу-пророчицу, оттолкнул да на камни бросил:

— Что пророчишь ты, змея подколодная?! Не бывать тому, не подымет сын руку на меня!

Тут влетело в пещеру перышко лёгкое, соколиное, обернулось Волхом Огненным, и сказал Волх Змею грозные слова:

— Мне отец настоящий — прародитель наш Род. А за то, что разобидел ты мою матушку, за дела твои подлые, за слова вероломные не прощу я тебя, подлый Огненный Змей. Выходи, Змей, немедля биться со мной.

Зашипел удивлённо в ответ Огненный Змей, загремел чешуёй, заворочался и со злобой на сына кинулся. Только ловок был Волх, Змеев сын, и силён он был, и проворен. Ничего с ним не сделать Змеище! Волх согнул его в три погибели, а потом скрутил ещё и в бараний рог. Но не стал убивать Змея до смерти. Обернулся Волх снова в сокола и взлетел высоко в поднебесье, в когтях сильных держа Змея Огненного. Понёс победитель Волх Змея за Хвалынское море, туда, где стоял Буян-остров.

Под тем островом, под Буяном, находилась темница медная, в небесной Свароговой кузнице богами светлыми выкованная. Долетел до моря Огненный Волх, рыбой щукой оборотился и поплыл, в зубах зажав побеждённого. Доплыл щукой до той медной темницы да и запер там обидчика врага своей матери — бросил Змеищу на медный пол, только гул и медный звон по всем мирам пошёл.

С тех пор сидит Огненный Змей под Хвалынским морем в темнице, из которой нет ему выхода. От злости на стены бросается, пышет яростным жаром-пламенем. От бросков его море колеблется, и великие волны топят корабли, только всё равно ему теперь на волю не выбраться. Не летать в небесах, не ходить по земле, женщин не соблазнять.

Не владеть золотыми яблочками!

Глава 14. Как женился Волх на Деване, ясноокой Перуновой дочериЗа победу прославлять стали волхвы могучего Волха, говорить ему стали слова хвалебные. Благосклонно Ирийские боги теперь на юного Волха посматривали. Тут бы Волху нашему и радоваться, да возгордился он вдруг. До самозабвения уверовал Волх, сын Земли, в неземное своё могущество.

«Если надо будет, — думал Огненный Волх, — справлюсь разом со всеми царствами, все три мира смогу объять властью своей!»

Тут нахмурился Белобог-Белун, тяжело вздохнул, покачал головой. И раздался голос за его спиной — то свои слова сказал в чёрной одежде старик, то пришёл к Огненному Волху Чернобог — Чёрный Змей.

— Всей Вселенной завладеть я тебе помогу. Стань ты, Огненный Волх, вместо отца своего повелителем, стань ты первым среди тёмных сил. Будет сын мой, Вий, воеводой твоим, будет нечисть наша подвластна тебе, даже Велес тебе поклонится!

— Мудрый Велес мне учитель и друг, — неторопливо ответствовал оборотень, — не добиться силой поклона его!

— Зато многого можно добиться хитростью. Ты возьми себе в жёны Параскею-змею, — продолжал свои речи Чернобог, — она в нужный час даст тебе совет. С чёрной силой и с чёрной хитростью завоюешь ты всю Вселенную!

— Дело ты говоришь, Чернобог! — наконец решился Огненный Волх. — Стану я повелителем всем Змеевичам и Горынычам, буду знаться я с чёрными силами и женюсь на змее Параскее.

Ничего не ответил на это Белобог, словно знал, что придёт ещё его час, словно знал, что битва ещё не проиграна. Ну а Огненный Волх спустился в царство подземное, там сыграл он шумную свадебку с Параскеей-змеёй и принялся планы обдумывать, как приумножить ему своё могущество. И пришёл к Волху Вий, воевода подземный, села рядом змея Параскея.

И сказал Вий Волху такие слова:

— Ай ты буйный Волх и великий царь! Аль не хочешь ли ты покорить все миры? Аль не хочешь ли ты яблок Ирия? Лишь они дают вечную молодость, силы дают всей Вселенной владеть. Посильнее ты будешь отца своего, по плечу тебе дело этакое.

Про себя же подумал злобный Вий: «Пусть добудет для нас Волх яблоки, мы потом его тоже скрутим в бараний рог!» А змея Параскея добавила:

— Боем-силою яблоки тебе не добыть. Стережёт их белый дракон Ладон, да и все небесные ратичи в ответе за них. Но зато добыть их можно хитростью, а хитрость есть у тебя, Огненный Волх! И поможет тебе в этом деле Индрик-зверь, всем зверям отец. А я ждать тебя буду с победою. Буду ждать твоего возвращения!

Тогда нырнул в подземный ручей Огненный Волх и поплыл прямо к зверю Индрику, тому самому зверю единорогому на четырёх ногах, повелителю всех рек и протоков, что одет в прозрачную чешую. Купался Индрик в глубоком озере, фыркал радостно, головой качал.

Увидал он Волха Огненного, увидал его и нахмурился.

— Не с добром ты пришёл ко мне, могучий Волх. Уж не хочешь ли ты переделать мир, нам Родом от века завещанный?

— Не тебе, Индрик-зверь, мне советы давать. Хочу всем доказать я своё могущество, и тебе не стоять, Индрик, у меня на пути! Покажи лучше подобру-поздорову, как пройти мне тайными тропами, как проплыть мне подземными реками, как попасть в чудесный Ирийский сад.

— Молод ты ещё, гордый Огненный Волх, и заносчив ты, Волх, по незнанию. Но пускай свершится твоя судьба, пусть всё будет по воле Макоши. Стань ты рыбой речной и ступай, Волх, за мной. Коль поспеешь — в Ирий попасть сумеешь.

И помчался стрелой Индрик-зверь, поскакал по подземным тропам белой молнией, по воде летел, будто посуху, — еле поспевал за ним оборотившийся щукой Волх. А когда Индрик по земле бежал, превратился Волх в горностая быстрого, изловчился и вскочил Индрику на спину.

Как примчались они вдвоём ко входу в Ирийский сад, не сумел понять удивлённый Огненный Волх, только далеко позади они оставили и ручьи-реки текучие, и холмы-горы толкучие, что путь к Ирию загораживали. Не заметили их ни василиски с медными крыльями, ни грифоны с медными клювами. Даже боги Ирийские, светлые, прихода гордого Волха не заметили. А зверь Индрик лишь топнул копытом и умчался обратно в царство подземное, никому не видимый и не слышимый. Покачал головой гордый Огненный Волх, превратился в волка серого, побежал дальше путь свой вынюхивать.

По Рипейским горам подымался горной серной, златорогим туром, а под облака взлетал птицей соколом. Пролетел в вышине над Ирийским садом, осмотрел все углы-закоулочки и увидел золотую яблоньку. А на яблоньке той наливались соком золотые яблочки, и дракон Ладон дремал у её ствола. И хотел уже было сокол Волх упасть с высоты да схватить когтями острыми золотые заветные яблочки, как услышал он вдруг песню дивную. Повернул тут Волх голову, пригляделся Волх да прислушался. И увидел, что идёт по траве-муравушке девица с золотыми кудрями, ступает, словно лебёдушка, песню поёт девическую сладким, красивым голосом.

Засмотрелся на девицу Волх, позабыл всё на свете. Позабыл, что хотел он власти над миром, позабыл, что стал повелителем он тёмным силам. И про деву-змею Параскею тоже он позабыл в тот же миг.

Видел лишь Волх, как девица царевной-лебедем плавать стала по Сметанному озеру, а потом вышла на берег и в девичьем образе ходить принялась вокруг золотой заветной яблоньки. Хотел тут Волх тоже облик принять человеческий, подойти к чудесной девице-раскрасавице, да внезапно ударили колокольчики, зазвенели трубы небесные и сбежались-слетелись к яблоньке стражники, и проснулся-зашипел дракон Ладон. То заметили наконец боги Ирийские, что неладно что-то в их владениях, что прокрался кто-то чужой в чудесный сад. И тогда упало к ногам прекрасной девицы сизое соколиное перышко. Подняла это перышко девица, забрала к себе в золотой дворец.

Там в светёлке своей девица перышко выронила, упало перышко, об пол ударилось, превратилось в Волха-красавчика. И сказал Волх девице слова добрые:

— Ты не бойся меня, красна девица. Коли люб я тебе, буду я с тобой во веки вечные. Откажусь я от власти над миром, от подземного царства, от змеи Параскеи откажусь. Буду я, могучий Волх, лишь твоим с этой минуточки. Ты скажи мне, как звать тебя, величать.

Улыбнулась девица, разрумянилась, а потом ответила Волху Огненному:

— Что же, имя своё я скажу тебе. Звать меня Деваной-охотницей, дочка я громовержца Перуна и Перыни, Дивы-Додолы. Люб ты мне, удалой Огненный Волх, только девица я непокорная, и непросто тебе будет сладить со мной!

— Для тебя, дорогая Девана, я готов на любые подвиги. Буду защищать я теперь Ирийский сад, буду равным среди Ирийских богов, у Перуна тебя просватаю.

Тут послышался шум за дверью запертой — то Деваны отец, громовик Перун, и сестры её, Леля, Морена и Жива, непонятное что-то учуяли, разговор неясный услышали.

— Ты открой нам дверь, Девана-дочь! — закричал Перун. — Хочу знать я, с кем ты там разговариваешь.

Хитрый Волх оборотился тут же в перышко, а Девана то перышко выпустила за окошечко.

— Полетай, — говорит, — перышко во поле чистом, погуляй до поры до времени.

А отцу родному ответила, дверь открыв:

— Я сама с собою разговаривала, пела песню я девическую, печальную.

И ушёл ни с чем громовик Перун, никого не найдя в светёлочке. Ну а к вечеру, полетавши под облаками, возвратилось перышко к Деване-красавице, вновь оборотилось Волхом Огненным, и пошли у них разговоры весёлые. Но опять разговоры те Жива, Леля да Морена услышали. И тогда Морена, колдунья великая, на третий день, как стемнело, у окошечка светёлки Деваны-красавицы понатыкала ножей да иголочек. Коль наткнётся гость на иголочки — не пробиться ему тогда к Деване-девице. А Огненный Волх Финистом-соколом прилетел снова к Деване-красавице. Бился-бился, но не смог пробиться через иголочки. И упало тогда соколиное перышко в Ирийский сад, прямо подле громовержца Перуна. Обернулось перышко Огненным Волхом, поклонился Волх Перуну могучему и сказал ему слова покаянные:

— Ты прости меня, громовик Перун, за гордыню мою великую, за любовь мою нечаянную к дочери твоей Деване-красавице. Откажусь я ради этой любви от власти над змеиной нечистью, откажусь от Параскевы-жены и от тёмного царства откажусь. Не хочу я владеть всей Вселенною, хочу стать я с этой минуточки лишь повелителем сердца Деваны-девицы, твоей дочери, громовик Перун. Буду равным я среди равных богов, буду Ирий светлый я защищать. По веленью Родову и Сварогову предводителем стану я светлых ратичей, богом смелости буду и бесстрашия.

Усмехнулся в золотые усы громовик Перун и ответил так Волху Огненному:

— Ты и вправду смел, хитрый оборотень, раз пробраться сумел к нам в Ирийский сад. А слова твои покаянные? Не обман ли то и не выдумка ли? Вот возьму я сейчас стрелы-молнии да развею прахом тебя по свету белому — от тебя только волчьей шерсти клок останется!

— Если воля твоя, громовик Перун, можешь бить меня стрелами-молниями. Всё равно не жить мне теперь без Деваны-девицы.

— Что ж, — тряхнул серебряной бородой Перун, — пусть по слову твоему, Волх, станется. Пусть Девана, дочка моя разумная, сама выберет себе суженого.

В тот же миг появилась Девана на пороге своего золотого дворца — гордая, красивая, смелая. Подошла она к отцу-батюшке, поклонилась низким поклоном. Поклонилась и родной матушке, Перыне-Додоле, и всем Ирийским богам поклонилась. А потом сказала Волху властным голосом:

— Красив ты и статен, Огненный Волх. Мудр и хитёр ты, Огненный Волх. Коли сумеешь меня поймать-победить, будешь супругом моим на веки вечные! Ну а коли со мною не справишься, отправляйся назад в царство своё змеиное, к змее своей Параскее. И не мечтай вовек о золотых наших яблочках, не мечтай о Деване-охотнице, хозяйке заповедных лесов!

И сейчас же рядом с Деваной-красавицей встали слуги её верные, серые волки огромные, лютые, что служили ей преданнее собак. И сама Девана тут же оборотилась в волчицу, и понеслись они из Ирийского сада прочь. Потому как была Девана богиней лесной, хозяйкой над всеми охотниками, от отца получила она властную силу, от матери — красоту несравненную, а от деда Дыя-Дивия, бога народов удивительных, усвоила волшебные умения: могла в любого лесного зверя оборотиться — ив рыбу речную, и в тварь морскую, и в могучую птицу. Под стать была эта богиня молодому Волху Огненному, дорогие девочки и мальчики!

А что же Волх, великий воин, бесстрашный оборотень? Так и остался стоять столбом посреди сада Ирийского? Нет, тут же вслед за Деваной помчался Волх, принял вызов он юной охотницы. Ещё больше полюбил он Девану в таком её диком облике. «Ну, теперь держись, дева смелая, — думал Огненный Волх, — теперь быть тебе моею наверняка!»

Тоже волком, серым и быстрым, стал Огненный Волх, и догнал он Девану за семь прыжков. Её лютых волков-охранников в честном бою изодрал сильный Волх, зарычал на них страшным голосом, и попятились прочь истекающие кровью огромные волки. Увидала это Девана, превратилась тут же в медведицу. Но не отставал от неё Огненный Волх, стал он следом за ней медведем зубастым с когтистыми лапами: мудрый Велес обучил его всем повадкам медвежьим! Испугалась тогда Девана, превратилась в утку дикую и взмыла под облака. Тогда стал смелый Волх птицей соколом и погнался за уткой по небу. А Девана тотчас стала рыбою и нырнула в морские волны синие. Но и Волх не терял её из виду, вслед за ней в пучину с небес бросился.

Так гонялись они друг за другом по всему свету белому, по воде, по земле и по воздуху, дни и ночи гонялись без продыху, то и дело меняя обличья чудесные. Даже Велес, подземный владыка, помогать принялся Волху-любимчику — он в глухой непролазной чащобе след куницы-Деваны указывал. Даже злобная Яга Виевна подсобила Волху-красавчику — на вершине высокой ели разглядела белку-Девану. Вот-вот схватит Волх невесту свою непокорную, но опять в последний миг ускользает от него дочь Перунова. Наконец смелый Волх не выдержал и взмолился Земле Сырой, матушке, и сестре своей, мудрой Макоши:

— Помогите, подскажите мне, как поймать Девану-красавицу, как исполнить всё, что задумано!

И тогда многомудрая Макошь сплела невод из золотых ниточек, прочный невод, волшебный невод. Забросила невод тот в море-океан, где щукой носилась Девана-охотница, а забрасывая, приговаривала:

— От судьбы не уйти тебе, милая. Никуда от судьбы не уйти!

Невод тот смелый Волх тут же вытащил, и забилась в нём щука златопёрая с чешуёй серебряной, с головой жемчужной. То Девана гордая плакала, расставаясь с девической жизнью. Снова стала она красной девицей, вместе с Волхом пришла к отцу с матушкой. И сыграли в Ирии весёлую свадебку — от той свадебки по всем мирам долго гром гремел, и текла рекой священная сурья. По усам золотым Перуновым, по серебряной его бороде текла. То сам громовик Перун и Перыня, грозовая богиня, отдавали дочь свою замуж за Волха Огненного, бога смелости и бесстрашия, ставшего воеводою светлых сил и защитником Ирия с этого дня.

Ох и бесился от злости потом Чернобог — Чёрный Змей! И шипел, и хвостом бил, в подземном царстве скалы круша. Только ничего уже тут не поделаешь. По слову Белобога всё сладилось, опять победила Правда Кривду коварную, потому что Любовь, Лада-матушка, распростёрла над миром свои крыла и спасла мир от страшной опасности.

С этого дня волхвы Волха вместе с Велесом и другими богами славили и копили мудрость его людям во благо. Ну а Чернобог с Белобогом спорят до сих пор. Меж людьми ходят время от времени, и зовёт каждый из них человека на свою сторону. За делами следят человеческими, за поступками их — злыми и добрыми. Видят всё, обо всём осведомлены. Знают, как прожил жизнь свою человек, чтобы по делам была ему и награда. Потому что мир Яви — это мир вечной битвы добра и зла, чёрно-белый круговорот чёрно-белых событий, место испытаний людских. От Тьмы свободна лишь Синяя Сварга — царство Прави, и неведом Свет лишь царству Нави подземному.

Всегда вспоминайте об этом в трудный час, дорогие девочки и мальчики!