Развитие гражданского процессуального права в СССР

Октябрьская революция 1917 г. была глобальным переворотом в экономике, политике, культуре, в государственном устройстве, в законодательстве. Произошедшие изменения были беспрецедентны, по крайней мере в истории России.

Декретом о суде Совета народных комиссаров, опубликованным 24 ноября 1917 г., упразднялись «существующие общие судебные установления» и другие суды, они заменялись судами, образуемыми на основании демократических выборов» (п. 1). Указывалось, что «о порядке дальнейшего направления и движения неоконченных дел будет издан особый декрет». Устанавливалось, что суды «решают дела именем Российской Республики и руководятся в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку таковые не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию» (п. 5), устанавливалось также, что гражданские дела (и некоторые уголовные) могут быть разрешены в третейских судах.[12]

Несмотря на последовавшую Октябрьскую революцию, действие Устава гражданского судопроизводства не было прекращено. Как отмечал П.И. Стучка, «все суды, с «правительствующим сенатом» во главе, нашу революцию просто игнорировали... провозглашали решения по указу свергнутого уже временного правительства и на основании законов свергнутых правительств. Это было нетерпимо, и я набросал... проект первого «декрета о суде».[13]

В Декрете о суде (Декрет № 2) ВЦИК без даты принятия (март 1918 г.) ст. 8 было прямо установлено, что судопроизводство происходит по правилам судебных уставов 1864 года постольку, поскольку таковые не отменены декретами ЦИК и не «противоречат правосознанию трудящихся классов. В этом случае в решениях и приговорах должны быть указаны мотивы отмены судом устаревших буржуазных законов». При этом там же, в п. 12 было установлено, что «все формальные отводы по гражданским делам о смешении и дроблении исков, все ограничения тяжущихся в отношении формальной стороны производства, как-то: изменение основания иска, встречных требований, расширение дела новыми требованиями, привлечение ответчиков (как со стороны истца, так и ответчика) и т.п., отменяются». Это было уже серьезной корректировкой норм УГС, не допускавших, как правило, изменения исковых требований. В ст. 14 Декрета № 2 было указано, что «в отношении доказательств суд не стеснен никакими формальными соображениями, от него зависит, по обстоятельствам дела, допустить те или иные доказательства», в ст. 38 было установлено, что, «не ограничиваясь формальным законом, а всегда руководствуясь соображениями справедливости, гражданский суд может отвергнуть всякую ссылку на пропуск давностного или иного срока и, вопреки таким или иным возражениям формального характера, присудить явно справедливое требование». Статьей 4 обжалование в апелляционном порядке отменялось и допускалась только кассация решений окружных народных судов в областной суд, причем основанием для отмены решения (кроме формальных нарушений) являлась «явная несправедливость».

В декрете ВЦИК «О Народном Суде Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (Положение)» от 30 ноября 1918 г., в котором уже выделялись «общие начала судоустройства» и «общие начала судопроизводства», устанавливалось (ст. 22), что «при рассмотрении всех дел Народный суд применяет декреты Рабоче-Крестьянского Правительства, а в случае отсутствия соответствующего декрета или неполноты такового, руководствуется социалистическим правосознанием. Примечание. Ссылки в приговорах и решениях на законы свергнутых правительств воспрещаются». Уточнялось соответствующее положение Декрета № 2: «Формальные отводы по гражданским делам о смешении и дроблении исков не допускаются» (ст. 25), «тяжущимся разрешается во время производства дел как изменить основания иска или встречных требований, так и расширять дела новыми требованиями и привлекать к делу на сторону истца или ответчика новых лиц» (ст. 26).

В период 1920-1923 гг. вопрос о соотношении свободы распоряжения субъективными материальными правами в гражданском процессе и правом суда определять права, подлежащие защите, был предметом дискуссий, анализировалась судебная практика. Итог обсуждений отразился в нормах Временной инструкции НКЮ РСФСР от 4 января 1923 г. «Об основных нормах гражданского процесса» и в проекте ГПК. В объяснительной записке к проекту устанавливалось: «...Проект ГПК оставляет в полной силе принятый с первых дней революционного судопроизводства принцип свободы тяжущихся, которые могут изменять, увеличивать и уменьшать свои исковые требования или вовсе от них отказаться, и неизбежно вытекающую отсюда свободу суда, который имеет право присуждать ему все то, что ему по окончании выяснения дела будет по праву причитаться, хотя бы сам истец не умел или не решался в точности заявить или правильно формулировать все свои притязания».[14]

Таким образом, главная роль суда была сохранена и в ГПК РСФСР, который был введен в действие с 1 сентября 1923 г. Постановлением ВЦИК от 10 июля 1923 г. Статья 5 ГПК устанавливала: «Суд обязан всемерно стремиться к уяснению действительных прав и взаимоотношений тяжущихся, почему, не ограничиваясь представленными объяснениями и материалами, он должен, посредством предложенных сторонам вопросов способствовать выяснению существенных для разрешения дела обстоятельств и подтверждению их доказательствами, оказывая обращающимся к суду трудящимся активное содействие к ограждению их прав и законных интересов, дабы юридическая неосведомленность, малограмотность и подобные тому обстоятельства не могли быть использованы им во вред». Данное положение, которое впоследствии трактовалось как одно из главных составляющих принципа объективной истины, в определенной мере относилось и к принципу диспозитивности, в частности оно оправдывало возможности выхода решения суда за пределы исковых требований.

Другими оригинальными институтами, введенными в тот период, стали выборность судей, участие народных заседателей, национальный язык судопроизводства, профсоюзное представительство и др.

Кроме норм прежнего, дореволюционного законодательства первые нормативные акты советского государства в области гражданского процесса содержали ряд самобытных институтов. Например, профессор А.Ф. Клейнман к числу таких норм относил «принципы процесса, созданные практикой советских судов, в частности принципы активности и инициативы прокурора и суда в гражданском процессе».[15] Другими оригинальными институтами, введенными в тот период, стали выборность судей, участие народных заседателей, национальный язык судопроизводства, профсоюзное представительство и др.

В течение недолгого времени после окончания Великой Отечественной войны была создана комиссия по разработке новых ГК и ГПК, в составе кото­рой была образована специальная подкомиссия по подготовке проекта ГПК, председателем которой был назначен профессор Московского университета А.Ф. Клейнман. В ходе работы этой комиссии было принято решение разработать не ГПК СССР, а Основы гражданского судопроизводства, которые были подготовлены к 1960 г. и в 1962 г. утверждены.[16]

А на их базе был разрабо­тан ГПК РСФСР, который вступил в действие с 1 октября 1964 г. В ходе этой реформы законодательно четко была закреплена обязанность суда установить действительную объективную истину, вследствие чего активность суда была еще более увеличена. К числу других оригинальных норм, получивших разви­тие в тот период, относятся право суда выйти за пределы исковых требований, из­менить предмет и основание иска и др. Кроме того, не имел аналогов такой инсти­тут, как участие общественности в гражданском процессе, введение которого было обусловлено исключительно практикой применения.[17]

Специфика советского гражданского процесса тесно связана с особенно­стями, во-первых, общественного устройства, и во-вторых, правовой системы советского государства.

В советский период были сохранены многие особенности отечественного дореволюционного процесса. Учитывая, что в целом социокультурная основа изменилась незначительно, то многие показавшие свою эффективность в пре­дыдущий период нормы, а главное, практика их применения оставались преж­ними. Советский гражданский процесс не следует рассматривать, с нашей точ­ки зрения, в качестве отдельного типа, он является одним из этапов развития отечественного гражданского судопроизводства. Следует выделять советский период развития, а не советский тип гражданского процесса. В данный период были в целом сохранены и получили дальнейшее развитие многие правовые ин­ституты дореволюционного российского процесса. Именно в этот период, с на­шей точки зрения, получили наибольшее развитие самобытные черты отечествен­ного гражданского процесса. В отличие от дореволюционного, а также постсовет­ского периодов законодатель не стремился к копированию зарубежного законода­тельства. Наоборот, зарубежный опыт рассматривался как неэффективный. Зако­нотворчество базировалось в первую очередь на изучении судебной практики и научных разработках отечественных процессуалистов.[18]

Несмотря на идеологическую специфику, законотворческая работа осуще­ствлялась преимущественно путем совершенствования самобытных черт рос­сийского гражданского процесса, а не на копировании зарубежного опыта. На­пример, авторы Основ гражданского судопроизводства 1962 г. и ГПК РСФСР 1964 г. предлагали нормы и институты, апробированные прежде всего практи­кой применения действовавшего в тот период законодательства. А.Ф. Клейнман, один из основных их разработчиков, отмечал, что «при разработке проекта ГПК СССР. Судебная практика по вопросам гражданского процесса должна быть учтена и все лучшее из нее должно войти в состав кодекса».

Такую технику законотворчества, к счастью, удалось в большей степени сохранить и при разработке действующего ГПК РФ 2002 г.