Воскресение Христово (Сошествие во ад)
На древних иконах, равно как и в стенописи (во фресках) пишется "Сошествие Христа Спасителя во ад", а надпись "Воскресение Христово". Спрашивается, почему такое несоответствие? Преподобный Симеон Новый Богослов пишет, что Воскресению Христову верят многие, но мало таких, которые бы чисто зрели это. Священная песнь гласит: "Воскресение Христово видевше", - не вероваше, а что? "Воскресение Христово видевше, поклонимся святому Господу Иисусу, единому безгрешному". Как видевше, когда Христос воскрес 2000 лет тому назад, да и тогда никто не видал, как Он воскрес? Между тем, Церковь завещала нам возглашать этими словами совершенную истину.
Человек в своем падении, потеряв единение с Богом, стал мертв душой, хотя по своему естеству душа его осталась бессмертной. Как тело, когда из него выйдет душа, уже не именуется живым и жить не может, так и душа, когда оставила ее благодать Божия, составляющая душу души, уже потеряла способность жить сама собою, стала мертва, слепа и бесчувственна. Мертвое тело тотчас разлагается и тлеет, так и в мертвой душе началось тление, расплодились черви: злоба, гнев, зависть, памятозлобие, лень, вражда, ненависть, всевозможные похоти плоти, сребролюбие, скупость и прочее. Но самое страшное - это то, что все эти многочисленные и тяжкие болезни души покрылись густым покрывалом гордости и кичения, которые так ослепили человека, что он потерял способность видеть самого себя. Обманываясь, он даже не может понять, что находится в числе гибнущих; не чувствуя своего бедственного состояния, полагает, что у него все хорошо, и нисколько не заботится о здоровье своей души. Он настолько нечувствен, что если бы кто стал обличать его в чем-либо, он смело ответит, что ничего такого в себе не видит, будет противоречить и обличителя погонит прочь, хотя бы это был Ангел с Неба.
Нельзя сказать, что такие люди спокойны и счастливы, наоборот, они глубоко несчастны: находятся в самих себе, как в аду, от вожделений, воюющих в их членах. Они "желают. - и не имеют; убивают и завидуют - и не могут достигнуть; препираются и враждуют..." (Иак. 4, 2), но при всем том не понимают себя и своей беды. Таковые, если будут подвизаться в постах, молитвах, бдениях, раздадут все имение бедным, с тем, чтобы угодить Богу, никакой пользы от своих трудов не получат, наоборот, придут в еще худшее состояние; гордость их укрепится, вырастет внутренний фарисей. Нет греха, превышающего милосердие Божие, кроме греха нераскаянного, самообольщение же не позволяет раскаяться; грешник не видит своего греха. Видеть и чувствовать - естественное свойство живых, так что у кого этого нет, тот мертв. До тех пор, пока человек таков, он неисцелим; такового не может спасти Сам всемогущий Бог, при всем том, что желает его спасти. Плача достойное состояние. Необходимо взывать к Богу, чтобы Он отнял слепоту наших душ, и взывать от всей души, просить, искать, толкать, чтобы Господь принял нашу мольбу, дал почувствовать горечь рабства, мрачность темницы, тяготу уз. Вседушная просьба не бывает отвергнута; грешник начинает прозревать, видеть свое состояние, приходить к покаянию и сердечному сокрушению. Если он пребудет в таком расположении души, то мало-помалу достигнет и той меры, когда увидит всю свою погибель, все свое бессилие и растление, начнет всех людей, от малого до большого, видеть несравненно высшими себя, даже святыми, и не только добродетельных, но и тех, кто согрешает явно. Это и есть боголюбезное смирение и сокрушение сердца, которые и великих, и величайших святых заставляли говорить: "Все спасутся, один я погибну", - но при этом не было места отчаянию, но было всецелое упование на беспредельное милосердие Божие, спасающее кающихся.
Такое сокрушение и смирение и есть та единая жертва, которую Бог не уничижит; это та жертва, для которой уже нет греха, побеждающего человеколюбие Божие; это есть то, без чего не может быть богоугодной ни милостыня, ни крепкая вера, ни удаление от мира, ни даже подвиг мученический. Это есть та жертва, которой спасались, спасаются и будут спасаться не только грешники, но и праведники, и преподобные, и чистые сердцем (сокрушенное сердце и есть чистое сердце), и все святые во главе с Пречистой и Преблагословенной Девой Богородицей. Благоухание этой чистой жертвы Смиреннейшей из земнородных, так называли Ее святые отцы, взошло к престолу Божию и низвело на землю Царя смирения - Единородного Сына Божия. Поэтому, по слову святого отца, надо всячески взыскать ту единую стезю, на которой созидается это сокрушенное и смиренное сердце, чтобы оно могло вопиять, как из чрева адова, призывая Бога, некогда сошедшего в преисподняя земли, прийти и к нам и освободить нас. Когда душа войдет в такое покаяние и смирение, как во гроб, Сам Христос сходит с Небес, входит в человека, как во гроб и как во ад, соединяется с его душой, воскрешает ее, пребывавшую в смерти.
Воскресение души - это ее воссоединение со Христом, Который есть воистину Жизнь Вечная. И как только душа соединится с Богом и, таким образом, воскреснет силой Христовой, она удостоится узреть мысленно и таинственно домостроительное Воскресение Христово и не ложно воспеть песнь "Воскресение Христово видевше, поклонимся святому Господу Иисусу". Это есть воскресение души, бывающее еще в этой жизни прежде Всеобщего Воскресения тел, есть избавление, для которого Бог и Отец дал Своего Сына, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел Жизнь Вечную. Воскресение и слава Христовы есть собственное наше воскресение, Им совершаемое. Христос же никогда не изменялся в Своей славе. Препрославленный и высший всякого начала, и власти, и силы, Он умалился, умер, и воскрес, и прославился ради того, чтобы сбывшееся в Его лице воспроизводить потом в нас и тем спасать нас. Плоды воскресения души во Христе есть любовь, радость, мир, долготерпение и проч. (Гал. 5, 22). Вот в чем непреходящее значение и таинство Воскресения Христова, таинственно, невидимо бывающее в нас, если того восхощем; воскресение, которое может быть каждодневно и каждочасно (из Слов преподобного Симеона Нового Богослова).
Эта истина является плодом духовного опыта жизни во Христе. Учение о ней (истине), рассеянное в святоотеческих творениях, не всем доступных, богопросвещенный разум святых отцов выразил на иконе, именуемой ими "Воскресение Христово". На ней Воскресший Христос, сияющий одеждами славы, простирает руку падшему Адаму, а в лице его - всему человечеству, и восставляет сущих во гробех греха, смерти и ада, ибо грех, смерть и ад есть разлучение с Богом. Христос соединяется с нами, даруя жизнь Своим Воскресением, и не тогда только, когда нисходил в преисподняя земли, но постоянно, до нынешнего дня, до скончания века (преподобный Симеон Новый Богослов).
Но прежде чем воскреснуть во Христе, надо возопить к Нему о помощи: прежде чем возопить, надо увидеть свою погибель. Для этого Святая Церковь и повторяет так часто во всю святую Четыредесятницу: "Даруй ми зрети моя согрешения", "возопих всем сердцем моим к щедрому Богу и услыша мя от ада преисподняго, и возведе от тли живот мой", "достойных покаяния плодов не истяжи от мене, ибо крепость моя во мне оскуде; сердце мне даруй присно сокрушенное, нищету же духовную, да сия Тебе принесу, яко приятную жертву, едине Спасе" [6].
Не сразу и нескоро приходит человек к познанию себя. Иногда для этого требуется целая жизнь. Для этого попускаются болезни, скорби, тесноты, страсти душевные и телесные, даже грехопадения, чтобы не в теории, а из опыта увидел человек свою глубокую порчу и смирился. Некая подвижница XIX столетия игуменья Арсения в начале своего иноческого пути спрашивала свою матушку-наставницу: "Где - я?", то есть, в какой приближенности ко Христу я нахожусь? Та ей отвечала: "Ты - нигде, потому что ты не видишь своей погибели".
5500 лет Господь ожидал, пока человечество убедится до конца в своем полном бессилии выйти из той погибели, в которую завело его отпадение от Бога, и возжаждет Избавителя.
Из Слов преподобного Симеона Нового Богослова становится ясно, что в древней иконе "Воскресение Христово" выражено в образе заветное чаяние каждой верующей души; конечная цель земной жизни каждого человека - это воссоединение его, падшего, с Богом. Преподобный указывает и единственно верный путь к этой цели.
Так, икона несет в себе глубину богословия; она тесно связана и с богослужением. В Великую Субботу за литургией святителя Василия Великого, после чтения паремий и Апостола, вместо обычного "Аллилуйя" перед чтением Евангелия, мы слышим громогласное восклицание: "Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех!" Что это, как не вседушное воззвание к Жизнодавцу, сошедшему некогда в этот день во ад, снизойти и к нам, в нашу душу, и воскреснуть в нас. И на торжественной пасхальной службе, на утрени, после шестой песни канона, за которой следует праздничный кондак, оканчивающийся словами "падшим подаяй воскресение", мы слышим в конце икоса ("Еже прежде солнца...") слезный вопль души христианской: "О Владыко, восстани, падшим подаяй воскресение". Почему "восстани", когда Он уже восстал, когда Его преславное Воскресение уже в радости воспевает вся Церковь, земная и небесная? Да, Он воскрес, но воскрес ли Он в нас?..
Непостижимый по самой своей сущности момент Воскресения Господа Иисуса Христа в Евангелии не описан. Евангелие говорит о великом землетрясении ("трусе") и отвалении камня от входа в погребальную пещеру, но как произошло самое Воскресение, в каком виде был Воскресший Спаситель, как Он восстал из гроба и куда отправился - все это остается сокровенной тайной, и молчание о том евангелистов свидетельствует лишь об их безупречной искренности и величии события, не поддающегося никакому описанию.
В древнехристианском искусстве, при господстве символа и аллегории, Воскресение Христово изображалось в символических формах. Одним из таких символов является изображение пророка Ионы, выбрасываемого на берег морским чудовищем, что основывается на ясном указании самого Иисуса Христа. Этот символ пережил эпоху катакомб и удержался в позднейшем византийском и западноевропейском искусстве.
Позднее (V-IX вв.) событие Воскресения Христова создало в искусстве композицию, называемую теперь по ее внешней форме "Сошествие Иисуса Христа во ад". Эта богословская, глубокосодержательная и в то же время доступная непосредственному пониманию композиция прошла несколько стадий в своем историческом развитии. В основе её легло Евангелие от Никодима.
Глубокая древность первых лицевых кодексов Псалтири свидетельствует о том, что такое изображение впервые появилось в этих Псалтирях. Самый текст Псалтири давал древним художникам много поводов к такому изображению. На древнейших, простых, без подробностей миниатюрах изображен поверженный ниц ад в виде скованного старика или огромного человека со щетинистыми волосами, на котором стоит Сам Победитель ада, простирая Адаму и Еве руки и "изводя их", по словам псалма, "окованных мужеством".
Разнообразясь в деталях, такая композиция повторяется в различных Псалтирях и лицевых Евангелиях. Иногда добавляются праведники Ветхого Завета, цари в диадемах, простирающие руки ко Христу Избавителю. Со временем в группе праведников помещается Иоанн Креститель, внизу - темница ада, сокрушенные врата, разбросанные ключи и пробои.
С XVII века простота композиции усложняется и видоизменяется. На иконе появляются два центра: собственно воскресение и сошествие во ад. В первом центре Иисус Христос изображается над гробом в ореоле и в обычных одеждах. Он только что восстал из гроба, в руке у Него - крест или знамя, означающее победу над смертью. Второй центр - изображение сошествия во ад. Такая композиция если не введена впервые, то обработана сполна в царской иконописной времен Алексея Михайловича и едва ли не принадлежит Симону Ушакову, оставившему блестящий пример такой комбинации на известной иконе акафиста.
В верхней части этой иконы среди двух скал представлен Иерусалим в перспективе, с башнями и минаретами; в центре изображен Иисус Христос в ореоле блестящих лучей. Под Ним - гроб с погребальными пеленами, круглый камень, вооруженные воины, падающие в испуге. В левой руке Спасителя - знамя победы с четырехконечным крестом на древке; правой Он отдает повеление небесному воинству, идущему с орудиями страданий Христовых на брань с адом и на освобождение праведников. Внизу - ад в виде огромной пещеры, и здесь Христос стоит в ореоле на сокрушенных вратах адовых. В Его левой руке разодранный свиток с надписью "Адама грех, рукописание", другая часть свитка с надписью "Преступления" - в руке сатаны, связанного и лежащего вместе со своим воинством в глубине ада. Правой рукой Христос берет руку Адама, встающего из гроба; тут же Ева и множество праведников, простирающих руки к Избавителю; позади них - Ангел. На правой стороне праведники идут в рай в сопровождении Ангелов, впереди них - Ангел с крестом, за ним Иоанн Предтеча со свитком ("Се аз видех и свидетельствовах о Нем"), потом опять Ангел, два царя со свитками - Соломон ("Воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя") и Давид ("Да воскреснет Бог и расточатся врази Его"). Далее еще Ангел и пророки. Праведники приближаются к раю. У его врат с причудливой стилизованной башней стоит благоразумный разбойник с крестом, а над вратами - Херувим с двумя мечами, заграждающий вход в рай. За вратами в отдалении изображен самый рай - сад и в нем тот же благоразумный разбойник, беседующий с Енохом и Илией. Богатство замысла, мастерство композиции, красота иконописных фигур вполне соответствуют таланту и художественному образованию знаменщика царской иконописной школы. Такой вариант "Воскресения Христова" впоследствии разнообразится в деталях, усложняется введением, например, Распятия, положения во гроб, явлений Ангела женам-мироносицам, Воскресшего Христа: апостолу Фоме, на Тивериадском озере - и, наконец, Вознесения.
В миниатюре западной рукописи XIII века царство сатаны имеет вид обширных палат, в которых помещены ветхозаветные праведники; часть праведников во главе с Адамом и Евой (представлены обнаженными) выходит навстречу Освободителю, попирающему ногами самого начальника тьмы. Внизу, в огне, а также на пылающих верхушках адского здания - устрашенные прибытием Царя Славы демоны. В этой миниатюре, как видим, византийская схема уже переработана полностью.
В памятниках XII-XVI столетий формы сюжета, и особенно формы ада, получают значительное разнообразие. Чаще всего ад имеет вид огненной пасти страшного дракона или сосуда, наполненного демонами, которых Христос поражает копьем. Иногда ад имеет форму котла, в котором находятся люди, а демоны раздувают мехами огонь под ним и перемешивают содержимое котла.
Фра Беато Анжелико (1378-1455 гг., монах-доминиканец) во фреске верхней галереи храма святого Марка во Флоренции сочетал свойственное ему изящество художественного стиля с древней основой композиции: Иисус Христос изображен в ореоле, со знаменем в руке; Он берет за руку Адама, изображенного в белой одежде; возле Адама - группа праведников. Под ногами Христа Спасителя - дверь ада с железными петлями, а под нею - сатана. Налево - два демона с ужасом смотрят на Христа Воскресшего.
Дальше в переработке этой темы пошел француз Орсель в картине, предназначенной для капеллы Лоретской Богоматери. Иисус Христос со знаменем в левой руке стоит на ниспровергнутых вратах ада, придавливающих демонов. Правой рукой Он изводит из ада Еву, за которой стоит царь Давид в венце. На противоположной стороне изображена Богоматерь на коленях, с молитвенно сложенными руками; за Нею - Архангел Гавриил. Над первой группой надпись "Ева - виновница грехопадения", над второй - "Богоматерь - орудие искупления"; Архангел Гавриил - первый вестник искупления. Здесь композицией "Сошествие во ад" художник воспользовался для выражения широкой мысли о грехопадении и искуплении. В этих и подобных им изображениях очевидна переработка византийского образа "Воскресение Христово".
Начиная же с XII века, в западных памятниках появились попытки изобразить Воскресение Христово с чисто внешней стороны, в виде Его выхода из гроба. Например, Иисус Христосвылезает из гроба с жезлом и державой в руке. Или Он в терновом венце выставляет одну ногу из гроба (пещеры). В другом изображении Христос наступает ногой, выставленной из гроба, на грудь упавшего стража; коленопреклоненный народ с благоговением смотрит на Воскресшего. Или Ангелы содействуют воскресению: один открывает крышку гроба, другой держит пелены, или Ангел поражает мечом стражей (картина Тинторегто в Питти). В изображениях такого рода не только нет и следа богословской мысли, но они не отвечают даже исторической истине.
Джотто (Флоренция, 1276-1337 гг.) в своем стремлении к "естественному", то есть реалистическому, искусству первый сообщил композиции "Воскресение" подобающую легкость, изобразив Спасителя парящим над гробом со знаменем в руке. На заднем плане он поместил пещеру гроба и дерево, означающее сад; внизу - упавших стражей.
В новом западном и восточном искусстве эта форма получила дальнейшее развитие и со временем стала общеупотребительной. Наиболее известной является композиция "Воскресение" немецкого художника Плокгорста. На ней Воскресший Христос изображен в белой погребальной плащанице, со знаменем в руке. Он стоит на облаке над устроенной внизу, как бы в земле, каменной гробницей. Под облаком и около него мы видим излюбленных в западном искусстве двух обнаженных ангелочков с крылышками. Один из них как бы выталкивает это облачко из гробницы. Слева - коленопреклоненный Ангел с пальмовой ветвью в руке (символом воскресения) стоит на каменной, как бы сдвинутой им крышке гробницы. Вдали слева виднеется Голгофа. Несмотря на ярко выраженный в картине дух западного искусства, это изображение, разнообразясь в деталях, сохранилось в православных храмах до нашего времени. Его часто можно встретить, главным образом, на запрестольных изображениях Воскресения Христова.
Несколько иной вариант того же образа создал М.В. Нестеров. У него Воскресший Христос Спаситель изображен с высоко поднятым в руке крестом как знамением победы, в погребальных пеленах, как бы спадающих с Него; Он идет среди лилий по дорожке сада от виднеющейся вдали слева уже открытой пещеры гроба. Справа на камне сидит Ангел со скрещенными на груди руками.
В этих и подобных им бесчисленных художественных воспроизведениях Воскресения Христова авторы смотрят на это величайшее событие с внешней стороны. Между тем, внешняя сторона воскресения как непостижимая не без причины была сокрыта от человеческих взоров и не имеет земных свидетелей. Тот же, кто пытается создать как раз внешность Воскресения Христова, неизбежно становится перед необходимостью следовать своему вымыслу. И мы видим, как разноречивы эти вымыслы и как часто они искажают в художественных образах простую историческую истину. Тем не менее такой подход сохраняется в живописи до наших дней. Только В.М. Васнецов, глубоко изучивший и серьезно оценивший содержательность, церковность и глубину богословия древней иконописи, в начале XX столетия написал величественную картину сошествия Христа Спасителя во ад, назвав ее "Воскресение Христово". Но он был не понят, так как общее внимание и оценка картины, главным образом, касались ее внешней стороны. А древняя икона еще только начинала раскрываться.