Лекция 8. ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВИЧ ЖУКОВСКЙ

Человек необычной судьбы, редкостного личного обаяния, широко образованный и трудолюбивый, Василий Андреевич Жуковский (1783-1852) оказал большое нравственное влияние на русскую литературу и культуру в целом. В силу различных обстоятельств в его жизни тесно переплелись литературная и педагогическая деятельность, что не могло не обратить его взоры к литературе для детей. Значительная часть его творений непосредственно обращена к детям. Будить в юных сердцах добрые, светлые чувства было заботой Жуковского.

Началом самостоятельной литературной деятельности Жуковский считал элегию «Сельское кладбище» — вольный перевод стихотворения английского поэта Томаса Грэя. Впер­вые в русской поэзии так полно проявился интерес к внут­ренней жизни человека, к движениям его души.

Это свойст­во романтической поэзии Жуковского усилилось в его бал­ладном творчестве. В этом жанре он достиг совершенства. Им написано 39 баллад. Уже первые из них — «Людмила» (1808), «Светлана» (1812) — привлекли внимание молодых читателей. А потом последовали «Ивиковы журавли», «Пер­чатка», «Кубок», «Лесной царь» и другие. Они притягивали своими необычными сюжетами, потрясали мрачными красо­тами природы. Мертвецы, оживающие в гробах, духи, при­видения, великодушные герои, чудовищные злодеи, получив­шие возмездие, ночь, могила, бледный свет луны — все это составило причудливый, фантастичный мир его поэзии. Все это было так ново на фоне той сентиментально-нра­воучительной литературы, что предлагалась детям в 10—20-е годы. Дети разных возрастов зачитывались балладами Жу­ковского.

В.Г.Белинский говорил, что «Жуковский ввел в русскую поэзию ро­мантизм». Под влиянием Жуковского романтические элементы про­никают в литературу для детей.

Во-первых — перевод. Почти все его баллады, элегии, поэмы имеют заимствованные сюже­ты, восходят к западноевропейской романтической литерату­ре: Гёте, Шиллеру, Байрону, В. Скотту, Т. Муру и другим.

Второе, что сближало Жуковского и литературу для де­тей, — отношение к фольклору. Романтики впервые широко обратились к фольклору в поисках необычных сюжетов, ге­роев, новых мотивов. У Жуковского элементы народной поэ­зии вплетались в его баллады. В «Светлане» особенно сильно ощутимы национальный русский колорит, русские обычаи, поверья, песенный стих:

Раз в крещенский вечерок

Девушки гадали:

За ворота башмачок,

Сняв с ноги, бросали...

Эти звучные, легкие строки, с которых начинается балла­да, всем памятны, как и многие стихи из пушкинских сказок.

Новая ступенька освоения русского фольклора — сказки Жуковского. Интерес к сказке у него был и чисто литератур­ный, и педагогический.

Жу­ковский осознает необходимость ближе подойти к собствен­но народному творчеству. В письмах к родным в Белев он просит собирать для него русские сказки и русские предания, записывать их от деревенских рассказчиков.

Летом 1831 года Жуковский живет в Царском Селе, еже­дневно встречается с А.С. Пушкиным, работавшим над «Сказ­кой о царе Салтане». Пушкин предложил своему старшему другу и учителю запись сказочного сюжета, сделанную со слов Арины Родионовны. Жуковский в течение месяца написал «Сказку о Царе Берендее, о сыне его Иване-царевиче, о хит­ростях Кощея Бессмертного и премудрости Марьи-царевны, Кощеевой дочери», а за ней — «Спящую царевну».

Жуковский-сказочник остался ве­рен себе, своим художественным принципам и романтическо­му стилю в целом.«Сказка о царе Берендее» довольно точно воспроизводит сюжет народной сказки о герое-отце, кото­рый обещает отдать то, что он имеет, но о чем не знает: — родившегося в его отсутствие сына. Возмужавший Иван-ца­ревич отправляется во владения Кощея Бессмертного и, в конце концов, побеждает его с помощью Марьи-царевны. Поэт использует традиционные приемы сказочного повествования: чудесные превращения, помощь волшебных предметов, ус­тойчивые формулы («рос не по дням — по часам», «честным мирком да за свадебку», «Я там был, там мед и пиво пил; по усам текло, да в рот не попало»).

И все же «Сказка о царе Берендее» — произведение поэ­та-романтика, имеющее фольклорную основу. Жуковский сокращает повторы, общие места в описании, но зато вводит психологические мотивировки поступков героев, конкрети­зирует место действия. Например, на четвертый день Иван-царевич подъезжает к озеру:

...гладко

Озеро то, как стекло; вода наравне с берегами;

Все в окрестности пусто; румяным вечерним сияньем

Воды покрытые гаснут, и в них отразился зеленый

Берег и чистый тростник — и все как будто бы дремлет;

Воздух не веет, тростинка не тронется; шороха в струйках

Светлых не слышно.

Рисуя Марью-царевну, поэт типично фольклорными изобразительными средствами дополняет романтические крас­ки, индивидуализирующие героиню:

...девица

В белой одежде стоит перед ним, молода и прекрасна

Так, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и, краснея,

Руку ему подает и, потупив стыдливые очи,

Голосом звонким, как струны, ему говорит...

Повествование, в отличие от народной сказочной тради­ции, эмоционально, даже экспрессивно: «Царь Берендей по­бледнел, как мертвец», «Взбесился Кощей», «Бедная Марья-царевна! Он не исполнил ее наставленья...» Стилистически сказка Жуковского напоминает отчасти балладу, что не умень­шает ее художественной ценности.

В еще большей мере это свойственно другой сказке, написанной в то же лето 1831 года, — «Спящей царевне».В тексте Жуковского много народных сказочных поэти­ческих формул, постоянных эпитетов, обращений («Как све­жий снег, бела», «губки алые», «мой свет»). Все это сообщает сказке не просто национальный колорит, но поистине «рус­ский дух». На этом фоне возникали, видимо, невольно и пря­мые переклички с Пушкиным:

Дочь царица родила.

Дочь прекрасна так была,

Что ни в сказке рассказать,

Ни пером не описать.

Вот царем Матвеем пир

Знатный дан на целый мир.

А «литературность», «балладность» сказки— в ярко выраженной роман­тической идее всепобеждающей любви. Триста лет длится сон царевны, который в день весенний прерывает поцелуй цар­ского сына, пораженного ее красотой. Чисто романтическое соединение рока, смерти, любви, пробуждения.«Спящая царевна» - самая поэтическая сказка Жуковского, приближающаяся по художественному уровню к сказкам Пуш­кина.

«Сказка об Иване-царевиче и Сером волке», написанная в 1845 году, завершает линию «русских сказок»Жуковского. Она интересна тем, что написана на материале нескольких народных сказок. По словам автора, «многое характеристи­ческое, рассеянное в разных русских сказках», он постарался «впрятать» в одну сказку. В результате получилась целая ска­зочная повесть. Со­бытия нанизываются одно на другое, составляя цепь увлека­тельных приключений. Сказка написана ямбом, белым безрифменным стихом, хорошо передающим раскованный, раз­говорный стиль устного повествования.Жуковский отказывается от социальных мотивов, звучащих в народной сказке и подчеркнутых, например, в сказке Ершо­ва. Его сказка поэтична, возвышенна, хотя и не лишена юмора.

В 1845 году Жуковский написал еще две сказки — «Кот в сапогах» и «Тюльпанное дерево». «Тюльпанное дерево» пред­ставляет собой стихотворное переложение немецкой народ­ной сказки «О миндальном дереве» из сборника братьев Гримм. Это романтическая история о злой мачехе, жестоко расправившейся с маленьким пасынком, и постигшем ее воз­мездии. Сказка мало напоминает фольклорные источники, она насыщена фантастическими и мистическими элемента­ми. «Кота в сапогах» Жуковский написал на основе одно­именной сказки французского писателя Шарля Перро. Со­здавая ее, Жуковский ориентировался на читателя-ребенка: повествование живое, динамичное, простое по языку, не со­держит навязчивого дидактизма.

Поэт считал: «Сказка для детей должна быть чисто сказ­кой, без всякой другой цели, кроме приятного, непорочного занятия фантазии». Этой установке вполне соответствует сти­хотворение, похожее на сказку, — «Мальчик с пальчик»(1851).

О фольклорной основе напоминает только ее название. Изящ­ная поэтическая миниатюра Жуковского передает светлый, возвышенно-прекрасный мир ребенка, окруженного мотыль­ками, эльфами, чудными цветами и травами.

Жил маленький мальчик,

Был ростом с пальчик.

Лицом был красавчик,

Как искры, глазенки,

Как пух волосенки.

Он жил меж цветочков;

В тени их листочков

В жару отдыхал он,

И ночью там спал он...

Сказка была написана, когда сыну Жуковского исполни­лось 5 лет, — она передает нежное, трепетное отношение к ребенку. Своим детям, Павлу Васильевичу и Александре Ва­сильевне Жуковским, как он их уважительно называет, поэт посвятил также три небольших стихотворения: «Птичка», «Котик и козлик», «Жаворонок». Они просты, безыскусны, связаны с народно-поэтической традицией.

Там котик усатый

По садику бродит,

А козлик рогатый

За котиком ходит.

Рисуя приход весны, поэт обращает свой взор к жаворон­ку — вестнику обновления природы:

На солнце темный лес зардел,

В долине пар белеет тонкий,

И песню раннюю запел

В лазури жаворонок звонкий.

Жуковский создал эти стихотворения, чтобы познакомить своих маленьких детей, живущих в Германии, с русским язы­ком, с русской поэзией. Теперь его произведения приобща­ют всех начинающих читателей к миру большой поэзии.

В середине 40-х годов у Жуковского возникает грандиоз­ный замысел собрания повестей для юношества — «самой образовательной детской книги». К со­жалению, всеобъемлющий поэтический замысел Жуковско­го не был осуществлен. Но и то, что Жуковскому удалось реализовать в своей переводческо-просветительской деятель­ности, беспримерно в истории русской и мировой культуры. Благодаря Жуковскому в юношеское чтение вошли поэти­ческое переложение «Слова о полку Игореве» и «Одиссея» Гомера, романтическая поэзия Шиллера, Гёте, Гебеля, Фуке (особенно хороша «старинная повесть» «Ундина»), Байрона, поэзия Востока.

Поэзия Жуковского всегда со­звучна «свежему молодому сердцу», способна рождать благо­родные движения души.