Из письма к М. П. Лилиной. Рим. Понедельник, январь 911
Рим. Понедельник, январь 911
31 января 1911
Дорогая Маруся,
Кира здорова, выезжает и выходит. Теперь больны Дженечка, Миша (лежит в кровати) и Алекс. Петров. Ливен. Стахович сам выздоровел. Вчера был путаный день -- не писал.
...Продолжу прерванные описания. Третьего дня читал записки Волконскому. В самом начале и Волконский и Стахович скисли -- говорят, скучно; потом, со второй главы, захватило, и до конца Волконский был внимателен и говорил, что интересно, а Стахович, как зашла речь об аффективных чувствах, пошел в другую комнату и начал постепенно раздеваться. Снимет галстук -- вернется, послушает -- опять уйдет, снимет куртку и т. д. Словом, на умные слова и психологию неподдается. Успех средний.
Вчера -- воскресенье, чудная погода. Встали поздно. Завтракали у Стаховичей. Я пошел с Алексеем Александровичем бриться и отдавать визиты Боборыкину (застали, говорили, и все о том же) и Чайковскому (не застали). Потом поехали в Пинчио и зашли в зоологический сад. До чего страшно и интересно. Полное впечатление, что львы, тигры -- на воле. Клетки нет, стены и бока -- скалы, впереди же ров, через который лев перепрыгнуть не может. Когда смотришь, то этого рва не видишь, и перспектива приближает зверей. Кажется, что они совсем близко. Они прыгают по скалам. Играют пять тигров -- неимоверной красоты. Рядом ягуары и пума. На днях ягуар съел другого ягуара, осталась одна голова.
Вернулся домой, отдыхал, обедал и вечером в 10 часов вернулся домой.
Кира после завтрака пошла к Ливен. Старуха еще крепилась, она слегла к вечеру. Они ездили и ходили по городу. Осматривали отдельные развалины, которые попадались по пути. Спал хорошо, хотя просыпался и рука болела, как всегда. Сегодня холодно и пасмурно. Но когда подумаешь, что вы, бедные, в 25R мороза -- брр... тогда оценишь нашу римскую осеннюю погоду.
Стыдно подумать, что вы все работаете и ты заиграла, как никогда, а я... Очень интересуюсь Варей. Мне все кажется, что ты хвалишь мою систему, чтоб делать мне приятное. Но если она помогла тебе даже при таких трудных условиях игры с четырех репетиций, то я счастлив и горд.
Нежно целую тебя, Игоречка, бабушку. Всем остальным поклоны. Люблю, скучаю, хотя знаю, что, приехав в Москву, опять пойдет то же, что и раньше. Ты будешь недовольна мною и тяготиться, а я -- не решусь порвать навсегда с театром, как ни охлаждаю себя к нему.
Нежно любящий
К. Алексеев
377. ИЗ ПИСЬМА к М. П. ЛИЛИНОЙ
Рим. Четверг, 3 февр. 911
3 февраля 1911
Дорогая и бесценная!
Вчера опять был путаный день, и потому не писал. О том, как мы проводили третьего дня, тебе писала Кирюля, т. е. осматривали Колизей, Via Appia на автомобиле.
Вечером был у Стаховича, и меня заставили читать Фамусова. Я все забыл и читал очень скверно. Вчера мы пошли с Машенькой и Кирой на здешний рынок, à la Сухарева башня. Старые вещи, материи и пр. Я ничего не купил. Не знаю, чему приписать какое-то равнодушие к старине: то ли, что она больше не нужна для обстановки театра, или то, что сама старина -- не так интересна, как раньше... Особенно интересного там не было. Ни вещей, ни продавцов.
...Кира здорова и бережется. Я здоров, толстею, так как у Стаховичей такой стол, что нельзя не обжираться. Силы крепче, инициативы больше. После завтрака, опять с ангелом Машенькой, мы поехали осматривать какую-то церковь, превращенную из крепости, но, по случаю приезда сербского короля, все заперто. Потом поехали показывать Кире Святого Петра и заехали в 2--3 церкви. В 5 часов зашел Стахович, и нам пришлось ехать к Сухотиным (Татьяна Львовна Толстая1). Там полная русская провинция. Самовар, малороссиянки в деревенских костюмах, привезенные княгиней Волконской (тетка лектора Волконского). Преинтересная дама лет 80-ти, от нее веет настоящей стариной. Пусть Стахович тебе расскажет ее интересную жизнь. Встретил там же какую-то старушку, друга Эрнесто Росси, которая вспоминала, как Росси якобы восхищался мною в "Отелло" и предсказывал мне будущность2. Алексей Александрович встретил другую старенькую старушку, которая когда-то была прекрасная певица -- примадонна. Старое -- старится?!..
Вечером читал записки перед многочисленной аудиторией: М. П. Стахович (она слушала и третьего дня), Волконский (лектор), Чайковский (брат композитора и драматург), Барятинский (музыкант), Машенька, Кира, Стахович. На этот раз имел успех, и даже сам Стахович выдержал.
Сегодня встал в 10 часов. Кира пошла на Форум с книгами, а я сижу и пишу тебе. Давно не было писем. Жду с нетерпением. Крепко обнимаю, нежно целую тебя, Игоря, бабушку. Всем поклон. Скучаю без тебя и Игоречка. Жалко и несправедливо, что вы в морозах, а мы греемся на солнце. Погода -- райская.
Крепко обнимаю.
Твой Костя
378 *. Л. А. Сулержицкому
Рим. Italie. Rome.
Trinita dei Monti, Hôtel Hassler
1--5 февраля 1911
Вот мой адрес, милый Сулер. Приехал в Рим в четверг, а в пятницу Кира слегла в постель и лежит до сих пор с инфлюэнцей и небольшим жаром (до 37,7). Две маленькие комнаты и бестолковая прислуга, не на кого положиться, и потому сижу почти все время дома (а погода чудная) и дежурю у Киры. Только Машенька Ливен (племянница Стаховича), добрая душа, приходит меня сменять.
Напишите: что Вы и как Вы, как "Синяя птица", Крэг, Дункан, Метерлинк, Режан, Егоров, Сац1? Очень интересуюсь и волнуюсь. Можно ли и стоит ли приехать в Париж?
Теперь дело к Крэгу. Надеюсь, что Вы знаете о том, что он в Париже сейчас. Хочется и надо бы с ним повидаться. [...] Ехать во Флоренцию2 не могу, потому что там нет подходящего стола, а это самое для меня важное. (У Горьких или у Боткиных могу пристроиться.) Кроме того, чем лучше воздух Флоренции по сравнению с воздухом Рима, да еще на такой горе, на которой я живу?
Итак, во Флоренцию мне ехать нельзя. Где же нам свидеться с Крэгом? В Канн, но там сезон и очень дорого. В Берлине. Это было бы самое лучшее, и вот почему. В Дрездене существует школа пластики и ритмических танцев Далькроза. Я туда поеду, так как говорят, что это удивительно. Это должно быть интересно и Крэгу. Сделаем так. В один и тот же день мы выезжаем из Канн или другого места, а Крэг из Парижа, съезжаемся в Берлине и едем в Дрезден. Тем временем переговорим о том немногом, о чем нам надо переговорить, т. е.:
1) Разрешает ли он искать расстановки ширм на самой сцене, ища общего настроения, а не придерживаясь пунктуально его макетов.
2) Разрешает ли он, сохранив общий замысел короля, двора, Офелии, Лаэрта, т. е. их карикатурность, изобразить или подать публике в несколько иной форме, т. е. более утонченной и потому менее наивной. Вы понимаете, что поданный "Гамлет" в том виде, в каком хочет Крэг, -- опасен. Его (т. е. не самого Гамлета, который великолепен у Крэга, а трактовку других ролей) не примет Москва в том виде, в каком ее передает Крэг. Надо сделать то же, что Крэг, т. е. короля -- ирода, варвара, бессмысленный двор с его нелепым этикетом, и Офелию, и Лаэрта -- детьми своей среды, но только надо показать это не теми марионеточными приемами, какими делает их Крэг. Собственно говоря, вот и все, о чем пока мне надо говорить с ним, остальное относится к простому желанию видеть его и условиться относительно его приезда в Москву.
Вот мои соображения по этому поводу. Я приеду в Москву около 25 февраля. Тут будет капустник, числа 28 февраля. Потом репетиции "Дяди Вани" (новая декорация) -- и прямо за "Гамлета". Чтобы не было в этом никакой задержки, я оставил Муратовой (для актеров) и Гзовской (для молодежи) мои записки. К нашему приезду их прочтут, и тогда можно будет прямо приступить к работе. Школа и сотрудники, которым надо не только читать, но и объяснять мои записки, оставлены до Вас; как только приедете, тотчас возьмитесь за это дело. Мы с Вами будем вести главных лиц, т. е. Офелию, Гамлета, короля, королеву, Полония и Лаэрта, а Марджанов поведет других. Предварительно все вместе мы будем объяснять друг другу и сговариваться об анализе, психологических кусках, желаниях и пр.
Параллельно с этим надо наладить в общих чертах установку, освещение декораций и срепетировать эту расстановку.
Наконец, костюмы.
Выясните с Крэгом, с этой программой в руках, когда ему удобнее приезжать: теперь или в мае?
Если ему надо видеть действие на сцене, то придется его выписывать на 4-ю, 5-ю и 6-ю недели поста (пост начинается 21 февраля). Пусть он имеет в виду, что к этому времени, быть может, ему придется приехать в Москву. Если же Вы решите другое время, напишите мне. Напишите мне: хочет ли Крэг и нужно ли ему приехать в Берлин? Конечно, за дорогу туда и назад ему заплатят. Скажите ему, милый Сулер, что я пробовал писать ему письмо по-немецки. Объяснить всю сложную путаницу моих предположений, изложенных в этом письме, я не мог. Вот почему я так долго молчал.
Обнимаю Вас и Крэга, Метерлинкам -- поклоны. Кира кланяется Вам.
К. Алексеев
379*. Л. А. Сулержицкому
Рим, 6/II 911
6 февраля 1911
Дорогой Сулер,
не кончил о Крэге. Спросите его, можем ли мы переделывать его декорации, т. е. расстановку ширм, и, ища костюмов, уничтожить тон юга и Италии?
Что же сказать про Леблан, Метерлинка и Режан 1. Неужели все -- жулье?!
Значит, надули нас, и надо взять ту пользу, которую возможно от них взять, т. е. сохранить хорошие отношения с Метерлинком, чтоб он прислал нам свою пьесу. И второе -- насколько возможно, рекламировать (но благородно) постановку МХТ, на случай поездки в Париж. От [...] Режан можно потребовать исполнения условия. В случае если она не исполнит, можно только (посоветовавшись с Немировичем и Стаховичем в Москве) предать гласности ее плагиат, но при этом надо быть осторожным и не задевать Метерлинков, которые нужны нам для будущих пьес. Все это надо обдумать, и очень, так как может выйти грязь и сплетня.
Не стоит мне приезжать в Париж. Это очень меня утомит, а там вся пресса куплена, и про меня задаром не напишут строчки. Смотреть же, как нас обворовывают и дурачат,-- невесело.
Приехав в Москву, выясните у Немировича, Качалова, Леонидова, Гзовской -- по какому переводу хотят играть? Если по старому, надо переписывать роли, так как они утеряны; если по новому, надо купить книг К. Р.2. Это необходимо сделать к моему приезду. Потом налаживайте сцену, ширмы и освещение. Надо искать новых расстановок ширм.