Бесплодность ревностных моих трудов. Такая запасливость не нужна честолюбцу
Кто отправляется в погоню за счастьем, не должен обременять себя багажом!
Ошибка людей одаренных состоит в том, что они растрачивают свои юные годы,
Желая стать достойными милости судьбы. Покуда бедняки копят силы и знания,
Чтобы в будущем легко было нести бремя могущества, ускользающего от них,
Интриганы, богатые словами и лишенные мыслей, шныряют повсюду, поддевая на
Удочку дураков, влезают в доверие у простофиль; одни изучают, другие
Продвигаются; те скромны -- эти решительны; человек гениальный таит свою
Гордость, интриган выставляет ее напоказ, он непременно преуспеет. У власть
Имущих так сильна потребность верить заслугам, бьющим в глаза, таланту
Наглому, что со стороны истинного ученого было бы ребячеством надеяться на
Человеческую благодарность. Разумеется, я не собираюсь повторять общие места
О добродетели, ту песнь песней, что вечно поют непризнанные гении; я лишь
Хочу логическим путем вывести причину успеха, которого так часто добиваются
Люди посредственные. Увы, наука так матерински добра, что, пожалуй, было бы
Преступлением требовать от нее иных наград, помимо тех чистых и тихих
Радостей, которыми питает она своих сынов. Помню, как весело, бывало, я
Завтракал хлебом с молоком, вдыхая воздух у открытого окна, откуда
Открывался вид на крыши, бурые, сероватые или красные, аспидные и
Черепичные, поросшие желтым или зеленым мхом. Вначале этот пейзаж казался
Мне скучным, но вскоре я обнаружил в нем своеобразную прелесть. По вечерам
Полосы света, пробивавшегося из-за неплотно прикрытых ставней, оттеняли и
Оживляли темную бездну этого своеобразного мира. Порой сквозь туман бледные
Лучи фонарей бросали снизу свой желтоватый свет и слабо означали вдоль улиц
Извилистую линию скученных крыш, океан неподвижных волн. Иногда в этой
Мрачной пустыне появлялись редкие фигуры: между цветами какого-нибудь
Воздушного садика я различал угловатый, загнутый крючком профиль старухи,
Которая поливала настурции; или же у чердачного окна с полусгнившею рамой
Молодая девушка, не подозревая, что на нее смотрят, занималась своим
Туалетом, и я видел только прекрасный ее лоб и длинные волосы, приподнятые
Красивой белою рукой. Я любовался хилой растительностью в водосточных
Желобах, бедными травинками, которые скоро уносил ливень. Я изучал, как мох
То становился ярким после дождя, то, высыхая на солнце, превращался в сухой
Бурый бархат с причудливыми отливами. Словом, поэтические и мимолетные
Эффекты дневного света, печаль туманов, внезапно появляющиеся солнечные
Пятна, волшебная тишина ночи, рождение утренней зари, султаны дыма над
Трубами -- все явления этой необычайной природы стали для меня привычны и
Развлекали меня. Я любил свою тюрьму, -- ведь я находился в ней по доброй
Воле. Эта парижская пустынная степь, образуемая крышами, похожая на голую
Равнину, но таящая под собою населенные бездны, подходила к моей душе и
Гармонировала с моими мыслями. Утомительно бывает, спустившись с
Божественных высот, куда нас увлекают науки, вдруг очутиться лицом к лицу с
Житейской суетою, -- оттого-то я в совершенстве постиг тогда наготу
монастырских обителей. Твердо решив следовать новому плану жизни, я стал
Искать себе комнату в самых пустынных кварталах Парижа. Как-то вечером,
Возвращаясь домой с Эстрапады, я проходил по улице Кордье. На углу улицы
Клюни я увидел девочку лет четырнадцати, -- она играла с подругой в волан,
Забавляя жителей соседних домов своими шалостями и смехом. Стояла прекрасная
Погода, вечер выдался теплый, -- был еще только конец сентября. У дверей
Сидели женщины и болтали, как где-нибудь в провинциальном городке в
Праздничный день. Сперва я обратил внимание только на девочку, на ее
Чудесное в своей выразительности лицо и фигурку, созданную для художника.
Это была очаровательная сцена. Затем я попытался уяснить себе, откуда в
Париже такая простота нравов, и заметил, что улица эта -- тупик и прохожие
Здесь, очевидно, редки. Вспомнив, что в этих местах живал Жан-Жак Руссо, я
нашел гостиницу "Сен-Кантен"; запущенный ее вид подал мне надежду найти
Недорогую комнату, и я решил туда заглянуть. Войдя в помещение с низким
Потолком, я увидел классические медные подсвечники с сальными свечами,
Выстроившиеся на полочке, каждый над своим ключом от комнаты, и я был
Поражен чистотой, царившей в этой зале, -- обычно подобные комнаты не
Отличаются особой опрятностью, а здесь все было вылизано, точно на жанровой
Картине; в голубой кровати, утвари, мебели было что-то кокетливое,
Свойственное условной живописи. Хозяйка гостиницы -- женщина лет сорока,
Судя по ее лицу испытавшая в жизни горе и пролившая немало слез, от которых
И потускнели ее глаза, -- встала и подошла ко мне; я смиренно сообщил,
Сколько могу платить за квартиру; не выразив никакого удивления, она выбрала
Ключ, отвела меня в мансарду и показала комнату с видом на крыши и на дворы
Соседних домов, где из окон были протянуты длинные жерди с развешанным на
них бельем. Как ужасна была эта мансарда с желтыми грязными стенами! От нее