Фанатик-итальянец -- решительно все испытали какое-то ужасное чувство. Надо

Быть очень несчастным, чтобы возбудить жалость, очень слабым, чтобы вызвать

Симпатию, очень мрачным с виду, чтобы дрогнули сердца в этой зале, где

Скорбь всегда молчалива, где горе весело и отчаяние благопристойно. Так вот

Именно все эти свойства и породили то новое ощущение, которое расшевелило

Оледеневшие души, когда вошел молодой человек. Но разве палачи не роняли

Порою слез на белокурые девичьи головы, которые они должны были отсечь по

Сигналу, данному Революцией?

С первого же взгляда игроки прочли на лице новичка какую-то страшную

Тайну; в его тонких чертах сквозила грустная мысль, выражение юного лица

свидетельствовало о тщетных усилиях, о тысяче обманутых надежд! Мрачная

Бесстрастность самоубийцы легла на его чело матовой и болезненной

Бледностью, в углах рта легкими складками обрисовалась горькая улыбка, и все

Лицо выражало такую покорность, что на него было больно смотреть. Некая

Скрытая гениальность сверкала в глубине этих глаз, затуманенных, быть может,

Усталостью от наслаждений. Не разгул ли отметил нечистым своим клеймом это

Благородное лицо, прежде чистое и сияющее, а теперь уже помятое? Доктора,

Вероятно, приписали бы этот лихорадочный румянец и темные круги под глазами

Пороку сердца или грудной болезни, тогда как поэты пожелали бы увидеть в

Этих знаках приметы самозабвенного служения науке, следы бессонных ночей,

Проведенных при свете рабочей лампы. Но страсть более смертоносная, чем

Болезнь, и болезнь более безжалостная, чем умственный труд и гениальность,

Искажали черты этого молодого лица, сокращали эти подвижные мускулы,

Утомляли сердце, которого едва лишь коснулись оргии, труд и болезнь. Когда

На каторге появляется знаменитый преступник, заключенные встречают его

Почтительно, -- так и в этом притоне демоны в образе человеческом,

Испытанные в страданиях, приветствовали неслыханную скорбь, глубокую рану

Которой измерял их взор; по величию молчаливой иронии незнакомца, по

Нищенской изысканности его одежды они признали в нем одного из своих владык.

На молодом человеке был отличный фрак, но галстук слишком вплотную прилегал

К жилету, так что едва ли под ним имелось белье. Его руки, изящные, как у

Женщины, были сомнительной чистоты, -- ведь он уже два дня ходил без

Перчаток. Если банкомет и даже лакеи вздрогнули, так это оттого, что

Очарование невинности еще цвело в хрупком и стройном его теле, в волосах,

Белокурых и редких, вьющихся от природы. Судя по чертам лица, ему было лет

Двадцать пять, а порочность его казалась случайной. Свежесть юности еще

Сопротивлялась опустошениям неутоленного сладострастия. Во всем его существе

Боролись мрак и свет, небытие и жизнь, и, может быть, именно поэтому он

Производил впечатление чего-то обаятельного и вместе с тем ужасного. Молодой

Человек появился здесь, словно ангел, лишенный сияния, сбившийся с пути. И

Все эти заслуженные наставники в порочных и позорных страстях почувствовали

К нему сострадание -- подобно беззубой старухе, проникшейся жалостью к

Красавице девушке, которая вступила на путь разврата, -- и готовы были

крикнуть новичку: "Уйдите отсюда! " А он прошел прямо к столу, остановился,

не задумываясь, бросил на сукно золотую монету, и она покатилась на черное:

Потом, как все сильные люди, презирающие скряжническую нерешительность, он

Взглянул на банкомета вызывающе и вместе с тем спокойно. Ход этот возбудил

Такой интерес, что старики ставки не сделали; однако итальянец с фанатизмом

Страсти ухватился за увлекавшую его мысль и поставил все свое золото против

Ставки незнакомца. Кассир забыл произнести обычные фразы, которые с течением

времени превратились у него в хриплый и невнятный крик: "Ставьте! " --

"Ставка принята! " -- "Больше не принимаю! " Банкомет снял карты, и,

Казалось, даже он, автомат, безучастный к проигрышу и выигрышу, устроитель

Этих мрачных увеселений, желал новичку успеха. Зрители все как один готовы

Были видеть развязку драмы в судьбе этой золотой монеты, последнюю сцену

Благородной жизни; их глаза, прикованные к роковым листкам картона, горели,

Но, несмотря на все внимание, с которым они следили то за молодым человеком,

То за картами, они не могли заметить и признака волнения на его холодном и

Покорном лице.

-- Красная; черная, пасс, -- официальным тоном объявил банкомет.

Что-то вроде глухого хрипа вырвалось из груди итальянца, когда он

Увидел, как один за другим падают на сукно сложенные банковые билеты,

Которые ему бросал кассир. А молодой человек только тогда постиг свою

Гибель, когда лопаточка протянулась за его последним наполеондором. Слоновая

Кость тихо стукнулась о монету, и золотой с быстротою стрелы докатился до

Кучки золота, лежавшего перед кассой. Незнакомец медленно опустил веки, губы

Его побелели, но он тут же открыл глаза снова; точно кораллы заалели его

Губы, он стал похож на англичанина, для которого в жизни не существует тайн,

И исчез, не пожелав вымаливать себе сочувствие тем душераздирающим взглядом,