Мифические тексты города

В перспективе демократизации, являющейся необходимым условием для новой городской эстетики, наше внимание особенно привлекают две социальные сети: жесты и нарративы. Обе представляют собой последовательность операций, проделанных над и с лексиконом вещей. В двух разных модусах - тактильном и лингвистическом - жесты и нарративы манипулируют объектами, перемещают их и изменяют как их распределение, так и использование. Это - «бриколажи» в соответствии с моделью, опознанной Клодом Леви-Строссом в мифах. Они изобретают коллажи, сочетая ссылки из разных прошлых эпох с отрывками из настоящего, чтобы превратить их в серии (общие процессы, нарративные путеводители), где встречаются противоположности.

Жесты - подлинные архивы города, если только понимать под «архивами» прошлое, которое избирается и используется заново в соответствии с обычаями настоящего. Они каждый день переделывают городской ландшафт. Они ваяют тысячи прошлых, которые, может быть, больше нельзя назвать по имени и структура которых больше не отражает опыта города. То, как североафриканец входит в HLM [Habitation à Loyer Modéré, бюджетный дом], как человек из Родеса[20] управляет своим бистро, как уроженец Малахова кургана [пригород Парижа] спускается в метро, как девушка из шестнадцатого округа носит джинсы или как прохожий рисует граффити, читая плакат... Все эти практики «деланья», полисемичные обычаи мест и вещей, нужно поддерживать «реновацией». Как еще можно прибавить изобретательности площади, улице или зданию? Это настоящая программа политики реновации. Слишком часто эта политика выметала жизнь из кварталов, чтобы затем преобразить их в «гробницы» для обеспеченных семей.

Бессловесные истории ходьбы, одежды, жизни или готовки еды формируют квартал за счет тех, кто ушел; они оставляют следы своих воспоминаний, которые больше не имеют места: детство, семейные традиции, безвременные уходы. Такова же и «работа» городских нарративов. Они постепенно превращают различные места в кафе, офисы и жилые здания. К видимому городу они добавляют эти «невидимые города», о которых писал Итало Кальвино. Оперируя лексиконом объектов и хорошо известных слов, они создают иное измерение, то фантастическое, то преступное, то страшное, а то легитимирующее. Именно так они делают город «правдоподобным», воздействуют на него с непостижимым размахом, который еще требуется оценить, и открывают его для путешествий. Они - ключи к городу, они дают пропуск к тому, что он есть: мифу.

Эти нарративы также представляют собой мощные инструменты, политическое применение которым может найти тоталитаризм. Еще до того, как их впервые стали систематически использовать нацисты[21], они заставляли людей верить и совершать поступки: нарративы преступлений и пиров, расистские или шовинистические нарративы, городские мифы, пригородные фантазии, юмор или извращенность сенсационных подробностей жизни… Эту городскую доверчивость надо применять демократически. Политическая власть давно уже знает, как производить нарративы для собственного употребления. Масс-медиа делают это еще лучше. Городские застройщики сами пытались производить их искусственно в таких жилищных проектах, как Дефанс или Водрей. И правильно. Без нарративов эти новенькие, одетые с иголочки кварталы остались бы пустыми. Они стали обитаемыми через истории мест. Жить - значит нарративизировать. Таким образом, одна из задач любой реновации - перемешивать или реставрировать это нарративизирование. Необходимо пробуждать истории, которые спят на улицах и которые часто хранятся внутри простого имени, уложены в наперсток, как шелковое платье феи.

Города, конечно, не испытывают недостатка в нарративах. Реклама, например, умножает мифы наших желаний и воспоминаний, пересказывая их при помощи словаря товаров потребления. Она развертывает на улицах и в подземелье метро бесконечный рассказ нашего эпоса. Ее постеры открывают фантастические ландшафты на стенах. Возможно, никогда еще ни одно общество не наслаждалось столь богатой мифологией. Но город - это поле боя нарративов, как древнегреческие города были полем боя богов. По нашему мнению, великие нарративы телевидения или рекламы затаптывают или еще больше атомизируют маленькие нарративы улиц и кварталов. Реновация должна придти им на помощь. Она уже делает это, записывая и распространяя воспоминания, которые рассказываются в булочных, кафе или дома. Но это делается для того, чтобы сорвать их с места. Фестивали, конкурсы, устройство «говорящих мест» в квартале или каком-то здании вернут нарративу почву, на которой он вырос. Если «событие - это то, о чем рассказывают»[22], то город имеет только одну историю, живет только сохранением всех своих воспоминаний.

Архитектор Антуан Грумбах недавно сказал, что новый город, который он хотел бы построить, должен быть «руинами города, существовавшего прежде нового». Это были бы руины города, которого никогда не существовало, следы памяти, которая не имеет конкретного места. Каждый подлинный город фактически соответствует этому проекту. Он мифичен. Париж, как кто-то сказал, это «ухрония». Используя различные методы, Анн Коклен, Ален Медам и многие другие смогли уделить внимание этому источнику странности внутри городской реальности. Это означает, что реновация в конце концов не знает, что она «возвращает» - или что разрушает, - когда реставрирует ссылки и фрагменты ускользающих воспоминаний. Этим призракам, которым не дают покоя городские работы, реновация может лишь дать карту уже отмеченных камней, слов их языка.

Перевод с английского Андрея Лазарева

__

1) Статья Мишеля де Серто «Les revenants de la ville» была опубликована в журнале «Architecture intérieure / Créé» (№ 192-193, январь-март 1983 года) и позднее включена Люс Жиар, редактором английского перевода его книги «The Practice of Everyday Life» («L’invention du Quotidien»), во второй том его работ (Living and Cooking. Minneapolis; London: University of Minnesota Press, 1998). Русский перевод сделан по английскому изданию. - Примеч. перев. См. также уже публиковавшуюся в «НЗ» главу из того же издания: Серто М. де. Общие места: обыденный язык // Неприкосновенный запас. 2007. № 4(54). С. 43-58. - Примеч. ред.

2) Де Серто здесь использует понятие «жуткое», заимствованное из теории Зигмунда Фрейда, согласно которой «жуткое» (Unheimlich) означает то, что было вытеснено в бессознательное и забыто, но затем вновь возвращается в качестве чужого, неузнанного, страшного (см.: Фрейд З. Жуткое // Фрейд З. Художник и фантазирование. М.: Республика, 1995. - Примеч. ред.).

3) В данном случае де Серто употребляет весьма важный для него термин voisinage (neighborhood), который обозначает территорию, где люди соединены очень тесными социальными связями и общими практиками. Это не квартал и не округа, а в русском языке термин «соседство» не обозначает территории. Этим и объясняется необходимость более отвлеченного перефраза. - Примеч. перев.

4) «Museumesque», неологизм де Серто. - Примеч. перев.

5) Joulain J.-C. Inventer de nouveau sans defigurer l’ancien // Le Monde. 1979. 15 février.

6) По поводу набережной Целестинцев см.: Chaslin F. Réhabilitation par le vide // Le Monde. 1982. 18 février; по поводу квартала Сен-Поль: Jacob A. De neuf dans le vieux pour le IV-e arrondissement // Le Monde. 1979. 22 novembre.

7) Plageman V. Das deutsche Kunstmuseum 1790-1870. München: Prestel, 1967.

8) Maillard P. L’art s’installera-t-il dans l’usine a gaz? // Le Monde. 1982. 7 avril.

9) Champenois M. [Без названия] // Le Monde. 1979. 12 septembre.

10) Helias P.-J. Le cheval d’orgueil. Paris: Plon, 1975. Р. 14-16. «Конь гордыни» Пьера Элиаса получил огромную популярность, Клод Шаброль снял по нему одноименный фильм. В этом автобиографическом романе рассказывается о детстве писателя в бретонской деревне, хранящей древние крестьянские традиции.

11) «Bigouden», традиционный бретонский головной убор из кружев, отсылает здесь к праздничному наряду в бретонском департаменте Финистер. - Примеч. перев.

12) Michelet J. La sorciere. Paris: Calmann-Levy, 1878. Р. 23 и далее (рус. перев. см.: Жюль М. Ведьма. Киев: Украина, 1994. - Примеч. перев.).

13) См.: Poulot D. L’avenir du passé. Les musées en movement // Le Debat. 1981. № 12. Р. 105-115; Clair J. Erostrate, ou le musée en question // Revue d’esthètique. 1974. № 3-4. Р. 185-206.

14) По поводу квартала Марэ см.: Benassaya D. Un luxe sur le dos des pauvres // Le Monde. 1979. 15 mai. Та же проблема существует и в других городах, например с улицей де Таннёр (красильщиков) в Кольмаре.

15) См.: Le Monde. 1979. 20 novembre.

16) Ibid.

17) См.: Certeau M. de. Le culture au pluriel. Paris: Seuil, 1993. Ch. 3 «La beauté du mort».

18) Barrin J. de. Le musée d’un paysan //Le Monde. 1977. 9 avril.

19) См.: Certeau M. de. L’invention du quotidian. Vol. 1: Arts de faire. Paris: Union générale des éditions, 1980 (англ. перев: Certeau M. de. The Practice of Everyday Life / Trans. S. Rendall. Berkeley: University of California Press, 1984).

20) Город на юге Франции. - Примеч. перев.

21) См.: Faye J.-P. Langages totalitaires. Paris: Hermann, 1972.

22) Janet P. L’Évolution de la mémoire et de la notion du temps. Paris: Chaсhine, 1928. Р. 288.