К. с. алексееву (станиславскому). [им. ивановка, тамбовской губ.]
30 августа 1901 г.
[им. Ивановка, Тамбовской губ.]
Многоуважаемый Константин Сергеевич, убедительно прошу Вас оставить мне два билета не дороже 2 р[ублей] каждый на первое представление «Дикой утки»1. За ними придут в кассу после первого объявления. Надеюсь, что билеты не все еще расписаны. Исполните, пожалуйста, мою просьбу.
Уважающий Вас С. Рахманинов
Пишу Вам из деревни, а потому ответа не жду.
Е. Ю. КРЕЙЦЕР
13 сентября 1901 г.
[им. Ивановка, Тамбовской губ.]
Уважаемая Елена Юльевна!
Сегодня уехали в Москву Соня с Володей и детьми. Я поручил Сонечке зайти в магазин Гутхейль и сказать там, чтобы Вам выслали, согласно нашему уговору1, один экземпляр моей новой сюиты.
Перед этим хочу Вас поблагодарить еще раз за те Ваши труды и мучения, которые Вы приняли при переписке этой сюиты. Надеюсь, что у Вас все благополучно,
а главное, что Юлий Иванович теперь поправился. Кланяйтесь ему от меня, а также всем Вашим. Будьте здоровы.
Преданный Вам С. Рахманинов
П. H. РЕНЧИЦКОМУ
19 октября 1901 г.
[Москва]
Милостивый государь, все темпы в общем правильны, если не считать первой части, которую Вы играете чересчур медленно. Четверть не 96, а 116, 120. Вторая и третья части без изменений. Зато последняя часть несколько медленнее, чем Вы предполагали (112, 108). Баркаролу 1 мы исполняли в том виде, в каком она напечатана. Купюр нет.
В заключение позвольте от души поблагодарить Вас за Ваше желание исполнить одну из моих вещей.
С совершенным уважением С. Рахманинов
Мой адрес: Москва, Леонтьевский пер[еулок], д[ом] № 22, кв[артира] № 10.
И. А. БУНИНУ
[После 11 октября и до 17 ноября 1901 г.]
[Москва]
Дорогой Иван Алексеевич, я очень, очень хочу Вас видеть, но у меня спешная работа, которая меня держит дома. Но если бы Вы были так любезны и добры и заехали бы ко мне, например, сегодня вечером часов в девять, я бы был от всей души рад.
Мой адрес: Леонтьевский пер[еулок], д[ом] Катык, кв[артира] 10 (на подъезде вывеска какой-то «Четчиковой»).
Ваш С. Рахманинов
186. Н. С. МОРОЗОВУ*
22 октября 1901 г.
[Москва]
Ты прав, Никита Семенович!
Сейчас я проигрывал первую часть своего Концерта 1 и только сейчас мне стало вдруг ясно, что переход от первой темы ко второй никуда не годится, что в таком виде первая тема не есть первая тема, а есть вступление, и что мне ни один дурак не поверит, когда я начну играть вторую тему, что это вторая тема именно и есть. Все будут думать, что это начало Концерта. По-моему, вся часть эта испорчена и стала мне с этой минуты положительно противна. Я просто в отчаянии! И зачем только ты пристал ко мне со своим анализом за пять дней до исполнения этого Концерта?!
Твой С. Р.
И. А. БУНИНУ
[17 ноября 1901 г.]
[Москва]
Я не приеду к Вам. Работа моя подвигается плохо, а времени уже мало остается. Нахожусь в унынии... От души желаю Вам успеха на сегодня и счастливого пути на завтра. Надеюсь, что в следующий Ваш приезд Вы меня известите, и тогда я уж непременно приду к Вам.
Ваш С. Рахманинов
Благодарю за присланные стихотворения и за надпись.
Я немного успел прочесть, но то, что прочел, было очень хорошо и мне очень нравилось.
С. И. ТАНЕЕВУ
[До 23 ноября 1901 г.]
[Москва]
Многоуважаемый Сергей Иванович. Могу ли я Вас застать дома в пятницу, 23-го ноября 1 в 5 часов дня? Известите меня, пожалуйста! Если
Вам этот день неудобен, то я могу прийти к Вам только в понедельник в 7 часов вечера.
Преданный Вам С. Рахманинов
P. S. В моем адресе Вы делаете ошибку: д[ом1 Катык, а не Картык.
С. И. ТАНЕЕВУ
26 ноября 1901 г.
[Москва]
Уважаемый Сергей Иванович.
Могу ли я прийти к Вам в среду вместо 7 ч[асов] веч [ера] в пять дня?1 Ответьте, пожалуйста, с посланным. Если же он Вас не застанет, то напишите мне одно слово, прошу Вас.
С. Рахманинов
С. И. ТАНЕЕВУ
[30 ноября 1901 г.]
[Москва]
Репетиция в Собрании 1 в половине двенадцатого.
Рахманинов
А. Б. ГОЛЬДЕНВЕЙЗЕРУ
15 января 1902 г.
[Москва]
Многоуважаемый Александр Борисович, у меня есть к тебе очень большая просьба, которую сейчас изложу. Мне прислали корректуру сонаты для виолончели1, которую я уже просматривал, но в которой почти совсем не нашел ошибок. Или их больше нету действительно, в чем я, зная себя, сомневаюсь, — или же я их проглядел, в чем я, зная себя, более уверен. Вот я и хочу обратиться к тебе, не будешь ли ты так добр проиграть эту
сонату и поставить на всех сомнительных местах крестики. Если на это последует твое письменное согласие, тогда я пришлю тебе этот экземпляр. Не сердись на меня, пожалуйста, за то, что я решаюсь обращаться к тебе с такими нахальными просьбами.
Твой С. Рахманинов
Мой адрес: Леонтьевский пер[еулок], д[ом] Катык, кв[артира] 10.
А. Б. ГОЛЬДЕНВЕЙЗЕРУ
18 января 1902 г.
[Москва]
Благодарю тебя очень за твое согласие, милый Александр Борисович, просмотреть мою Сонату. Посылаю тебе ее.
Твой С. Рахманинов
М. Л. ПРЕСМАНУ
[Первая половина февраля 1902 г.]
[Москва]
Милый друг, от души благодарю тебя за твою ревностную пропаганду моих сочинений. Сегодня получил твою телеграмму и письмо и, чтобы не откладывать исполнения твоей просьбы, сейчас же подошел к телефону и переговорил с Гутхейлем о высылке тебе всего нотного материала «Алеко». Завтра все будет выслано и сделано. Гутхейль только просил тебе передать, чтоб ты «побережнее» обращался бы с его «материалом». После представления1 прошу тебя мне сейчас же отправить партии обратно, на имя Гутхейль. Теперь относительно танцев. Их нужно играть непременно. Тем более, что женский танец связан с предыдущей музыкой так, что выпустить его нет никакой возможности...
После твоего отъезда я дней десять еще ничего не делал. Теперь же сижу целыми днями за кантатой2 и
не предвижу конца. Больше пятой только части у меня не выписано, а через две недели должно уже быть готово. Чистая беда! До свиданья.
Преданный тебе С. Рахманинов
Благодарю за бывшее исполнение моей сюиты3 и за будущее исполнение моей сонаты4 и оперы.
С. И. ТАНЕЕВУ
11 февраля [1902 г.]
[Москва]
Уважаемый Сергей Иванович.
Княжна Ливен поручила мне Вам передать, что Ваш племянник находится в Бутырской пересыльной тюрьме Она узнала еще, что он не принадлежит к категории самых серьезных арестованных (эти последние находятся в Таганской тюрьме), но в Бутырской тюрьме тоже две категории, как она говорит, и к какой из них принадлежит Ваш племянник, она сейчас не могла узнать. Думает узнать об этом не раньше, чем в четверг, об чем, конечно, Вас извещу сейчас же.
Преданный Вам С. Рахманинов
С. И. ТАНЕЕВУ
[14 февраля 1902 г.]
[Москва]
Многоуважаемый Сергей Иванович, княжна Ливен мне сейчас сказала, что Ваш племянник принадлежит к легкой категории арестованных, о чем я и спешу Вас известить.
С. Рахманинов
Он арестован не в актовой зале, а привезен в тюрьму из манежа.
С. И. ТАНЕЕВУ
21 марта 1902 г.
[Москва]
Уважаемый Сергей Иванович.
Сегодня меня вызвал к себе неожиданно мой отец, и только поэтому я не приду к Вам. Извините меня, пожалуйста. Мне это жалко еще потому, что все ближайшие утра у меня заняты. Я надеюсь с Вами сговориться о дне в Филармоническом концерте1.
Искренно Вам преданный С. Рахманинов
H. И. ЗАБЕЛЕ-ВРУБЕЛЬ
22 марта 1902 г.
[Москва]
Многоуважаемая Надежда Ивановна, меня просили узнать у Вас, не согласились бы Вы спеть несколько романсов на вечере в одном частном доме. Вечер этот будет на шестой неделе, во вторник, в доме графа С. Орлова-Давыдова и у него лично. Вознаграждение Вам могут предложить 200 рубл[ей].
В случае Вашего согласия я сообщу Вам подробности. Вернее всего заеду к Вам сам. Я уже давно все к Вам собираюсь. Теперь, если позволите, соберусь непременно. Только очень прошу Вас ответить мне на мой вопрос возможно скорее, а то в четверг я уезжаю из Москвы1.
Искренне Вас уважающий С. Рахманинов
Мой адрес: Леонтьевский пер[еулок], д[ом] Катык, кв[артира] 10.
H. Д. СКАЛОН
1 апреля 1902 г.
[ст. Чудово]
Милая моя Татуша! В настоящую минуту сижу на станции «Чудово», куда попал из Новгорода, и где вот уже четвертый час дожидаюсь скорого поезда. Еще один
час терпеть, и я в вагоне, наконец. В этот час хочу Вам написать несколько строчек. Не думайте, что я выбрал Вас своим собеседником только из-за тоски — совсем нет! Я чувствую и имею необходимость Вам написать.
В свой последний приезд я Вас обидел наверно тем, что не заехал к Вам, и вот об этой обиде я хочу поговорить с Вами и попросить у Вас прощения. Не приехать к Вам было мое заранее обдуманное намерение, несмотря на то, что я Вас очень хотел видеть и очень Вас люблю (честное слово). Но моя новая будущая родня1 поставила меня в тиски, настаивая на том, что если я буду у Вас, то я должен быть у всех, включая сюда и Спеч[инских], которых я мало уважаю и у которых вряд ли когда буду. Впрочем, не говоря уже о моем уважении к тому или другому дому, я презираю визиты вообще, а визиты в качестве жениха, в частности. Я находил вышеприведенное мнение моей новой родни неправильным и указывал им на то хотя бы, что я Вас очень люблю, а Сп[ечинских], например, совсем не люблю; что Вы и Ваши родители ко мне всегда хорошо относились и сделали мне массу добра, а Спе[чинские], например, мне ни черта не сделали, если не считать того, что ругали меня на всех перекрестках, —я приводил много еще доказательств в этом роде, но, в конце концов, как и всегда, оказался тряпкой и к Вам не приехал.
Простите меня! И начните в свою очередь ругать мою женину родню, потому что не меня же ругать, а, кроме их, больше некого, тем более, что выругать кого-нибудь за этот поступок нужно. Вот я Вам и даю адрес, по которому Вам нужно направиться. Попросите за меня извинения и у Ваших мамы и папы. Я боюсь, что и они на меня рассердились. Вы-то наверно. Заключаю это потому, что Вы не были вчера на концерте, когда я играл свою Сонату2. Хотя, может быть, Вы не пришли потому, что я не прислал Вам билета. Но ей-богу же, я об этом думал, и если не послал Вам его, то только потому, что позабыл номер Вашего дома. Вот и сейчас принужден везти это письмо в Москву, чтобы справиться в своей адресной книжке, какой это номер.
Наконец, извините меня за карандаш и за бумагу (другой в Чудове не нашлось), на которой обыкновенно пишутся протоколы. В данном случае она послужила для моей защитительной речи. Я надеюсь, что теперь Вы не
сердитесь на меня и все уже мне простили. Так и должно быть, иначе я на Вас способен сам рассердиться!
В конце этого месяца я имею неосторожность жениться 3. Жду от Вас непременно какого-нибудь подарка, получше и подороже, какой подобает Вам мне подарить. Вас лично не жду! Ради бога, умоляю Вас, не приезжайте. Чем меньше будет народу, тем лучше. Это я Вам серьезно говорю. Что же касается подарка, какого там надумаете, то его можно, пожалуй, прислать и к самому дню свадьбы...
Я ужасно устал, Татуша! Не от дороги сегодняшней, не от письма, а от всей зимы, и не знаю, когда мне можно будет отдохнуть. По приезде в Москву нужно несколько дней повозиться с попами4, а там сейчас же уехать в деревню, что ли, чтобы до свадьбы написать по крайней мере 12 роман [сов]5, чтобы было на что попам заплатить и за границу ехать. А отдых и тогда не придет, потому что и летом я должен, не покладая рук, писать, писать и писать, чтобы не прогореть. А я, как Вам и сказал, уже и сейчас ужасно устал, и намучился, и ослаб. Не знаю уж, что дальше будет!
Прощайте, Татуша! Итак, резюме моего письма: простите мне и пришлите мне подарок, и пожалейте меня.
Ваш С. Рахманинов
А. В. ЗАТАЕВИЧУ
4 апреля 1902 г.
[Москва]
Милый друг Александр Викторович.
Душевно тронут Вашим вниманием, Вашей памятью и Вашим подарком, тем более, что всего этого я своим поведением положительно не заслужил. Очень рад также, что Вы наконец написали что-то. Буду с нетерпением ждать Вашей посылки и заранее обещаю сделать все возможное по напечатанию, хотя с Юргенсоном у нас не совсем хорошие отношения сейчас. Пишу Вам свой новый адрес, по которому и прошу Вас адресовать Ваши письма: Москва, Леонтьевский переулок, д. Катык, кв. 10.
Послезавтра уезжаю в деревню, куда мне перешлют все, что придет от Вас, где пробуду недели две. Затем
в 20-х числах я опять в Москве, откуда дам Вам какой-нибудь ответ относительно Ваших сочинений.
Пока до свиданья.
Крепко жму Вашу руку.
Ваш С. Рахманинов