К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ). Желаем всем вам счастливейшего Нового года и самых больших успехов1

[31 декабря 1923 г.]

[Нью-Йорк]

Желаем всем вам счастливейшего Нового года и самых больших успехов1.

Рахманинов, семья

Д. РИБНЕР

20 февраля 1924 г.

[Вашингтон]

Дорогая Miss Rybner,

Я получил Ваш «cravat» 1 и сейчас же надел его. Великолепный галстук! А то все ходил в старом. Пока какая-нибудь добрая душа не положит его передо мной, я не меняю его. Лень вынимать!

На меня все вчера оборачивались и смотрели. Это, наверное, из-за галстука...

Мне нравится, что Вы пишете мне про Los Angeles. Я буду рад за Вас, если Вы туда поедете. Пожалуй, это лучшее место в U[nion] S[tates]. Когда же это решится? Передайте отцу, что письмо его получил. Также письмо Вашей мамы. Какие вы все милые, что мне пишете.

До свиданья Ваш С. Р.

Г. x. флаглеру

1 марта 1924 г.

[Ныо-Иорк]

Дорогой мистер Флаглер,

Я был вчера в концерте Нью-Йоркского симфонического оркестра и действительно получил огромное удовольствие от дирижирования Бруно Вальтера и хочу выразить Вам мою благодарность за то, что Вы были так любезны прислать мне билеты.

Искренне Ваш Сергей Рахманинов

М. Н. римскому-корсакову

2 марта 1924 г.

[Ныо-Иорк]

Многоуважаемый Михаил Николаевич.

По получении Вашего письма наводил справки у Циглера и узнал от него, что деньги, 1000 долларов, Вами уже получены, о чем Вы сообщили Циглеру. Таким образом, все обстоит благополучно1. Извиняюсь, что больше не пишу, очень тороплюсь.

Уважающий Вас С Рахманинов

Л. п. рахманиновой

26 марта 1924 г.

[Нью-Йорк]

Милая мама, сижу сейчас в гостинице, куда приехали вчера. Наш дом закрыли на все лето, до осени. Завтра в час дня уезжаем всей семьей в Италию. Я не особенно хорошо себя чувствую, устаю и ослаб и вот мне посоветовали уехать на юг Италии, не заниматься и отдохнуть. Я повиновался и обещал. Это мне трудно будет. Так привык к работе, что ее отсутствие будет, пожалуй, ощутительнее отсутствия здоровья. В Англии до 20-го октября и с 14-го ноября здесь в Америке. Таким образом, уезжаю отсюда на семь месяцев. Ирина колледж кончила и после окончания пролежала в постели,

ангина несколько недель. Таня здорова. Кончает гимназию на будущий год. Наташа одна за всех бегает. Твою просьбу, как мне это ни жалко, не могу передать Марине раньше июня. Деньги по-прежнему будут отсюда высылаться ежемесячно. Мой адрес на все лето будет такой: с/а Steinway Sons, Budapesterstrafie, 6, Berlin.

Желаю тебе здоровья и всего хорошего. Целую и обнимаю. Надеюсь, что весна пройдет благополучно.

Твой С. Р.

Д. РИБНЕР

6 апреля 1924 г.

[Неаполь]

Моя дорогая мисс Дагмара!

Вчера мы приехали в Неаполь. Судьба была благосклонна к нам — погода оказалась превосходной. «ОшНо» — прелестный пароход и еда отличная — я никогда столько не ел.

Сегодня уже получили автомобиль и совершили чудесное трехчасовое путешествие по окрестностям.

Мы приехали как раз вовремя, чтобы увидеть все в цвету.

Целую Ваших родителей и приветствую Вас самым сердечным образом.

Искренне Ваш С. Р.

Д. РИБНЕР

5 мая 1924 г.

[Флоренция]

Моя дорогая мисс Рибнер!

Спасибо за два Ваших письма, которые я Получил здесь во Флоренции. Благодарю Вас также за заботу о Пуфи, — моя сестра написала мне об этом. Несчастный маленький пес. И как я рад, что Вы в состоянии были уговорить миссис Томсон взять его обратно.

Я был крайне огорчен, услышав, что Вам пришлось отложить путешествие в Европу. Если это только из-за

нехватки средств, то я очень прошу Вас взять необходимые деньги у меня. Сообщите о Вашем прибытии в Европу, и я буду счастлив немедленно выслать Вам деньги.

Дней через десять мы предполагаем быть в Дрездене. К счастью, нам удалось сохранить за собой нашу прежнюю виллу. (Dresden — Blasewitz. Emser Allee 5, Villa Fliederhof).

С пожеланием всего самого наилучшего остаюсь искренне Ваш

С. Рахманинов

Э. К. МЕТНЕРУ

[7 мая 1924 г.]

[Флоренция]

Пожалуйста, позаботьтесь о двухместном номере, безразлично в каком отеле1.

Рахманинов

Э. К. МЕТНЕРУ

[9 мая 1924 г.]

[Флоренция]

Поездку отложили, пожалуйста, уведомьте отель. Письмо следует1.

Рахманинов

Э. К. МЕТНЕРУ

[12 мая 1924 г.]

[Флоренция]

Николай прибудет завтра во вторник в пять часов вечера. Пожалуйста, позаботьтесь об отеле.

Рахманинов

Е. И. и Е. К. СОМОВЫМ

[12 мая 1924 г.]

[Флоренция]

Дорогой Евгений Иванович и дорогая Елена Константиновна,

Срок нашего пребывания во Флоренции заканчивается через четыре часа. Мы уезжаем сегодня в Цюрих (на три, четыре дня) и затем без остановок в Дрезден, где нас с нетерпением ждут наши и где нам удалось получить нашу старую, великолепную виллу.

Хотя во Флоренции мы прожили 31/2 недели, я немного поправился и пополнел как будто. Своей жизнью здесь был в общем очень доволен. Развлекал меня также Метнер с женой, который приехал сюда еще до нашего приезда, и теперь уезжает с нами вместе в Цюрих. Слышал его много и часто играющим и не могу Вам сказать, какое искреннее удовольствие и удовлетворение получал и от его сочинений и [от] его игры1. Видался еще с некоторыми русскими здесь, из здешней колонии. Нас обнаружили, когда мы ходили в русскую церковь на вынос плащаницы и к заутрене.

Теперь чувствую, что туризма с меня довольно и недурно бы куда-нибудь, попрочней, присесть! Поэтому о Дрездене и жизни там думаю с удовольствием! Нахожу полное сочувствие у своих дочерей и меньше у жены. Несколько слов о них. Им всем Флоренция тоже очень понравилась. Я рад, что девочки ходили также по галереям, а не только по магазинам ювелирных вещей, которые здесь действительно выглядят заманчиво. Наташа последнюю неделю немного расклеилась. Принуждена была все время лежать (да и сейчас лежит, встанет только к отъезду). Тоже перебегала! Велит Вам сказать, что никак не ожидала, что придется с Вами так скоро раззнакомиться! Это по поводу Вашего молчания. Я же с признательностью отмечаю получку от Вас (два раза) чужих писем и один раз нот (ради бога не присылайте их больше!) с Вашими приписками. И я не ропщу на Вас! Я отлично знаю, как все Ваше время уходит и отнимается русскими, и лучше помогать им, бедным, чем развлекать и утешать нас, счастливых. Кланяйтесь им от меня! Я и не расспрашиваю про них. Чувствую, да

и кое-что слышал, что дела плохи. Хотел бы только узнать про Вас! Про Вас лично и Ваши дела! На это, если возможно, ответьте. Прибавьте несколько слов и про здоровье и самочувствие Ваших дам.

Примите все мой душевный привет и лучшие пожелания от чистого сердца.

Ваш С. Р.

А просьба все-таки будет. Милый, будьте так добры, купите дамский велосипед и передайте от меня моей Сонечке. Скажите ей, что это запоздалый подарок к ее рождению.

Наш адрес (думаю, по 1-е августа): Emser Allee, 5, Dresden — Blasewitz.

Н. К. МЕТНЕРУ

20 июня 1924 г.

Дрезден[—Блазевиц]

Дорогой Николай Карлович, Отвечаю Вам на Ваши вопросы1:

1. Вы поступили правильно, подписав контракт2.

2. Контракт Эолиан-компании находится у меня. Это контракт с фирмой механических роялей, который мы вместе с Вами читали и который был неудовлетворителен. О своем неудовлетворении данным контрактом я написал в Америку и получил уже ответ, но, увы, опять неудовлетворительный. Борьбу буду продолжать. Сегодня отправил еще письмо. Таким образом, если Урке запросит об этом контракте, ответьте ему, что Вы согласны его подписать только в той редакции, о какой Вам передавал Рахманинов, т. е. контракт на один год, играть 8 вещей, цена 3000 долларов3.

3. Письмо Урксу о Вашей нью-йоркской программе мною только что отправлено. Это вопрос не спешный. Во всяком случае Вам надлежит готовить смешанную программу4, которую Вам придется играть во всех остальных городах.

4. Моя Танечка до сих пор еще не проявила карточек. Если они будут удачны, она свое обещание исполнит5.

5. Начал заниматься. Подвигаюсь туго.

Живется нам всем хорошо. Относительно наших дальнейших планов сообщу Вам не позднее, чем через две недели. Шлю Вам и Вашей колонии привет, поклон и лучшие пожелания.

Ваш С. Рахманинов

Н. К. МЕТНЕРУ

26 июля 1924 г.

Дрезден[—Блазевиц]

Дорогой Николай Карлович,

В ответ на мой запрос относительно Вашей нью-йоркской программы я получил от г-на Уркса следующее письмо, в котором он пишет: «Вы спрашиваете меня, нахожу ли я возможным, чтобы г. Метнер в своем первом нью-йоркском концерте выступил бы с программой исключительно из его произведений? Позвольте мне Вам искренне сказать, что это было бы большой ошибкой с его стороны.

Позднее в сезоне, в особенности если выступления его будут успешны, он может дать такой концерт. Но мое мнение, что первый его концерт должен быть составлен из Баха, Бетховена, Шопена и т. п. с группой из его собственных сочинений. Я положительно не советую исключительно метнеровскую программу».

Таким образом, дорогой Николай Карлович, я думаю, Вам надо назначить ту программу, которую мы вместе с Вами выработали во Флоренции 1.

С искренним приветом С. Рахманинов

М. А. ТРУБНИКОВОЙ

4 августа 1924 г.

[Мюнхен]

Милая моя, хорошая, дорогая, единственная тетюша Маня! К этому письму прилагаю тебе две карточки своих дочерей, с одной из которых, к моему великому сожалению, скоро расстаюсь. Другая пока при мне будет. Говорю «пока», так как и на эту надежды небольшие: того и гляди заберут! Уже больно они, выражаясь

поэтично, пригожи, да авантажны... Как скоро это случится, дам немедля развод своей жене. Пускай и она выходит замуж. Я же брошу свою балалайку и уйду в монастырь доживать последние дни...

Крепко тебя, Олю, Аннушку обнимаю.

Твой С. Р.

И. А. БУНИНУ

9 августа 1924 г.

[Мюнхен]

Дорогой Иван Алексеевич,

Ваше письмо от 17-го июня1, адресованное в Америку, долго блуждало, пока я получил его здесь, в Германии, куда приехал повидать своих родных и где пробуду до 25-го сентября (свой адрес на всякий случай сообщаю: Р/а, Steinway Sons Budapester Straße 6, Berlin, W. 9).

Ужасно хотел бы Вас повидать! Надеялся быть в Париже в начале сентября, но моя старшая дочь выдумала выходить замуж и перевернула все мои планы. Теперь должен пробыть здесь до свадьбы 24-го сентября, затем на 3 недели в Англию и далее в Америку.

Привет Вам от всей души.

Ваш С. Рахманинов

В. Р. ВИЛЬШАУ

27 августа [19] 24 г.

[Мюнхен]

Дорогой мой Владимир Робертович,

Пишу тебе под диктовку. Я играю на рояле, а Таня записывает. Мне хочется прежде всего поблагодарить тебя за твои аккуратные, милые, сердечные и интересные письма, которыми ты меня балуешь, и удивиться твоей доброте и тактичности, которая выразилась в том, что ты ни разу не упомянул о моем ответе.

Хочу тебе написать всего несколько строчек обо мне и о нас. Мы все еще сидим в Германии. Случилось это

неожиданно. Моя старшая дочь, Ирина, надумала выходить замуж (за П. Волконского). Мы переменили все свои планы и проживем здесь до свадьбы, которая будет 24-го сентября. 25-го сент[ября] я уезжаю в Англию, где со 2-го окт[ября] у меня три недели концертов. Жена и пишущая эти строки заедут за мной в Лондон, откуда мы все, а всех нас останется всего лишь трое (Ирина с мужем проживет всю зиму в Мюнхене), отправимся 22-го окт[ября] в Америку. Начинаю там сезон 14-го ноября, кончаю 1-го мая.

От всей души шлю тебе и твоей семье свой душевный привет.

Твой С Р.

Р. S. Получаешь ли ты аккуратно посылки? Я их высылаю ежемесячно каждое первое число.

Д. РИБНЕР

14 сентября 1924 г.

[Дрезден — Блазевиц]

Моя дорогая мисс Рибнер!

Поздравления от всех вас получены, и я хочу поблагодарить за них. Гражданский брак уже оформлен, а церковное бракосочетание состоится через девять дней. После этого молодожены отправятся в Мюнхен, а через десять дней я уезжаю в Англию.

Очень надеюсь, что с моим возвращением в Америку Вы снова будете моим «почетным секретарем».

Еще раз благодарю Вас, с наилучшими пожеланиями Вам и Вашей семье.

Искренне Ваш Сергей Рахманинов

Б. А. ЛАЗАРЕВСКОМУ

[После 27 сентября 1924 г.]

Многоуважаемый [Борис Александрович,]

К сожалению, занят чрезмерной виртуозной работой

и не сочиняю и посему не могу воспользоваться Вашей

темой 1.

Очень сочувствую и постараюсь что-либо сделать через комитет.

[С. Рахманинов]

Д. РИБНЕР

[17 ноября 1924 г.)

[Янгстаун]

Советую Вам принять предложение. Очень горжусь Вами.

С. Рахманинов

Н. В. КОРОТНЕВОЙ

25 ноября 1924 г.

[Кливленд]

Дорогая Надежда Васильевна.

Обойти молчанием Ваше письмо, как Вы предполагали, я не мог... Мне хочется Вам сказать, что я всегда сердечно ценил и ценю Ваше расположение ко мне, что «мне дорога Ваша любовь»!.. И право, так бывает тяжело и совестно не отвечать на Ваши милые письма. Надеюсь, что в будущем сезоне— 1925/26, удастся не играть, т. е. н е давать концертов. Хочется сделать годичную паузу. Если так, то зиму проживем, вероятно, в Европе, где оставили старшую дочь. Настоящий же сезон закончу только 19-го апреля. Работа американская! Всего Вам от души лучшего!

Ваш С. Р.

Н. С. МОРОЗОВУ

[15 января 1925 г.)

[Вашингтон]

Милый друг Никита Семенович, твое письмо от 10-го декабря 1 дошло до меня как раз к Новому году. Сперва отвечу на твои вопросы. На твой первый вопрос, долго ли я буду посылать тебе «пенсию»? — отвечу так: буду присылать, пока могу! На второй вопрос, почему

я это делаю — скажу твоими словами: чтоб Вам «немного и теплее и светлее становилось», когда они приходят! Писать тебе, когда они приходят, положительно не надо. Пиши, когда вздумается! А я всегда рад получать твои письма. Ну вот и все про «дела».

Сижу сейчас здесь, в Вашингтоне2. Вчера здесь был мой концерт, и если я сижу здесь лишний день и не двигаюсь, то только оттого, что завтра мне еще здесь играть в Белом доме у президента3. А затем начинается Perpetuum mobile до 1-го апреля, т. е. я не буду в Нью-Йорке до 2-го марта, когда у меня там собственный концерт4. Но буду там только день концерта, а затем на следующий день я опять уезжаю до 1-го апреля. 2-го и 3-го играю в Нью-Йорке с оркестром и после этого остаюсь почти все время дома, за исключением двух-трех последних концертов невдалеке от Нью-Йорка. Чуть не сказал сейчас «каторжная жизнь!» да вовремя вспомнил, что не мне это говорить и не тебе это слушать. Сейчас же еду в Калифорнию, т. е. двигаюсь от города к городу по американской территории, а оттуда таким же образом возвращаюсь по канадской территории. Завтра ко мне приедут Наташа и Танечка и проведут со мной один день. Кстати, посмотрят и Белый дом, в котором они еще не были. А затем говорю им «до свиданья». В конце марта надеюсь увидеть в Нью-Йорке своих старших детей, т. е. Ириночку с мужем, которых выписываю сюда, так как уж очень мы по ним стосковались. Они пробудут здесь около двух месяцев, а затем мы все вместе в Европу на лето. Где жить будем, еще не решили, да и я что-то далеко вперед забежал, До этого времени еще много воды утечет.

19 января 1925 г. [Норфолк]

Не успел докончить этого письма. Помешали!-Писал его 15-го января. Сегодня же 19-е. Только что вернулся с концерта здесь в Norfolk'e5. Есть такой город. Перед тем как лечь спать, хочу это письмо докончить. Устал я очень и очень устал, милый друг! Здоровье мое ничего. Мучает меня только невралгия (правая часть лица). И чем я больше устаю, тем больнее мне делается и тем чаще боли появляются. Это значит, что к концу сезона

у меня боли почти беспрерывные. На будущий сезон свою работу радикально меняю. Но об этом после. Шлю Вам, твоей жене, Верочке и тебе мой душевный привет. Кланяйся всем, кого люблю. Что Александр Петрович?

Твой С. Р.

Е. И. СОМОВУ

24 января 1925 г.

[Новый Орлеан]

Милый мой Евгений Иванович,

Прежде насчет продажи дома. Видите ли, хотя я и корчу из себя businessman'а, но на самом деле (это по секрету) в делах ничего не понимаю и ненавижу их. Посему-то я и провожу половину своей американской жизни у адвокатов. Итак, что думает об этом предложении Мак-Кормика Тaтчер? Если он находит, что это надежно, то продавайте. Если нет, то к черту! Два пункта для Вашего сведения. Я не очищу дома ранее 20 мая1. Размер закладной, после Вашего взноса платежа в Ист Ривер 1-го февраля будет 33 500, а не 34. Если Тачер натянет что-либо больше 5000 при контракте, более 15000 при оставлении дома, более раннего срока для погашения второй закладной, так лучше. Но, повторяю, если он находит, что и эти предложения надежны, то я согласен очистить дом 20 мая. Поговорите с ним и сообщите мне.

Хорошо, что Вы дали Винеру 50 дол [ларов]. Не дать ли ему еще 50?

Мне пишут про Вас из двух источников, что Вы, во-первых, имели покер в тузах, с чем Вас и поздравляю, и, во-вторых, что Вы имели очень кислый вид, о чем очень сожалею. Что же такое означает последнее? Как дела? Как идет таксомоторное дело? Что слышно про чай? Куклы? Господи, скольких предприятий Вы являетесь членом! Прогораем мы что ли, или еще дышим?

И только Елена Константиновна ведет себя молодцом, что слышно из тех же источников. И что это за прелесть Елена Константиновна! И что за кисляки выходим мы! Ну,Sir, Вы все-таки крепитесь и берите себя

в руки. Не можем мы с Вами прогореть ни в каком случае! Не верю этому! Подбодритесь. Выскочим! Всем поклон, привет

Ваш С. Р.

А. Л. ТРУБНИКОВОЙ

16 февраля 1925 г.

[Сан-Франциско]

Милая моя Нюся, считаю, что твое ко мне обращение ничуть не «безумно», а вполне нормально. С удовольствием исполняю твою просьбу и уже распорядился в Нью-Йорке, чтоб тебе были высланы деньги. Что касается назначенных лично тобой сроков отдачи, то мне хочется предложить тебе следующее: не мучить себя этими сроками, а разрешить мне просто подарить тебе эту машину. Пусть она у тебя будет как память о твоем далеком американском дядюшке, который тебя мог на руках носить, и если не носил, то только оттого, что ты тогда очень свирепа была. Вот и все.

Разрешите мне считать этот вопрос законченным?

18 февраля 1925 г.

[Портленд]

Письмо это не успел закончить в San Francisco, и оно приехало со мной в следующий город Portland. Вышло удачно, что я его не отправил, ибо здесь, через Наташу, получил письмо от Оли, где она просит прислать ей также денег. Написал уже, чтоб выслали, и хочу Вас обеих успокоить, что делаю это с большим для себя удовлетворением и удовольствием, пока могу. Написал «пока» вот почему. Что-то последние годы я стал сильно стареть и слабеть. Видимо, такая работа, в таком количестве, мне уже не по силам. Возможно, что на будущий сезон я ее сильно сокращу и тогда уже не буду так богат. Вот и все.

Адреса Вашего не знаю тут, а посему посылаю это письмо через Марину, номер квартиры которой также не помню. Надеюсь, найдут ее. Уже больше месяца, как выехал из дома. И вернусь домой еще через месяц. Разделяет нас теперь большое расстояние. Я на берегу Великого океана, а Наташа с Таней на берегу Атлантического.

Через девять дней должна выехать к нам моя Булинька, мое сокровище, с мужем. Я ужасно по ней соскучился. Хотя приедет она до меня, но сознание, что она в Нью-Йорке, мне будет уже дорого. Кончится же когда-нибудь этот месяц!

Вас крепко всех целую и обнимаю.

Мою тетушку особенно сильно.

Твой С. Р.

Е. И. СОМОВУ

28 февраля 1925 г.

[Калгари]

Dear Sir, к сожалению, должен сказать, что Вы мне не особенно нравитесь последнее время. И вместе с плохим настроением у Вас развивается какая-то медлительность, нерешительность и сонливость. Это не по-американски! Будете так продолжать, Америка съест Вас. А этого мне отнюдь не хотелось бы. Делаю Вам предложение: проснуться и загореться. Ну почему, например, до сих пор не куплен 2-ой автомобиль? Что Вы тянете? Если он не куплен из-за шоферов, то почему до сих пор не найдены шоферы? Стыдно, Sir. Не кисните! И что это Елена Константиновна смотрит!? Предлагаю ее избрать в члены комитета всех обществ, Вами оглавляемых. (Кажется, такого слова в русском языке нет. Что-то в этом роде, а что именно — не вспомню!) Я положительно настаиваю на немедленной покупке второго автомобиля! Пришлите мне два чека моих, сначала пронумеровав их...

Встретил в San Francisco Плансона, который зашел ко мне в артистическую после концерта1. Он — ничего себе! Мне понравился! Заявил, что отправил Вам большую партию чаю. Верно ли это? И если верно, то что же Вы не действуете? Проявите же энергию, Sir. Уверяю Вас, весь успех жизни в этом, и только в этом!

Жду от Вас отчет по подоходному налогу. Надеюсь, что получу его в Чикаго2, где буду через неделю. Из моих дел меня очень беспокоит судьба моего дома. Клюет, но срывается! Как бы мне с ним не попасться!

Заявили ли Вы о продаже Вашему русскому агенту? Пожалуйста!

Еще вот что. Получили ли вы statement из National City Bank о делах Locust Corporation? Если нет, то запросите их. Я очень хочу, чтобы Вы были в курсе всех дел там; или другими словами, не хочу, чтобы Foley и только Foley всем бы бесконтрольно заведовал. Тут и моя вина, которую хочу теперь поправить.

Скоро приедет моя чудеснейшая и светлейшая!3 Вы будете, наверное, встречать. Как я Вам завидую! Будьте ангелом, пошлите за два или один день до приезда их радио на пароход от моего имени: «Радуюсь Вашему скорому приезду и нашему свиданию. Люблю Вас!»

Что это, как не кстати грозовое настроение на океане.

До свидания! Бодритесь, пожалуйста! Очень прошу Вас!

Ваш С. Р.

С. А. САТИНОЙ

5 марта 1925 г.

[Виннипег]

Милая моя Сонечка, и здесь получил от тебя письмо. Спасибо большое, что мне пишешь. Напрасно только ты думаешь, что я без книг: у меня они есть — и до Чикаго, где надеюсь быть завтра вечером и куда, надеюсь, ты вышлешь их (хотел бы «Карамазовых»), мне хватит. Одно жалко, что стихи, три книжки стихов, оставшихся у меня сейчас, Британа, мне мало нравятся. А читала ли ты пьесу Карела (кажется, я вру фамилию) под названием «Rossum's Universal Robot's»?1 Я, по прочтении, выслал ее 1-го обратно. Прочти! Хочется поговорить об этом.

Предполагаю быть в Нью-Йорке 17 марта вечером, так как концерт в Сиракъюсах отменил. Надеюсь пробыть всю среду дома и выехать в Бостон в день концерта в 10 часов утра в четверг2. Надеюсь также, что ты устроишься и приедешь к нам 17 вечером. Хочу тебя очень видеть и со всеми вами посидеть.

Припомнил, кстати, два, нет, три! поручения. 1-е — попроси Женю приготовить мне к моему приезду папирос.

2-е — попроси Наташу, хотя она сейчас и не в порядке по случаю приезда любимицы, купить мне носков. Я все разорвал свои. И, наконец, 3-е — опиши мне встречу лягушки и квакушки. Очень мне это интересно! Наверно будет много типичного, и как жалко, что я всего этого не увижу.

Ну, до свидания. Я себя все время отлично чувствую физически. Обнимаю тебя. Смотри приезжай 17-го.

Твой С. Р.

Е. И. СОМОВУ

7 марта 1925 г.

[Чикаго]

Милый мой Евгений Иванович,

Вкладываю в это письмо подписанный чек по подоходному налогу. Получил здесь два Ваших письма. Одно через Foley, другое — special delivery1. Последнее не своим содержанием, а тоном утешило. Я так же, как и Михайловский, думаю, что Вы несколько переутомлены и что Вам надо жить, временно, скромнее.

Рад, что скоро приеду и что удастся обо всем переговорить с Вами лично.

Примите мой душевный привет и кланяйтесь всем Вашим.

Ваш С. Р.

Е. И. СОМОВУ

12 марта 1925 г.

[Гранд-Рапидс]

Милый мой Евгений Иванович,

Ваше письмо от 10-го марта, полученное мною сегодня, вогнало меня в краску. Оказывается мое выражение «скромно жить» 1 Вы поняли в буквальном смысле слова, т. е. в смысле финансовой стороны. Неужели Вы меня так мало знаете, что допускаете возможность с моей стороны таких ответов, а к тому же Вам, которые

живете скромнее скромного и ничего себе не позволяете,— что мне известно и о чем думать для меня является огорчением.

Я не помню, конечно, буквального содержания моего письма. Но вспоминаю, что говорю там, что мнение Михайловского о том, что Ваше недомогание является признаком переутомления, разделяется и мной. Вот почему я советовал Вам «жить скромнее». Перечтите мое письмо, если оно у Вас сохранилось, и Вы согласитесь со мной. Выберите третейских судей, которые меня знают, и задайте им тот же вопрос, как они понимают скромную жизнь, после разговоров о переутомлении. Нехорошо, Sir, обижать меня и вгонять буквально в краску.

Пишу Вам сегодня первому и немедленно по прочтении письма, так Вы меня поразили.

Сердечно благодарю Елену Константиновну за ее письмо и Вас за одну половину Вашего письма с подробностями о приезде Волконских.

Всем кланяюсь!

Ваш С. Р.

А. Р. УИРЕНУ

31 марта 1925 г.

[Нью-Йорк]

Дорогой мистер Уирен,

Вас спросили «в упор», «действительно ли мистер Рахманинов] интересуется делами Р[усского] Студенческого] Ф[онда]»; вопрос этот очень взволновал меня.

Я полагаю, что подобные вопросы могут только повредить вашей организации и ее членам. Поэтому я должен просить Вас в будущем не включать моего имени в список членов Вашей организации1.

Касательно Вашей просьбы о моем участии в концерте, я, к несчастью, не могу дать согласия, поскольку для этого у меня совершенно нет времени. Почти все русские организации, церкви, университеты, а также некоторые частные лица здесь и в Европе просят меня дать «лишь один» концерт в их пользу, что реально невозможно. Если бы я был в состоянии давать «лишь один

концерт» для каждого из них, я был бы очень счастлив, и именно в Вашем случае я действительно был рад этому несколько лет тому назад.

Искренне Ваш [С. Рахманинов]

Л. стоковскому

20 апреля 1925 г.

[Нью-Йорк]

Мой дорогой мистер Стоковский,

Мне искренне хочется еще раз сказать Вам, какое удовольствие доставило мне Ваше милое письмо по поводу моего «Острова мертвых»1 и как я был доволен Вашим исполнением этого сочинения2. В Вашей интерпретации некоторые детали, касающиеся темпа и звучания, казались мне неожиданными. Тем не менее через несколько тактов слушанья сила Вашего таланта заставила меня примириться с этим. Есть только одно место, где я не могу согласиться с Вашей интерпретацией, а именно ми-бемоль-мажорная часть. Она должна быть огромным контрастом ко всему остальному; ее надо исполнять быстрее, более нервно и эмоциональнее: так как это место не связано с образом «картины», оно в действительности своего рода дополнение к ней и поэтому контраст чрезвычайно необходим. Сначала — смерть, потом — жизнь.

За Вашу трактовку всего сочинения в целом я благодарю Вас тысячу раз. Каждый Ваш концерт, который я слушаю, заставляет меня забывать мои тревоги и делает меня счастливым!

Искренне преданный С. Рахманинов

М. л. пресману

24 апреля 1925 г.

[Нью-Йорк]

Милый мой Матвей Леонтьевич,

Извини, что на твое письмо от 25-го декабря 1 я отвечаю так поздно — до апреля месяца я был все время в разъездах.

Конечно, я причисляю тебя к выдающимся педагогам и, конечно, я согласен с тобой, что в Америке, да и в России их не так много. После моего ответа на эти вопросы, твой третий вопрос — об излишнем самомнении— сам собою отпадает.

Относительно твоего, уже вторично повторенного предположения, что мне «ничего не стоит устроить ангажемент, визу и проезд», я вторично же повторяю, что ты жестоко ошибаешься: ни ангажемента, ни визы, ни проезда тебе я не могу устроить.

Ты, конечно, со мною согласишься, что у А. И. Зилоти очень хорошее имя и имеются даже такие рекомендации, как рекомендации покойного Листа, и все это, однако, не мешает ему нуждаться в уроках или, другими словами, нуждаться в средствах.

На твой вопрос: можешь ли ты смотреть на меня и на Зилоти как на своих друзей — отвечу только за себя самого, что можешь, и мой дружеский совет тебе — в Америку не ехать, тем более, что, как ты сам пишешь, ты «материально обеспечен и в средствах совершенно не нуждаешься».

Прими мой искренний привет.

С. Рахманинов

Наши рекомендации