К. с алексееву (станиславскому)
[29 июня 1916 г.]
[Кисловодск]
Дорогой Константин Сергеевич, страшно виноват перед Вами: меня утащили вчера, совсем неожиданно, в «долину очарований», где мы пропутались до поздней ночи.
В Ессентуках буду в субботу, тогда и зайду лично извиниться за путаницу.
С искренним уважением и преданностью
С. Рахманинов
К. С. АЛЕКСЕЕВУ (СТАНИСЛАВСКОМУ)
2 июля 1916 г.
[Кисловодск]
Дорогой Константин Сергеевич,
Если сегодня нам не удалось опять свидеться, не приедете ли Вы во вторник 5-го июля в Кисловодск ко мне, часам к 4 дня. Н. П. Кошиц обещает Вам попеть мои романсы. Если и день, и час Вам подходит, буду ждать Вас в назначенное время в гост[инице] «Россия».
Примите мой душевный привет.
С. Рахманинов
Н. П. КОШИЦ
[Июль 1916 г.]
[Кисловодск]
Милая Нина Павловна,
Брал ванну и лежу теперь. Вчера вечером ко мне пришел неожиданно Станиславский и просидел весь вечер. Я очень жалею, что не удалось прийти к Вам! Надеялся увидеть Вас сегодня, по «шел дождь, и перестал, и вновь пошел». Может, увидимся в 51/2 часов в симпатичном (нашем) павильоне у источника № 3, у бювета № 4? Или, может быть, придете сюда, ко мне в гости в 41/2часа? Или ужинать? Все планы хороши! Какой Вы предпочитаете?
До свиданья! Посылаю Вам для дождя и для отвода глаз Ваш зонтик.
Целую ручки.
С. Р.
Н. П. КОШИЦ
28 июля 1916 г.
[им. Ивановка, Тамбовской губ.]
Милая Нина Павловна,
Где-то Вы все-таки находитесь? В Ессентуках или Кисловодске? К письму адрес не приложен, а штемпель ессентукский!? Берете ли ванны и какие, — и как они на
Вас действуют? Как Вы себя вообще чувствуете? За присланную карточку благодарю — она очень удачная1. Не пришлете ли и мне какую-нибудь!?
Я здоров и стал заниматься. Ежедневно, по утрам, стал ездить верхом. Во время езды вспоминаю, сколь милостива судьба к докторам, которые имеют возможность ездить в Вашем обществе. И зачем я, например, не родился каким-нибудь Плетневым!?
До свиданья. Напишите мне.
Целую ручки.
С. Р.
А. И. ЗИЛОТИ
7 августа 1916 г.
[им. Ивановка, Тамбовской губ.]
Милый мой Саша, сегодня получил от Кошиц срочную телеграмму такого содержания: «Зилоти просит выступить первом абонементном концерте 8-го октября, в камерном (со мной) 30-е октября. Телеграфируйте, соглашаться ли симфонический раньше камерного». Я на то ответил так: «Просите перенести, если откажется соглашайтесь». Вся эта телеграфная корреспонденция возникла ввиду того, что я, еще весной, посоветовал Кошиц устроиться так, чтобы выступить в Петрограде раньше в камерном, находя такое выступление для нее более выгодным или более выигрышным, чем в симфоническом. Она и хотела тебя об этом тогда же, т. е. весной, просить. Но ты ей почему-то на ее письмо не ответил1, и летом, в Кисловодске, Кошиц мне сказала, что, по-видимому, она не участвует у тебя, так как ты молчишь. Так как теперь в этой путанице повинен отчасти я, то я и хочу от себя просить тебя, если это возможно только, «перевернуть» эти концерты!
Кошиц ужасно хочется спеть вообще в Петрограде и, в частности, у тебя, но она этих выступлений очень боится, а из двух концертов, симфонического и камерного, волнуется меньше за последний. Если для этого «переворота» тебе понадобится перенести эти два концерта на месяц позже, то это, пожалуй, еще лучше, так как в этом случае я поспею с ней выступить хоть один раз в
каком-либо другом городе. Итак, если это возможно, устрой, пожалуйста... Жду от тебя скорого подтверждения относительно моих чисел. Подходит ли тебе 22-е и 29-е октября и согласен ли ты на 2-ой и 3-ий концерт, как я телеграфировал.
До свиданья. Крепко тебя обнимаю и целую. Как твое здоровье теперь? Ты меня очень напугал своим «скоротечным» нарывом.
Твой С. Рахманинов
Н. П. КОШИЦ
1 сент[ября] 1916 г.
[им. Ивановка, Тамбовской губ.]
Многоуважаемая Нина Павловна, или милая Ниночка, или Нинушка, или коварная Наина!
Таким образом, Вы покинули Кавказ, и там наступил теперь мир и покой, не нарушаемый Вашим озорством и отчаянностью. Больные начнут поправляться! Рад за них! Да и Вам в Москве лучше. Тут, по крайней мере, присмотр. Не разойдешься! Чем же это Вы больны? Почему Вы лежите шесть дней в постели? Наконец, вызывали ли Вы к себе Плетнева? Имейте в виду — это опытный врач, и я рекомендую его Вашему вниманию. Никто как он Вас поставит на ноги.
Ваше письмо и карточку получил1.Примите комплименты и благодарность!
Что касается Вашего выступления у Зилоти, то в день получения от Вас телеграммы с числами я написал письмо Зилоти, где просил его изменить порядок концертов2. К сожалению, моя просьба оказалась запоздалой, так как все числа у него были уже распределены, о чем он и уведомил меня в ответ телеграммой. Ну что ж! Делать нечего.
Относительно программы время терпит. Нехай он печатает все, что хочет, а мы изменим так, как мы хотим. Вам надо петь новые романсы3, которые дам Вам по приезде в Москву. Сколько окажется написанными и годными, не знаю. Но хотелось бы, чтобы 1-е и 3-е отделения] были старые романсы, а 2-е отделение] — новые.
Приеду я в Москву около 10-го сентября4. До свиданья! Поправляйтесь! Будьте веселы и хулиганьте побольше. Целую ручки.
С. Р.
М. С. ШАГИНЯН
20 сентября 1916 г.
[Москва]
Сегодня, приводя в порядок свой письменный стол, перечитал некоторые из Ваших писем ко мне, милая Rе...
И, перечитав их, почувствовал к Вам столько нежности, признательности и еще чего-то светлого, хорошего, что мне мучительно захотелось Вас сию же минуту увидеть, услышать, сесть с Вами рядом и хорошо сердечно с Вами поговорить... Поговорить о Вас, о себе, о чем хотите. Может, помолчать! Но, главное, Вас видеть и сидеть с Вами рядом... Где-то Вы, милая Rе? И скоро ли я Вас увижу?
С. Р.
Н. П. КОШИЦ
22 декабря 1916 г.
[им. Ивановка, Тамбовской губ.]
Милая Нина Павловна,
Вы, конечно, помните Ульяну Сергеевну, о которой рассказывал Вам летом. Я получил от нее письмо перед отъездом в Саратов 1 и всю дорогу сюда думал и думаю о ней, У меня тоска! Мне бы хотелось повидать ее...
Извините, что начинаю письмо с темы, Вас не касающейся. Мне просто хотелось объяснить свое настроение... Перехожу теперь к Вам. В дороге много говорили с Дмитр[ием] Дмитриевичем] о Вас. От него узнал, между прочим, что вчера Вы должны были подписать контракт с «евреем». Неужели это правда? Почему же Вы мне не сказали об этом? И неужели же Вы перед подписанием не покажете контракт никому из «взрослых»?
(Вы ведь хуже «маленькой» в этих вопросах.) Очень боюсь, что Вы ради того только, что оповестили некоторых знакомых о заманчивом предложении, готовы подписать все, что угодно. К сожалению, это на Вас похоже! Оговорен ли срок турне? Показан ли Вам маршрут? О своих подозрениях относительно «личности» самого импресарио ничего не говорил Дмитр[ий] Дмитр[иевич], но еще более испугался, когда из его слов понял, что он боится того же, чего и я боюсь! Одна беда с Вами, Нина Павловна!
Свое путешествие в Саратов проделали великолепно. Я почувствовал себя «персоной». Так удобно и комфортабельно все было. Жалею, что Вы не поехали с Марией Павловной, как предполагали! Как было бы хорошо!
Поздравляю Вас с наступающим праздником. Желаю Вам всего того, чего Вы сами себе желаете, хотя и боюсь, что это вызовет повальную гибель всех пилотов, полный разгром всех магазинов, торгующих драгоценными вещами, и общий стон и обмороки в концертах, где Вы выступаете.
Пробуду в деревне дня три. Потом приеду в Москву, чтобы отправиться к Кусевицким, если семья моя там.
До свиданья!
Целую Ваши ручки. Будьте покойны!
С. Рахманинов
А. И. ЗИЛОТИ
[31 декабря 1916 г.]
[Москва]
[Вышли] металлические колокола. Репетиция [в] среду. Если можно, также партитуру1, кoтopaЯ находится [у] Глазунова.
Рахманинов
M. С. ШАГИНЯН
26 января 1917 г.
[Ростов-на-Дону]
Милая Re, только сегодня, с большим опозданием, приехал в Ростов. Завтра утром выезжаю1, чтобы больше сюда не возвращаться. Хочу Вас очень видеть, но к Вам попасть не могу. Может, Вы согласитесь ко мне прийти сегодня, перед концертом, в Музыкальное Училище!? Мы будем одни, обещаю Вам. Так часов в 61/2 веч[ера]. Можно будет посидеть часа полтора. Я буду играть, а Вы мне будете что-нибудь рассказывать!2 Хорошо? Посылаю Вам свои романсы3.
Искренно Вам преданный С. Р.
Дайте ответ.
А. И. ЗИЛОТИ
8 февраля 1917 г.
[Москва]
Милый мой Саша, твоя Вера и ты — Вы мне обещали чистосердечно сказать, когда моя остановка у Вас в квартире Вам будет неудобна. Я знаю, что к Вам вернулась Оксана и живет теперь дома. Я же приезжаю в Петербург 20-го февраля. Уведомьте меня, пожалуйста, о «квартирном вопросе». И если мне у Вас нельзя остановиться, что я предполагаю, то позвони Дидерихсу, чтоб он мне отыскал номер в гостинице.
Посылаю тебе точную программу концерта 21-е февраля (передай ее также Дидерихсу).
1) Шесть прелюдий (cis-moll, E-dur, d-moll, D-dur, g-moll, G-dur.)
2) Вариации на тему Шопена соч. 22.
3) Пять этюдов соч. 33 (f-moll, Es-dur, es-moll, g-moll, cis-moll).
Антракт 20 минут.
4) 9 этюдов соч. 39 1 (c-moll, a-moll, fis-moll, h-moll, es-moll, a-moll, c-moll, d-moll, D-dur).
Программу сократил (на четыре прелюдии и один этюд), иначе она ужасно длинна2. Не выдерживаю!
Привет и поклон тебе и всем твоим.
С. Р.