Божественные имена и пентакли: власть и защита

…и в круге величия да будут начертаны имена неизреченного и ангельские имена.
— «Ключ Соломона»

Магические имена использовались с глубокой древности, и от правильного их выбора во многом зависела эффективность магического круга, в состав которого они включались. В этом отношении гримуары испытали сильное влияние каббалы: важное значение придавалось не только самой силе, заключенной в божественных именах, но и числовым соответствиям этих имен. Имена и числа — это своего рода условные классификационные знаки, конкретизирующие или выделяющие из всего спектра вариантов какую-либо одну разновидность силы или один аспект духовной эманации. Власть имен определяется рангом в магической иерархии: так, божественное имя представляет соответствующую божественную силу, а имя царя или патриарха несет на себе отблеск мирской или духовной власти своего носителя. Такая двусторонняя связь между небом и землей заложена в самом устройстве магического круга.
Божественные имена или слова силы предоставляли оператору гарантию Божьей помощи, потому что воспринимались как проводники божественной силы. В таких каббалистических текстах, как «Сефер Йецира», утверждалось, что сама вселенная сотворена при помощи букв алфавита и что эти буквы, соответственно, можно использовать для магического воздействия на природный мир 37 . Во многих гримуарах видное место отводится древнееврейским словам и выражениям, а также каббалистическим сефирот, душам и ангелам. В числе подобных текстов — «Книга Еноха» и «Сефер Разиэль». В том, что каббалистические методы играют столь важную роль в магических операциях, нет ничего удивительного: каббала, как и магия, придает большое значение работе с ангелами и божественными именами, а также воздействию на природный мир при помощи этих сил. Представление о том, что подобными средствами можно воздействовать на природу, нисколько не противоречит каббалистическому учению о божественном мире и его эманациях. По словам Йосефа Дана, «древнееврейские священные книги считались написанными на божественном языке, существовавшем еще до сотворения мира <…> язык этот был не просто средством человеческого общения, а частицей бесконечной божественной мудрости, и потому смыслы не поддавались исчерпанию» 38 .
Из всех книг гримуарной традиции сильнее всего подобные идеи повлияли на «Три книги оккультной философии» Агриппы (1533). В этом трактате каббала преподносится как магическое искусство работы с числами и божественными именами и напрямую связывается с ренессансной традицией магических соответствий. Книга Агриппы во многом ответственна за ошибочное и бытовавшее вплоть до XX века представление о каббале как некоем сплаве колдовства, нумерологии и магии. Однако следует понимать, что каббала, о которой мы рассуждаем, — это не традиционная каббала ортодоксальных иудеев, а традиция, идущая от гуманистов эпохи Возрождения, которые пытались толковать библейские тексты с помощью каббалистических методов. Каббалистическая герменевтика такого рода повлекла за собой разрыв с ортодоксальным иудаистским подходом и положила начало умозрительной христианской каббале.
Как мы помним, авторство гримуаров нередко приписывалось различным знаменитым мудрецам и праведникам древности. Это придавало тексту дополнительный вес и значимость в глазах читателей; и если уж имена патриархов, вынесенные на титульный лист, обладали такой властью, то сколь же более влиятельными должны были быть божественные имена, содержавшиеся в самом тексте! В каббалистической традиции эти имена символизируют различные аспекты самого божества, и каждое из них властвует над соответствующей областью духовного мира. Кроме того, у ангелов, демонов, духов планет и стихий тоже есть свои имена. Знание этих имен дарует магу власть над их носителями. Иерархия божественного мира превратилась в настоящий ономастикон 39 , служащий целям церемониальной, или «божественной», магии. Теургия, как ее иногда называют, божественна в том смысле, что имена и атрибуты Бога занимают в ее ритуальных текстах не менее важное место, чем в церковных службах и молитвенниках.
В традиционных ангело- и демонологических текстах приводятся имена духов, властвующих над определенными периодами времени, будь то часы, дни, времена года или особые астрологические периоды. Подобные имена включаются непосредственно в структуру магического круга. Они не просто обозначают время, подходящее для данной магической операции, но и непосредственно вовлекают в работу те силы, которые связаны с данным периодом временем. Власть, которой обладает дух-управитель часа, дня и так далее, обеспечивает дополнительную защиту для оператора, который осознает этот факт и сознательно заключает союз с соответствующим духом на время проведения церемонии.

[Илл. 32. Круги для заклинания духов («Гримуар Гонория»).]

На илл. 32 воспроизведены магические круги из «Гримуара Гонория», служащие для вызывания трех из семи духов, связанных с определенными днями недели. Надпись в первом круге, соответствующем понедельнику, гласит: «+ Именем Пресвятой Троицы запрещаю тебе, Люцифер, входить в этот круг», — а второй и третий круги (предназначенные для вторника и среды соответственно) содержат повелительные надписи: «Повинуйся мне, Фримост» и «Приди, Астарот».
Имена и печати усиливают круг искусства, как свидетельствуют о том заклинания, использовавшиеся для вызывания духов. В ходе операции маг взывает к божественным именам и ангельским силам, а также использует кресты и другие сигилы именно для того, чтобы заручиться поддержкой свыше. Он обращается к различным аспектам божества в иерархической последовательности, тем самым встраиваясь в «цепь бытия» и принимая на себя, так сказать, «делегированные полномочия». Этот принцип отражен и в каббалистическом учении об эманациях, и в герметической доктрине микрокосма как образа и подобия макрокосма. В подобных операциях также использовались благовония, камни и другие материалы, связанные с соответствующими духами.
Дабы наглядно представить свои полномочия, делегированные божественной властью, маг нередко использовал малые магические круги — так называемые пентакли. Подобные приспособления и печати изготавливались и освящались в соответствии со строгими астрологическими и церемониальными правилами и предъявлялись духам как средство призвать их к повиновению. На этих печатях, опять-таки, фигурируют божественные имена, обозначающие источник власти самого мага.

[Илл. 33. Щит Соломона («Гептамерон»).]

Вышеупомянутый герметический принцип «Что наверху, то и книзу» отражен в структуре «Щита Соломона» — одной из основных форм пентакля, использовавшихся в церемониальной практике. Этот «щит» представляет собой гексаграмму, составленную из двух треугольников — прямого и перевернутого. В сочетании эти два треугольника символизируют союз противоположностей (таких, например, как огонь и вода) и, в более широком смысле, соединение микрокосма с макрокосмом.
В некоторых магических церемониях оператору полагалось зачитывать на манер литании длинные перечни божественных имен и слов силы, иногда называемых «варварскими», или «чужеземными» именами. В «Ключе Соломона в изложении Птолемея» поясняется, что происходит после того, как маг с величайшим благоговением перечислит все эти имена: «Засим да внидет величие бога». Подразумевается, что при помощи этой иерархии божественных имен оператор призывает определенные аспекты священной божественной силы и сосредоточивает их в магическом круге, а затем — и в себе самом. В «Заклятой книге Гонория» кульминацией этого процесса становится Блаженное Видение, или встреча с Богом лицом к лицу. Гримуары предостерегают начинающих экспериментаторов о том, что использовать какие бы то ни было священные пентакли до нисхождения этой божественной благодати не следует.
В случае, если circulator 40 столкнется с устрашающими и грозными видениями, ему советуют отвести глаза или даже прикрыть их рукавом. Распорядитель церемонии должен успокоить своих помощников, говоря твердым и уверенным голосом; если же духи продолжат насылать чудовищные видения, то ему надлежит мощно возвысить голос и приказать духам, чтобы те прекратили свои бесчинства. Заклинатель должен снять покровы с пентаклей и показать эти пентакли духам со всех сторон от круга, сопроводив эти действия повелительным заклинанием. После этого духи подчинятся и успокоятся. Таким образом, пентакли в сочетании с божественными именами свидетельствуют о том, что заклинатель имеет полное право повелевать духами.
Одна из самых известных функций магического круга — защитная. Без сомнения, это объясняется тем, что операции вызывания духов ко зримому явлению по природе своей весьма серьезны и опасны. Круг искусства нередко называют «крепостью» или «зaмком», то есть ассоциируют его с военным укреплением, связанным, в то же время, с символикой королевской власти. Вдобавок, заклинатель использует в своей работе символы Марса — пентаграммы и меч. Те, кто отдает предпочтение более дружественному подходу к духам, ставят под сомнение целесообразность такой агрессивной символики, но следует отметить, что крепость — это всего лишь место, обеспечивающее защиту на случай необходимости. Удачный договор между магом и духом может значительно снизить долю воинственной риторики в ходе дальнейших операций, но все равно следует оставаться начеку.
На гравюре Роберта Фладда (илл. 34) изображены ангелы, защищающие круг с четырех сторон, и поток божественной силы Тетраграмматона, изливающийся на коленопреклоненную фигуру в центре. Вера в архангелов как защитников оператора сохранилась и в современной магической практике, как свидетельствует о том уже упоминавшийся выше Ритуал пентаграммы.

[Илл. 34. Сторожевые башни (Роберт Фладд).]

В «Ключе Соломона» объясняется, каким образом оператор добивается божественной защиты и власти над духами, которых он намеревается призвать. Он должен обратиться лицом на все четыре стороны света по очереди и четырежды повторить следующие слова: «O Господи, будь мне крепкой защитой от всех явлений и нападений злых духов». Затем он снова должен повернуться по очереди на четыре стороны света и произнести, обращаясь к духам: «Вот Символы и Имена Создателя, которые внушат вам Ужас и Страх. Повинуйтесь мне властью этих Святых Имен и этих Сокровенных Символов Тайного Тайных». После этого он должен прочитать — опять-таки, на четыре стороны света — заклинание, вызывающее духа. Согласно цитируемому гримуару, магу надлежит обратиться сперва на восток, затем — на юг, затем — на запад и, наконец, на север; таким образом, вращение происходит по часовой стрелке, или по ходу солнца.

[Илл. 35. Печать Соломона («Гоэтия»).]

Эти пентакли и неизреченные имена надлежит возвеличить высочайшим почтением и окружить любовью; и взирать на них надлежит не иначе, как в благоговении великом, ибо они священнее всех святынь для защиты тела и души.
— «Ключ Соломона в изложении грека Птолемея»

[Илл. 36 (слева). Пентакль («Гримуар папы Гонория»). Илл. 37 (в центре). Талисман Арбателя («Магический Арбатель»). Илл. 38 (справа). Печать AGLA (Ленер, «Символы, знаки и печати»).]

И пентакль из «Гримуара папы Гонория», и талисман Арбателя, и печать AGLA 41 — все это различные пентакли искусства. Джон Ди начертал печать AGLA на оборотной стороне своей восковой «Sigillum Dei Aemeth» 42 , поверх которой он устанавливал магический кристалл для созерцания духов. Точно такие же четыре круглых печати были подложены под ножки его «священного стола», на котором покоились первая печать и кристалл. Схожие примеры встречаются в «Альмаделе» и «Маге» Френсиса Баррета. «Запечатывание» Священного Стола, по-видимому, призвано обеспечить безопасность в ходе магической работы, а то обстоятельство, что Печати Бога помещаются под ножки стола и под кристалл, вероятно, подчеркивает, что в основе этой работы лежат высшие полномочия, полученные от божества. Для такого образованного мага, как Ди, эти соображения были исключительно важны, о чем свидетельствуют его благочестивые молитвы, предварявшие каждую операцию кристалломантии. Известны и другие чертежи, функционально схожие с треугольником искусства: в них помещался гадательный кристалл, чаша с водой или черное зеркало, в которых должны были показываться вызванные духи.
Знаменитый ювелир Бенвенуто Челлини описывает магическую операцию, перед которой некромант, проводивший работу, вручил ему специальные пентакли для защиты от духов. В сочетании с такими пентаклями использовались зловонные вещества наподобие асафетиды или серы. В ходе эвокации, проведенной в Колизее, Челлини прибег к помощи мальчика-ясновидца.

[Илл. 39.]

В Британской библиотеке хранится рукопись 43 с изображением другого подобного круга, содержащего каббалистическую аббревиатуру «KIS», которая расшифровывается как «Kadosh Ieve Sabaoth» — «Свят Бог Воинств» (илл. 39).
Разумеется, пентакли Соломона к тому времени уже были хорошо известны в среде западных эзотериков, и в указанной рукописи подробно перечисляются разнообразные могущественные силы, которые приписывались этим печатям. Считалось, что они даруют помощь своему носителю и наделяют его властью обуздывать духов, защищают от опасностей и всех врагов, явных и тайных. Также они даруют защиту от ядов, от страха и ненастной погоды и в целом обеспечивают человеку совершенную безопасность во всех обстоятельствах. Можно ничего не страшиться ни наяву, ни во сне, ни во время трапезы. Владелец этих чудесных печатей находится под надежной защитой и в путешествии, и дома, и в торговых делах, и на войне; он абсолютно неуязвим и непобедим. Кроме того, Соломоновы пентакли гасят огонь, останавливают потоки вод и внушают всему живому страх перед их владельцем, а также избавляют от всех опасностей, грозящих ему с небес, на земле и в преисподней.

[Илл. 40. Тайная печать Соломона («Гоэтия»).]

Тайная печать Соломона упоминается в «Гоэтии» как средство, при помощи которого Соломон заточил духов в медный сосуд и ею же этот сосуд запечатал. Согласно тексту гримуара, изготавливать ее следует в субботу или во вторник, то есть под влиянием Сатурна или Марса.
«Ключ Соломона в изложении грека Птолемея» советует оператору настоятельно предостеречь своих помощников, чтобы те ни в коем случае не выходили из круга, даже если устрашатся чего-либо или соблазнятся какими-нибудь чудесами. «И когда ученики войдут и встанут на предписанные места в кругу, пусть мастер укажет, чтобы они не покидали этих назначенных мест ни при каких обстоятельствах, хоть бы даже они узрели великие чудеса, или горы и башни огненные, рушащиеся на них, или смерть отца и матери своих, или весь мир на краю гибели, [— одним словом,] какие бы превратности они ни узрели, пусть не двигаются с места, ибо все вышеназванное не причинит им никакого вреда». Из этого текста, опять-таки, недвусмысленно явствует, что магический круг предназначен для защиты тех, кто находится в его границах.
Памятуя о том, какое огромное значение в эвокации придавалось именам людей и сущностей, наделенных заведомым авторитетом и властью, некоторые, вероятно, удивятся, узнав, что не менее могущественными считались и заклинания, составленные из совершенно непонятных звуков и слов. Подобную тарабарщину 44 или бессвязную речь называют «варварскими именами» или «варварскими словами силы». У Лукиана Менипп упоминает о таких «варварских именах» в речи Митробарзана, халдейского мага, который помогает ему совершить некромантическую операцию: этот «седой старик с благородной бородой <…> подобно плохим глашатаям на состязаниях, <…> говорил очень скоро и невнятно; впрочем, видимо, он призывал каких-то богов». Все это происходило в круге, который старец очертил вокруг Мениппа 45 . В гримуарах «варварские слова силы» встречаются очень часто, и маги, практикующие в русле данной традиции, предостерегают, что отступать от предписанной формы этих имен не следует: их магическое действие особым звучанием, которое не должно искажаться при произнесении. Божественные имена обладают силой в своих общепринятых формах, значение которых, как правило, достаточно ясно; «варварские» же слова влияют посредством звучания , а не смысла. Бессмысленные последовательности звуков создают атмосферу «иномирности», вводя оператора в транс и тем самым раскрывая тонкое восприятие, необходимое для общения со сверхъестественным миром.