Культурные универсалии

Занимаясь многоаспектным исследованием человеческой культуры с одной стороны – как единого целого, а с другой – как многообразия конкретных культур, культурология не может обойти стороной вопрос о существовании культурных универсалий, то есть форм культуры, отличающихся сравнительным единообразием своих черт у самых разных народов и составляющих набор универсальных элементов культуры как целого.

К выводу о существовании культурных универсалий приводят не требующие особых доказательств факты: человек, к какой бы он культуре не принадлежал, обладает набором одинаковых психосоматических (психологических и физиологических) характеристик; культуры, при всем их разнообразии, всегда нацелены на то, чтобы поддерживать устойчивое биологическое воспроизводство человеческой популяции, сохранять единство и взаимопомощь в людском сообществе, транслировать социальный опыт и культурную память от одного поколения к другому. Соответственно, можно говорить о том, что культурными универсалиями являются такие формы культуры как язык, труд, запреты на чреватые вырождением популяции формы межполовых контактов (инцест), культ охраны репродуктивных способностей женщины, нормы приветствия друг друга при встрече, моральные запреты на убийство соплеменников и т.д.

Кроме культурных универсалий рассмотренного типа есть и универсалии более высокого порядка – символического. К примеру, есть много общих черт в космогониях (учения о происхождении мира) и символике культовых сооружений народов мира, которые могут находится в разных регионах и даже на разных континентах.

В 30-40х годах ХХ столетия антропологи попытались составить каталог тех элементов культуры, которые бы были общими для всех известных культур. В качестве таковых были выделены: возрастное деление, календарь, организация общества, система родства, приготовление пищи, совместный труд и разделение труда, декоративное искусство, образование, этика, праздники, фольклор, табу, похоронные ритуалы, игры, подарки, гостеприимство, жилищное строительство, запрет инцеста, закон, наказания, имена, религиозные культуры и многое другое. У различных исследователей (К. Уисслер, Дж. Мёрдок, Б. Малиновский, Д. Аберле, Т. Парсонс) количество культурных универсалий и основание для их выделения разнится: у Мёрдека, к примеру, их 47, тогда как у Т. Парсонса всего 10, которые он сводят к 4 основным: 1) система коммуникации; 2) система родства; 3) определённая форма религии; 4) технология). Минимализм Парсонса объясняется тем, что в его концепции предложен эволюционисткий взгляд на культурные универсалии: четыре отмеченных универсалии присутствую во всех известных социальных системах, но дальнейшее развитие культуры, согласно Парсонсу, связано с поэтапным появлением новых организационных комплексов, каждый из которых способствует резкому повышению адаптивной способности системы. Первым шагом общественной эволюции служит появление социального разделения 5), за которой немедленно следует культурное узаконивание этого общественного деления, осмысление её как единства 6). Затем возникают: бюрократия 7), деньги и рыночный комплекс 8), система обобщённых безличных норм 9), система демократических объединений 10). Отсутствие одного из этих свойств блокирует дальнейшее развитие. Четыре последние эволюционные универсалии характерны, по Парсонсу, для современных обществ, хотя, согласно его формулировке, они оформлены и взаимосвязаны весьма неравномерно, что порождает напряжённости в системе, эволюционные задержки и искривления. По мнению Парсонса, уровень развития всех этих культурных универсалий свидетельствует об уровне способностей культурного сообщества к приспособлению, а последовательное появление каждой из них повышает способность сообщества контролировать состояние среды и мобилизовать ресурсы для приспособления или активного воздействия на неё.

Джон Артур Пассмер (John Arthur Passmore, 1914 – 2004 гг.)– автралийский философ и культуролог. Окончил университет Сиднея (Австралия) получив философское и филологическое образование (1934). Преподавал философию в университетах Автралии и Новой Зеландии. С 1955 г. – профессор философии в Сиднейском университете. Впоследствии работал в университетах Канады, Англии и США. За научные и философские труды Пассмору былы присвоены звания многих иностранных академий и обществ. Основные работы: «Сто лет философии» (1957), «Человеческое совершенство» (1970), «Ответственность человека перед природой» (1974), «Наука и ее критики» (1978) и др. В статье «Культурные универсалии» Пассмор высказывает принципиальную позицию по поводу вопроса о культурных универсалиях: он указывает тем, кто сомневаются в их существовании на малоубедительность их сомнений и напоминает культурантропологам, что без философской рефлексии вопрос о выделении и смысле культурных универсалий вряд ли может быть рассмотрен исчерпывающим образом.

ДЖОН АРТУР ПАССМЕР

«Культурные универсалии»

Ключ к фрагменту:в вопросе о культурных универсалиях следует выслушать мнение всех тех, кто хочет и может высказаться. Хотя считается, что о культурных универсалиях вправе говорить только антропологи философу все же не стоит уходить от этого вопроса.

Философов часто упрекают в том, что они пытаются априорно, в рефлексии решать вопросы, разрешающиеся на самом деле в ходе эмпирического наблюдения. Будет ли то же обвинение относиться и к нам, если мы как философы зададимся целью пусть не решить, но хотя бы прояснить вопрос о культурных универсалиях? Многие друзья философии, не говоря уже о ее противниках. ответят положительно. Друзья сочтут, что мы дискредитируем философию, говоря от ее имени о вещах, которые лежат за пределами ее компетенции. Противники же философии сочтут, что здесь мы ведем себя как типичные философы, т. е. не видим, что этот вопрос уже в состоянии решить социальные науки — в данном случае антропология, а философия способна лишь порождать спекуляции, прикрывая свое невежество догматизмом. Сознаюсь, что временами я склоняюсь именно к такой позиции.

В конце концов, когда я захотел узнать, является ли музыка культурной универсалией, то конечно же. обратился не к философу, а к антропологу. И то же самое было бы с любым другим вопросом. По крайней мере на первый взгляд.

Однако постепенно я стал понимать, что это еще не все, так как встречаются случаи, когда антрополог не может сказать последнего слова. И тогда для меня начала проясняться роль философии в проблематике культурных универсалий. Хотя тем не менее остается фактом, что в ряде пунктов, имеющих принципиальную важность. следует обращаться к антропологии. Поэтому, в конце концов, я не буду доказывать, что философия не может ничего сказать о культурных универсалиях, но попытаюсь определить, что именно она может сказать и где она должна молчать.

Один предварительный вопрос: что означает само утверждение (или отрицание) существования культурных универсалий? Вообще говоря, вопросы типа: «что означает...» — часто бывают пустыми и только препятствуют настоящему исследованию. Но в данном случае это не так. Поскольку слово «культура» и соответствующие ему слова в других языках весьма неопределенны. (То же самое Гердер говорил о немецком термине «культура» (Kultur), а два усидчивых американских антрополога насчитали не менее 164 определений соответствующего английского слова.) Ну. а о проблемах, связанных со словом «универсалии», философам говорить не приходится.

Ключ к фрагменту: для того чтобы ответить на вопрос, чем является «культурные универсалии?», надо сначала разобраться с вопросом «что такое культура?», на который могут быть два ответа – со стороны социоантрополога и со стороны «классического гуманитария».

Обратимся к слову «культура» и разделим его многообразные использования на две группы, связанные с социоантропологическими исследованиями и с традиционными гуманитарными обсуждениями. Для социоантрополога культура некоторой личности состоит из всех привычек, установок, способов действия, интересов, оценок, систем верований, приобретенных этой личностью как членом определенного по национальному признаку общества или подгруппы общества. Это то, что помимо физических данных делает человека распознаваемым англичанином, индийцем, французом, мексиканцем. Внутри же этих обществ —распознаваемым Йоркским фермером, индийским парсом, французским поваром, мексиканским музыкантом. Культура личности в этом смысле приобретается в процессах типа осмоса (медленного пропитывания), хотя и может подкрепляться преднамеренным сознательным упражнением.

Если антропологическое использование слова «культура» фиксирует различия только между социальными группами, то используемое в гуманитарных контекстах противопоставление «культурного» и «некультурного» служит для различения членов таких групп. Каждый человек принадлежит определенной культуре, и тем не менее доктор, фермер, англичанин могут быть культурными или некультурными. С точки зрения традиционного гуманитария (я добавляю прилагательное «традиционного» ибо теперь едва ли можно отличить многих специалистов, работающих в традиционных гуманитарных областях, от социоантропологов), главным признаком культурных людей является способность понимать и оценивать интеллектуальное и художественное достояние своей собственной и других стран.

Если «культура» — это то, чем должен обладать культурный человек, очевидно, что она не является универсалией, не встречается во всех обществах во все времена. Она появляется впервые на той стадии развития цивилизации, когда человеческие общества начинают вступать друг с другом в сложные отношения, отличные от состояния войны. Теперь же, конечно, культурные люди могут появляться в любом обществе; физические препятствия для коммуникации преодолены, возможности массового воспроизведения делают величайшие достижения искусства и знания доступными всюду. Но даже в современных обществах нищета, война, цензура могут свести возможности приобретения культуры к пренебрежимо малой величине. Пример «культурной революции» в Китае или гитлеровской Германии живо напоминает, что культура может попасть под удар даже там, где она была развита в очень высокой степени. Во всяком случае, нас сейчас не интересуют формы культуры, существовавшие лишь в определенное время в определенном месте: ведь мы занимаемся универсалиями. Мы можем надеяться, что наступит время, когда культурных людей можно будет встретить повсюду и даже помечтать о том, что когда-нибудь сама антитеза культурного и некультурного потеряет свой смысл. Тем не менее, достаточно минимума исторического знания, чтобы заключить, что культурные люди существовали не всегда и не во всех обществах — для этого не требуется философской проницательности.

А что может сказать философия о тех видах деятельности, на которых концентрируют свое внимание культурные люди,— об искусстве, о философии, об образовании, о научном исследовании, считая их составными частями культуры общества, если стоит вопрос о культурных универсалиях?

Ключ к фрагменту: не только гуманитариям, но и антропологам надо с осторожностью судить о культурных универсалиях: с их точки зрения к таковым могут относиться и история, и философия, но, с точки зрения профессионалов в этих областях, так говорить неправомерно.

Я начал с признания, что о музыке как культурной универсалии следует спрашивать не у философа, а у антрополога. Именно так следует поступить, чтобы узнать, во всех ли культурах имеются предания. Но я сказал также, что не во всех подобных случаях за антропологом останется последнее слово. Представьте себе, что на мой вопрос о преданиях антрополог ответит: «Да, и во всех обществах некоторые предания были научными, некоторые — философскими, а некоторые — историческими». Я не соглашусь с тем, что таким образом будет разрешен вопрос, являются ли наука, философия и история культурными универсалиями. Я попрошу у антрополога конкретные примеры. Он приведет некоторые предания. Я как философ, не могу судить, насколько адекватно он их передает. Однако вопрос о том, можно ли считать такие предания историей, философией или наукой, является, конечно, философским.

Некоторые философы уходят от решения вопросов подобного рода. Их можно понять: если они откажутся признать в какой-то культуре наличие науки или философии, это может отдавать элитизмом (делением культуры на высшую и низшую – К.П.), расизмом, неоколониализмом — самыми смертными грехами, какие могут быть.

И все-таки, мне кажется, можно утверждать, что мифология отличается от философии, и не быть при этом элитистом — ведь можно же говорить, что мел отличается от сыра, хотя оба содержат кальций. И, не будучи расистом, можно отрицать, что Англосаксонские хроники или японские Нихон-шоки являются историческими сочинениями, хотя и содержат бесценный для историка материал. Точно так же утверждение, что британцы получили философию от римлян, а американцы—от британцев, еще не обязательно связано с неоколониализмом.

Обвинения в расизме, элитизме и прочем не решают данных вопросов, это не аргументы, а всего лишь имитация аргументов. Для решения обсуждаемых вопросов надо как раз исследовать, чем история отличается от фантастики и хроник; наука—от практической мудрости и мифологии; философия — от общих утверждений о месте людей в природе. Чтобы обосновать все эти различения, надо обращаться к фундаментальным вопросам эпистемологии (науки о познании – К.П.), обсуждать проблемы подтверждения, свидетельств, критики, объективности.

И здесь проблема культурных универсалий приводит нас в сферу философии.

В самом деле, здесь под вопросом оказалось само существование философии как специфической формы исследования. Ибо если она определена так, что включает любую форму спекуляции, и критическая дискуссия не является более ее смысловым стержнем, то ее существование ничемне оправдано. Но именно определения подобного рода характерны дляпопыток сконструировать универсалии там, где их нет.

Ключ к фрагменту: в антропологии утверждается, что все культуры различны. Но это еще не повод для отрицания существования культурных универсалий. Можно различать «строгое», «свободное» и «узкое» понимание значения этого термина.

Я показал, что философия имеет что сказать по поводу некоторых аспектов проблемы культурных универсалий в гуманитарном смысле слова «культура». Поговорим теперь о культуре в социоантропологическом смысле. Для этого мы должны более тщательно изучить условия, при которых известную форму культуры можно назвать универсальной На первый взгляд, ситуация однозначна и бесспорна: в самом деле, понятие культура в антропологическом смысле используется для различения обществ и социальных подгрупп. Согласно определению, одно общество отличается от другого по типу культуры. Следовательно, культурных универсалий: не может быть по смыслу этого понятия, ибо они никак не могут служить для индивидуализации обществ. Однако это слишком поспешный вывод.

Возьмем для сравнения следующий случай. Рост часто используется для различения людей, например это одна из примет для опознание преступника. Тем не менее рост есть биологическая человеческая универсалия. И речь идет не только о том, что для любого человеческого существа имеется ответ на вопрос, какого он роста. Хотя люди существенно отличаются по росту, есть пределы, выше или ниже которых человеческое существо не может выжить. Мальчик-с-пальчик и гиганты суть порождения фантазии. (Я не утверждаю, что это устанавливается философской рефлексией). Таким образом, имеется универсально истинное утверждение: «Каждое зрелое человеческое существо имеет рост от Х до У метров». Есть ли что-то подобное в случае культурных характеристик?

Опираясь на свой пример, я буду различать строгую, свободную и узкую интерпретации понятия «культурная универсалия» в социоантропологическом смысле. «Строгая» интерпретация требует, чтобы в точности тот же самый культурный феномен встречался во все времена во всех обществах. Можно сказать, что подобная интерпретация признала бы рост человеческой универсалией, если бы все люди всегда и повсюду имели один и тот же рост. Социоантропологическая критика культурных универсалий часто неявно предполагает именно такую их интерпретацию. Эта критика довольствуется указанием на многообразие форм организации даже тех видов деятельности, которые тесно связаны с универсальными биологическими императивами, типа ухаживания за младенцами, захоронения мертвых, сексуальных отношений, не говоря уже о правилах, управляющих таким культурным феноменом, как язык.

Эти наблюдения в той мере, в какой они верны, фатальны для строгой интерпретации тезиса о существовании культурных универсалий. Но они не опровергают свободной интерпретации, согласно которой культурные универсалии существуют, если некоторые виды человеческой деятельности в какой-то форме присутствуют во всех обществах, хотя бы в сколь угодно измененном виде. В этом смысле культурные универсалии существуют, если любой антрополог, приступая к изучению любого общества, уверен, что может получить определенный ответ на вопросы типа: «На каком языке тут говорят?», «Как готовят пищу?», «Какие формы прокреации (произведения потомства – К.П.)запрещены?». «Какие здесь рассказывают предания?». «Как разрешаются споры?», «Кто заботится о детях?». Используя свободную интерпретацию, один американский антрополог составил список из 70 видов поведения, которые, как он утверждает, обнаруживаются в любом обществе (хотя не обязательно, чтобы они обнаруживались у любого члена общества). Далеко не все люди шутят, но во всех обществах, даже самых пуританских, шутки встречаются. Подобно тому как любой человек имеет какой-то рост, любое общество допускает какую-то степень шутливости относительно каких-то сюжетов.

«Узкая» интерпретация требует больше, чем свободная, хотя она не так категорична, как строгая. Она соответствует мнению, что рост любого человека должен лежать в определенных пределах. Характерным примером является теория «лингвистических универсалий», развитая Хомским и его последователями. Так, Хомский доказывает, что. хотя языки разнообразных культур очевидно различаются, они сходны не только в том. что все суть языки. Так, есть звуки, которые человеческие существа способны издавать, но которые, тем не менее, не входят ни в один язык, и подобным образом языки демонстрируют свою избирательность относительно того, что можно было бы назвать возможными синтаксическими конструкциями. Рассуждая в том же духе. Можно сказать, что наличие правил против инцеста (половых отношений между близкими родственниками – К.П.) является культурной универсалией, несмотря на то, что представления об инцесте очень различаются у отдельных обществ: в самом деле, все запрещенные типы отношений принадлежат одному ограниченному множеству. Поэтому запрещение инцеста есть универсалия в узком, но не строгом смысле.

Пока, как вы видите, я ввожу различия с тем, чтобы прояснять спорные вопросы,— и это является именно философской задачей. Сама по себе такая деятельность не может привести к решению вопроса о существовании универсалий в строгом, свободном или узком смысле, не говоря уже о примерах таковых универсалий. Подобная задача, как считалось до сих пор. должна быть оставлена антропологам и лингвистам. Когда же, например, Хомский обосновывает свою теорию, он обращается за помощью к Декарту и кэмбриджскому платонику Кадворсу. Как эти философы оказались включенными в обсуждение проблемы?

Говоря о гуманитарной культуре культурных людей, я заметил, что она, чтобы считаться культурной универсалией, должна в той или иной форме присутствовать во всех обществах во все времена. Подчеркну, что эта формулировка включает не только прошлое и настоящее, но и будущее. Вот почему радикальные преобразователи общества так не любят идею культурных универсалий: она указывает на пределы социальных изменений. Преобразователи отвергают данную идею, указывая на общества прошлого или настоящего, в которых какая-то обсуждаемая универсалия не обнаруживается. Так, Маркс, опираясь на антропологов, указывал на первобытный коммунизм, чтобы опровергнуть воззрение на универсальность отношения частной собственности. Иногда же радикальные преобразователи просто сочиняют Утопии, в которых показывают, как может существовать общество без того, что считалось культурной универсалией.

Ключ к фрагменту: для защиты идеи существования культурных универсалий необходимо философски обосновать саму возможность существования чего-то не изменяющегося во времени. Этой проблемой занимались многие философы как прошлого, так и современности, что свидетельствует о том, что вопрос об универсалиях имеет эпистемологическое (связанное с теорией познания) измерение.

Встречаясь с такими реальными или воображаемыми контрпримерами, защитник идеи культурных универсалий начинает искать теорию, которая позволяет не только объяснить, почему такая-то культурная характеристика встречалась в прошлом во всех обществах, но и дать надежную основу для предсказания, что так будет и дальше.

Такие теории могут иметь различные формы. Например, социобиологи, отвергая жесткую дихотомию (противопоставление) природы и культуры, указывают на сходство человеческих и животных обществ к пытаются в неодарвинистских терминах объяснить именно то, почему инцест между братьями и сестрами избегается не только в человеческих, но и в животных обществах. (Подобные рассуждения затрагивают очень глубокие философские вопросы, и неудивительно, что ряд философов, например Бернард Уильямс включаются в обсуждение проблем социобиологии.)

Ставя вопрос несколько шире, легко показать, что постоянное присутствие некоторого культурного феномена (будь то в узкой или свободной интерпретации) может быть понято лишь при предположении, что люди имеют врожденную склонность к определенным нормам поведения (или к поведению, включающемуся в определенные рамки – узкая интерпретация). Но Джон Локк доказывал, что у людей нет ничего врожденного, кроме импульса к тому, чтобы искать понятного и избегать неприятного. Следуя этой идее, он стал склоняться к реформаторам (христианам-протестантам, сторонникам реформировавшего католичество М. Лютера – К.П.). особенно когда в своих теологичеких сочинениях боролся против концепции первородного греха. Хомский утверждал, что возражения Локка применимы только по отношению к примитивным формам теорий врожденных идей: он стал искать у Декарта и Кадворса лучшую теорию. Действительно, существует очень много представлений о врожденности: имеющих отношение к обсуждаемой нами теме: врожденным может быть импульс (Юм), способы организации мира (Катнт), отвращение к определенным поступкам, например к сексуальным сношениям с лицами, вместе с которыми рос в течение первых шести лет жизни, или, если прав Хомский, способность научаться определенным, а не каким-либо другим вещам. Каждое из этих представлений может использоваться для объяснения существования культурных универсалий и предсказания, что они будут продолжать существовать в таком качестве.

Отсюда ясно, что попытки показать, что культурные универсалии существуют и объяснить, почему они имеют определенные формы, приводят нас к традиционным эпистемологическим проблемам. Разумеется, на это можно возразить, что, если здесь и есть реальные проблемы, они должны решаться конкретными научными исследованиями, например, однояйцевых близнецов, разлученных сразу после рождения. Когда социальные науки стали приобретать законченный научный статус, среди философов появилась тенденция спасаться в более узком круге вопросов, передавая многие свои традиционные проблемы уверенным в себе энтузиастам от социальных наук. Однако теперь стало ясно, что философская рефлексия по-прежнему нужна, и даже для самих социальных наук. Это не значит, что философ может, глядя со стороны, решать проблемы социальных наук. Философ должен быть готов к тому, чтобы изучать достижения социальных наук, включая под этим названием и психологию. И все указывает на то, что это действительно имеет место, особенно в контексте обсуждения очерченных только что эпистемических проблем. Вопрос о культурных универсалиях является одной из таких проблем. Поэтому совершенно ошибочно мнение, будто философам нечего сказать по данному вопросу.— оно так же ошибочно, равно как и заявление, что философы могут решить его, не обращаясь к данным положительных наук.

Источник: Пассмер Дж. Культурные универсалии // Философские науки. – 1990. –№ 1. – С. 110-113.

Вопросы для самопроверки:

1. Что такое культурная универсалия?

2. Какие культурные универсалии вы можете назвать?

3. Можно ли сказать, что культура сама является культурной универсалией?

4. В чем видит Дж. Пассмер отличие антропологического и общегуманитарного подхода к вопросу о культуре и культурных универсалиях?

5. Почему, с точки зрения Дж. Пассмера в вопросе о культурных универсалиях равно важно мнение и антропологов и философов?

Дополнительная литература по теме:

Гирц К. Влияние концепции культуры на концепцию человека // Гирц К. Интерпретация культур. – М., 2004. – С. 43-68.

Мёрдок Дж. Социальная структура. – М., 2003.

Орлова Э.А. Введение в социальную и культурную антропологию. – М., 1994.

Парсонс Т. О социальных системах. – М., 2002.

Седов Л.А. Универсалии эволюционные // Современная западная социология. Словарь. – М., 1990.

Флиер А.Я. Универсалии культурные // Культурология. ХХ век. Словарь. – СПб., 1997. – С. 483-484.