Теория социально-культурной динамики П.А. Сорокина
Российско-американский социолог и культуролог. В основу модели социально-культурной макродинамики Сорокиным положен известный из глубокой древности принцип цикла, который привлекал его внимание и раньше. Согласно его модели, в истории каждой цивилизации последовательно и неизбежно сменяют друг друга культурные суперсистемы, основанные на трех контовских фундаментах социальной жизни – теологии, метафизике и позитивной науке. Упрощенно и схематично этот процесс можно представить как движение маятника из одной крайней точки – «идеациональной» – в другую крайнюю точку – эмпирическую, и обратно, с прохождением через промежуточную фазу «идеалистической», или интегральной, культуры либо эклектичного конгломерата разнородных культурных форм.
В первой, «идеациональной» фазе в фокусе духовной жизни социума оказывается «сверхчувственная реальность» Божественного, которая априорно признается первичной, если не единственной реальностью вообще. Оказавшаяся под этим знаком культура формируется под определяющим влиянием религии, причем конкретно-историческая форма последней в данном отношении оказывается несущественной. Такая культура развивает и совершенствует те «органы», которые призваны воспринимать, выражать, транслировать и сохранять в социальной памяти трансцендентную реальность, так или иначе, обслуживать драгоценное религиозное отношение, дающее высший смысл и ценность всему, что значимо для человека. Искусство, философия, право, государственность, семья и прочие культурные «константы» формируют свои традиции и каноны в религиозном ключе, при определяющем влиянии некоторой системы священных безусловных установлений. Можно сказать, что весь спектр культурной и социальной жизни преломляется здесь через призму религиозного отношения к бытию. В духовной жизни мистика, в сфере мысли теология, в политике теократия расцветают самым пышным цветом. Строительство храмов и монастырей, искусство священных изображений достигает беспрецедентного масштаба и значения. Наконец, культурные образцы и идеалы «святого», «монаха», «аскета» или «шамана» – в зависимости от конкретного типа религии – ставятся на такую высоту, которой они нигде и никогда не достигали в иной социально-культурной ситуации, а представители соответствующих социальных групп обретают исключительный престиж. Этика и законодательство непосредственно и официально выводятся из религиозных заповедей, и даже экономика мотивируется и регулируется ими.
Необходимо отметить и то, что подобная культура относительно мало заботится о таких столь привычных для нас принципах, как удобство и комфорт существования. Ведь научно-технический и технологический прогресс, вне которого человек современной культуры, как правило, не мыслит своего существования (даже если сам он так не считает), на его нынешнем этапе мотивируется не только соображениями прибыли и интенсификации производства, но и потребностью жить более легко, удобно и приятно. Религиозная, или, по терминологии Сорокина, идеациональная культура движима прямо противоположными импульсами – «чем хуже для тела, тем лучше», поэтому аскеза – в средневековом значении этого слова – становится здесь практически самоценностью. Эстетика идеациональных культур дышит прямо-таки пугающими современного человека принципами умерщвления плоти, самоистязания и потрясающего небрежения собственным здоровьем.
В определенный момент ценность «земного» начинает возрастать и со временем получает все большую и значимую культурную легитимацию. Этот процесс вызывает смещение баланса основополагающих социальных ценностей и поворот культуры к противоположной относительно устойчивой фазе – «чувственной» (сенсорной) культуры. Но нарастание «удельного веса» чувственных ценностей и одновременно постепенный упадок влияния идеационального принципа может привести к их слиянию в органичное целое, представляющее совершенно новую культуру. В фокусе такой культуры в равной степени оказываются «небесная» и «земная» реальность, которые сливаются воедино, символически наделяя друг друга своими чертами. Органическое сочетание ценностей «неба» и «земли» оказывается возможным только на основе высокоразвитой «метафизики» – абстрактной философской мысли – и изящных искусств. Именно они выходят в такие периоды на передний край культурного творчества, порождая те произведения, жанры и стили, которые в последующие времена именуются классическими и которые становятся непревзойденными ни до, ни после. «Идеалистическое» искусство Сорокин характеризует как «великолепный синтез идеационального и благороднейших форм чувственного искусства».
Возрождения, однако «маятник культуры» неуклонно смещается, и наступает момент, когда промежуточная стадия независимо от своего интегрального или эклектического характера переходит в третью, «чувственную» фазу социально-культурного развития. Этот тип культурной суперсистемы для нас наиболее знаком и привычен, поскольку именно к нему (точнее, к его последней фазе) Сорокин относит евро-американскую цивилизацию XX века. Его яркий признак – стремительная экспансия зародившейся на предыдущем этапе автономной светской культуры, нормы и институты которой становятся определяющими в общественной жизни. Лозунг этой культуры – «Здесь и теперь!» Ее краеугольные камни – эмпирическая наука, технология, светская идеология и «человеческие, слишком человеческие», говоря словами Ф. Ницше, этико-правовые нормы.
Этот пафос чувственной культуры определяет новое направление поиска «последней истины», которая усматривается теперь на земных путях научного познания «физических и биологических свойств реальности». В то же время в самой этой науке идут подспудные процессы усиления прагматического, утилитарного аспекта, роста ценности «пользы» относительно ценности «истины», что, в конечном счете, приводит ее к всеобщему кризису. Тот же характер носит и система образования, главная забота которой, по словам Сорокина, в том, чтобы «подготовить удачливых бизнесменов, ремесленников, инженеров, политиков, юристов, докторов, учителей, священников и т.д.».
Господство и последовательное нарастание ценностей утилитаризма приводит к еще одному уникальному достижению «чувственного» общества: оно «вполне успешно производит множество технологических открытий, имеющих целью увеличение телесного комфорта чувственной жизни».
Еще одна важнейшая характеристика «чувственного» этапа развития культуры – новый тип искусства. К достижениям современного «чувственного» искусства Сорокин причисляет техническое совершенство, превосходящее совершенство чувственного искусства любого другого века и культуры; творения, «беспримерные и по своему объему, и по своему размеру»; уникальное многообразие стилей, жанров и тем, представляющее всю известную до сих пор историю искусства. К его «недугам», особенно сильно проявляющимся на позднем этапе, он относит возрастающую отстраненность от культурных и моральных ценностей, тенденцию становиться все более и более поверхностным, болезненную концентрацию на патологических типах людей и событиях, возрастающую непоследовательность, эклектичность, внутреннюю и духовную бессвязность.
Религия в чувственной культуре переживает глубокий кризис. В результате многосторонних процессов секуляризации она постепенно оттесняется на периферию культуры, загоняется в своего рода социальные и культурные резервации. В обществе нарастает скептицизм, вольномыслие и атеизм. Культура религиозной жизни все более клонится к упадку, поскольку ее социальный престиж и интерес к ней в обществе неуклонно снижаются. В результате религия достигает «абсолютного минимума» своего социального и культурного влияния; там, где она не преследуется, как откровение Бога, она «опускается до уровня вторичного «социального убеждения» — своего рода политического кредо». Сходный, хотя несколько менее выраженный, кризис переживает и философия, которая в контексте данной культуры становится, по словам Сорокина, второстепенной чувственной утилитарной наукой.
21. Концепция культуры Н.А. Бердяева.
По Бердяеву, дух есть свобода, но и дух и свобода не безличны, они всецело принадлежат личности. Именно личность, а не безличный разум есть подлинный субъект творчества, подлинный творец культуры. Дух у человека — от Бога, но свобода, присущая духу, имеет не только божественное происхождение: свобода коренится в том безначальном и добытийном «ничто», из которого Бог сотворил мир. Свобода есть великая неопределенность и великий риск, в ней кроется как возможность добра и бесконечного возвышения человека, так и возможность зла и бесконечного падения. Свобода духа есть подлинный источник всякой творческой активности. Свобода не связана ограничивающими путами и условиями бытия, но сама способна творить новое бытие. «Дух есть свобода, свобода же уходит в добытийственную глубину.
Для Бердяева определяющая человека культурная форма есть не что иное, как «остывшая свобода» личного духа, это — отделившиеся от человека результаты личного творчества, а не выражение некого безличного мирового разума. Но отсюда вытекает и трагедия культурного творчества: дух вынужден воплощаться в предметно-символические формы, сковывающие его свободу и устремленность в беспредельное. Этой теме посвящена статья Бердяева «Воля к жизни и воля к культуре» (1922 г.). «Все достижения культуры, — пишет Бердяев, — символичны, а не реалистичны. Культура не есть осуществление, реализация истины жизни..., красоты жизни..., божественности жизни. Она осуществляет лишь истину в познании, в философских и научных книгах...; красоту — в книгах стихов и картинах, в статуях и архитектурных памятниках, в концертах и театральных представлениях; божественное — лишь в культе и религиозной символике. Творческий акт притягивается в культуре вниз и отяжелевает. Новая жизнь дается лишь в подобиях, образах, символах»(Бердяев Н. А. Воля к жизни и воля к культуре // Бердяев Н. А. Смысл истории. — М., 1990.С. 164).
Подлинный мыслитель не ищет упрощенных решений и всегда готов уточнить свои взгляды, открывая новые стороны бесконечной проблемы. Его творческий дух последовательно и пытливо открывает для нас эту проблему во всей ее сложности и глубине, и это открытие навсегда остается в истории науки и культуры, вдохновляя нас на новое понимание мира и самих себя. В этом и состоит бессмертие мысли Н. А. Бердяева.
22. . Функциональная теория культуры. Б. Малиновский.
Значительный вклад в разработку структурно-функционального метода внес Бронислав Малиновский (1884-1942), много изучавший жизнь дописьменных сообществ. Он стремился построить логически стройную и эмпирически обоснованную теорию культуры. Однако его стремление строго и однозначно определить понятия "социальной системы", "культуры", "сообщества", "основных потребностей", "функций", "функциональности" и "дисфункциональности" вскрыло серьезные языковые и логические трудности, с которыми сталкивается структурно-функциональный метод. Как это ни парадоксально, но чем строже и точнее мы хотим определить явление, тем более спорным становится определение. По поводу теоретических основ функционального метода разгорелись бурные дискуссии.
Под влиянием книги Фрэзера "Золотая ветвь" Малиновский увлекся этнографией и поставил целью создать научную теорию культуры. Много путешествуя, он не только наблюдал живую культуру, но и активно участвовал в ней. Благодаря этому он пришел к очень интересным выводам. По Малиновскому, не так важно, что думает человек по поводу своего поступка, но важно, чтобы он поступал так, как предписывается общественными нормами. Не так важно, как понимают те или иные обряды, церемонии и символы. Важно, являются ли они функциональными, отвечают ли какой-либо потребности общества. Каждый человек мыслит в соответствии с уровнем своего развития и не все одинаково осознают потребности общества. Но нужно иметь такие символы, установки, верования, которые обеспечивают практическое взаимодействие, реальное выполнение обязанностей и норм.
Свою теорию Малиновский изложил в книге "Научная теория культуры" (1994). Эта теория сочетает элементы натурализма, бихевиоризма, психоанализа со структурно-функциональным методом.
Теория культуры должна начать, согласно Малиновскому, с родовых или "базовых" потребностей человека, таких как потребность в пище, сексуальном партнере, движении, физическом и психическом развитии, избавлении от боли. Из первичных потребностей в условиях общественной жизни вытекают "вторичные", называемые "социальными императивами". Иногда они противоречат первичным потребностям, удовлетворяются ценой их ущемления, но в конечном счете социальные императивы все-таки обусловлены базовыми потребностями. Социальные императивы - это потребности в экономическом обмене, авторитете, социальном контроле, системе образования. Культура есть совокупность ответов на первичные потребности и социальные императивы. Функциональность культуры состоит в том, что она прямо или косвенно удовлетворяет потребностям человека.
У меня писать ясном, доходчивым языком, Малиновский рассуждал строго и подкреплял свои рассуждения фактами. Он выступал против беллетризированной культурологии, ищущей чудеса и тайны, но не умеющей осмыслить свои повседневные функции.
Функционализм Малиновского полемически заострен. В нем утверждается необходимость, детерминированность, взаимосвязь культурных установлений. Малиновский возражает против описательной, фактографической науки, которая лишь фиксирует разрозненные черты культуры.
Все явления культуры проходят проверку временем и лишь постепенно институционализируются, "завоевывают место под солнцем". Конкурируя с другими, выполняющими сходную функцию предметами, они доказывают свою эффективность. Процесс этот осложнен тем, что разные люди и разные социальные группы могут по-разному оценивать "эффективность", т.е. полезность, правильность, справедливость одних и тех же элементов культуры. В культурном мире идет "борьба за существование". Выживают и удерживаются наиболее эффективные, дешевые, удобные, универсальные ее элементы. Благодаря этому, культура становится все более компактной и монолитной.
Этот вывод Малиновского представляется, однако, весьма уязвимым. В примитивных культурах, где нет резкого социального расслоения и сложных рыночных механизмов, действительно, культура однородна и компактна. В больших современных цивилизациях культура многослойна. Здесь одной потребности могут соответствовать разные "культурные ответы". При этом в некоторых социальных слоях и национальных меньшинствах удерживаются формы культуры, неприемлемые для большинства, но престижные или соответствующие давней традиции.
Всякая развитая культура - "избыточна", подобно языку, в котором для одного понятия находится по нескольку десятков слов-синонимов. Множество культурных ответов на одну и ту же потребность выражает разнообразие человеческих склонностей и поэтому вполне функционально.
Требование или принцип функциональности культуры заставляет искать смысл и ценность в том, что на первый взгляд смысла и ценности не имеет. Однако этот тезис подвергался справедливой критике, потому что легко приводит к тавтологии: культура функциональна потому, что все существующее функционально. Но проблема как раз в том и состоит, чтобы выяснить - когда, в каком отношении и в какой степени данное явление четко и однозначно определены. Культурные явления могут менять свои функции. Многое в культуре амбивалентно. Есть свои плюсы и минусы в том, чтобы жить в городе или жить в деревне, иметь богатство или не иметь его, жениться или не жениться. Амбивалентна религия - она дает веру, но сковывает разум, амбивалентна и наука - дает значение, но разрушает веру.
Малиновский и сам сознавал нечеткость теоретических оснований функционализма, сводя их в конце концов к простой формуле Иисуса Христа: "По плодам их узнаете их!" Иначе говоря, он подчеркивал практичность, конструктивность функционального подхода.
В ряде своих работ Малиновский показывает, что функциональные элементы культуры - действия, идеи, вещи - могут иметь символический характер. Символы нужны потому, что многие важные для общества цели и нормы не имеют большой силы для индивидуального сознания. Индивид действует обычно, исходя из собственной выгоды и своего расчета. Но обществу важно, чтобы и с повседневном поведении, и в критические моменты действовали бы социальные мотивы, поддерживались бы "стратегические" цели и интересы. Для этого нужны символы, святыни. Имена национальных героев вспоминается не часто. Но когда враг у ворот, они появляются на знаменах бойцов и становятся могущественной силой.
Таким образом, функционализм, начиная с утверждения практической, утилитарной ценности культуры, приводит к пониманию символов культуры, приводит к пониманию символов как функции особого рода.
Культура возникает из практических потребностей, но по мере ее развития все большая доля совокупной энергии членов общества направляется в русло творческой, духовной активности. Эмпирически установлено, что чем больше доход, тем меньшая его часть тратится на питание и удовлетворение необходимых нужд. Параллельно росту дохода возрастают траты на досуг, спорт, образование.
Многие древние общества, жившие сравнительно благополучно, не стремились разбогатеть и не увеличивали объемов производительного труда, хотя вполне могли бы это сделать. Древние греки философствовали, древние китайцы строили "великую стену" и вырубали в скалах гигантские фигуры божеств, египтяне возводили пирамиды. Все это требовало времени и труда. Между тем, большинство народа жило в нищете. Если принять тезис Малиновского о функциональности всех явлений культуры, то нужно признать, что и фигуры каменных гигантов, и пирамиды, и человеческие жертвы были нужны обществу и функционально ему соответствовали. Но какого рода общественные потребности заставляли столь расточительно расходовать время, энергию и здоровье членов общества? Марксисты считали, что символические, культовые формы служат обычно укреплению власти правителя или власти господствующего класса. Но почему нельзя было использовать более простые и дешевые методы поддержания господства? Например, отряды вооруженных людей? По-видимому, все-таки не все в культуре полезно и функционально. Сама противоречивость исходных потребностей, многие из которых ускорены в коллективном бессознательном, приводит к появлению "дисфункциональных", то есть не имеющих ценности или даже вредных форм жизни и институтов.
23. А. Тойнби о локальных цивилизациях в истории мировой культуры.
(Под ред. проф. И.Ф. Кефели «Культурология. Основы теории и истории культуры» - учебное пособие)
Теория цивилизации А. Тойнби продолжает линию Н. Я. Данилевского и О. Шпенглера, Основные вопросы, поднимаемые А. Тойнби, таковы: почему некоторые общества, не складываются в цивилизации, тогда как другие достигают этого уровня; как и почему цивилизации “надламываются, разлагаются и распадаются”.
Арнольд Тойнби (1889-1975, англ. историк и социолог) под влиянием Шпенглера попытался переосмыслить всё общественное развитие человечества ("Исследование истории", 1934-1961). Он показывает, что история человечества - совокупность отдельных несвязанных и связанных между собой цивилизаций. Каждая проходит стадии возникновения, роста, надлома и разложения, после чего, как правило, гибнет, уступая место другой. Движущее начало цивилизации - "творческое меньшинство", которое ведёт за собой "инертное большинство". Специфика цивилизации определяется своеобразием "исторических вызовов" и ответов на них "меньшинства". Иногда "меньшинство" не в состоянии решить очередную социально-историческую проблему и навязывает свою власть силой, а не авторитетом, становясь господствующим меньшинством - наступает надлом, возникает классовая борьба, приводящая к гибели. Анализируя преемственные цивилизации, Тойнби приходит к выводу, что средством связи выступает религия, оказываясь одной из самых серьёзных проблем человечества. Развитие культуры осуществляется как серия Ответов, даваемых творческим человеческим духом на те Вызовы, которые бросает ему природа, общество и внутренняя бесконечность самого человека. При этом всегда возможны различные варианты развития, ибо возможны разные Ответы на один и тот же Вызов. В осознании этого фундаментального обстоятельства и состоит непреходящее значение концепции Тойнби.
Арнольд Джозеф Тойнби (1889-1975) «Постижение истории»
К цивилизациям он относит следующие «живые» общества:
· Западное
· Православное христианское
· Исламское (иранское и арабское)
· Сирийское
· Индийское
· Древнекитайское
Также существуют «мертвые» общества:
· Минойское
· Шумерское
· Хеттское
· Вавилонское
· Египетское
· Андское
· Юкатанское
· Мексиканское
· Майянское
«Вселенская церковь является основным признаком, позволяющим предварительно классифицировать общества одного вида. Другим критерием является степень удаленности от того места, где данное общество первоначально возникло».
Тойнби прослеживал следующие стадии: генезис, рост, надлом, распад.
Речь идет о 21 цивилизации, из которых к настоящему времени осталось в «живых» лишь семь.
Тойнби признает объединяющую роль «мировых проповеднических религий», которые оказываются высшими ценностями и ориентирами исторического процесса.
Динамика цивилизаций определяется «законом вызова и ответа». Этот закон определяется адекватность «ответа» на «вызов» какой-либо исторической ситуации, причем адекватность оказывается заслугой «творческого меньшинства». Последнее поначалу властвует силой своего авторитета, а затем превращается в «господствующее меньшинство».
«Основной критерий и фундаментальная причина надломов цивилизации – внутренний взрыв, через который общество утрачивает свойство самодетерминации. Социальные трещины бороздят тело надломленного общества».