Структурно-символическая школа

Структурно-символическая школа активно заявила о себе в последние десятилетия в самых различных отраслях науки и в сфере массовой коммуникации. Назовем четыре имени, которые определяют ключевые позиции этого направления:

Эрнст Кассирер (1874 – 1945 гг.) – немецкий философ, автор книги «Философия символических форм». В основе его концепции культуры – в способности человека творить искусственный мир посредством символических форм, т.е. подход к культуре с позиций семиотики. Язык, наука, искусство, религия, мифы – составные части символического круга, в котором живет человек.

«Логика вещей, т.е. основных содержательных понятий и отношений, на которых строится наука, неотделима <…> от логики знаков. Ибо знак есть не просто случайная оболочка мысли, но ее необходимый и существенный орган. Он служит не только цели сообщения готового мысленного содержания, но является инструментом, благодаря которому само это содержание складывается и впервые приобретает свою полную определенность».

Клод Леви - Стросс (р. 1908) – французский этнограф, социолог, создатель структурной антропологии – науки, в основе которой лежит использование некоторых приемов структурной лингвистики и информатики при анализе культуры первобытных племен. Все мы, считает ученый, живем условностями и мифами, все больше отдаляющими нас от реальной жизни. Культурообразующая специфика мифа определяется французским структуралистом так: «Миф объясняет в равной степени как прошлое, так и настоящее и будущее… Ничто не напоминает так мифологию, как политическая идеология».

В своей книге «Социология и антропология» (1950), Леви-Стросс считает разум скорее продуктом, чем причиной культурной эволюции. Культура как универсальный атрибут человеческого бытия обладает примерно одинаковым набором признаков в различных обществах.

Ролан Барт (1915 – 1980 гг.) – французский литературовед, развивая идеи Леви - Стросса, отмечает неограниченное применение структурного анализа. Барт рассматривает культуру как текст и пытается уловить неуловимое, зафиксировать явленность, самоценность и самостоятельность бытия структур культуры в языке и образе: «Что же такое текст? Это не совокупность замкнутых знаков, наделенная смыслом, которые можно восстановить, а пространство, где прочерчены линии смысловых сдвигов». Знаковая реальность – реальность культуры – предзадана человеку и может быть рассмотрена как «миф» или как «письмо», не имеющего «автора».

Лекция 2. ШКОЛЫ СОВЕТСКОЙ КУЛЬТУРОЛОГИИ

Теория культуры как самостоятельная дисциплина начала развиваться с середины 60-х гг. XX в. В качестве основы для изучения культуры советские теоретики выделили методологию, связанную с идеями К. Маркса, труды которого положили начало пониманию культуры как результата социально-значимой деятельности. Человек как существо деятельное, соединяющее активно-творческое и предметное измерение деятельности – именно эта позиция оказалась наиболее плодотворной для трактовки культуры, возникшей на базе марксистского подхода.

Формирование советской культурологии началось с деятельностного подхода, в рамках которого Э. Маркарян (Ереван) определил культуру как специфически человеческий способ деятельности, а М. С. Каган (Санкт-Петербург) представил человеческую деятельность, лежащую в основе культуры как систему. Рассмотрим подробнее многоаспектный, культурологический анализ проблем общения, теории и истории художественной культуры, теории эстетического и художественного воспитания, морфологии искусства в работах М.С. Кагана.

В «Философии культуры» Моисей Самойлович Каган (р. 1921) впервые в мировой науке применил системный подход к изучению культуры и рассматривал культуру как предмет философского системного исследования, подчеркивая онтологический статус культуры, анализируя экологические, социологические и антропологические проблемы, а также внутренние проблемы теории культуры.

Из общего представления о системной форме бытия и о типологии систем вытекают принципы их изучения. По Кагану, только системы высшего уровня сложности – человек, культура, искусство – требуют адекватного их природе трехпредметного, функционального и исторического рассмотрения, о чем подробно он излагает в своей книге. Трехчленная структурная декомпозиция бытия: «природа – общество – человек» при необходимости приводит нас к выявлению культуры как преображения человеком природы по законам общества. Это значит, что «культура» близка к содержанию понятий «человек» и «общество», вместе с ними противостоя «природе», потому что триединая система «общество – человек – культура» образует миниатюрную нишу в бескрайнем пространстве природы.

Для культурологического знания «выход» на культуру как особую подсистему бытия открывает возможность ее изучения не только как внеприродной и антиприродной сферы, но и как специфического аспекта «сверхествественного» бытия, диалектически взаимосвязанного с социальным и человеческим его аспектами.

М.С. Каган особо подчеркивает практическое значение обосновываемой им концепции в современных условиях, ибо одна из главных причин застоя и деградации во всех сферах – начиная с материального производства и организации политической жизни и кончая человеческими отношениями в быту, характером народного образования, проведением досуга – состоит в низком уровне культуры во всех ее аспектах – культуры труда, культуры управления, политической культуры, нравственной культуры и т.д. и т.п.

Чтобы радикально изменить положение дел, необходимо громадное повышение уровня культуры. Согласно Кагану, наступает эпоха многомерного диалога – многомерного именно потому, что в отличие от всех предыдущих эпох с диалогической доминантой, действовавшей лишь в каком-то направлении и в каких-то разделах культуры, наше время должно сделать диалог универсальным, всеохватывающим способом существования культуры и человека в культуре.

Перефразировав изречение Сартра, что человек – это существо, «приговоренное к свободе», М. Каган убежден, что современное человечество «приговорено к диалогу». Осуществление этого приговора – дело каждого из нас.

Культуру как диалог рассматривал и Михаил Михайлович Бахтин (1895 – 1975 гг.), для которого культура есть там, где есть две (как минимум) культуры, и самосознание культуры есть форма ее бытия на грани с иной культурой. Лейтмотивом в работах Бахтина проходит всеобщность идей диалога, понимающая им в трех планах, трех смыслах, о которых подробно он излагает в «Проблемах поэтики Достоевского»:

1.О всеобщности диалога как основы человеческого взаимопонимания. «Диалогические отношения… – это почти универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни… Где начинается сознание, там… начинается и диалог».

2.О всеобщности диалога как основы всех речевых жанров. О невместимости понятия «диалог» в понятие «спор». «Это – внешние, наиболее очевидные, но грубые формы диалогизма… Здесь встречаются целостные позиции, целостные личности».

3.О нетождественности бахтинского понимания «всеобщности диалога» с прямым обобщением.

По Бахтину, погружение в диалог культур и диалог сознаний начинается с текста – своеобразного феномена, не сводимого к семиотическому или герменевтическому пониманию.

Зная текст – «я ничего не знаю о личности» – подчеркивал Бахтин. Формой такого диалога и оказывается сознание (самосознание): «… сознание есть там, где есть два сознания», «дух есть там, где есть два духа». Сфера, когда сознание существует и действует, в соответствии со своим действительным смыслом, это – жизнь индивида в горизонте личности, т.е. в «эстетической деятельности», в художественном воплощении.

Согласно Бахтину («Эстетика словесного творчества»), человек там, где речь; речь там, где диалог; диалог – там, где литература (художественная литература), ибо литература для него – это не одна из разновидностей искусства, но смысл искусства как человеческой деятельности.

«Не должно представить себе область культуры как некое пространственное целое, имеющее границы, но имеющее и внутреннюю территорию. Внутренней территории у культурной области нет: она вся расположена на границах, границы проходят всюду, через каждый момент ее, систематическое единство культуры уходит в атомы культурной жизни, как солнце отражается в каждой капле ее. И каждый акт существенно живет на границах; в этом его серьезность и значительность; отвлеченный от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым, вырождается и умирает».

Культурологическая концепция М.М. Бахтина заключается в четко сформулированном тезисе – не может быть одной культуры, культура есть там, где есть граница культур; культура живет на этой границе, живет этой границей, живет диалогом культур; в диалоге этом – ее смысл, ее уникальность.

Юрий Михайлович Лотман (1922 – 1993 гг.) – отечественный литературовед, культуролог, глава тартусско-московской школы, все многообразные феномены культуры он рассматривал и анализировал как «тексты культуры», имеющие свою знаково-символическую природу

Проблемы восприятия произведений искусства, семиотическая прагматика, вариативность восприятия и истолкования, своеобразная игра между автором (текстом) и зрителем - слушателем - читателем служила основой культурологической концепцииЮ. М. ЛотманаОбратив внимание на двойное влияние – жизни на искусство и искусства на жизнь, он в своих статьях по типологии культуры (1973) соединяет культурологию с искусствознанием: «Театр и театральность в строе культуры начала ХIХ века» и «Сцена и живопись как кодирующие устройства культурного поведения человека начала ХIХ столетия».

В статье «О метаязыке…» Лотман делит культурные тексты (тексты трактуются в расширительном значении, культура в целом интерпретируется как текст) на две категории. Одна – неподвижная, статическая, включающая пространственную структуру, аксиологическую систему (т.е. систему оценок, систему ценностей) некоторых персонажей в жизни литературы. Другая – подвижная, в нее входят прежде всего лица действующие, истинные, творческие, передвигающиеся по культурному пространству.

Подчеркивая лавинообразный, динамический характер развития человеческой культуры, Лотман противопоставляет ему статичность не-семиотических систем, которые существуют, в основном, в сфере физиологии – в той области, которая объединяет человека с животным миром. В культуре всегда присутствует выбор, альтернатива, потому и создается динамика, а в не семиотических системах альтернативы нет, потому и нет движения.

Культурология стала главным объектом научных интересов Лотмана, наряду с литературоведческими областями. Понимая культуру как совокупность ненаследственной информации и способов ее хранения и переработки, он вводит новые принципы ее классификации, опираясь на семиотические понятия и создавая в духе тогдашнего метода, бинарные оппозиции. Используя два раздела семиотики – семантику и синтактику – и отодвинув пока прагматику, ученый выделяет два типа культуры: созданной на основе знаков, замещающих другие знаки (семантический принцип), и созданной с помощью соединения знаков (синтактический принцип). В связи с этим и возникают четыре варианта:

1.Код культуры представляет собой лишь семантическую организацию.

2.Код культуры представляет собой лишь синтактическую организацию.

3.Код культуры представляет собой лишь установку на отрицание обоих видов организации, т.е. отрицание знаковости.

4. Код культуры представляет собой синтез обоих видов организации.

Фундаментальный научный принцип Лотмана – «креолизация» языков, с использованием разных «точек зрения», разных способов описания исследуемого материала.

«Культура обладает свойством оборачиваться к коллективу тем лицом, которое в данный момент общественно наиболее значимо. Она создает тексты, одновременно дешифруемые многими кодами».

В своих культурологических трудах Лотман любил повторять формулу «Культура – это память», и он воплощал этот принцип в своей практической работе.

Личностный подход к определению культуры доминирует в работах Л.Н. Когана (Екатеринбург), В. М. Межуева (Москва), Э. В. Соколова (Санкт-Петербург) – культура как воплощение сущностных сил человека, культура как способ социально-исторического бытия личности.

Работы Льва Наумовича Когана (1923 – 1997 гг.) – «Человек и его судьба», «Вечность», «В четвертом измерении», «Цель и смысл жизни человека» проникнуты мировоззренческим пафосом, а названия определяют проблемы, раскрывающиеся в этих трудах, посвященных культуре жизнетворчества человека. «Творчество собственной жизни оказывается, пожалуй, наиболее сложным из всех видов человеческого творчества, и сами жизненные пути людей так запутаны и извилисты…» – размышляет Л. Н. Коган в книге «Человек и его судьба, продолжая разговор о пут ях самореализации, начатой в работе «Цель и смысл жизни человека» (1984), выступающей главным критерием успешного жизненного пути человека, ценности его жизни, его судьбы.

Проблему судьбы ученый рассматривает как проблему культуры, истории общественной жизни, постоянно обращаясь к искусству и литературе. Так, исследуя «внешнее и внутреннее в личной жизни», Лев Наумович обращается к шестой главе «Пиковой дамы» А.С. Пушкина и музыке П.И. Чайковского, который последовательно следует за сюжетом повести, значительно усиливая тему рока. Вслед за М. Горьким Л.Н. Коган восклицает: «Сегодня, как никогда, люди с “солнцем в крови” (так М. Горький называл Сирано де Бержерака), люди, сознательно, активно творящие общественную жизнь и самих себя! На них держится жизнь, ибо их миллионы. Именно эти люди, все вместе и каждый в отдельности, и составляет человеческий фактор…».

Культуре посвящена и книга «Вечность. Преходящее и непреходящее в жизни человека» (1994). Овладение культурой, накопленной всей историей человечества, а тем более – активная – творческая деятельность по созданию ее ценностей и есть, по мнению Л.Н. Когана, единственно возможное для каждого из нас приобщение к Вечности.

Согласно концепции Л.Н. Когана, «именно общечеловеческое в культуре вечно, хотя, наряду с ним, в любой культуре есть и временное, преходящее, не выдерживающее длительного «испытания временем». «Вечность – проблема реального гуманизма. У каждого из нас есть определившие его судьбу мгновения, свои ”звездные часы”, свои интимные отношения с Вечностью. Но, думаю, у всех нас есть неистребимая вера в Россию, в ее будущее, в счастье ее народов…».

Культуру, уральский ученый, называет объективированным субстратом социальной памяти, а память – хранилищем и гарантом бессмертия культуры. И он абсолютно уверен – бессмертная и бесконечная культура человечества и может быть носителем вечного, непреходящего в общественной жизни при условии, что культура берется во всем ее объеме, во всей ее структуре, соответствующей многообразию видов человеческой деятельности.

Ценностный подход к определению культуры как системы духовных ценностей очень ярко представлен в работах Л. Н. Столовича «Жизнь – творчество – человек», «Красота. Добро. Истина».

Размышляя о функциях художественной деятельности, Леонид Наумович Столович (р.1929) приходит к выводу, о том, что искусство действует не на одну какую-либо человеческую способность и силу, будь то эмоция или интеллект, а на человека в целом. Оно формирует неосознанно, саму систему человеческих установок, действие которых проявится рано или поздно.

Л. Н. Столович выделяет триаду критериев эстетического характера любой формы деятельности: творчество, целесообразность, свобода – именно они образуют «силовое поле» эстетической деятельности:

В системе «искусство – культура» Л. Н. Столович рассматривает такие функциональные значения, как способность искусства быть самосознанием культуры и ее «кодом» в процессе общения данной культуры с другими.

Таким образом, можно полностью согласиться с С. П. Мамонтовым, утверждающим, что основные школы и течения в культурологии ХХ века сложились на базе всего предшествующего знания, обогащенного достижениями старых, традиционных, и появившихся новых, в значительной мере опытных наук. «Стремясь открыть самые сокровенные истоки культуры, определить ее сущность… многие выдающиеся представители новых отраслей знания стали претендовать на создание общей теории культуры, своей собственной культурологии. Так появились разнообразные школы с определенной научной ”доминантой”».