Анализ стихотворения «Анчар»

Для понимания идейной направленности стихотворения следует иметь в виду соответствие между «Анчаром» и стихотворением П. Катенина «Старая быль». В этом стихотворении Катенин в несколько завуалированной форме осуждал извест­ные «Стансы» Пушкина («В надежде славы и добра...»), усматривая в них похвалу «царю-самодержителю». Поэтическим ответом на упреки Катенина и был пушкин­ский «Анчар», свидетельствовавший о верности Пушкина свободолюбивым идеям декабризма.

Пушкин находит, отбрасывает, отыскивает все более резкие и напряженные детали, рисуя страшную картину смерти и гибели, которые окружают ядовитое де­рево: «На почве мертвой, раскаленной», «могучий яд», «прах отравленный клубит­ся», «пустыня смерти», «тигр ярый бьется» . Но картина эта важна ему не сама по себе. Значение ее в том, что к страшному дереву идет человек. Возникает первый набросок:

Но человек ко древу яда и далее:

Но человек к Анчару страшному подходит

и сейчас же возникает следующая запись, та, в которой содержится весь идейный смысл стихотворения:

Но человека человек

В пустыню посылает.

Но почему мог человека человек послать к анчару? Начинаются поиски сле­дующей строки: «Послал к анчару властным словом», «Послал к анчару самовла­стно», «Послал к анчару равнодушно». И уже под конец находятся самые точные слова: «Послал в пустыню властным взглядом», и строка приобретает окон­чательную форму: «Послал к анчару властным взглядом». Идейный смысл стихо­творения выражен с предельной точностью. В характеристике раба у Пушкина бы­ли различные оттенки. Путь к анчару — это подвиг. В черновиках находим эпитет «смелый», строку «И тот безумно в путь потек». Появляется определение «верный раб». Но все это отбрасывается — дело ведь не в смелости и не в верности раба, а в его послушности, т.е. в предельном подчинении его чужой воле, «властному взгля­ду» (даже не «властному слову»). Стихотворение построено на контрастах, прежде всего в композиционном отношении. Дерево смерти—и идущий к нему человек; раб — и владыка. В восьмой строфе контраст выражен с наибольшей силой: И умер бедный раб у ног Непобедимого владыки.

Казалось бы, стихотворение завершено, противоречие раскрыто. Но Пушкин находит новый и еще более трагический поворот темы: ради чего погиб бедный раб, ради чего совершен его, хотя бы и подневольный, подвиг? И последняя строфа еще более расширяет идейный смысл стихотворения. Владыке нужны послушные, как раб, стрелы, чтобы он с ними

...гибель разослал

К соседям в чуждые пределы.

Если анчар губителен для тех, кто идет к нему, то владыка рассылает эту ги­бель. Гуманистический пафос стихотворения здесь достигает особенной силы. Та­ким образом, композиция стихотворения основана на резких, непримиримых кон­трастах и противоречиях. Они передают, с одной стороны, накал общественной борьбы, который только что нашел свое выражение в восстании декабристов 1825 г., и в то же время в этих контрастах и выражается характер лирического героя, смело и непримиримо обнажающего всю остроту противоречий деспотического строя. Эта контрастность, поиски предельно острых и драматически выразитель­ных средств определяют и лексику стихотворения. <...>

Анчар «стоит — один во всей вселенной». Эпитеты и определения подчине­ны той же цели передачи драматичности и напряженности как самой ситуации, так и речи говорящего о ней лирического героя: «грозный часовой», «жаждущие сте­пи», «день гнева», «вихорь черный», «лист дремучий». Контрастна сама организа­ция повествования. Контраст этот выражается в том, что повествователь, с одной стороны, говорит о предельно трагической ситуации: владыка посылает на смерть раба, чтобы ценой его гибели нести смерть другим людям, и в то же время сам по­вествователь не дает этому оценки, он только рассказывает о той трагедии, которая произошла около анчара. Его отношение к ней прорывается только в упоминании о бедном рабе, в негодующем сопоставлении: «человека человек», да еще, пожалуй, в подчеркнуто простом и в то же время скорбном рассказе о том, как умирал бед­ный раб. <...>

Таким образом, и композиция стихотворения, и его лексика, и входящие в не­го повествовательные элементы (анчар, владыка, раб) — все это единая и целост­ная формы раскрытия состояния характера лирического героя, его конкретизи­рующая, превращающая его в индивидуальное переживание, в конкретную карти­ну духовной человеческой жизни, созданную средствами речи. Большую роль в этой конкретизации играет ритмическая и звуковая организация стиха. <...>

Стихотворение написано четырехстопным ямбом, его ритмическое своеобра­зие связано прежде всего с тем, как расположены ударения в строке. Рассмотрим их распределение в «Анчаре».

Композиционно стихотворение можно разделить на четыре части. Первые пять строф дают описание анчара. Первая половина второй строфы, т.е. первая и вторая строки, вводит новое в течение стихотворения — приказ владыки, далее вторая половина шестой строфы и седьмая и восьмая строфы дают описание судь­бы раба, последняя — девятая — строфа говорит о царе. Первая часть почти пол­ностью выдержана на однородных ритмических строках: идет как бы перечисление свойств анчара, строфы однородны в интонационном отношении и не требуют по­этому каких-либо существенных отступлений в движении ритма:

В пустыне чахлой и скупой,

На почве, зноем раскаленной,

Анчар, как грозный часовой,

Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей

Его в день гнева породила

И зелень мертвую ветвей,

И корниядом напоила.

Как видим, здесь все строки (за одним исключением) дают сходное располо­жение ударений: в каждой строке три ударения; ударение на 6-м слоге опущено. Это создает однородность ритмического движения, отвечающего интонационной однородности текста: перечислению, так сказать, качеств анчара. Так же строятся следующие три строфы. Всего на 20 строк здесь приходится лишь три четырехударные строки и одна двухударная.

Одна четырехударная строка заканчивает первую строфу («Стоит — один во всей вселенной», поддерживая завершающую интонацию), другая — в четвертой строфе (она связана с переносом: «И тигр нейдет — лишь вихорь черный») и тре­тья заканчивает все описание анчара («Стекает дождь в песок горючий»).

Все они, таким образом, интонационно мотивированы, придают строкам, с которыми связаны, индивидуальное своеобразие, но в то же время, поскольку все окружающие строки несут по три ударения, они не выступают с особенной подчеркнутостью, что и не требуется ходом повествования, поскольку все оно строит­ся в одном плане — описание анчара. Что касается одной двухударной строки внутри третьей строфы («И застывает ввечеру»), то она не связана с существен­ными смысловыми и интонационными оттенками фразы и поэтому не попадает, так сказать, в ритмическое поле зрения.

Звучание стиха резко меняется при переходе ко второй композиционной час­ти. Здесь от описания анчара Пушкин переходит к основному противоречию, к ос­новному конфликту. Здесь резкий интонационный подъем. Дважды повторяется слово «человек», но с совершенно различным вкладываемым в него смыслом. Здесь — центр трагедии, потрясшей лирического героя. Как же звучит его голос? Пушкиным собраны здесь все средства звуковой выразительности. Повторение слов, естественно, является и повторением звуков, оно поддержано в следующей строке повторением во всех словах звука «а» («Послал к анчару властным взгля­дом»), такого подчеркнутого звукового повтора нет ни в одной другой строке сти­хотворения. Наконец, эта смысловая, интонационная, звуковая выпуклость первых двух строк шестой строфы поддержана и ритмически.

Пятая строфа, как мы помним, оканчивается завершающей четырехударной строкой. А шестая строфа начинается двухударной строкой, после которой снова следует четырехударная, причем все ударения приходятся на звук «а». Все это придает им особенно своеобразный, индивидуальный характер, благодаря чему эти самые важные в смысловом и эмоциональном отношении строки звучат исключи­тельно выразительно, опираются и на ритм, и на звук. Все это придает интонации этих строк максимально драматический характер, отвечающий сущности самого переживания, в них облеченного, точнее — в них только и существующего.<...>

Третья часть — это история раба, и она имеет свою интонационную и ритми­ческую концовку. Рассказ о нем снова идет на трехударных строчках (седьмая и восьмая строфы и первое полустишие восьмой строфы), затем идет интонационный подъем, и ему отвечает четырехударная строка («И умер бедный раб у ног»), за которой следует двухударная («непобедимого владыки»), завершающая строфу.

Единство всех элементов и определяет художественную силу и убедитель­ность речи лирического героя — носителя переживания, составляющего непосред­ственное содержание стихотворения «Анчар». Все они составляют меру опреде­ленности этого непосредственного содержания вплоть до расположения ударных и безударных слогов, придающих своеобразие его ритму.