СПОРЫ ОБ ИСТОКАХ – СПОРЫ О ДУХОВНОМ СМЫСЛЕ
В сущности «философии каратэ» нет и быть не может; ведь идеология каратэ – это далёкий и к тому же довольно искажённый отголосок самурайского взгляда на мир, сформированного буддизмом, синтоизмом, конфуцианством. Все классические принципы каратэ, например требование «сохранять своё сознание незамутнённым, подобно гладкой поверхности озера» и т. п., пришли из самурайских тренировок в мастерстве кэн-дзюцу и кю-дзюцу. Но в каратэ всё это звучит уже очень глухо и искажённо, нередко сводится к простым словесным формулировкам.
Многие мастера каратэ пытались самостоятельно нащупать эту глубину духовности, а точнее – создать её заново, ибо изначально она не была присуща каратэ. Надо было шагнуть за внешнюю технику, за каскады ударов и разбивание досок. Например, патриарх японского стиля Годзю-рю Ямагути Гогэн создал даже некий синтез своего стиля и синтоизма, так и назвав его – «Годзю Синто».
Но всё же большинство групп каратэ, особенно в послевоенной Японии, сводило всю философию и духовную практику к неким нормативным методам тренировки. Нередко вся подобная практика – это несколько минут сидения на коленях с прикрытыми глазами перед тренировкой (классический пример «осовремененной» дзэн-буддийской медитации, на самом деле длившейся часами и включавшей десятки методов концентрации сознания и регуляции дыхания).
Каратэ, правда, нашло более характерную для боевых искусств «нишу» тренировки сознания, где в равной степени можно сочетать совершенствование духовного настроя и боевого мастерства. Речь идёт о формальных комплексах, или «формах», – ката. Вопрос о ката оказался сегодня довольно сильно запутан, с одной стороны, западными авторами, с другой – самими японцами.
Можно встретить утверждение, что в ката отрабатываются наиболее эффективные связки приёмов, что ката оптимальным образом тренируют сознание и позволяют наладить в организме циркуляцию жизненной энергии «ки» и многое другое. Но необходимо отделить чисто традиционное и ритуальное осмысление ката от того, чем они являются в реальности.
Напомним, что на Окинаве ката в большинстве своём не носили сложного ритуального подтекста и представляли собой просто способ отработки приёмов. Лишь в одной школе – Наха-тэ, которая напрямую была связана с китайским ушу и где все ката имели свой аналог в Китае, они сопровождались приёмами регуляции дыхания, концентрации сознания. Отголоски этого можно встретить в ката Сантин, Тэнсё и некоторых других.
Однако Фунакоси Гитин решил значительно усилить роль ката не просто как метода отработки приёмов (в сущности приёмы, входящие в ката, в чистом виде неприменимы в бою), но как символически-ритуального воплощения сути каратэ. Вот как разъясняет смысл ката шеф-инструктор Всеяпонской ассоциации каратэ, прямой ученик Фунакоси, Накаяма Масатоси: «Каратэ не является и никогда не являлось техникой нападения. С того времени, когда способы и методы боя голыми руками и ногами были развиты и формализованы в виде искусства каратэ, оно преподавалось и изучалось именно как метод самозащиты. И пока каратэка (последователь каратэ. – Прим. авт. ) не будет никем спровоцирован, он не применит своё искусство для того, чтобы дать отпор нападающему. Оборонительная суть этого искусства выражена в том, что все ката начинаются с «укэ», т. е. с блока» [155]. Итак, ката – символ защитной сути каратэ.
Для каждого ката существует своя траектория выполнения (эмбусэн ). Для начальных ката она представляет собой линию в форме «Т»; для ката среднего и высшего уровня эмбусэн имеет вид сложного «серпантина», полного резких разворотов и изменений направления движения.
Важнейший принцип, который отрабатывается в ката и который каратист должен соблюдать в течение всей тренировки да и повседневной жизни, называется «дзантин». Это вечно бодрствующее сознание, которое не даёт противнику напасть на бойца врасплох. Данный принцип пришёл из старой самурайской практики: «Великого мастера не достать мечом даже во сне». Дзантин означает готовность всегда отреагировать на малейшее движение соперника и даже его мысль. Это реальное воплощение того состояния, которое именуют «разум, подобный гладкой поверхности озера» («мицу-но-кокоро»). В момент удара надо сосредоточить всю свою волю, всё сознание в точке удара и этот сгусток энергии, силы и волевого импульса выбросить в противника. Такое состояние называется «кимэ» и нередко сопровождается коротким гортанным выкриком («киай» – «единство энергии-ки»), причём понятия «кимэ» и «киай» также пришли из самурайской практики боя на мечах.
По окончании выполнения ката боец возвращается на то место, откуда начинал движение, но при этом он не должен расслабляться и уменьшать своё внимание. А вдруг противник ещё не добит и может продолжить нападение? Такое состояние называется «дзансин» – «мастерское окончание». Боец не расслабляется, но всегда готов к продолжению боя. Это вечно бодрствующее сознание, «дух, подобный луне» («цуки-но-кокоро»): как луна освещает неярким ровным светом всё вокруг, так и сознание бойца должно чётко и ясно фиксировать все предметы, не задерживаясь ни на чём конкретно.
Таким образом, ката не представляет собой ни вид духовной практики, ни отработку боевых комбинаций. Оно учит тому особому состоянию сознания, которое должно быть присуще настоящему воину и обеспечить ему победу в бою. В отличие от традиций Китая практика боевых искусств в Японии далеко не всегда сопровождается именно духовными или нравственными поисками, которые по своей сути значительно глубже и сложнее. Тренировку психики в современном каратэ нередко ошибочно принимают за духовное совершенствование, секреты которого исторически никогда не существовали в отрыве от религиозного контекста.
Некий след религиозности, скорее в психологическом плане, нежели в собственно духовном, в большинстве стилей современного каратэ сохраняют отдельные ритуалы, исконный смысл которых нередко забыт. Всякий ритуал каратэ начинается с особого поклона, который выражает прежде всего уважение ко всей школе. Фунакоси часто повторял: «Дух каратэ утрачивается без вежливости». Эта вежливость имеет в каратэ метафизический характер и нередко связана со старыми культами синтоизма. Например, войдя в додзё, надо обязательно поклониться залу, ибо в нём присутствуют духи тех мастеров, которые здесь тренировались. Следует приветствовать своего учителя, старших учеников, братьев по школе. Такой же поклон выполняется в начале и конце ката, что символизирует приветствие духу создателя этого комплекса, а также всем тем, кто когда-либо выполнял данное ката. За счёт этих поклонов, которые неискушённому взгляду могут показаться чисто механическими ритуалами, достигается мистическое единство всех тех, кто когда-либо занимался каратэ или вообще кулачным искусством.
В ПОИСКАХ ЕДИНСТВА КАРАТЭ
История распространения каратэ в Японии невероятно запутанна, хотя в этом нет ничего странного – каждый из руководителей школ считал, что именно у него «делалось настоящее дело». Ясно одно: сколь бы ни была велика роль Фунакоси Гитина в пропаганде каратэ, официальное признание этого боевого искусства произошло отнюдь не при его решающем влиянии. Это заслуга многих энтузиастов, как окинавцев, так и японцев.
Мастера вместе. Слева-направо: Оцука Хироси (Вадо-рю), Ивата Мандзо (Сито-рю), Ямагути Гогэн (Годзю-рю)
Что же можно считать моментом официального признания каратэ как полноценного и, главное, самостоятельного вида боевых искусств? Точка отсчёта здесь очевидна – создание в Будокукае секции (направления) каратэ. Будокукай, где основную роль играли мастера дзюдо, благодаря личности Кано Дзигаро действовал при решающей поддержке государства. Таким образом, вхождение каратэ в Будокукай было равносильно его официальному признанию на государственном уровне.
Но кто сыграл в этом главную роль? По одной из версий, человеком, способствовавшим вхождению каратэ в Будокукай, был известный мастер Сэйдзабуро Фукусима, который в то время возглавлял здесь направление дзюдо. На него сумела выйти группа энтузиастов каратэ, которой руководил Ямагути Гогэн. Как утверждает сам Ямагути, именно их контакты и сыграли решающую роль. Фукусиме понравилось каратэ; он хотел ввести некоторые приёмы из него в арсенал дзюдо. Он позволил Ямагути пользоваться своим додзё Гихо-кай для преподавания каратэ [212]. Фактически это была первая признанная государством группа каратэ.
Развитие каратэ требовало создания единой всеяпонской организации. Но обстановка в сфере каратэ значительно отличалась от ситуации в дзюдо, айкидо или кэндо. Прежде всего нигде не было такого количества школ, направлений и разногласий, как в каратэ. Патриархи школ «пустой руки» не очень активно общались друг с другом, стремясь монополизировать каратэ, как когда-то Кано Дзигаро монополизировал дзю-дзюцу и дзюдо, создав Кодокан. Но каратистского Кодокана ни у кого не получилось.
И всё же объединяться каким-то образом было необходимо, ибо интерес к каратэ на Западе сулил немалые прибыли и возможность пропаганды японской культуры. С инициативой создания единой организации выступили не школы каратэ, а Ассоциация боевых искусств Будокан. К кому из патриархов каратэ представители Будокана обратились прежде всего, сказать сложно. Фактически переговоры велись одновременно со всеми. Правда, Ямагути Гогэн, вообще не отличающийся особой скромностью, упоминает, что именно к нему в начале 1964 г. генеральный директор Будокана Мацутаро Сёрики обратился за помощью.
Так или иначе, вскоре встреча лидеров крупнейших школ состоялась. За одним столом теперь сидели Накаяма Масатоси (Сётокан), Оцука Хироси (Вадо-рю), Ивата Мандзё (Сито-рю), Ямагути Гогэн (Годзю-рю). Правда, единой федерации сначала не получилось. В июне 1964 г. была создана организация – «Ассоциация каратэ членов парламента» (коккай), так как многие его представители не только благосклонно относились к каратэ, но и практиковали его. Очевидно, что Ассоциация и обеспечила лобирование создания единой всеяпонской организации каратэ. И наконец, при поддержке Министерства образования (не спорта!) в октябре 1964 г. была создана Всеяпонская федерация каратэ-до.
Споры между сторонниками соревновательного и традиционного подхода к каратэ по-прежнему не утихали. Но в них участвовали уже не только японские мастера, но и западные последователи каратэ. Европейцы требовали турниров, причём настаивали на соревнованиях по поединкам. Кстати, сами японцы в тот момент ещё не осознавали, что развитие каратэ уже не подвластно им и через несколько лет они навсегда утратят лидирующее положение в этом виде боевых искусств.
Может быть, решающим фактором послужило то обстоятельство, что турниры по каратэ уже активно проводились в США, причём дело доходило до комичных ситуаций. Например, фактически любая крупная организация могла объявить о проведении «чемпионата мира» по каратэ. Обычно на такие чемпионаты никто, кроме самих американцев, не приезжал, зато находились счастливчики, которые становились «чемпионами мира» по два-три раза в год. Например, один из известных поклонников боевых искусств, а ныне прославленный киноактёр Чак Норрис ухитрился стать семикратным чемпионом мира по каратэ ещё до первого официального чемпионата мира!
Технический уровень соревнований того времени был крайне низок. Но существовал и положительный момент – представители Запада воспринимали каратэ прежде всего как искусство ведения поединка. Связи с национальным духом и историческими корнями, чему особое внимание уделяли японские патриархи каратэ, представители западного каратэ, конечно же, не ощущали. И спор о том, можно ли проводить свободные поединки, был для них некоей «азиатской странностью».
Итак, пока японцы старались осознать грань между каратэ – боем и каратэ – духовным искусством, пока сторонники традиционной линии Фунакоси пытались доказать всю дикость выяснения глубины духовности посредством кулаков, европейцы и американцы активно разрабатывали методы ведения боя на татами.
Наконец японцы понимают, что нельзя дольше медлить невозможно, и действуют по принципу: если не можешь совладать с ходом событий, стань во главе его.
И 10 – 13 октября 1970 г. в Токио проходит первый официальный чемпионат мира по каратэ, на который приезжают 178 участников из 33 стран. Бесконтактные поединки (удар следовало останавливать за доли сантиметра до тела противника) проходили по правилам «иппон-сёбу»: победа присуждалась за один «иппон» или за два «вадза-ари». «Иппон» – бесконтактный мощный удар, нанесённый из правильной позиции, когда было ясно, что противник не сумел защититься. Столь же сильный удар, но нанесённый с небольшим огрехом, считался «половиной победы» – «вадза-ари». При такой системе оказывалось достаточно нанести один точный удар без контакта сопернику в голову, и бойцу присуждалась победа. Но разумно ли это? Ведь из опыта бокса хорошо известно, что даже сильный удар не обязательно свалит противника с ног; здесь многое зависит от физиологии, вектора направления удара, точки контакта. И всё же никакого видимого противоречия не было: японцы всячески подчёркивали, что таким образом соблюдается древнейший принцип боевых искусств – «достичь победы одним ударом».
Правда, существовала здесь и небольшая хитрость – правила «иппон-сёбу» разрабатывались Всеяпонской ассоциацией каратэ (JKA), и, естественно, все японские бойцы были прекрасно подготовлены в расчёте на тактику «одного удара». Во многом благодаря этому первый чемпионат мира показал однозначное лидерство японцев – в командном первенстве три первых места заняли японские команды.
Но вот факт, на который японцы не обратили внимания, а напрасно... Хотя в личном состязании первое место занял японец К. Вада, второе досталось американцу Дж. Карнио, а третье место поделили француз Доминик Валера и американец Т. Телленер.
Второй чемпионат мира в Париже (21 – 22 апреля 1972 г.) обернулся полным провалом японцев. Первое место в командном первенстве заняла Франция, а бойцы из «колыбели каратэ» не получили призовых мест ни в командном, ни в личном зачёте. Это был настоящий шок. Несколько лучше оказалась ситуация на третьем чемпионате мира (4 – 5 октября 1975 г., Лонг-Бич, США), но всем стало ясно: японцы утратили монополию на каратэ.
Надо было срочно пересматривать концепцию подхода к каратэ. Каратэ как система, выражающая японский национальный дух, каратэ Фунакоси и первых окинавцев изжило себя, оно оказалось неуместно на спортивных аренах, где всё устроено по западному образцу.
Основатель стиля Вадо-рю Оиука Хироси и Ямагути Гогэн (Годзю-рю) в 1964 г. на торжестве в честь основания Всеяпонской Федерации каратэ-до
Уже на первом чемпионате мира по каратэ в Токио в 1970 г. был создан Всемирный союз организаций каратэ (WUKO), который активно взялся за координацию деятельности национальных организаций каратэ и разработку единых правил соревнований. Параллельно с этим шла перестройка в руководстве каратэ в Японии.
Долгое время Сётокан выступал на международной арене от имени всего японского каратэ. Ведь даже название центральной ассоциации Сётокана звучит как «визитная карточка» японского каратэ – Всеяпонская ассоциация каратэ (JKA). До сих пор это является отголоском той монополии, которую держал Сётокан в течение нескольких десятилетий благодаря усилиям Фунакоси. Но, естественно, представителей других стилей не могло устроить такое положение вещей.
И вот после долгих споров была создана Ассоциация японских организаций каратэ (FAJKO), президентом которой стал известный мастер Тагаки Фусахиро. В Ассоциацию вошли практически все японские организации: Сётокан в лице JKA, Вадо-кай, Годзю-кай, Сито-кай; своими основными задачами она объявила «поддержание чистоты духа каратэ», экспертные функции, а также воспитание и образование молодого поколения. До сих пор форма основных ката каратэ определяется именно FAJKO.
Здесь начинается современный этап развития каратэ – этап спорта, соревнований, массовых групп коммерции и рекламы.