Поставить проблему с нот на голову.

Пусть люстра не свисает с потолка к полу, а наоборот, поднимается от пола к потолку. "Это невозможно! Люстра в таком случае упадет на пол", — говорит профессор Шаблон. Но он ошибается. Люстра не упадет на пол. Такая люстра прочно стоит на полу, она называется торшером.

Сейчас торшеры в большом ходу, они всем известны. Но первый торшер, как и велосипед, и все другие вещи, появился в результате открытия.

Прием №2.

Упростить проблему.

Упрощение происходит за счет сокращения частей, смещения или сужения функций, изменения местонахождения, уменьшения размеров, объемов работы и т.д. Например, люстра подвешивается не к потолку, а к любой стене. "Это невозможно! Люстра не может висеть на стене", — говорит профессор Шаблон. Но он ошибается. Люстру, которую подвешивают к стене, называют бра. Сейчас их полным-полно, но первое бра — это было открытие путем упрощения.

Прием №3.

Конкретизировать проблему.

Конкретизация бывает самой разной. Например, ставится конкретная цель: люстра должна освещать только работу за письменным столом и ничего больше. "Это невозможно! Люстра не может освещать только письменный стол", — говорит профессор Шаблон. Но он ошибается. Такая люстра есть, она называется настольной лам- пой. Она тоже в свое время появилась как результат нешаблонной мысли.

Прием №4.

Свести проблемук ее части.

Например, предлагается заменить люстру лампочкой. То есть отказаться от плафона, шнура и патрона. "Это невозможно! Люстра не может состоять из одной лампочки", — говорит профессор Шаблон. Но он ошибается. Лампочка делается матовой, к ней присоединяется штепсель — и не нужны ни шнур, ни патрон, ни плафон. Матовая лампочка включается в любую розетку и выполняет функцию люстры.

Прием №5.

Наметить новые подходы.

"Это невозможно! К люстре не может быть никаких новых подходов", — говорит профессор Шаблон. Но он ошибается. Четыре новых подхода продемонстрированы в первых четырех приемах.

Навскидку можно добавить еще несколько: лампу направленного действия в салоне самолета, синюю лампу-ночник в вагоне, специальную лампу для загара и так далее. Все они в конечном счете вышли из люстры благодаря нешаблонному взгляду на эту в общем-то вполне обычную вещь.

Здесь записки Пети Петрова обрываются. Думаю, что он все-таки не удержался и махнул в дискотеку. Потому что есть еще немало других приемов нешаблонного мышления, которые он почему-то обошел своим вниманием. А может быть, он рассчитывал на то, что дальше во всем этом ты и сам разберешься?

¹ Правда, у Пети Петрова есть своя любимая притча — из жизни древних римлян. Обычно он приводит в пример один из эпизодов войны Рима и Альба-Лонги.

Дело было так. Две сильные армии двух соседних городов выстроились лицом к лицу. Предстояла страшная битва. От ее исхода зависело, кто будет властвовать над окрестностями. Но вожди понимали: победитель понесет огромные потери. И они договорились: пусть все решит групповой поединок.

С римской стороны выступили три брата из семьи Горациев. От альбанцев — три брата из дома Куриациев. Вожди поклялись честно соблюдать договор, призвали в свидетели богов — и поединок начался.

Соперники были отличными воинами, искусными и свирепыми. Затаив дыхание, все следили за их схваткой. И вот уже ранены три Куриация, два Горация упали мертвыми, а третий бросился бежать. Он бежал под улюлюканье обеих армий, потому что не было большего позора для воина, чем бегство с поля боя...

Но тут произошло неожиданное. Когда три раненных Куриация, истекая кровью, во время бега растянулись в цепочку, Гораций внезапно повернул обратно, бросился на своих преследователей и тремя точными ударами расправился с каждым поодиночке.

— Вот как умели нешаблонно мыслить римские воины! — говорит Петя Петров и очень сожалеет, что начинающие газетчики не имеют возможности пройти курс молодого бойца в римском легионе.

37. Век живи — век учись

— Жизнь дается человеку один раз и прожить ее надо в Крыму,
— сказал журналист Анатолий Львов, крымчанин, автор многих
книг о Норильске, который почти сорок лет прожил в этом городе за
Полярным кругом.

Правда, он тут же открестился от данного афоризма, списав его на счет своего симферопольского приятеля. Но поклялся на блокноте и авторучке, что через два-три месяца уезжает навсегда из Норильска. На новое место жительства.

—Не верю. Ты говорил, что уезжаешь навсегда из Норильска и
десять лет назад, и пятнадцать лет назад, и двадцать лет назад.

—Но теперь уже окончательно.

—Ты и тогда говорил, что теперь уже окончательно.

Разговор происходил в одной из московских редакций в то самое время, когда мне надо было решить, каким должен быть последний раздел моей книжки для школьников, пробующих перо¹. Этот разговор все и решил. Раздел должен быть о газетчиках, твоих будущих учителях, которые помогут тебе обучиться газетному ремеслу.

Имей в виду, это не обязательно мэтры, чьи имена известны всей стране. Чаще всего это твои ближайшие знакомые, которые тоже пишут в газету. Одноклассники, члены литературного кружка, ребята, с которыми вместе выпускаешь школьный альманах "Опять двойка".

Все они — твои учителя. Каждый из них обязательно знает или умеет нечто такое, чего не знаешь или не умеешь ты. Постарайся это понять и перенять. У приятеля не убудет, а ты станешь еще чуть-чуть опытнее.

Учись учиться. Причем не только в школе, но и от окружающих тебя людей. Будешь работать в редакции — сумей от каждого более или менее опытного газетчика, с которым сведет тебя жизнь, взять частицу его опыта.

Заметь, что на любой работе люди группируются. Возникают малые группы, увлеченные общим интересом. Одних объединяет хоккей, других — театр, третьих — пиво. Так и в редакции. Ищи тех, кого увлекает работа, то есть газета. Они тебя научат многому.

Сама газета не только коллективный пропагандист, агитатор, организатор. Она еще и коллективный учитель. И если не будешь лениться, она наградит тебя одной из замечательных профессий и научит, как жить.

Первым моим коллективным учителем стала студенческая многотиражка "Кишиневский университет". Здесь была опубликована моя первая информация. А также первая зарисовка. Первый фельетон. Сделан первый макет номера. Получена первая зарплата. Появился первый псевдоним — Я.Влашин, составленный из моего личного местоимения и первых слов имени и фамилии.

Потом меня учила "Молодежь Молдавии". В конце 50-х годов в ней царил дух творчества и неиссякаемый юмор. Фельетонисты Александр Фридман и Новомир Лимонов были здесь запевалами в прямом и переносном смысле. Сдав в номер очередной фельетон, они принимались за песенный жанр. Выбирали популярный мотив — и через час уже исполняли под гитару что-нибудь такое:

Жуткая картина:

полная корзина!

В номере сегодня не увидят нас.

Это значит, братцы,

Рогова Галина

выпускает номер, крепко сев на ТАСС.

Или что-нибудь лирическо-историческое:

Мы с Лимоновым вместе встречали весну, как всегда, без копейки в кармане, а потом он ушел покорять целину², покорившись красавице Тане³.

Оба они любили жизнь, но рано ушли из нее: Фридман в Тбилиси, Лимонов в Москве. У обоих не выдержало сердце. Эти талантливейшие газетчики часто не ладили с редакционным начальством, но всегда были любимцами редакций, в которых работали. Они оставили добрый след не только на страницах газет, журналов и книг. Они оставили глубокую добрую память в сердцах тех, с кем работали.

После "Молодежи Молдавии" наступила очередь дивизионной газеты "Защита Родины". Меня призвали на срочную службу в ряды Советской Армии и после года службы в танковом полку направили в редакцию этой газеты, где предстояло служить еще два года. Дивизия располагалась в Прибалтике, неподалеку от Калининграда. Здесь в войну, на бывшем Кенигсбергском направлении, были тяжелые бои. Потом, в мирное время, некоторые войсковые части не стали переводить обратно в глубь России, а здесь же и оставили.

Мне повезло в том отношении, что профессиональные требования в редакции дивизионки сохранились высокие. Было чему поучиться у военных корреспондентов, которые в свое время понюхали пороху на большой войне. Эту школу мне удалось закончить с отличием, о чем свидетельствовали Почетные грамоты от командования дивизии и Прибалтийского военного округа.

Особое место в моей профессиональной учебе принадлежит редакции ежедневной городской газеты "Заполярная правда" (Норильск). В середине 60-х годов редактор газеты Валентина Мартынова сумела создать здесь крепкий творческий коллектив, который работал с огромным увлечением. Мне очень посчастливилось в жизни, что в те годы судьба забросила меня в Норильск и меня пригласили в редакцию "Заполярки".

Только один штрих: газета требовала от штатного репортера ежедневно 150 строк в номер. Это была обязательная норма. Отсюда вытекала жесткая производственная дисциплина. Почти как в известной песенке военных корреспондентов: "Жив ты или помер, но сегодня в номер материал ты должен передать". За эти ежедневные 150 строк молодые репортеры в минуту гнева обзывали свою газету бетономешалкой. Но тем не менее продолжали в ней работать.

Конечно, ежедневную норму можно было сделать по-разному.

Можно было, например, сославшись на головную боль или отсутствие в магазинах огуречного рассола, в какой-то день отделаться откровенно слабым материалом, который затем сообща дорабатывали в отделе, в секретариате и так далее. Подобным образом можно было поступить раз, потом еще раз, а потом к концу недели выдать что-нибудь сенсационное и тем самым как бы реабилитироваться за все прошлые грехи. Этот метод некоторые сотрудники применяли из недели в неделю — и ничего, проходило. Считалось, что если нет вдохновения, то что тут попишешь!

Но другие работали по-другому. Каждый день независимо от того, есть настроение или нет, они выдавали на-гора свои положенные строчки на принятом в редакции довольно высоком уровне. Они считали, что тем самым не только выполняют требования редактора, но и постоянно поддерживают себя в нужной литературной форме. Они не сравнивали себя со знаменитыми спортсменами, а сравнивали с выдающимися музыкантами, певцами и даже балеринами, что, конечно, гораздо приятнее. Ну и само собой, ссылались на известных писателей. Такая точка зрения была мне более по душе. Оглядываясь назад, понимаю, что именно благодаря ей мне удалось найти правильный путь не только в постижении газетного ремесла, но и в дальнейшей своей жизни.

"Заполярная правда" открыла мне дорогу в ТАСС. Это крупнейшее в мире информационное агентство (ныне ИТАР-ТАСС) можно по праву назвать академией журналистики. О нем написано немало книг, и материалы данного пособия — лишь маленькая капелька в этом море информации.

Многих людей мне хотелось бы сейчас вспомнить на этой странице и сказать им спасибо. Но это все-таки люди из моей, а не твоей жизни. Пусть они остаются со мной. Тебе же предстоит свой путь, свой век, и на этом веку будут другие люди. Постарайся не пройти мимо них.

Имей в виду, что учиться не зазорно никогда. "Я учусь, следовательно, я существую", — сказал Петя Петров еще в шестом классе и, безусловно, оказался прав. Узнав, что я сейчас дописываю заключительный раздел этой книжки, он немедленно притащил свой новый опус.

— Школьникам это должно быть очень интересно, — сказал он с присущей ему скромностью. — Это моя новая книга. В ней я вывел себя в образе космического разведчика Бита Байта. Книга рассказывает об информации, информационных технологиях, которые, кстати, применяются и в газете. Дадим кусочек?

Можно ли было отказать Пете? Конечно, можно. Но если бы я это сделал, то не узнал бы того, что узнал, прочитав предложенный им кусочек. И еще раз убедился в справедливости народной мудрости: век живи — век учись.

БИТ БАЙТ УХОДИТ В КОСМОС