Духовное совершенствование в современном даосизме
Конфуцианство установило для китайцев правила этики и политики. Но хотя его идея «небесного повеления на царствие» обеспечила единство политического и общественного строя Китая, а культ предков заложил прочную основу семьи, она не могла удовлетворить метафизическую потребность души измерить и познать незнаемое. Не что иное, как даосизм, поощрял властное устремление человеческого духа опуститься в глубины собственного бытия и космоса, а затем — почерпнув новую силу в сознании своего бессмертия — вернуться к задачам повседневной жизни, Таков путь, посредством которого человек сливается с Дао. Проповедуя его, даосизм утолял духовную жажду китайцев и в том числе многих конфуцианцев.
Когда человеческий опыт расширяется столь резко, теорема Аристотеля о том, что истина может быть только одна, перестает быть всеобщей; у Конфуция истина становится более текучей. Появляются разные ее уровни, и каждый человек обладает такой глубиной и такой истиной, какие открываются ему в его внутреннем опыте. Тем не менее считается, что в последних глубинах истины все просвещенные умы находятся в согласии между собой. Дао невыразимо, но его может постичь гениальный муж, тогда как ограниченные умы в своем неведении цепляются за поверхностные вещи, замыкаются в своей косности и доктринерстве и способны лишь насмехаться над подлинной глубиной смысла.
«Высшие люди, узнав о Пути, являют усердие
и претворяют его.
Обычные люди, узнав о Пути, отчасти следуют ему,
отчасти нет,
Низшие люди, узнав о Пути, громко смеются над ним.
Если б они не смеялись, это не был бы Путь», —
говорится в главе XLI «Дао-Дэ цзина».
Не имеет ничего общего с пустым смехом низкого человека искренний смех мудрого, который, будучи отстраненным от мира и в то же время оставаясь в нем, имеет внутреннее понимание жизни и мира и принимает их. Над ним не властны никакие идеи, ему неведомы какие бы то ни было влечения духа, а также страхи смертной глины, ищущей избавления от мучительных напряжений в себе в смехе и иронии. Нет — здесь нам даны ясность и свобода духа, ответственность и доброта, которые побуждают глубокий ум заняться исполнением своих повседневных обязанностей.
Высокий метафизический уровень бытия, на котором обитает такой дух, предполагает весьма неординарный идеал: тип «святого, или человека с призванием» (шэн жэнь) — титул, даровавшийся по традиции только императору, Сыну Неба, который обладал «небесным повелением на царствие», и величайшим героям — таким, как Конфуции. Конфуций сам проповедовал аристократический идеал «благородного мужа» (цзюнь цзы), но идеальным человеком в даосизме является святой мудрец — образ метафизический. Что же касается конфуцианского идеала человека, то даосы рассматривали его лишь как промежуточную ступень, достижимую для обыкновенных людей. И надо признать, что многие даосы не устояли против искушения «прогулки в облаках» — бесплодного разрыва всех человеческих и политических уз.
Однако же даосский идеал обладает столь выдающимися чертами и вплоть до нашего времени играл — под оболочкой конфуцианства — столь важную, хотя зачастую скрытую, роль в жизни китайского народа, что невнимание к нему синологов может быть оправдано только теми огромными трудностями, с которыми сопряжено добывание знаний о живом даосизме. Это знание нельзя извлечь из книг; нужно прожить в Китае долгие годы и получить доступ в очень замкнутые круги, где хранится духовное наследие даосизма. Мы должны, наконец, учиться из своего собственного внутреннего опыта. Наши западные мистики говорили: «Lex orandi — lex credenti» («Закон передан изустно — закону надо верить»). В данном же случае можно сказать: «Lex contemplandi — lex cognoscendi», то есть самое важное знание — это то, посредством которого мы достигаем преображения. Как только мы преодолеем европейский — и конфуцианский! — предрассудок, предписывающий думать, что весь живой даосизм есть «не более чем грубое суеверие», мы обнаружим, что наследие, хранимое в даосских кругах, является не слепой верой в эффективность объектов созерцания, а древней традицией практики приведения человеческой психики к ее полной зрелости.
Я не буду рассматривать бесчисленные тайные общества, к которым принадлежит большинство китайцев. Безусловно, они тоже имеют большое значение. Их конфуцианство в известной мере углублено даосскими и буддийскими элементами. Но то немногое, что нам известно о них, достаточно для того, чтобы счесть их тщательно оберегаемую доктрину — в высшей степени синкретическую, включающую в себя множество аллегорических действий и символов — не столь уж ценной в смысле систематического и ясного наставления в духовном совершенствовании, А частые отклонения в деятельности этих обществ, принимающих участие в поверхностной политической деятельности без философской перспективы, укрепляют нас в мнении, что мы вовсе не обязательно имеем здесь дело с чистым и драгоценным источником.
Что касается даосских монастырей, они тоже, говоря в целом, стали слишком косными для того, чтобы обеспечить будущее живому даосизму — за исключением нескольких выдающихся настоятелей. Нашими наставниками, скорее, будут отдельные даосские ученые и современные общества изучения даосизма.
Систематическое обучение в даосских братствах такого рода может дать гораздо более глубокое знание живого даосизма, нежели то, которое можно получить в старых обществах, монастырях или даже от отдельных вдохновенных ученых. Медитация систематическим образом раскрывает все содержание психики, созидает связь между сознанием и бессознательным, возвышает бессознательное к свету сознания и творит совершенно новую личность — личность человека, интегрированного с самим собой, другими людьми и целым космосом — при условии, что этот человек праведен. Ибо «неправедный человек даже правильный метод применяет неправильно». Весь путь в конечном счете харизматичен.
Нижеследующая статья написана мною на основании моего опыта обучения в одном из таких обществ изучения даосизма. Как и Рихард Вильгельм, я удостоился чести быть членом такого общества, а со временем войти и в его узкий внутренний круг. Одним из важных последствии пребывания Вильгельма в даосском обществе является его перевод основных глав трактата «Секрет Золотого Цветка», опубликованный им совместно с К. Юнгом. Но Вильгельм почти ничего не сказал об общем смысле даосской традиции и — как повелось с незапамятных времен — обошел молчанием отдельные важные аспекты этого пути, которые таят в себе также известные опасности для психики.
Восточные системы медитации по большей части не годятся для европейца. Он может практиковать их, если это вообще необходимо, только под руководством опытного наставника, как делает всякий китаец. Барьер для чрезмерного любопытства устанавливают определенные «знаки», проявляющиеся во время медитации. По ним духовный наставник может определить, правильно ли медитирует его ученик. И только при наличии соответствующих симптомов ученику преподают следующий этап медитации. В большинстве случаев без помощи учителя невозможно преодолеть эти преграды, возникающие на пути того, кто обучается медитации. Верный китайской практике, Вильгельм ничего не сказал об этих преградах и способах их преодоления. Я тоже намереваюсь умолчать о них. Пропуск этих подробностей никоим образом не ущемит полноты описания самого пути. Медитация не может быть занятием любопытных, желающих проделывать те или иные психологические эксперименты. Она предназначена для цельных натур, способных на преданность, почтительность и глубокие переживания. Даже немногие старые церемонии и символы, глубинный смысл которых может быть постигнут лишь благодаря медитации, не предназначены для публичного изложения, поскольку, как показывает опыт, посторонние их не понимают и истолковывают превратно. Здесь будет довольно ограничиться несколькими замечаниями.
1. Посвящение в члены общества
Все мистериальные культы, подобно элевсинским мистериям, передаются посредством секретных действий, слов и символов. Мое первое наблюдение касается посвятительных ритуалов, принятых в Обществе изучения даосизма в Пекине.
Эти обряды отличаются конфуцианской простотой, столь разительно контрастирующей с пышными церемониями в старых ассоциациях. Инициация состоит из пяти частей: приготовлений, «большого ритуала», означающего введение ученика в общество, наставления, ухода ученика по чину «большого ритуала» и, наконец, выдачи свидетельства о приеме в члены общества. Подготовка состоит в подаче заявления с просьбой о приеме и о наставлении. Ответ зависит от степени известности кандидата руководителям общества, высланных кандидатом подарков и результатов гадания по так называемым «восьми знакам», определяющим гороскоп данного лица. Ответ оглашается специальным гонцом, после чего устраивается «большой ритуал», во время которого кандидат совершает поклоны перед алтарем действующего, то есть личного божества, или deus manifestus, а затем повторяет тот же обряд перед алтарем бездействующего бога, или deus absconditus. в зале Высшей Радости. Поклоны совершаются согласно обычаю девять раз (три раза по три), в соответствии с указаниями церемониймейстера. Зажигаются свечи и курительные палочки, трижды ударяют в гонг. Затем вступающий в Общество совершает такие же поклоны, но только четырежды, перед табличкой с именем основателя традиции в зале Первозданной Человечности, который служит как бы часовней Основоположника.
Трудно найти более простой ритуал. В залах для посвящения нет никаких идолов, но все помещения убраны с большим вкусом и чувством величия и торжественности. На алтарях стоят только курильницы, пара свечей, две вазы с цветами и табличка с именем, символизирующая присутствие божества. Надпись на табличке явленного Бога — который был провозглашен в особенности Конфуцием (но также, как учат, Христом) — гласит: «Место великого и святого прежнего учителя и верховного божества всех религий».
На табличке сокрытого Бога, возвещенного в особенности Лао-цзы (и в глубочайшем смысле всеми религиями мира), значится: «Место высочайшего подлинного правителя и основоположника всех религий».
Таким образом, тот существеннейший факт, что мы знаем божественное только в его явленном аспекте, тогда как его подлинная сущность скрыта от нас и недоступна какому бы то ни было помыслу, выражен в этом посвятительном ритуале со всей очевидностью. В соответствии с каноном «Шу цзин», личностный аспект верховного божества являет собою, как считается, «Бога, который нисходит на людей». Человек есть образ божества. Надличностный аспект Бога относится к личностному как дух относится к сознанию. Оба аспекта берут свое начало в Беспредельном (у цзи) космоса.
После этой вступительной части следуют строго индивидуальное наставление Учителя о пути спасения и медитация, которая это наставление сопровождает. Учитель — личность харизматическая, обладающая внутренним опытом, необходимым для духовного водительства. Он отбросил методы, во многих отношениях поверхностные, старых общин и создал строго ученое общество для того, чтобы отделить зерна от плевел посредством строго объективных психологических приемов и самых совершенных систем духовного наставничества. Сочетание конфуцианского и даосского учений представляется ему наиболее подходящим для китайской аудитории, причем конфуцианство служит основой для этической, общественной и политической практики, тогда как даосизм предоставляет фундаментальные принципы совершенствования.
Метафизические посылки даосизма придали Учителю уверенности в том, что мистическое ядро всех религий одинаково и составляет их глубочайшую основу. Цель духовного совершенствования, таким образом, состоит в том, чтобы постичь в себе это глубочайшее начало, не порывая со своей исторической религией, будь то конфуцианство, даосизм, буддизм, христианство или ислам, — ибо вера живет в нашем бессознательном и потому представляет собою самое эффективное средство совершенствования.
Итак, постичь глубочайшую основу всех религий, открыть свою собственную глубину и стать тем, кто живет в согласии с собой, обществом и целым космосом, — такова цель совершенствования, средством же ее достижения является внутреннее постижение, медитация. Цель и венец этой жизни, ориентированной вовнутрь, vita cotemplativa, есть жизнь активная, vita activa, которая освобождена от всякого принуждения и стеснения и становится свободным действием.
Все «должное» в человеческом поведении представлено в торжественных ритуалах и обычаях, сохранившихся с древних времен. Тот, кто держится этих обрядов, идет праведным путем.
Тот, кто желает совершенствоваться в Дао (праведном пути), прежде должен познать Дао (истину). Если он не знает истину, он будет подобен «слепцу, следящему за слепым огнем», или тому, кто «шлифует гальку дабы сделать из нее яшму», или тому, кто «варит песок в надежде приготовить себе рис». Такой человек никогда не добьется успеха. Сегодня ты вступил на праведный путь (Дао), это значит — ты вошел в ворота (школу) «великого учения» и стал «любимым сыном великого Дао и почтенных учителей Неба и Земли». В прежние времена императора почтительно называли Сыном Неба. Это был титул номинального сына неба, ибо в книге «Середина и Постоянство» сказано, что только государь может исполнять ритуал и «даже если он восседает па троне, но лишен добродетели, он не должен исполнять ритуал и священную музыку. Однако если некто обладает добродетелью, но не владеет троном, он также не должен исполнять ритуал и священную музыку». Так, государь не является Сыном Неба только в силу своего положения, но подлинный Сын Неба — тот, кто воистину совершенствуется Б Дао, ибо такой человек и есть «внутри святой, вовне государь». Он постиг в себе свою изначальную природу и небесное Дао и потому достоин звания «истинного Сына Неба». Он есть воистину «любимый сын верховного Бога». «Посему он и должен иметь праведное сердце и доподлинно взращивать в себе
Дао... Совершенствуй же себя, чтобы установить порядок в целом мире»,
«Великий ритуал» в его традиционном смысле символизирует внутреннюю приверженность высшему божеству, «деяние веры и доверия». Эта приверженность или вера, которая отныне будет основой всех поступков ученика, включает в себя веру в великую традицию Учителя; она будет воспитываться медитацией. Другими важными добродетелями ученика являются усердие, покой, целомудрие и ежедневное размышление о Дао.
Тот, кто обладает верой, сохраняет в целости свою изначальную природу (син). Дао наполняет жизнью весь космос и является как бы его центром, средоточием. Вместилище психической силы и веры есть «сердце». Сердце — это Полярная звезда внутри нас. Взращивание в себе веры ведет к единению, unio mystica, человека и небесного Дао. Вместилище жизненной силы (мин) находится в центре тела (в солнечном сплетении) — на уровне пупка. Его совершенствование ведет к продолжительной и даже нескончаемой жизни. Эти две силы — «изначальная природа» и «жизненная сила» — соотносятся между собой как силы инь и ян космоса, и задача человека состоит в том, чтобы связать их воедино в communio naturarum. Далее он должен развивать три аспекта своего «я»: физический, психический и духовный. Тело и телесное «я» происходят от родителей, психическое «я» возникает как самостоятельная монада от Неба и Земли, а духовное «я» в конечном счете совпадает с духовным истоком всего сущего (Urgrund), и именно его надлежит постигать в первую очередь.
Путь к развитию изначальной природы и жизненной силы есть «совершенствование себя» (сю шэнь) или, если воспользоваться индийским термином, йога.
Последнее состоит главным образом в духовной медитации и имеет мало общего с теми или иными внешними приемами (например, дыхательными упражнениями). Цель совершенствования — достижение вечной, неуничтожимой личности, а его средства — медитативное преображение и возведение низших психических сил до их высших состояний. Таким образом преодолевается изоляция индивида и устанавливается его прочная связь с космосом и обществом. Если эта цель не достигнута, высшая душа после смерти постепенно рассеивается в небесном ян.
Согласно китайской физиологии и психологин, в человеке имеются «три потока» (сань хэ): семя (цзин), дыхание (ци) и дух (шэнь). Эти три потока не тождественны их физическим эквивалентам, но воздействуют на них и в то же время являются их психологическими манифестациями. Семя наделено импульсом изливаться наружу, действовать самостоятельно и творчески и вовлекать в свою орбиту высшие психические силы. Телесная душа (по) владеет семенем и дыханием и стремится вовлечь в свою орбиту сознательную душу (хунь) наподобие отношений инь и ян или как в древнем мифе о Ткачихе и Пастухе. Однако обе души разделены Небесной Рекой. Человек должен не отдаваться во власть Ткачихи, олицетворения силы инь, но использовать ее как средство возвышения своего духовного состояния. Если высшая душа свободна от этой зависимости, она возносится, подобно чистому духу, в небесные сферы в настоящей или последующей жизни. В противном случае она блуждает в этом мире как злой дух (гуй). Для достижения истинного бессмертия следует не растрачивать семя, а напротив, собирать его в некоем «возвратном» движении. Посредством этого медитативного процесса жизненная сила дыхания укрепляется, и семя превращается в дыхание. В свою очередь, дыхание должно быть собрано и очищено до состояния чистого духа.
Существуют три отправные точки для медитации (что соответствует концепции «трех потоков»), а именно: три Киноварных поля (дань тянъ), или поля алхимического эликсира. Таковы «верхнее» поле, расположенное в середине лба, вместилище «сияния изначальной природы», «среднее» поле в области сердца, или подлинный исток киноварного эликсира, и, наконец, «подлинное» поле в самом центре тела (расположенное примерно между пупком и почками), вместилище жизненной силы (мин) и низшей души (по).
Медитация объемлет все, что бессознательно наличествует, и приводит человека к единству. И соединяет этого единого человека с космосом и обществом. Но медитация — это искусство, которому необходимо учиться. Только усвоив его практическое действие, можно судить о духовном совершенствовании, присущем даосизму. Чтение и знание понаслышке не дают объективной основы для таких суждений. На протяжении многих столетий могучая традиция, опиравшаяся на разнообразные китайские (и индийские) источники, выработала на удивление эффективный метод медитации, Каждый ученик должен под руководством учителя получить собственный опыт; наставление в даосизме является строго индивидуальным. Ученика ведут шаг за шагом, сообразно его опыту. Каждую неделю он докладывает о своих успехах и затруднениях, но цель каждого следующего этапа медитации ему не сообщается до тех пор, пока — вполне непредсказуемо! — он не претворит в своей практике результаты предшествующего этапа. Всего же различается 108 этапов и 360 уроков.
Рисунок на ковре зала Ритуала
Введение в технику медитации, о котором будет сказано подробнее ниже, составляет первый урок, дающий новое видение вещей по многим предметам. Такова словесная часть, legomena, посвящения. Затем происходит прощание с Учителем; вновь совершается большой ритуал, но на сей раз в обратной последовательности. Вообще же большой ритуал совершается каждую неделю по случаю начала каждого нового урока.
В заключение ученик, вновь ожидающий в вестибюле зала Возвращения к Изначальному, получает от Учителя свидетельство ученика и передает для Учителя три символических медяка, известных под названием «деньги сушеного мяса».
Необходимо еще немного сказать о знаках и символах. В зале Ритуала лежит большой квадратный ковер желтого цвета (цвета Земли) с черным круглым полем (символ Неба) в центре. Ковер имеет по краям черную, белую и красную окантовку. Таковы три цвета алхимиче-' ской психологии. Черное — цвет воды очищения, означающий очистительный путь несовершенного природного человека, via purgativa. Белое — символ первозданного, золота. Красное — символ истинной киновари, духовного огня, или via unitiva. Квадрат Земли и круг Неба окружены облаками. На черном поле Небес изображены двенадцать инсигний власти царя-первосвященника, Сына Неба: таковы два дракона, которые как бы кусают свои хвосты — эмблемы правильного возвратного движения творящей силы; горы — эмблемы вечности; фазаны, или огненные птицы, которые опустились на воду подобно тому, как дух должен спуститься в бессознательное, a logos — в eros, чтобы затем воспрянуть с новой силой; над драконами изображен огонь прозрения.
Три пары символов обозначают три полярности: вверху солнце и луна белого и красного цветов, символизирующие ян и инь, логос и эрос, изначальную природу и жизненную силу; на одной стороне располагаются жертвенные сосуды, в которых приносятся в жертву мысль (обезьяна) и чувство (тигр), свет и сила, на другой — жертвенный топор, представляющий смерть непросветленного человека; на одной стороне от солнца и луны изображены листья «водяной травы», символизирующей чистоту растительной жизни, а напротив — рисовые зерна рождения и вскармливания. Над всем этим располагаются три звезды, соединенные линиями. В целом рисунок на ковре символизирует единство Неба, Земли и Человека и трех потоков: семени, дыхания и духа.
«Семя, дыхание и дух именуются в даосизме первозданными. Первозданное Начало, три потока человека суть Вода, Огонь и Земля. Два (Небо и Человек) составляют одно. Одно есть два. Все содержится в Прежденебесном и выходит из Великого Предела. Поэтому Человек может быть равен Небу. Тот, кто не думает о Прежденебесном и заботится только о семени, дыхании и духе Посленебесного существования, не получит полного знания о своем Корне, даже если сумеет продлить свою жизнь и удалить от себя недуги. Следовательно, нужно собирать в себе три принципа и так достигать Великого Предела. Великий Предел в своей полноте и есть Единый Принцип мироздания. Совершенный человек пребывает в согласии с Небом. Такова мудрость Дао. Совершенный мировой порядок, совершенная изначальная природа — вот что главное».
(Из краткого трактата Учителя «Объяснения в Зале близ Софоры»)
Наконец, в том месте на ковре, где опускаются на колени, находится центральный символ. Это очень древний знак совершенной красоты и ее силы (фу). Согласно общепринятому толкованию, он состоит из двух иероглифов цзи, перевернутых и разведенных в стороны таким образом, что в середине проявляется крест (для китайцев — совершенная фигура, десятка). Иероглиф цзи означает «сам». Единение «себя» с «собой» — высшая цель и подлинный секрет даосского пути.
По преданию, эти двенадцать знаков с незапамятных времен украшали одеяние царя, в котором тот совершал Великий Ритуал. В даосизме они наделяются множеством значений. Здесь мы ограничимся краткими пояснениями, высказанными выше. Главнейшие силы Вселенной и Человека представлены одними и теми же знаками, ибо микрокосм и макрокосм по сути составляют одно. Но потенции, заложенные в нас, должны стать действенными и реальными. Установление гармонии и есть задача Сына Неба.
Теперь мы имеем общее представление о посвятительном обряде, наставлениях и символах даосизма. В противоположность старым общинам здесь царит предельная простота литургии, но каждое мельчайшее действие несет в себе глубокий смысл. И даже позднее, по мере того, как в практике совершенствования открываются все большие глубины, ритуалы становятся лишь чуть более торжественными.
Например, ученик должен дать обет касательно своего образа жизни, а наставление дается не в зале Учителя, но в смежном святилище, а впоследствии — во все более уединенных комнатах. Ученик проходит через анфиладу комнат и получает окончательные наставления, после чего, перестав быть учеником, он обретает самостоятельность.
Символы играют подчиненную роль, ибо медитация должна быть «созерцанием без образа».
Наибольшее значение имеет внутреннее состояние, и его главнейшей чертой должна быть почтительность. Соответственно, в конце посвятительного ритуала ученик получает небольшую молитвенную книжку, которая призвана вновь и вновь возбуждать в нем это основное чувство, без которого немыслимо духовное развитие. Упомянутая почтительность порождает священную внутреннюю «пустоту», без которой ни один человек не может вступать в общение с себе подобными или соединиться с небесным Дао.
Стремись к пределу пустоты.
Старайся удерживать состояние покоя.
Мириады сущностей действуют одномоментно.
Моя сущность — для того, чтобы созерцать возвращение.
Ведь сущностей беспорядочно много,
а каждая возвращается, приходя к своему корню.
Приход к корню выражается покоем.
Покой выражается возвращением судьбы.
Возвращение судьбы выражается постоянством.
Знание постоянства выражается просветлением...
2. «Карта Внутреннего Плетения»
Согласно современным даосским представлениям, человек может достичь просветления только в том случае, если в нем пробудятся его глубочайшие силы, и весь человек, телом и душою, претерпит превращения. Это процесс одновременно физический и духовный. Ибо тело должно обладать жизненной силой, благодаря которой рождается духовный, бессмертный человек. Мы вступаем здесь в область физиологии, относящейся к компетенции врачей. И поистине, техника и теория медитации, о которой мы ведем здесь речь, остаются непонятными без знания некоторых аспектов китайской медицины.
Соответственно, мы рассмотрим эти медицинские понятия, касающиеся химии, или, скорее, алхимии, жизни (но также и духа). Мы не будем пытаться оценить их с точки зрения пашей медицинской науки, но просто рассмотрим их отношение к практике даосской медитации. Нам придется иметь дело главным образом с пятью понятиями:
1. Три потока,
2. Основные пульсы.
3. Сублимация.
4. Архаическая анатомия некоторых органов.
5. Космические аналогии,
1. Три потока, текущие по человеческому телу, суть следующие: дух, дыхание и семя. Несколько упрощенно их можно называть духовной силой, жизненной силой и силой воспроизводства, или силой бессмертия. Все три — сначала поток дыхания, затем поток семени и наконец поток духа — необходимо регулировать с помощью медитации, которая направляет и соединяет эти потоки. Из этого водительства и единства, созидаемых медитацией, произрастает бессмертный человек, «алмазное тело».
2. Основные пульсы. В соответствии с древними медицинскими представлениями китайцев, в человеческом теле имеется целая «сеть», или «плетение», составленное из «пульсов», или «каналов» дыхания. Большинство этих пульсов относится к тому, что мы можем назвать циркуляционной системой организма. Однако китайская физиология не располагает точным знанием расположения кровеносных сосудов и вовсе ничего не знает о природе кровообращения. Поскольку у зарезанных животных вены наполнены кровью, а артерии предстают лишенными крови, китайцы пришли к ошибочному мнению о том, что артерии являются носителями дыхания. В современной созерцательной практике эти «пульсы дыхания внутреннего плетения» считаются физически невидимыми — следовательно, не тождественными артериям, — но человек просветленный в медитативном состоянии способен их воспринимать. Существуют две причины для того, чтобы отделять пульсы от артериальной системы: во-первых, их каналы частично пролегают вне тела, то есть в открытом пространстве; во-вторых, согласно мнению, господствующему среди китайцев, они неразличимы в мертвом теле. Имеем ли мы дело с коллективной, наследственной памятью о том, что в стародавние времена являлось частью нашей телесной структуры? И если это так, чем объясняется их действенность для лечения и медитации? Мы воздержимся от ответа. Во всяком случае, эти пульсы рассматриваются китайцами как действительные, хотя и крайне утонченные пути, по которым жизненная сила циркулирует в теле из различных, сообщающихся между собою источников; а в траектории этих каналов выделяются с анатомической точностью определенные жизненные точки, именуемые «пустотами», или «пустотными проходами» (сюэ дао; этот термин может означать также «могилы»). Эти точки оказывают благотворное воздействие на окружающее пространство организма. Они чрезвычайно важны — как и вся сеть пульсов — для врачебного искусства иглоукалывания, которое, хотя и не всегда, способно давать поразительный целебный эффект. Помимо двенадцати второстепенных пульсов различаются также два основных пульса, а именно каналы ян и инь, которые соединяют менее значительные каналы на обеих сторонах тела. Главный пульс ян поднимается по позвоночнику в мозг, затем проходит через лоб к переносице. Главный пульс инь берет начало в детородных органах, поднимается в область пупка, а затем уходит выше, к губам. Считается, что канал ян особенно развит у мужчин, а канал инь — у женщин. Главный канал ян именуется также «ведущим каналом» (ду мо), а канал инь — «функциональным каналом» (жэнь мо). Посредством медитативного соединения
обоих каналов в едином кольце (при котором силы духа, жизни и бессмертия соединяются воедино как при зачатии ребенка) происходит рождение вечного ребенка, puer aeternis, то есть бессмертного человека. Этот акт имеет первостепенное значение для внутреннего опыта, как бы ни были сомнительны сопутствующие ему физиологические теории,
3. Сублимация. Аксиомой китайской — равно как индийской и арабской — медицины является существование тесной связи между центральной нервной системой и детородной функцией. Нередко такая связь представляется даже непосредственной: флюиды мозга стекают вниз по позвоночному столбу и производят зачатие. Но в этом процессе, как полагают, теряется драгоценное семя бессмертия. Таким образом, есть основания для того, чтобы противодействовать этому нисходящему течению медитативным усилием и заставить «небесную реку течь вверх». Так происходит алхимическая сублимация, или очищение, сексуальной энергии, дух укрепляется и проясняется благодаря силам бессмертия, Согласно этому представлению, временная аскеза имеет не отрицательное и моральное, а положительное и метафизическое значение. Бракосочетание логоса и эроса, если воспользоваться западными терминами, создает бессмертного человека, обновляет его и дает ему, помимо прочего, долгую жизнь. Даже если все не так просто, как полагают китайцы, науке хорошо известно, что органы внутренней секреции играют важную роль в сохранении молодости и одухотворенности человека.
4. Архаическая анатомия индивидуальных органов. Как любезно сообщил мне К. Юнг, после Вернике западной науке хорошо известно, что в нашем сознании существуют ментальные аналоги внутренних органов, благодаря которым нам известно об этих органах и их состоянии. Любопытно, что в китайской медитации (и физиологии) эти психологические представления внутренних органов только частично соответствуют действительному состоянию данных органов, тогда как в другой своей части они отражают некое иное состояние, которое, как ни странно, указывает на формы жизни, уже давно не существующие на нашей планете. Как и в случае с пульсами, мы должны обратиться к понятию коллективной памяти, Примерами такой архаической анатомии являются: третий глаз, который, как у глубоководных рыб, одновременно освещает и видит объекты; неразрывная связь между почками и яичками; расположение жизненного центра, или Киноварного поля в солнечном сплетении; «три обогревателя» (сань цзяо), или органы водной секреции, которые наполняют всю нижнюю часть тела; «море дыхания» на уровне пупка. Все это не беспочвенные фантазии. Подобно тому, как рудименты прежних состояний все еще присутствуют в нашей анатомии — некоторые из них, правда, лишь в эмбриональный период, — ментальные аналоги наших органов в их предыдущем состоянии проявляются во время медитации из коллективного бессознательного.
5. Космические аналогии. В магико-анимистической системе, которая господствует в древней китайской космологии, аналогия играет важную роль, как и повсюду в архаических формах мышления. Разумеется, аналогии встречаются во всех представлениях китайской медицины, и поскольку медитация в ее физиологическом аспекте основывается на медицинской теории, мы встречаем в ней ту же систему мысли с ее аналогиями в символических образах, верованиях и терминологией медитативной практики. Человек здесь предстает как маленький космос. «Вселенная не велика, мое тело не мало», — гласит китайский афоризм. И поскольку человек — это часть космоса, возможность существования аналогий между человеком и космосом не следует отбрасывать с порога. Дух человека есть Яшмовый град, где восседает на троне сам Лао-цзы, субстанция его позвоночного столба — это Млечный Путь, Небесная Река, тогда как созвездия Пастуха и Ткачихи пребывают соответственно в сердце и почках. В его брюшной полости находится пахотное поле Земли, а также Великий Предел; еще ниже располагаются ворота инь — ян подземного мира и область подземных вод. Помимо этих символических аналогий между человеческим телом и космосом, широкое применение имеет система инь и ян, включающая в себя понятие пяти элементов и их органических соответствий. Наконец, китайский образ человека содержит в себе и целостную систему символики чисел. Очевидно, что здесь ценные прозрения смешаны с разного рода заблуждениями, и вся система кажется нам в высшей степени ненаучной. Аналогия не может быть убедительным доказательством, Но медитация не ищет доказательств: ее цель состоит в том, чтобы установить коммуникацию между глубочайшими слоями опыта и человеческим сознанием, высвободить гений человека для него самого и открыть доступ к некоторым ценным переживаниям, В свете этих устремлений специфические концепции китайской медицины, которые входят в состав медитативной практики, во многом теряют свою значимость.
Упомянув кратко об основных физиологических понятиях, без которых терминология даосской техники медитации будет непонятна, мы переходим к описанию и объяснению двух воспроизведенных здесь рисунков. Один из них — это эстамп, сделанный с каменной стелы, которая находится в монастыре Белых Облаков (Байюньгуань) в Пекине. Другой восходит к цветной картине, сделанной, несомненно, на основе стелы из Байюньгуаня. В основном стела и картина идентичны, однако в них имеются и небольшие расхождения. В левом нижнем углу стелы, например, выбита надпись, поясняющая, каким образом рисунок на камне был изготовлен в монастыре Белых Облаков, а в верхнем правом углу проставлена дата изготовления рисунка. Сам рисунок имеет заголовок «Карта Внутреннего Плетения» (Нэй цзин ту). На картине все это отсутствует. Тексты тоже слегка различаются фразеологией (но не смыслом). Ниже мы в ряде случаев будем отмечать эти текстуальные расхождения. Кроме того, на картине показан нимб над головой с красной жемчужиной в его центре и ореолом миндального цвета вокруг тела. Надпись в левом нижнем углу каменной стелы гласит: «Эта картина до сих пор не была обнародована, ибо учение об эликсире бессмертия чрезвычайно обширно, утонченно и глубоко, так что обыкновенный человек не может его уразуметь. Как следствие, данный рисунок был мало известен в свете. Но по случаю, предаваясь занятиям в Гаосуншань и просматривая разные книги и рисунки, я увидел сей рисунок на стене и оценил его точность и утонченный смысл.
«Карта Внутреннего Плетения»
из даосского монастыря Байюньгуань
Пульсы, узлы и мускулы очень ясно объяснены, и в объяснениях всегда присутствует сокровенный смысл. Я долго рассматривал его и понял, что благодаря ему можно многое постичь. Только тогда я понял, что физический вдох и выдох — это не что иное, как наполнение и опустошение космоса. Поистине, если только постичь смысл этой картины, можно сразу наполовину