Смотреть на твойкаминг-аут через призму карьерного выбора – это ошибочно? Твоё решение было больше личным, чем профессиональным?

Решение рассказать о себе – рассказать о себе публично –никак не было связано с моей профессиональной жизнью. Я прожил десятилетие своего двадцатилетия и [первые годы] тридцатилетия, сосредоточившись на карьере, стремясь добиться успеха. Всё остальное ушло на второй план: друзья, семья, другие люди. Это всё было важно лишь во вторую очередь. Но потом мне исполнилось сорок, и все стало наоборот. Теперь карьера по степени важности стоит на последнем месте, а первостепенную важность имеют люди. Говорить о том, во что я верю, быть честным, быть в согласии с собой. Сейчас это мои приоритеты. Не думаю, что я когда-либо был более заинтересован в людях и менее заинтересован в Голливуде, чем сейчас.

Какими бы причинами ни руководствовался ты сам, многие актёры-геи сегодня продолжают скрывать свою сексуальную ориентацию, стремясь обезопасить свои карьеры и не отпугнуть зрителей из «американской глубинки», хотя, конечно, эта ситуация меняется, пусть и не такими быстрыми темпами, как хотелось бы думать [нам,]либералам. Как ты считаешь, почему в некоторых людях так прочно сидит гомофобия? [И до какой степени сама эта система – Голливуд, агенты, специалисты по связам с общественностью, менеджеры и т.д., которые отговаривают своих клиентов открыто говорить о себе, частично обуславливает эту проблему?]

Я думаю, проблема здесь может заключаться в Голливуде. Я шесть лет проработал временным ассистентом на киностудиях и с руководителями телекомпаний. Я провёл бок о бок с ними много времени, видел их «за сценой». И большинство из них ведомычувством страха. Я не думаю, что типичныйбосс компании решает не нанимать на работу актёра-открытогогея потому, что ненавидит геев. Голливуд – это бизнес. Это корпорация. Её цель – прибыль. И если я руководитель кинокомпании и пытаюсь угодить хозяевам своей корпорации и гарантировать успешные премьерные выходные – а шанс собрать большую кассу даётся только один раз – и если я хочу сохранить крышу над головой и мне приходиться выбирать между тем, чтобы пригласить на главную роль в своём фильме актёра традиционной ориентации или актёра-открытого гея, я выберу первого из них, потому что не хочу подвергаться опасности отпугнутьразные возрастные группы зрителей. Это происходит не потому, что я ненавижу геев. Так я это понимаю. Я могу быть неправ.

Когда ты в последний раз сталкивался с гомофобией? [Можешь описать, что случилось, и какие это вызвало у тебя чувства?]

Наверное, на моей официальной странице в «Фейсбуке». [Я сам её администрирую и мне всегда нравится читать комментарии, когда есть время.И большинство из них приятные.]Это место, где я всегда получаю поддержку, но время от времени там попадаются комментарии в стиле «умри, гомик», и это всегда неожиданно. Но я [просто] напоминаю себе, что я – это пустой экран, на который кто-то, кого я не знаю, проецирует свои заморочки. Эти комментарии направлены на меня и, кажется, пишутся обо мне, но на самом деле эти люди пишут о себе. Это их действия. Не мои.

Не чувствуешь ли ты, что не был бы той творческой личностью, которой ты являешься сейчас, если бы не испытал депрессию? [Другими словами, и если выражаться не слишком пафосно, – рождается ли из боли искусство?]

Я не знаю. Я бы поостерёгся романтизировать депрессию, потому что в ней нет ничего романтического. Она опустошает. Но она дала мне материал для работы. [Да.] Она заставила меня научиться превращать солому в золото. В творческом смысле. Чтобы выжить. Во многом из того, что я пишу, – сначала в сценариях, а теперь в персональных эссе, которые публикую на странице в «Фейсбуке», – я рассказываю о тех вещах, которые испытал сам. О болезненных вещах. Записывать их – это был исцеляющий процесс. Делиться своими текстами с другими людьми – исцеляет. Знать, что некоторые из них восстанавливают себя, когда читают что-то, что я написал, чувствуя, что они не одиноки, – это тоже лечит. Самовыражение чрезвычайно важно – через любое средство, которое вам доступно. [Просто] найдите что-то, что хорошо работает в вашем случае, и начните выводитьто, что причиняет вам боль, наружу.

Как ты считаешь, связана ли стигматизация, следующая за признанием в том, что у тебя есть проблемы с психическим здоровьем, со страхом выглядеть слабым или ранимым? [По-моему, это так.]

Возможно. Я согласен с тем, что мы боимся быть слабыми. Или что нас будут воспринимать слабыми. Но я не рассматриваю слабость и ранимость как одно и то же. Для меня быть ранимым – это быть эмоционально открытым. Проницаемым. Я не возражаю, если обо мне думают, что я ранимый. Я думаю, что быть ранимым существенно важно, если я хочу интересоваться чем-то ещёкроме себя самого. Но, бывало, люди путали это качество со слабостью. Особенно в этом бизнесе. Тогда мне приходится доставать меч.

[Почему, как ты думаешь, мы (в большинстве случаев) относимся к ранимости с таким презрением/тревогой/страхом?В одном из её знаменитых выступлений на TedTalks, Брене Браун рассказывает о том, как ранимость необходима тем, кто живут «искренне».]Насколько для тебя сложно или легко быть ранимым? [Кстати, то самое выступление на TedTalks можно посмотреть здесь: https://www.ted.com/talks/brene_brown_on_vulnerability?language=en]

Если говорить обо мне, то ранимость требует тренировки. Потому что мир может быть ужасным местом. Ужасным для квир-сообщества, для людей с не белым цветом кожи, для людей с нестандартной сексуальной ориентацией и не белым цветом кожи. Оставаться открытым, ставить себя на место другого, когда даже на своёмместе нужна практика и осознанность и мужество просто чтобы крепко стоять на ногах,–всё это требует тренировки. И намеренности.

Ты на себе испытал действие ядовитой «цифровой» злобы, когда в Интернете появился мем, высмеивающий набранный тобою лишний вес. Что ты чувствовал по этому поводу тогда и что ты чувствуешь по этому поводу сейчас?

В тот момент это меня расстроило. Но из той ситуации вышло что-то положительное. Несколько положительных вещей. Во-первых, я смог потренироваться в самовыражении и вынести её – свою расстроенность– прочь из себя и на бумагу. Потом, когда я сделал этот текст доступным публично, люди откликнулись на него. Откликнулось много людей. Именно об этом я и говорил в начале нашей беседы. Что самовыражение может сослужить хорошую службу тебе, но также может оказаться полезным и для других.