Кутузов и Наполеон в изображении Л. Н. Толстого

Говоря о Бородинском сражении, нельзя умолчать о двух ключевых фигурах этого решающего события в истории девятнадцатого века: Кутузове и Наполеоне.

Сам Толстой не только не находит ничего привлекательного в личности Наполеона, но, напротив, считает его человеком, у которого “помрачены ум и совесть”. Все его поступки Толстой расценивает как “слишком противоположные добру и правде, слишком далекие от всего человеческого”. Во многих сценах романа французский император предстает не как великий государственный деятель, а как капризный и самовлюбленный позер.Одним из ярких эпизодов, характеризующих Наполеона именно с этой стороны, является сцена приема императором русского посла Балашева. Принимая Балашева, Наполеон все рассчитал для того, чтобы произвести на него неотразимое впечатление. Он хотел представить себя воплощением силы, величия и благородства. С этой целью он назначил прием на “самое выгодное свое время — утро” и нарядился в “самый, по его мнению, величественный свой костюм”. Было рассчитано не только время, но и место встречи и даже поза, которую Наполеону надлежало принять, чтобы произвести должное впечатление на русского посла. Однако во время беседы Балашев, “не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос”. Наполеон, правда, знал об этом своем физическом недостатке и видел в нем “великий признак”.

Толстой усматривает в этом лишнее подтверждение невероятной самовлюбленности французского императора. Неприязнь Толстого к Наполеону сквозит и в описании других подробностей, таких как манера “смотреть мимо” собеседника.Мнимое величие Наполеона особенно ярко проявляется в сцене, когда он стоит на Поклонной горе и любуется панорамой Москвы: “Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица...” Но недолго прии лось ему наслаждаться своим величием. Он оказался в жалко: л и смешном положении, так и не дождавшись ключей от величественного города. А вскоре жестокий и вероломный завоеватель потерпел полное поражение. Таким образом, история развенчивает культ сильной личности, культ “сверхчеловека”.

Толстой противопоставляет Наполеону (и как военачальнику, и как человеку) фельдмаршала Кутузова. В отличие от императора Франции

он никогда не приписывал себе главную роль в успехах, достигнутых русской армией. Толстой неоднократно говорит о том, что Кутузов руководил сражениями по-своему. В отличие от Наполеона, он делал ставку не на свою гениальность, а на силу армии. Кутузов был убежден, что решающее значение в войне имеет “дух войска”.

В тяжелой для русской армии ситуации он сумел принять на свои плечи всю полноту ответственности. Невозможно забыть сцену военного совета в Филях, когда Кутузов принял решение об отступлении. В те мрачные часы перед ним встал один страшный вопрос: “Неужели это я допустил до Москвы Наполеона и когда же я это сделал?., когда же решилось это страшное дело?” В эту трагическую для России минуту, когда необходимо было принять одно из важнейших в истории решений, Кутузов был совершенно один. Он должен был сам принять это решение, и он его принял. Для этого полководцу потребовалось собрать все свои душевные силы. Он смог не поддаться отчаянию, сохранить уверенность в победе и внушить эту уверенность всем — от генералов до солдат.

Из всех исторических деятелей, показанных в романе, только Кутузова Толстой называет истинно великим человеком. В романе “Война и мир” Кутузов представлен как народный герой, вся мощь которого состояла “в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его”.

Можно сделать вывод о том, что основное различие между этими полководцами Толстой видел в антинародной деятельности Наполеона и народном начале, лежащем в основе всех деяний Кутузова.

Здесь необходимо сказать об отношении Толстого к роли личности в истории. Еще в молодости писатель пришел к мысли, что “каждый исторический факт необходимо объяснять человечески”. Он очень увлекался идеей “олицетворения” истории, то есть изображения ее в живых лицах. Но уже тогда Толстой иронически относился к тем писателям, которые считали творцами-истории немногих выдающихся лиц. В романе “Война и мир” он бурно протестует против подобной точки зрения. В эпилоге романа Толстой говорит о том, что невозможно описывать движение человечества без понятия о силе, заставляющей людей направлять свою деятельность к одной цели, а эта сила есть движение “всех, без одного исключения всех людей”. По Толстому, содержание исторического процесса составляет движение народных масс, их действия, их могучая, неостановимая сила, и величие личности заключается в том, чтобы стать частью этой силы. Попытки же поставить себя над народом, считая его толпой, управлять им — смешны и нелепы и приводят к общечеловеческим трагедиям.