А есть только сила сердца - любовь, - где ни время, ни пространство не
играют роли. Любовь не судит; она радуется, помогая. Если бы я не мог забыть
о себе, а стонал и горевал бы о том, что разлука с сэром Уоми лишает меня
общества любимого друга и его мудрости, - я бы не имел времени думать о
тебе, твоём брате, Жанне, княгине и ещё тысяче людей, о которых ты и не
подозреваешь в эту минуту.
Живой пример великого друга сэра Уоми, который ни разу за всё время моего
знакомства с ним не сосредоточил своей мысли на себе; который сам делал всё,
о чём говорил другим, вводил меня в тот высокий круг активной любви, где
равнодушие, уныние и страх не существуют как понятия.
Капитан с Анандой повернули в сад, мы же с И. пошли к себе. Я рассказал
ему всё, о чём говорил мне сэр Уоми, и показал подаренную им цепочку,
которую он сам, продев в неё камень, надел мне на шею.
- Вот тебе, Левушка, наглядный пример того, какая разница между тем, что
только кажется людям справедливостью, и тем, что на самом деле происходит по
истинным законам целесообразности. Чтобы получить такую цепочку, тысячи
людей затрачивают годы жизни. Иногда они всю жизнь добиваются победы над
какими-то своими качествами, мешающими им двигаться дальше: трудятся, ищут,
падают, борются, - наконец этого достигают, как кажется им и окружающим. А
на самом деле, перед лицом истинных законов жизни, - стоят на месте.
Ты, мальчик, ничем - по законам внешней справедливости - не заслужил того
счастья, которое льётся на тебя как из рога изобилия. Ты и сам не раз за это
время, окруженный высшим счастьем, считал себя одиноким и несчастным, -
ласково говорил И.
К нам вошёл капитан, но заметив, что у нас идёт серьёзный разговор, хотел
уйти к себе.
- Вы не только не помешаете, дорогой капитан, но я буду рад, если вы
побудете с Левушкой до прихода парохода. Ни вам, ни ему не следует провожать
сэра Уоми, так как он ещё многих должен принять; а для Хавы, которая
задержится здесь ещё несколько дней и, быть может, отправится домой на вашем
пароходе, у него останется только несколько минут пути от дома до
набережной. Я не сомневаюсь, что обоим вам это тяжело; но ведь вы оба
достаточно осчастливлены. Берегите своё счастье и уступите немного другим.
И. вышел, и мы остались вдвоём с капитаном. Обоим нам было одинаково тяжело,
что мы не проводим сэра Уоми и не будем видеть его милого лица до последнего
мгновения. Капитан курил папиросу за папиросой, иногда ходил по комнате и
ерошил свои и без того торчавшие ёжиком волосы.
Мы внутренне приводили себя в порядок, как бы совершая свой духовный
туалет перед последним свиданием с сэром Уоми в двенадцать часов, как им
было назначено. Наконец, я решился прервать молчание и сказал: - Капитан,
дорогой друг, не сердитесь, что я нарушаю молчание, хотя и вижу, что вам
совсем не хочется говорить. Но мне надо поделиться с вами, какими мыслями я
сейчас жил и как нашёл в них успокоение.
Каждый из нас получил от сэра Уоми так много. Лично мне одно его
присутствие давало даже физическое ощущение блаженства. Не говоря уже о
совершенно особенном состоянии внутреннего мира, когда всё кажется понятным,
ничего не нужно, кроме как следовать за ним. Я понял сейчас, что это станет
возможным только тогда, когда я самостоятельно решу свои жизненные вопросы.
Когда научусь твёрдо стоять на собственных ногах, не ища помощи со всех
сторон, как это делаю сейчас.
Должно пройти какое-то время, и я определю для себя свой путь в
творчестве, найду силы крепко держать себя в руках, - вот тогда я могу
пригодиться сэру Уоми, как ему нужны сейчас И. и Ананда.
Я рад, что первое лёгкое испытание меня больше не расстраивает. Сколько
времени пройдёт до нового свидания с сэром Уоми, не знаю, но я думаю только
об одном: достойно прожить каждую минуту разлуки, не потеряв ни мгновения
попусту.
- Ты совершенно прав, друг; надо быть достойным всего того, что мы
получили от сэра Уоми, Ананды и И. Но ты теряешь только одного из них, а я
теряю не только всех троих, но и тебя. С кем могу я теперь, когда я понял
глубочайший смысл жизни, поделиться своими новыми мыслями? Я и прежде-то был
замкнут и носил прозвище: "ящик с тайнами". Кому же теперь я могу
высказывать свои мысли, как буду искать тот путь единения, о котором говорят
мои новые друзья?
- Я, конечно, ничего ещё не знаю и мало чего понимаю, капитан. Но я
видел, как стал вам понятен язык музыки. У вас появилась теперь новая
платформа для понимания Лизы и её матери. И вы сами как-то говорили, что
много думаете о Лизе и написали ей письмо.
Это раз. Второе - разве между вами, мною и ещё сотней простых людей и
нашими высокими друзьями лежит пропасть? Хоть раз вы видели, чтобы они
показали людям своё превосходство? Чтобы они презирали кого-то? Или обошли
своей помощью, если могли помочь? Хоть раз вы их видели тяготящимися той или
иной встречей? Так и мы; сколько можем, должны стараться следовать их
примеру.
Третье - если я теряю сэра Уоми и Ананду, сохраняя близость И., то из
опыта потерь, разлук, разочарований и горя последних месяцев я понял только
одно: люби до конца, будь верен до конца, не бойся до конца, - и жизнь