Жанр как литературоведческая категория. Жанры эпоса, лирика и драмы.

Роды и жанры литературы

Эпос	Лирика	Драма
Басня	Гимн	Водевиль
Былина	Инвектива	Драма
Легенда	Мадригал	Комедия
Новелла	Ода	Мелодрама
Очерк	Песня (песнь)	Скетч
Повесть	Послание	Трагедия
Рассказ	Романс
Роман	Сонет
Сказка	Стансы
Эпопея	Стихотворение
	Стихотворение в прозе
	Элегия
	Эпиграмма
	Эпитафия
Лиро-эпические жанры: баллада, поэма, роман в стихах

Род – наиболее обобщающее, исторически устойчивое деление литературных произведений в соответствии с тремя формами изображения человеческой личности.

Жанр (от фр. genre – род, вид) – форма, в которой проявляются основные роды литературы, т.е. эпос, лирика, драма, в их разновидности. Например, в эпосе – былина, сказка, роман, повесть и т.д., в драме – комедия, драма, трагедия и т.д., в лирике – послание, элегия, эпиграмма, песня.

Смех, комическое, ирония.

Значимость для искусства и литературы смеха и всего с ним связанного трудно переоценить. Смех как грань сознания и поведения человека, во-первых, является выражением жизнерадостности, душевной веселости, жизненных сил и энергии и при этом – неотъемлемым звеном доброжелательного общения (вспомним толстовских Николая и Наташу Ростовых в доме дядюшки после охоты). И во-вторых, смех –это форма неприятия и осуждения людьми того, что их окружает, насмешка над чем-либо, непосредственно-эмоциональное постижение неких противоречий, нередко связанное с отчуждением человека от того, что им воспринимается. Этой стороной смех связан с комическим (от др.-гр. «комос» – деревенский праздник). О комическом как источнике смеха (прежде всего насмешливого) писали много (Аристотель, Кант, Чернышевский, А Бергсон), разумея под ним некое отклонение от нормы, нелепость, несообразность; промах и уродство, не причиняющие страданий; внутреннюю пустоту и ничтожность, которые прикрываются притязаниями на содержательность и значи(75)мость; косность и автоматизм там, где нужны поворотливость и гибкость.

На ранних этапах истории человечества смех наиболее ярко обнаруживал себя как массовый и бытовал главным образом в составе праздничных ритуалов. В широко известной книге М.М. Бахтина о Ф. Рабле карнавальный смех обрисован как весьма существенная грань культуры (прежде всего народной) разных стран и эпох. Ученый охарактеризовал этот смех как всенародный (создающий атмосферу всеобщего единения на почве жизнерадостного чувства), универсальный (направленный на мир в целом, в его вечном умирании и возрождении, и прежде всего – на его материально-телесную и одновременно праздничную сторону) и амбивалентный (составляющий единство утверждения неисчерпаемых сил народа и отрицания всего официального, как государственного, так и церковного: всяческих запретов и иерархических установлении), главное же –как выражающий и осуществляющий свободу и знаменующий бесстрашие¹. Карнавальному мироощущению, по Бахтину, присущи веселая относительность, пафос смен и обновлений, релятивизация мира². И в этом просматриваются черты сходства между бахтинской карнавальностью и ницшевым дионисийством.

Концепция карнавального смеха (книга о Рабле была опубликована в 1965 г.) оказала большое и, несомненно, благотворное воздействие на культурологию, искусствоведение и литературоведение последних трех десятилетий, порой вызывая и критику. Так, обращалось внимание на не учтенную Бахтиным связь карнавальной «раскованности» с жестокостью, а массового смеха с насилием³. В противовес бахтинской книге говорилось, что смех карнавала и повестей Рабле – сатанинский⁴. Горестный, трагический подтекст книги Бахтина о Рабле, создававшейся в 1930–1940-е годы, явственно обнаруживается в недавно опубликованной рукописи ученого, где говорится, что жизнь по своей сути (во все времена) пронизана преступностью, что «тона любви» в ней заглушены и лишь «время от времени звучат освобождающие тона сатурналий и карнавала»⁵. (76)

С течением исторического времени возрастает культурно-художественная значимость смеха, выходящего за рамки массовой и ритуализованной праздничности, смеха как неотъемлемого звена повседневности – частной жизни и индивидуального общения людей.

Установлено, что уже у первобытных народов смех, «привечая каждого», символизировал «дружественную и добрую компанию»⁶. Подобный смех, (его правомерно назвать индивидуально-инициативным) тесными узами связан с непринужденным, доверительным общением, с живой беседой, прежде всего с тем, что друг Пушкина П.А. Вяземский назвал «сообщительной веселостью». Он присутствует в литературе разных стран и народов. В этом отношении знаменательны и диалоги Платона (в особенности «Федон», где Сократ накануне своей казни «улыбчиво» беседует и шутит со своими учениками), и повествовательная ткань таких произведений Нового времени (очень разных), как «Жизнь и мнения Тристама Шенди, джентльмена» Л. Стерна, «Евгений Онегин» Пушкина, «Василий Теркин» Твардовского, и поведение ряда героев отечественной классики (вспомним, к примеру, опоэтизированную Пушкиным склонность Моцарта к легкой шутке или неизменную улыбчивость князя Мышкина у Достоевского)⁷.

Индивидуально-инициативный смех может иметь и отчуждающе-насмешливый характер. Для его характеристики традиционно использовался термин ирония. Ироническая настроенность по отношению ко всему окружающему, к образу жизни людей и их привычкам была присуща древнегреческим киникам (V–IV вв. до н. э.) с их склонностью к эпатажу, злобному цинизму, уличным скандалам⁸. Воинствующе нигилистический смех киников отдаленно, но достаточно явственно предварил ироническую настроенность произведений Ф. Ницше. В поэме «Так говорил Заратустра» мы читаем: «Я велел людям смеяться над их великими учителями добродетели, над их святыми и поэтами, над их избавителями мира». О себе философ писал: «Я не хочу быть святым , скорее шутом <...> Может быть, я и есмь шут»⁹. От смеха киников тянутся нити к формам поведения футуристов начала нашего века, а еще более–к ныне широко распространенному «черному юмору»¹⁰.

Значительное явление культуры и искусства Нового времени – романтическая ирония. По мысли Ф. Шлегеля, способность к иронии возвышает человека над противоречиями бытия и, в частности, над (77) «низменной прозой» повседневности. Приписывая собственный взгляд на мир Сократу, Шлегель замечал, что «ирония подсмеивается над всем миром». Говоря об иронии, он утверждал также, что «в ней все должно быть шуткой и все всерьез, все чистосердечно откровенным и все глубоко скрытым», что «ирония – это ясное сознание вечной подвижности, бесконечно полного хаоса»¹. О двойственности иронии, помогающей человеку открыть для себя «божественную идею», а вместе с тем способной уничтожить то, «чему она сама же дала видимость жизни», писал несколько позже К.-В.-Ф. Зольгер².

Подобного рода универсальная ирония, будучи окрашена в трагические тона, присутствует в творчестве писателей символистского круга (А. Блок, А. Белый). Апология тотального философического смеха присуща современным гуманитариям структуралистской и постструктуралистской ориентации. Так, М. Фуко (Франция) в книге 1966 г. утверждал, что ныне «мыслить можно лишь в пустом пространстве, где уже нет человека», что желание думать и говорить о человеке есть «несуразная и нелепая» рефлексия, которой «можно противопоставить лишь философический смех»³.

Иронический взгляд на мир способен освобождать человека от догматической узости мышления, от односторонности, нетерпимости, фанатизма, от попирания живой жизни во имя отвлеченного принципа. Об этом настойчиво говорил Т. Манн⁴. Вместе с тем «ирония без берегов» может вести в тупик нигилизма, бесчеловечности, обезличенности. Это болезненно ощущал Ф. Ницше: «Привычка к иронии <...> портит характер, она придает ему постепенно черту злорадного превосходства <...> начинаешь походить на злую собаку, которая, кусаясь, к тому же научилась и смеяться»⁵. О негативном потенциале тотальной иронии писал А Блок в статье «Ирония» (1908), характеризуя ее как болезнь, буйство, кощунство, результат опьянения, как симптом утраты человеческого в человеке; в 1918 г.–С.Н. Булгаков («Теперь выигрышное время для иронии и злорадства»)⁶. (78)

Ирония, не знающая границ, способна «оборачиваться» тотальным отрицанием человеческого в человеке. По словам И.П. Смирнова, ценная литература в ее постмодернистской ветви тяготеет к тому, чтобы воспроизводить человеческую реальность как чудовищную. Здесь авторы «концептуализируют субъекта как ничем не контролируемую «машину желаний» <...> как механико-органического монстра»⁷.

Наряду с универсальной иронией, направленной на мир и человеческую жизнь в целом, существует (и является весьма продуктивной для искусства и литературы) ирония, порождаемая восприятием и осмыслением конкретных, локальных и одновременно глубоко значимых противоречий жизни людей и их исторического бытия. Именно такого рода ироническая настроенность присутствует в произведениях юмористических и сатирических⁸.

Эпос. Драма. Лирика.

Эпос (от греч. epos — слово, повествование, рассказ) — род литературы, для которого характерно изображение действительности в объективно повествовательной форме. Как правило, время изображаемого действия и время повествования о нем не совпадают — это одно из наиболее важных отличий от других родов литературы.Способы изложения — повествование, описание, диалог, монолог, авторские отступления. Авторское описание событий, развертывающихся в пространстве и во времени, повествование о различных явлениях жизни, людях, их судьбах, характерах, поступках и т. д. отличается спокойно-созерцательным, отстранённым отношением к изображаемому.Эпический текст похож на некий сплав повествовательной речи и высказываний персонажей. У него неограниченный объём (от короткого рассказа до многотомных циклов (например, "Человеческая комедия" Оноре де Бальзака объединяет 98 романов и новелл) — это позволяет «вобрать» в себя такое количество характеров, обстоятельств, событий, судеб, деталей, которое недоступно ни другим родам литературы, ни какому-нибудь иному виду искусства.У эпоса, по сравнению с другими родами литературы, самый богатый арсенал художественных средств, что позволяет с наибольшей глубиной раскрыть внутренний мир человека, показать его в развитии.Особую роль в эпических произведениях играет автор-повествователь или рассказчик. Его речь (содержание и стиль) является единственным, но очень эффективным средством создания образа этого персонажа. Несмотря на то, что иногда повествователь идеологически близок писателю, их нельзя отождествлять (например, повествователь в произведении И.С. Шмелёва «Лето Господне» и сам автор не одно и то же лицо).Драма (др.-гр. drama — действие) — род литературы, отражающий жизнь в действиях, совершающихся в настоящем.Драматические произведения предназначены для постановки на сцене, этим определяются специфические черты драмы:

1) отсутствие повествовательно-описательного изображения;2) «вспомогательность» авторской речи (ремарки);3) основной текст драматического произведения представлен в виде реплик героев (монолог и диалог); 4) драма как род литературы не имеет такого многообразия художественно-изобразительных средств, как эпос: речь и поступок — основные средства создания образа героя; 5) объём текста и времени действия ограничен сценическими рамками; 6) требованиями сценического искусства продиктована и такая особенность драмы, как некое преувеличение (гиперболизация): «преувеличение событий, преувеличение чувств и преувеличение выражений» (Л.Н. Толстой ) — иначе говоря, театральная эффектность, повышенная экспрессивность; зритель пьесы ощущает условность происходящего, о чём очень хорошо сказал А.С. Пушкин : «самая сущность драматического искусства исключает правдоподобие… читая поэму, роман, мы часто можем забыться и полагать, что описываемое происшествие не есть вымысел, но истина. В оде, в элегии можем думать, что поэт изображал свои настоящие чувствования, в настоящих обстоятельствах. Но где правдоподобие в здании, разделенном на две части, из коих одна наполнена зрителями, которые условились etc».

Лирика (др.-гр. lyra — музыкальный инструмент, под звуки которого исполнялись стихи) — род литературы, выдвигающий на первый план субъективное изображение действительности: единичные состояния человеческого сознания, мысли, чувства, впечатления автора. В лирике создается образ-переживание, если в ней иногда и присутствует событийный ряд, то он очерчен весьма скупо. Важнейшим свойством лирики является способность передавать единичное (чувство, состояние) как всеобщее: «Самый субъективный род литературы, она, как никакой другой, устремлена к общему, к изображению душевной жизни как всеобщей» (Л.Я. Гинзбург ). Лирика является способом художественного осмысления событий не только внутреннего мира человека, но и внешнего: быта и природы, истории и современности, планетарной жизни, вселенной, мироздания. Характерные особенности лирических произведений: стихотворная форма, ритм, отсутствие сюжета, небольшой размер («как можно короче и как можно полнее»), повышенная экспрессивность, наличие лирического героя, от лица которого и выражается переживание (следует иметь в виду, что автора нельзя отождествлять с лирическим героем).

Деление литературы на роды не совпадает с ее членением на поэзию и прозу. Каждый из литературных родов может включать в себя как поэтические (стихотворные), так и прозаические (нестихотворные) произведения. Кроме того, следует учитывать, что слова «эпическое» («эпичность»), «драматическое» («драматизм»), «лирическое» («лиризм») многозначны и служат не только для обозначения родовой принадлежности того или иного произведения, но и для характеристики каких-либо объектов, событий, состояний. «Эпичностью называют величественно-спокойное, неторопливое созерцание жизни в ее сложности и многоплановости, широту взгляда на мир и его приятие как некоей целостности. В этой связи нередко говорят об «эпическом миросозерцании», художественно воплотившемся в гомеровских поэмах и ряде позднейших произведений («Война и мир» Л.Н. Толстого). Эпичность как идейно-эмоциональная настроенность может иметь место во всех литературных родах — не только в эпических (повествовательных) произведениях, но и в драме («Борис Годунов» А.С. Пушкина) и лирике (цикл «На поле Куликовом» А.А. Блока ). Драматизмом принято называть умонастроение, связанное с напряженным переживанием каких-то противоречий, с взволнованностью и тревогой. И наконец, лиризм — это возвышенная эмоциональность, выраженная в речи автора, рассказчика, персонажей. Драматизм и лиризм тоже могут присутствовать во всех литературных родах» (В.Е. Хализев ).

43. Идейное содержание литературно-художественного произведения.

Принципиальный отказ от изолированного рассмотрения содержания и формы художественного произведения не отменяет рассмотрение таких категорий, как тема, проблема, идея художественного произведения. Тема (от греч. Шёта, букв. — то, что положено в основу) — круг событий, образующих жизненную основу эпических и драматических произведений и одновременно служащих для постановки философских, социальных, этических и других идеологических проблем. Например, темой «Капитанской дочки» Пушкина является художественный рассказ о крестьянском восстании под предводительством Пугачева. Тему не следует смешивать с содержанием произведения, так как тема — это не сама жизнь, а отражение жизненных явлений в сознании писателя. Конкретным, непосредственным содержанием пушкинской повести «Капитанская дочка» является история взаимоотношений Гринева с Пугачевым, Машей Мироновой, Швабриным. В Древней Греции полагали, что целостность литературного произведения определяется единством главного героя, но Аристотель указал на ошибочность такого взгляда, показав на примере «Илиады» Гомера, что она является целостным произведением, хотя в ней много героев. Термин «тема» в литературоведении используется в разных значениях. Одни понимают под темой жизненный материал, другие — основную общественную проблему, поставленную в произведении. Наиболее убедительным является понятие темы как фундамента художественного произведения — того, что стало предметом авторского интереса, осмысления и оценки. Б.В. Томашевский назвал это главной темой произведения. Рассуждая о тематике, он называл темы любви, смерти, революции и утверждал, что тема — это «единство значений отдельных элементов произведения. Она объединяет компоненты художественной конструкции, обладает актуальностью и вызывает интерес читателей». Художественная литература показывает общие, характерные, типические черты жизни через изображение отдельных лиц и событий. Содержание художественного произведения — это прежде всего те типические факты, явления, события, которые оно в себе содержит. Содержание творчества того или иного писателя — это все то, чем он интересуется в жизни, что он обобщает в своих произведениях. Писатель интересуется определенным кругом жизненных явлений, осмысляет их, определяет к ним свое отношение и, наконец, воплощает все это в художественных образах. Именно так понимал тему М. Горький: «Тема — это идея, которая зародилась в опыте автора, подсказывается ему жизнью, но гнездится во вместилище его впечатлений еще неоформленно и, требуя воплощения в образах, возбуждает в нем позыв к работе, ее оформлению»80. Тему и идею романа Е. Замятина «Мы» автору подсказала сама жизнь. Основная тема романа — трагедия личности в условиях тоталитарного государства. Писатель показывает «идеальную несвободу» граждан Единого Государства, в котором людей лишили имен, фамилий (вместо них — «нумера»). Жизнь каждого из них протекает на виду у всех в домах со стеклянными стенами. В этом обществе нет ни грамма «неправильности», все заранее запрограммировано, зато нет «никакого беспорядка». Благодетель, стоящий во главе государства, внушает людям: «Вы счастливы. Вы машиноравны». И ходят по городу «головы-шары». И всех ведут к счастью по пути всеобщего единомыслия. В сознание «нумеров» внедряют искусственную «формулу счастья». Зеленая стена отгородила их от живой природы, реального многообразия жизни. Идейное содержание романа «Мы» состоит в разоблачении предельной рационализации жизни, превращающей человека в бездумный механизм, разоблачения идеи «избранных», «достойных», идеи «перевоспитания» органической природы. Тема литературного произведения может быть постигнута с нужной полнотой лишь на основе проникновения во все идейно-художественное богатство этого произведения. Так, чтобы понять космос набоковских произведений, надо окунуться в сложный мир персонажей, которые в нем живут. Темой набоковского романа «Защита Лужина» является не судьба шахматиста, а судьба «творца». В нем показана трагедия творческого сознания. Игра как важнейшая составляющая творчества взята в ее самой очевидной форме — игры в шахматы. И герой — это вечно играющий ребенок. Лужин с его мощным интеллектом беззащитен как человек, которого все опекают (родители, Валентинов, жена). Жизнь во «второй реальности», которую выбирает герой романа, с одной стороны, спасительна, а с другой — губительна: «шахматные бездны» поглотили Лужина. В. Масловский замечает: «С точки зрения эстетической реальности можно говорить о внутренней теме произведения, о личной теме творчества писателя. В этом случае тема есть то, что выражено, и тогда она по сути отождествляется с понятием "проблема"». В тематически сложном произведении обычно можно выделить главную тему, определяющую единство всего произведения, и частные темы, составляющие отдельные стороны этой главной темы. Если главной темой романа Л. Толстого «Анна Каренина» сам писатель считал «мысль семейную», т.е. показ семейных отношений на широком общественном, историческом фоне 60-х гг. XIX в., то изображение этих отношений в дворянской, крестьянской, бюрократической среде можно считать частными темами. Отдельные моменты, эпизоды, из которых складываются как главная, так и частная темы, называют тематическими мотивами. Они могут быть выражены более или менее отчетливо. Главная тема повести М. Горького «Мать» — изображение рабочего движения в России в начале XX в. Решается она в частных темах, связанных с пониманием роди и места пролетариата, взаимоотношений революционной интеллигенции, рабочих и крестьян, положением женщины в дореволюционной России и т. д. Совокупность главной и частных тем составляет тематику произведения. Например, тематику «Войны и мира» Л.Н. Толстого образуют три круга вопросов: проблемы народа, дворянской общественности и личной жизни человека, определяемой этическими нормами.