Футуризм как литературное направление. русские футуристы

Продолжаем знакомиться с процессом обновления реализма в литературе начала XX века. Необходимо заметить, что этот процесс в целом был художественно плодотворным и его суммарные достижения в эпоху рубежа веков оказались значитель­ными.

А) Футуризм, как и символизм, был интернациональным литературным явлением (название образовано от латинского futurum - будущее). Это самое крайнее по эстетическому ради­кализму течение впервые заявило о себе в Италии, но практиче­ски одновременно возникло и в России. Временем рождения русского футуризма считается 1910 год, когда вышел в свет первый футуристический сборник «Садок Судей» (его авторами были Д. Бурлюк, В. Хлебников и В. Каменский). Вместе с В. Маяковским и А. Крученых эти поэты составили наиболее влия­тельную в новом течении группировку кубофутуристов, или по­этов «Гилей» (Гилея - древнегреческое название территории Таврической губернии, где отец Д. Бурлюка управлял имением и куда в 1911 году приезжали поэты нового объединения).

Помимо «Гилей» футуризм был представлен тремя другими группировками - эгофутуристов (И. Северянин, И. Игнатьев, К. Олимпов и др.), группой «Мезонин поэзии» (В. Шершеневич, Р. Ивнев и др.) и объединением «Центрифуга» (Б. Пастернак, Н. Асеев, К. Большаков и др.). Как видим, подобно другим мо­дернистским течениям, футуризм был неоднороден; более того, внутренняя полемика в футуризме отличалась особой неприми­римостью, а границы между разными группировками были до­вольно подвижными.

Литературный футуризм теснейшим образом связан с аван­гардными группировками художников 1910-х годов - прежде всего с группами «Бубновый валет», «Ослиный хвост», «Союз молодежи». В той или иной мере большинство футуристов со­вмещали литературную практику с занятиями живописью (бра­тья Бурлюки, Е. Гуро, В. Маяковский и др.). С другой стороны, добившиеся позднее мировой славы как художники К. Малевич и В. Кандинский на первых порах участвовали в футуристиче­ских альманаха и в качестве «речетворцев». «Мы хотим, чтобы слово смело пошло за живописью», - писал В. Хлебников.

По размаху жизнетворческих притязаний и по резкости их выражения футуризм превосходил ближайшее ему в этом отно­шении течение - символизм. Новым поколением модернистов в качестве художественной программы была выдвинута утопиче­ская мечта о рождении сверхискусства, способного преобра­зить мир.В своем эстетическом проектировании они опирались на новейшие научные и технологические достижения.

Стремление к рациональному обоснованию творчества с опорой на фундаментальные науки - физику, математику, фило­логию - отличало футуризм от других модернистских течений. Художник В. Татлин всерьез конструировал крылья для челове­ка, К. Малевич разрабатывал проекты городов-спутников, кур­сирующих по земной орбите, В. Хлебников пытался предложить человечеству новый универсальный язык и открыть «законы времени».

Грядущая революция была желанна, потому что восприни­малась как своего рода массовое художественное действо, во­влекающее в игру весь мир. Характерный штрих: после Фев­ральской революции 1917 года футуристы «Гилей» и близкие к ним художники авангарда образовали воображаемое «Прави­тельство Земного Шара». От имени «Председателей Земного Шара» В. Хлебников посылал письма и телеграммы Временно­му правительству с требованием отставки. Это было следствием убежденности футуристов в том, что весь мир пронизан искус­ством. В одном ряду с такого рода акциями - тяга футуристов к массовым театрализованным действам, раскраска лба и ладоней, культивирование эстетического «безумства».

Футуризм воплощался не только в литературных произведе­ниях, но и в самом поведении участников течения. Необходи­мым условием его существования стала атмосфера литературно­го скандала. Оптимальной для футуристов читательской реакци­ей на их творчество были не похвала и сочувствие, а агрессив­ное неприятие, протест.

В футуризме сложился своего рода репертуар эпатирования. Использовались хлесткие названия: «Чукурюк» - для картины; «Дохлая луна» - для сборника произведений. Давались уничи­жительные отзывы и культурным традициям, и современному искусству. Например, «презрение» к намеренно сваленным в одну кучу Горькому, Андрееву, Брюсову, Блоку выражалось в манифесте «Пощечина общественному вкусу» таким образом: «С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!»

Вызывающе оформлялись публичные выступления футури­стов: начало и конец выступлений отмечались ударами гонга, К. Малевич являлся с деревянной ложкой в петлице, В. Маяков­ский - в «женской» по тогдашним критериям желтой кофте, А. Крученых носил на шнуре через шею диванную подушку и т. п.

Ближайшей целью футуристического творчества было по­буждение к действию. В их практике важен был не конечный результат, а сам процесс творчества. Особенно интересно в этой связи частое отсутствие конечных редакций текстов у самого талантливого из футуристов В. Хлебникова: отбрасывая или те­ряя листок с написанным стихотворением, он тут же мог при­няться за новую вариацию на ту же тему.

Футуристы пошли значительно дальше символистов. Они не только обновили значения многих слов, но и резко изменили сами отношения между смысловыми опорами текста. Лексиче­ское обновление достигалось, например, депоэтизацией языка, введением стилистически «неуместных» слов, вульгаризмов, технических терминов.

Причем сниженная образность или вульгаризмы использова­лись в «сильных позициях» - там, где традиция диктовала, на­пример, возвышенно-романтическую стилистику. Читательское ожидание резко нарушалось, исчезала привычная граница меж­ду «низким» и «высоким».

Поток снижающих образов - обычная примета стихотворной практики Д. Бурлюка, для которого «звезды - черви, пьяные ту­маном», «поэзия - истрепанная девка, а красота - кощунствен­ная дрянь». Вот несколько строчек одного из его текстов:

Мне нравится беременный мужчина Как он хорош у памятника Пушкина - Одетый в серую тужурку Ковыряя пальцем штукатурку..

Слово у футуристов можно было дробить, переиначивать, создавать новые комбинации морфологических и даже фонети­ческих элементов. Так создавался «заумный язык». Например, самый радикальный «заумник» А. Крученых предлагал вместо якобы «захватанного» слова «лилия» сконструированное им слово «еуы», сияющее, как ему казалось, первоначальной чисто­той. Новое отношение к слову как к конструктивному материалу привело к активному созданию неологизмов, переразложению и новому соединению слов (например, у В. Хлебникова и В. Мая­ковского). Изобретались непривычные словосочетания, не со­блюдались знаки препинания. Делались попытки ввести «теле­графный» синтаксис (без предлогов), использовать в речевой «партитуре» музыкальные и математические знаки, графические символы. Гораздо большее, чем прежде, значение придавали фу­туристы визуальному воздействию текста. Отсюда разнообразные эксперименты с фигурным расположением слов и частиц слов, использование разноцветных и разномасштабных шрифтов.

Новые эстетические возможности стиха были развиты футу­ристами в связи с их представлением о том, что поэзия должна вырваться из темницы книги и зазвучать на площади. Отсюда по­иски новых ритмов, рифм, активное вовлечение элементов лубочной поэзии, частушек, поэтической рекламы, фольклорных заговоров и т. п.

Ближайшие последствия футуристического штурма могли быть негативными: в сознании публики закреплялись разруши­тельные импульсы, утверждался культ анархической силы. Од­нако футуризм послужил и созидательным художественным це­лям. Это течение по-новому поставило вопрос о границах и функциях искусства. Футуризм заставил общество переживать искусство как проблему, изменил отношение к сфере понятно­сти-непонятности в искусстве, ввел осознание того, что непони­мание или неполное понимание в искусстве - не всегда недоста­ток, а порой необходимое условие полноценного восприятия.

Знакомство с творчеством Игоря Северянина (Лотарева).

Об Игоре Северянине знают, что он написал «Ананасы в шампанском», что ему принадлежат слова «я, гений Игорь Се­верянин», что он имел небывалый эстрадный успех и на выбо­рах «короля поэтов» победил даже Маяковского. Салонный лев, стихотворец дурного вкуса, самодовольный гордец, мнивший себя гением - были и такие оценки. Однако в его поэзии есть и другая сторона.

Валерий Брюсов в статье «Игорь Северянин», указав и на «мучительную пошлость», и на «отсутствие знаний», и на «не­умение мыслить», вместе с тем писал: «Это - лирик, тонко воспринимающий природу и весь мир и умеющий несколькими ха­рактерными чертами заставить видеть то, что он рисует. Это - истинный поэт, глубоко переживающий жизнь и своими ритмами заставляющий читателя страдать и радоваться вместе с собой. Это - ироник, остро подмечающий вокруг себя смешное и низкое и клеймящий это в меткой сатире. Это - ху­дожник, которому открылись тайны стиха и который созна­тельно стремится усовершенствовать свой инструмент...»

Работа с текстом ):

КЛАССИЧЕСКИЕ РОЗЫ

Как хороши, как свежи были розы В моем саду! Как взор прельщали мой! Как я молил весенние морозы Не трогать их холодною рукой!

И. Мятлев. 1843 г.

В те времена, когда роились грезы В сердцах людей, прозрачны и ясны, Как хороши, как свежи были розы Моей любви, и славы, и весны! Прошли лета, и всюду льются слезы... Нет ни страны, ни тех, кто жил в стране... Как хороши, как свежи ныне розы Воспоминаний о минувшем дне! Но дни идут - уже стихают грозы. Вернуться в дом Россия ищет троп... Как хороши, как свежи будут розы, Моей страной мне брошенные в гроб!

1925 г.

Каким настроением, какими чувствами наполнено стихо­творение?

Чувство горькой ностальгии наполняет душу лирического героя. Рефреном звучащие строки со словами «как хороши, как свежи были розы» усиливает это ощущение.

- Каким предстает автор этого произведения?

Футурист Северянин, оказывается, совсем не отрицает традиционную русскую литературу: в эпиграфе мы читаем строки из стихотворения XIX века. Душу поэта тревожат воспоминания и размышления о России, на что указывают мно­готочия в тексте стихотворения. Известно, что после револю­ции Северянин постоянно жил в Эстонии, но слова «моя стра­на» он говорит о России.