Проблема классификации видов искусства

Теперь последний вопрос этой темы – вопрос о классификации видов искусств.

То, что искусство представляет собой нечто цельное и противопоставлено другим видам деятельности человека (например, науке или трудовой деятельности), серьезных возражений не вызывает. Интуитивно мы чувствуем, что при всей несхожести, например, литературы и музыки в них есть что-то общее, что отличает их от научной книги (хотя внешне научная книга гораздо больше похожа на роман Толстого, чем на музыку Бетховена) и от пожарной сирены (хотя пожарная сирена представляет собой комбинацию звуков, как и музыка). Что лежит в основе родства столь несхожих искусств – проблема, которую мы обсуждали выше. Сейчас обратим внимание на то, что их различает.

Существует множество классификаций видов искусства, причем основания для классификаций различны. В этом смысле теории разных ученых не столько противоречат друг другу, сколько дополняют друг друга. Это легко будет понять, если мы представим себе, что нам нужно создать классификацию людей. Один выделит признак пола: мужчины и женщины. Другой – признак возраста: дети, взрослые, старики. Третий – расовую принадлежность, четвертый – социальный статус, и т. д. Мы видим, что одно не противоречит другому. То же самое и с классификацией искусств.

Первым серьезную классификацию предложил Аристотель. Он исходил из того, что искусство – специфическая форма подражания природе, и предлагал различать виды и жанры искусства исходя из ответов на три вопроса: Чему, Чем и Как подражают. Вопрос «Чему?» устанавливает связи искусства с жизнью. Например, трагедия, по Аристотелю, подражает лучшему, а комедия – худшему. Вопрос «Чем?» касается средств подражания. Литература подражает словом, музыка – звуком, живопись – красками. Вопрос «Как?» касается собственно законов жанров и видов, т. е. поэтики. Это и особенности сюжетов, и композиция, и речь.

Разные жанры могут совпадать в одном отношении и расходиться в другом. Приводя современный пример, можно сказать, что трагическое музыкальное произведение и литературная трагедия совпадают в ответе на вопрос «Чему?», но буду различаться в ответах на другие вопросы.

Классификация Аристотеля проста и понятна, она до сих пор сохраняет актуальность. Даже знаменитое выражение «литература – это искусство слова» отсылает нас к аристотелевской традиции.

Однако возможны и совершенно иные основания. Так, в конце ХVIII века немецкий писатель и мыслитель Г. Лессинг предложил другой подход. В основу классификации Лессинга положен пространственно-временной принцип. Лессинг исходил из того, что искусство может «развертывать» себя либо в пространстве, либо во времени. Живопись, например, развертывается в пространстве, а во времени застывает (герои картины застывают в какой-то миг в каких-то позах). В то же время музыка не имеет пространства, она развертывается во времени (звук за звуком). Литература, по Лессингу, преимущественно временной вид искусства, события разворачиваются одно за другим.

Ученый тонко подметил, что речь не идет об абсолютных границах. Живопись может изображать движение времени, но лишь через пространство. Проще всего доказать это, если мы обратимся к современной живописи. Художник может, например, нарисовать портрет человека в двух временах: половину лица молодого человека, а половину его же, но старика. Точно так же и литература может изобразить пейзаж, но лишь благодаря времени. Писатель вынужден будет последовательно изображать фрагменты пейзажа, вспомним Пушкина:

Под голубыми небесами (первый фрагмент)

Великолепными коврами (второй),

Блестя на солнце (третий), снег лежит (четвертый).

Уже потом в читательском сознании эти фрагменты сольются в единую пространственную картину.

Лессинг не просто создал свою классификацию искусств, он первым обратил внимание на то, что художественное время и пространство – значимые элементы искусства. После Лессинга изучение времени-пространства текста стало одним из интереснейших направлений анализа.

В эпоху романтизма были предложены сразу несколько оригинальных классификаций, создатели которых пытались увидеть закономерности в способах художественного воздействия. Развивая эти традиции, современные исследователи нередко используют оппозицию «изобразительные искусства – экспрессивные искусства».

Изобразительные искусства – те, в которых мир предстает предметно, зримо. Цель их – изобразить мир. Это сюжетная живопись, романы и повести, скульптура, пантомима.

Экспрессивные искусства – те, в которых акцент сделан на эмоциях, на выражении отношения к миру. Произведения экспрессивных искусств чаще всего трудно представить зрительно (за исключением танца, который целиком настроен на самовыражение, но имеет что-то от пантомимы). Таковы лирические стихи, музыка, абстрактная живопись, архитектура и т. д.

Наконец, оригинальную классификацию искусств предложил великий немецкий философ Г. Гегель. Заслуга Гегеля в том, что он ввел в классификацию принцип историчности. До Гегеля все виды искусства рассматривались в некоторой условной одновременности, как если бы они появились все сразу и существовали бы равноправно в любую эпоху. Но на деле все не так. Античность более тяготела к скульптуре, Возрождение – к живописи, романтизм – к литературе и музыке.

Гегель попытался объяснить движение искусства от одних форм к другим через соотношение природного и духовного. По Гегелю, наиболее древними искусствами являются те, в которых много природных форм (камень, дерево, металл), но очень смутно проявлено логическое содержание. Такова архитектура. Затем наступает время гармонии природных форм и духа – это античная скульптура. Наиболее поздним искусством, по Гегелю, является литература, духовное содержание которой огромно, а от природных форм остаются лишь звуки (при декламировании) или черточки (при записи и чтении).

Существуют и другие классификации, с которыми можно ознакомиться в специальной литературе.

^[1] В последние десятилетия, правда, этот тезис постоянно оспаривается представителями постструктурализма (Р. Барт, Ж. Деррида, Ю. Кристева и др.). Эти исследователи ставят под сомнение само понятие «адекватной» интерпретации, считая, что единственная цель прочтения текста – игра с языком и удовольствие, получаемое от нее. Такая позиция едва ли может быть безоговорочно принята, так как при этом перечеркиваются все функции литературы, кроме игровой и эстетической.

^[2] См.: Тодоров Цв. Понятие литературы // Семиотика. М., 1983.

^[3] «Менее остро» не значит, что этой проблемы вовсе не существует. Скажем, в истории древней русской литературы студенты изучают жанры, которые с точки зрения сегодняшнего дня литературой не являются (жанр проповеди, поучения, многие страницы летописей и т. д.). Возникает вполне закономерный вопрос, не имеющий однозначного ответа: «А литература ли это и можно ли проводить литературоведческий анализ, например, “Поучения Владимира Мономаха”?»

^[4] Кант И. Критика способности суждения // http://www.philosophy.ru/library/kant/03/10.html

^[5] Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста // Лотман Ю. М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996. С. 20.

^[6] McLuhan M. The Gutenberg Galaxy. Toronto, 1962; War and Peace in the Global Village. Toronto; N. Y., 1968; Culture is OurBusiness. N. Y., 1970. Наиболее принципиальна с точки зрения концепции «смерти искусства» книга «Галактика Гуттенберга» (1962).

^[7] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 12. С. 737.

^[8] Фрейд З. Достоевский и отцеубийство // Вопросы литературы. 1990. № 9. С. 167.

^[9] Цветаева М. Соч.: В 2 тт. Т. 2. М., 1988. С. 390.

^[10] Отец Александр (Мень). История религии. М., 1994. С. 22.

^[11] Цветаева М. Там же. С. 398.

^[12] Хейзинга Й. Homo ludens. М., 1992. С. 9.

^[13] Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1968. С. 316.