Пение в традиции русских северных монастырей.

В монастырской жизни хранителем безмолвнической практики выступил Русский Север, который немного позже примет на свою землю гонимых старообрядцев. Охранительная функция Русского Севера, до сих пор поражающего даже специалистов-историков своими памятниками, проявилась в таком уникальном искусстве, как Поморские деревянные кресты, покрытые надписями-аббревиатурами. Одну из таких охранительных аббревиатур исследователи Русского Севера расшифровывают следующим образом: ПППП — Пою, Почитаю, Поклоняюся Подножию твоему, Владыко.[378]

Соловецкий монастырь, бывший последним духовным оплотом “древлего благочестия”, связан с именами таких великих подвижников, как св. Зосима и Савватий; Филипп Колычев, будущий митрополит Московский; Елеазар Анзерский; основатель Голгофо-распятского скита Иов.

Преподобный Елеазар (кон. XVI - 1656 г.) ввел для своих иноков древний порядок пустынной жизни. Каждый монах имел, согласно этому уставу, свою келью, где пребывал в посте и молитве, занимаясь каким-либо рукоделием, никого не принимал к себе и сам ходил только на общую молитву. “Общая молитва совершалась или в часовне, или в келье препод. Елеазара: с вечера отправляли вечерню, читали псалтирь, пели канон Господу Иисусу и Пресвятой Богородице, исповедывали свои помышления и грехи наставнику; утром служили литию, утреню, часы и затем подвижники уходили на безмолвие в свои кельи”.[379]

Будучи человеком глубоко образованным, Елеазар Анзерский все свое свободное от молитвенных трудов время тратил на переписку книг, при этом некоторые из них написал уставом.[380]

Анзерский скит не был не единственным местом, где благодаря его основателю Елеазару, могли остановиться ищущие безмолвия иноки. В 1713 г. Соловецкий старец Иов, постриженный в схиму с именем Иисуса, основал киновию на Голгофской горе, где “до 1826 года жили Соловецкие иноки, искавшие особенной строгости жизни, безмолвия и отшельничества.[381] Согласно уставу, введенному основателем, в Голгофо-распятском ските[382] производится непрерывное чтение Псалтири, “которое не прерывается ни днем, ни ночью, кроме того часа, в который совершается божественная служба... Во все остальное время, через каждые два часа, в ските слышатся три удара на колокольне в небольшой колокол — этим извещается смена чтеца-инока”.[383]

Что касается псалмопения и чтения Псалтыри в различных монастырях, то в “Луге Духовном” Иоанна Мосха говорится, что относительно пользования Псалтирью существовало много правил, зависящих от устава и обычаев. По словам Кассиана Римлянина, “почти столько же правил и обычаев существует касательно пения Псалтири, сколько монастырей и келлий”.[384]

Свои особенности имела и храмовая служба в Соловецком монастыре[385]. “Служение в соборном храме совершается продолжительнее, нежели в других церквах; здесь все стихиры и седальны поются протяжно по диктовке канонарха...”[386] Помимо соборной службы пение совершалось перед общей трапезой (молитва “Отче наш”) и после нее. “По окончании обеда совершается возношение панагии, по чину, изложенному в уставе, с пением священных песней”.[387]

Должность руководителя хора (уставщика) входила в разряд монастырских послушаний наряду с такими занятиями, как библиотекарь, письмоводитель, ризничий, эконом, келарь, звонари и др. Уставщиком всегда назначался “иеромонах или иеродиакон, знающий в совершенстве церковный устав и столповое знаменное пение”.[388] Далее структура хора была такова: на каждом клиросе был “зачинщик пения” — головщик и певцы, иеромонахи и иеродиаконы, имеющие способности к пению. Все эти должности сохранились в пении церковном в приходских храмах.

Из особенностей монастырского пения и чтения псалмов сложились уникальные распевы, сохранявшиеся до XX века. Наиболее известными из них были распевы Троице-Сергиевой лавры, валаамский, соловецкий, кирилло-белозерский, киево-печерский.

Настоящим центром певческой культуры являлся Кирилло-Белозерский монастырь, игуменом которого был знаменитый распевщик второй половины XVI века Варлаам (Василий Рогов), а иноком знаменитый своим трудом «Ключ Знаменной» Христофор, глубокий знаток знаменного пения и обладатель изумительно красивого почерка (полуустав). По мнению М.В. Бражникова, этот факт позволяет рассматривать Кирилло-Белозерскую обитель не только как крупнейший очаг древнерусской певческой культуры, но и как центр развития отечественной теории музыки.[389]

Особым вниманием к постановке певческого дела отличались Ферапонтов монастырь, где фрески Дионисия представляют «знаменный распев в красках»[390] (собор Рождества Богородицы), а также Спасо-Каменный на Кубенском озере, начало которому, так же, как и Ферапонтову, дал Кирилло-Белозерский монастырь. Были хорошо известны своими музыкальными традициями Иосифо-Волоколамский монастырь, Саввино-Сторожевский, основанный учеником Сергия Радонежского. Из женских обителей в певческом отношении выделялись суздальский Покровский монастырь и московские - Вознесенский и Новодевичий.

Логика становления древнерусского богослужебного пения указывает на то, что и в наше время возрождение и становление церковного пения будет происходить сначала в монастырских стенах, в среде монашествующей братии, строй жизни и чувствований которой не соответствует оперному светскому стилю пения, преобладающему в приходских церквях. Современное же состояние церковной жизни после долгих десятилетий ее повсеместного угнетения и вытеснения из сознания людей в музыкальном отношении можно считать неопределившимся и переходным. Следует, однако, учитывать и то, что исторически пение в монастырях и приходских храмах всегда отличалось по своему характеру, что вполне объяснимо. Но в восстановлении основы богослужебного пения первенство, бесспорно, должно принадлежать практике иноческого служения, в настоящее время только набирающей силу.