Песня о тщете человеческих усилий

Нищие.

Своею головой

Никак не проживешь.

Увы, своею головой

Прокормишь только вошь.

В человеке скуден

Хитрости запас.

Где вам видеть, люди,

Как дурачат вас.

Составь прекрасный план,

Умом своим блесни,

Составь другой. А толку-то,

А толку-то - ни-ни:

В человеке скуден

Подлости запас.

Но идеалы, люди,

Украшают вас.

За счастьем ты бежишь.

Но лучше погоди!

Настигнуть счастье ты спешишь,

А счастье позади.

В человеке скуден

Скромности запас,

И наша воля, люди,

Морочит только нас.

Пичем. Ваш замысел, Браун, гениален, но, к сожалению, неосуществим.

Кого вы можете здесь арестовать? Нескольких молодых людей, которые, радуясь

коронации, устроили небольшой маскарад. Если же на улицу выйдут настоящие

горемыки - здесь таковых нет, - это будет многотысячная толпа. Вот тут-то вы

и просчитались. Вы забыли об огромном числе бедняков. Если они выстроятся

перед собором, картина получится далеко не праздничная. У этих людей вид

неказистый. Вы знаете, Браун, что такое рожистое воспаление? Представьте

себе сто двадцать рожистых воспалений. Молодая королева привыкла к розам, а

не к рожам. А потом еще увечные на паперти. Надо избежать этого, Браун. Вы,

наверно, возразите мне, что полиция сумеет справиться с нами, нищими. Но вы

же сами в это не верите. А разве красиво будет, если в день коронации

полицейские станут избивать дубинками шестьсот несчастных калек? Нет, это

будет некрасивое зрелище. Я бы даже сказал - отвратительное. И даже

тошнотворное. Просто дурно делается, когда об этом подумаешь, Дайте мне

стул.

Браун (Смиту). Это угроза. Это вымогательство. Его нельзя трогать. Его

нельзя трогать в интересах общественного порядка. Такого еще никогда не

случалось.

Пичем. А сейчас случилось. Вот что я вам скажу. С королевой Англии вы

можете вести себя как угодно. Но беднейшему человеку в Лондоне вы не смеете

наступать на мозоли. А то вы сразу отбраунитесь, господин Браун.

Браун. Значит, я должен арестовать Мэкки-Ножа? Вам легко говорить.

Прежде чем арестовать человека, нужно его поймать.

Пичем. Тут я ничего не могу возразить. Придется мне, видно, доставить

вам этого человека. Посмотрим, существует ли еще на свете порядочность.

Дженни, где изволит пребывать господин Макхит?

Дженни. На Оксфорд-стрит, 21, у Сьюки Тодри.

Браун. Смит, сейчас же ступайте на Оксфорд-стрит, 21, к Сьюки Тодри.

Арестуйте Макхита и доставьте его в Олд Бейли. А я тем временем переоденусь.

В такой день я обязан быть в парадном мундире.

Пичем. Браун, если в шесть его не повесят...

Браун. О Мак, ничего не вышло. (Уходит вместе с констеблями.)

Пичем (кричит ему вдогонку). Вот вы кое-чему и научились, Браун!

Снова барабанный бой.

Третий сигнал. Переориентировка. Новое направление - тюрьма Олд Бейли. Марш!

Нищие уходят.

Пичем (поет).

Недобр и нехорош

Твой ближний. Ну так что ж!

Ударь его ты промеж глаз.

И будет он хорош.

В человеке скуден

Доброты запас.

Бейте смело, люди,

Ближних промеж глаз.

Занавес

Дженни-Малина (выходит к рампе с шарманкой и поет).

ПЕСНЯ О СОЛОМОНЕ МУДРОМ

Знаком вам мудрый Соломон,

Знаком его конец!

Умом постигнув всех и вся,

Все суетой назвал мудрец

И пожалел, что родился.

Велик и мудр был Соломон!

А толку что? Прошли года -

И миру истина ясна,

Что мудрость - сущая беда.

Блажен, кому чужда она!

Красивой Клеопатры вам

Знаком плохой конец!

Беря героев римских в плен,

Она погибла наконец

И превратилась в прах и тлен.

Была царица хоть куда!

А толку что? Прошли года -

И миру истина ясна,

Что красота и та беда.

Блажен, кому чужда она!

Знаком и храбрый Цезарь вам,

Знаком его конец!

Он захватил над Римом власть,

Но был заколот сей храбрец,

Как раз когда он правил всласть.

Он закричал: "И ты, мой сын!"

Вы видите, прошли года -

И миру истина ясна,

Что храбрость - сущая беда.

Блажен, кому чужда она!

Вам любопытный Брехт знаком,

Он был вам прежде мил!

Но докучал вопросом он:

Кто богача обогатил?

И вы его скорее - вон.

Как любознателен был Брехт!

Но видите: прошли года -

И миру истина ясна,

Что любознательность - беда.

Блажен, кому чужда она!

А вот пред вами тот, чья жизнь

На волоске - Макхит!

Пока он разуму внимал

И грабил там, где надлежит,

Он равных в мастерстве не знал.

Но вот он сердцу волю дал,

И дни нужны, а не года,

Чтоб стала истина ясна,

Что даже чувственность - беда.

Блажен, кому чужда она!

VIII

Борьба за собственность.

Комната в Олд Бейли.

Люси. Входит Смит.

Смит. Сударыня, с вами хочет поговорить госпожа Полли Макхит.

Люси. Госпожа Макхит? Введи ее.

Входит Полли.

Полли. Здравствуйте, сударыня. Сударыня, здравствуйте!

Люси. Что вам угодно?

Полли. Вы меня узнаете?

Люси. Конечно, узнаю.

Полли. Я пришла, чтобы извиниться перед вами за свое вчерашнее

поведение.

Люси. Очень интересно.

Полли. Собственно, единственное, что может меня извинить, это мое

несчастье.

Люси. Да-да.

Полли. Сударыня, вы должны простить меня. Вчера я была страшно

возмущена поведением господина Макхита. Ему не следовало ставить нас в такое

положение, не правда ли? Вы можете сказать ему это, когда его увидите.

Люси. Я... я... с ним не встречаюсь.

Полли. Вы же с ним встречаетесь.

Люси. Я с ним не встречаюсь.

Полли. Простите.

Люси. Он же вас очень любит.

Полли. Ах нет, он любит только вас, я это отлично знаю.

Люси. Вы очень любезны.

Полли. Ах, сударыня, мужчина всегда боится женщины, которая любит его

сверх меры. И конечно, эту женщину он покидает. Он избегает ее. Я сразу

заметила, что он в некотором роде в долгу перед вами, в таком долгу, о

котором я и не помышляла.

Люси. Вы говорите это искренне?

Полли. Конечно, разумеется, совершенно искренне, сударыня, поверьте.

Люси. Милая Полли, мы обе любили его сверх меры.

Полли. Может быть. (Пауза.) А теперь, сударыня, я объясню вам, как все

это случилось. Десять дней назад я впервые увидела господина Макхита в

гостинице "Каракатица". Со мной была моя мать. Дней через пять, точнее,

позавчера мы поженились. Вчера я узнала, что его разыскивает полиция как

преступника. А сегодня я не знаю, что с нами будет. Стало быть, еще

двенадцать дней назад, сударыня, я не представляла себе, что я вообще

когда-либо окажусь во власти мужчины.

Пауза.

Люси. Я вас понимаю, милая барышня.

Полли. Госпожа Макхит.

Люси. Госпожа Макхит.

Полли. Между прочим, за последние часы я очень много думала об этом

человеке. Он не так-то прост. Знаете, я прямо завидую вам, вспоминая, как он

вел себя с вами. Когда я его покидала - меня заставила это сделать мама, -

он не выразил ни малейшего сожаления. Может быть, у него в груди не сердце,

а камень? Как вы думаете, Люси?

Люси. Да я, милая барышня, право, не знаю, во всем ли виноват один

господин Макхит. Вам следовало оставаться в своем кругу, милая барышня.

Полли. Госпожа Макхит.

Люси. Госпожа Макхит.

Полли. Вы совершенно правы. Или по крайней мере мне следовало поставить

все на деловую почву. Мой папа всегда этого хотел.

Люси. Конечно.

Полли (плача). Ведь он же мое единственное достояние.

Люси. Милочка, такое несчастье - может случиться и с умнейшей женщиной.

Но официально вы все-таки его жена, пусть это вас утешит. Вы так подавлены,

мне просто больно на вас глядеть. Не хотите ли чего-нибудь?

Полли. Чего?

Люси. Закусить, подкрепиться?

Полли. О да, пожалуйста.

Люси выходит.

Ну и стерва!

Люси (возвращается с кофе и пирожными). Пожалуй, этого хватит.

Полли. Я причиняю вам столько беспокойства, сударыня.

Пауза.

У вас такой хороший его портрет. Когда он его принес?

Люси. Что значит - принес?

Полли (с невинным видом). Ну когда он его здесь повесил?

Люси. Он его вообще не вешал.

Полли. Он дал вам его здесь, в этой комнате?

Люси. Он вообще не был в этой комнате.

Полли. Ах вот как. Да ничего страшного бы не было, если бы даже он сюда

и заходил, правда? Пути судьбы ужасно извилисты.

Люси. Перестаньте говорить глупости. Вы же пришли сюда только для того,

чтобы пошпионить.

Полли. Вы же знаете, где он сейчас, правда?

Люси. Я? А вы разве не знаете?

Полли. Сию же минуту скажите, где он.

Люси. Понятия не имею.

Полли. Ах, значит, вы не знаете, где он? Честное слово?

Люси. Да, не знаю. Неужели вы тоже не знаете?

Полли. Нет, это чудовищно. (Смеется.)

Люси плачет.

Он в долгу перед обеими, и он удрал.

Люси. Сил больше нет. Ах, Полли, это ужасно.

Полли (весело). Как я рада, что под конец этой трагедии обрела такую

подругу. И на том спасибо. Может быть, ты хочешь есть, может быть, скушаешь

еще пирожное?

Люси. Пирожное! Ах, Полли, не будь так мила со мной. Право же, я этого

не заслуживаю. Ах, Полли, мужчины того не стоят.

Полли. Конечно, мужчины того не стоят. Но что же делать?

Люси. Нет! Теперь я выложу всю правду. Полли, ты не очень на меня

разозлишься?

Полли. В чем дело?

Люси. Оно не настоящее.

Полли. Что именно?

Люси. Вот это. (Указывает на свой живот.) И все из-за этого

преступника.

Полли (смеется). Ах, как здорово! Значит, это была липа? Ну и стерва же

ты! Слушай, ты хочешь Мэкки? Дарю его тебе. Возьми его себе, если найдешь!

За дверью слышны голоса и шаги.

Что там такое?

Люси (у окна). Мэкки! Они его снова поймали.

Полли (упавшим голосом). Теперь все кончено.

Входит госпожа Пичем.

Госпожа Пичем. Ах, Полли, вот ты где. Переоденься, твоего мужа скоро

повесят. Твой вдовий наряд я захватила.

Полли переодевается.

Черное тебе очень к лицу. Только гляди немного веселее.

IX

Пятница, пять часов утра. Мэкки-Нож, который снова пошел к проституткам,

предан ими вторично. Теперь его повесят.

Камера смертников.

Звонят вестминстерские колокола. Констебли вводят в камеру закованного в

кандалы Mакхита.

Смит. Давайте его сюда. Вестминстерские колокола уже зазвонили.

Подтянитесь, на вас же лица нет. Не знаю, что на вас так подействовало.

Наверно, вам просто стыдно. (Констеблям.) Когда колокола зазвонят и третий

раз - это будет ровно в шесть, - он уже должен быть повешен. Срочно все

приготовить.

Констебль. Уже четверть часа улицы Ньюгейта до того запружены людьми,

что пробиться вообще невозможно.

Смит. Странно. Неужели они уже знают?

Констебль. Если так пойдет дальше, через четверть часа об этом будет

знать весь Лондон. И тогда люди, собиравшиеся приветствовать королеву,

хлынут сюда. А королева проедет по пустым улицам.

Смит. Поэтому нельзя мешкать. Если мы управимся к шести, то к семи люди

еще поспеют на шествие. Марш!

Мак. Эй, Смит, который сейчас час?

Смит. Вы что, ослепли? Четыре минуты шестого.

Мак. Четыре минуты шестого.

Смит запирает дверь камеры снаружи. В это время входит Браун.

Браун (Смиту, спиной к камере). Он там?

Смит. Вы хотите его видеть?

Браун. Нет-нет-нет, ради бога, сделайте все сами. (Уходит.)

Мак (неожиданно разражается потоком слов: он говорит тихо). Смит, не

бойтесь, я не собираюсь вас подкупить. Я все знаю. Если бы я вас подкупил,

вам пришлось бы в лучшем случае удрать за границу. Да-да, удрать. Для этого

вас нужно обеспечить на всю жизнь. Тысяча фунтов, не так ли? Ничего не

отвечайте. Через двадцать минут я скажу вам, сможете ли вы получить эту

тысячу фунтов к полудню. Я не бью на чувства. Выйдите и хорошенько

подумайте. Жизнь коротка, а денег мало. И я вообще не знаю, удастся ли мне

сколько-нибудь достать. Но впускайте ко мне всех, кто пожелает войти.

Смит (медленно). Это вздор, господин Макхит.

Мак (тихо, в быстром темпе поет).

О состраданье просит вас Макхит.

Он не под буками, не под кустом

Боярышника на траве лежит.

О нет, лежит он в склепе гробовом!

Друзья, друзья, молящему внемлите.

Пускай громаду этих стен прорвет

Его последний горестный призыв.

Помянете его, когда умрет.

Но ведь сейчас, покамест Мэкки жив.

Так помогите же, о, помогите!

В коридоре появляются Маттиас и Джекоб. Они хотят пройти к Макхиту. Смит

останавливает их.

Смит. Эй, что с тобой, ты похож на выжатый лимон.

Маттиас. С тех пор как с нами нет капитана, брюхатить наших дам

приходится мне. Иначе они не получат справку о невменяемости. На такой

работе требуется выносливость жеребца, вот я и выдохся. Мне нужно поговорить

с капитаном.

Оба подходят к Маку.

Мак. Двадцать пять шестого. Вы, я вижу, не торопитесь...

Джекоб. Как-никак нам пришлось...

Мак. Как-никак меня повесят, чучело! Но сейчас у меня нет времени

ругаться с вами. Двадцать восемь минут шестого. Итак, сколько вы может взять

из вашего личного хранилища? Немедленно, сию же минуту.

Маттиас. Из нашего хранилища - в пять утра?

Джекоб. Неужели действительно дошло до этого?

Мак. Четыреста фунтов, идет?

Джекоб. А с нами что будет? Это же все, что у нас есть.

Мак. Кого повесят - вас или меня?

Маттиас (сердито). А кто лежал у Сьюки Тодри, вместо того чтобы

смыться? Мы или ты?

Мак. Заткнись. Скоро буду лежать совсем в другом месте. Половина

шестого.

Джекоб. Ну что ж, Маттиас, надо соглашаться.

Смит. Господин Браун велел спросить, что подать вам на завтрак.

Мак. Оставьте меня в покое. (Маттиасу.) Ты хочешь или не хочешь?

(Смиту.) Спаржу.

Маттиас. Кричать на себя я никому не позволю.

Мак. Да я же не кричу на тебя. Просто я... Итак, Маттиас, ты дашь меня

повесить?

Маттиас. Конечно, я не дам тебя повесить. Кто об этом говорит? Но это

все наши деньги. Четыреста фунтов - это действительно все наши деньги.

Неужели и этого нельзя сказать?

Мак. Пять часов тридцать восемь минут.

Джекоб. Давай живей, Маттиас, а то это будет уже ни к чему.

Маттиас. Если только сумеем пробиться. Ни пройти, ни проехать из-за

этого сброда.

Мак. Если вас не будет здесь без пяти шесть, вы меня больше не увидите.

(Кричит.) Больше не увидите!..

Смит. Уже ушли. Ну как? (Делает жест, как будто отсчитывает деньги.)

Мак. Четыреста.

Смит, пожав плечами, уходит.

(Вдогонку Смиту.) Мне нужно поговорить с Брауном.

Смит входит с констеблями.

Смит. Мыло у вас есть?

Констебль. Только не того сорта.

Смит. Через десять минут все должно быть готово.

Констебль. Опускная доска не действует.

Смит. Ничего знать не хочу. Уже второй раз звонили.

Констебль. Это же свинарник, а не тюрьма.

Мак (поет).

Глядите, он уже почти отпет,

Теперь Макхит поистине банкрот.

Вы, для кого сошелся клином свет

На деньгах, неужели он умрет?

Что пользы вам в повешенном Макхите?

Как стадо перепуганных свиней

Бегите к королеве! К ней одной!

Поговорите о страдальце с ней,

Он вдоволь сыт предсмертною тоской.

Так помогите же, о, помогите!

Появляется Полли.

Смит. Я не могу вас к нему пустить. Ваш номер шестнадцать. Ваша очередь

еще не подошла.

Полли. При чем тут номер шестнадцать! Не будьте бюрократом. Я его жена,

я должна с ним поговорить.

Смит. Но не больше пяти минут.

Полли. Еще чего - пять минут! Глупости. Пять минут! Это нельзя раз-два.

Это же не так просто. Это же прощание навеки. В таких случаях муж и жена

должны многое друг другу сказать... Где же он?

Смит. Разве вы его не видите?

Полли. Ах да, конечно. Благодарю вас.

Мак. Полли!

Полли. Да, Мэкки, я здесь.

Мак. Да, конечно!

Полли. Как ты себя чувствуешь? Ты очень раскис? Это ведь нелегко!

Мак. Что ты вообще собираешься делать? Что с тобой будет?

Полли. Ах, это пустяки, наша фирма работает превосходно. Мэкки, ты

очень нервничаешь?.. Кто, собственно, был твой отец? Ты мне многого еще не

рассказал. Не понимаю, что с тобой. Ты ведь всегда был вполне здоровым

человеком.

Мак. Слушай, Полли, ты не можешь вытащить меня отсюда?

Полли. Да, конечно.

Мак. Конечно, нужны деньги. Я тут с надзирателем...

Полли (медленно). Деньги ушли в Саутгемптон.

Мак. А здесь у тебя ничего нет?

Полли. Нет, здесь нет. Но знаешь, Мэкки, я могу, например, с кем-нибудь

поговорить... может быть, даже обратиться к самой королеве. (Подавленно.) О

Мэкки!

Смит (уводя Полли, Маку). Ну что, собрали тысячу фунтов?

Полли. Прощай, Мэкки! Всего хорошего! Не забывай меня! (Уходит.)

Смит и констебли вносят столик. На нем тарелка со спаржей.

Смит. Спаржа сварилась?

Констебли. Так точно. (Уходят.)

Появляется Браун. Он подходит к Смиту.

Браун. Смит, чего он от меня хочет? Хорошо, что вы отложили завтрак до

моего прихода. Мы войдем к нему со столиком, пусть видит, как мы к нему

относимся.

Браун и Смит входят со столиком в клетку. Смит уходит.

Пауза.

Здравствуй, Мак. Вот спаржа. Поешь немного.

Мак. Не трудитесь, господин Браун. Найдутся другие люди, чтобы оказать

мне последние почести.

Браун. Ах, Мэкки!

Мак. Прошу со мной рассчитаться! Тем временем позвольте мне поесть. В

конце концов, это мой последний завтрак. (Ест.)

Браун. Приятного аппетита. Ах, Мэкки, ты же просто пытаешь меня

раскаленным железом.

Мак. Расчет, сударь, пожалуйста, расчет. Никаких сантиментов.

Браун (со вздохом достает из кармана книжечку). Вот он, Мак. Вот расчет

за последние полгода.

Мак (резко). Ах, вы пришли только за тем, чтобы и здесь еще получить

свои денежки.

Браун. Ты же знаешь, что это не так...

Мак. Пожалуйста, вы не должны нести убыток. Сколько я вам должен? Но,

пожалуйста, дайте счет по статьям. Жизнь сделала меня недоверчивым... Вы

можете понять это лучше, чем кто-либо другой.

Браун. Мак, когда ты так говоришь, я ни о чем не могу думать.

За сценой слышен громкий стук.

Голос Смита (за сценой). Так. Теперь выдержит.

Мак. Расчет, Браун.

Браун. Если ты настаиваешь - пожалуйста. Значит, во-первых, деньги за

поимку убийц, которых изловили благодаря тебе или твоим людям. Ты получил от

правительства в общей сложности...

Мак. Три случая по сорок фунтов каждый, итого сто двадцать фунтов.

Четверть этой суммы причитается вам. Следовательно, мы должны вам тридцать

фунтов.

Браун. Да-да... Но я, право, не знаю, Мак. Стоит ли тратить последние

минуты...

Мак. Пожалуйста, оставьте эту дребедень. Тридцать фунтов. И за

доверское дело восемь фунтов.

Браун. Как же так, восемь фунтов! Не мало ли? Там же было...

Мак. Вы мне верите или вы мне не верите? Итак, по балансу последнего

полугодия вы получаете тридцать восемь фунтов.

Браун (громко всхлипывая). Всю свою жизнь... я...

Оба. Исполнял все твои желания.

Мак. Три года в Индии - и Джон завербован, и Джимми взят, - пять лет в

Лондоне, и вот благодарность. (Изображает повешенного).

Неверным другом предан, здесь висит

Прекраснейший, добрейший из людей.

Увы, на шее собственной Макхит

Узнал всю тяжесть задницы своей.

Браун. Мак, если ты со мной так говоришь... Кто нападает на мою честь,

тот нападает на меня. (В гневе выбегает из клетки.)

Мак. На твою честь...

Браун. Да, на мою честь. Смит, начинайте! Впустить посетителей. (Маку.)

Извини, пожалуйста.

Смит (входит, быстро, Маку). Сейчас вас еще можно спасти, но через

минуту будет поздно. Вы собрали деньги?

Мак. Да. Если ребята вернутся.

Смит. Их не видно. Значит - все кончено.

Впускают посетителей. Входят Пичем, госпожа Пичем, Полли, Люси, проститутки,

священник, Маттиас и Джекоб.

Дженни. Нас не хотели пускать. Но я им сказала: если вы сейчас же

отсюда не уберетесь, вы будете иметь дело с Дженни-Малиной.

Пичем. Я его тесть. Прошу прощения, кто из присутствующих господин

Макхит?

Мак (представляется). Макхит.

Пичем (миновав клетку, становится справа, как потом и все остальные).

Волею судьбы, господин Макхит, вы стали моим зятем, не познакомившись со

мной. Обстоятельство, благодаря которому мы впервые увиделись, чрезвычайно

прискорбно. Господин Макхит, некогда вы носили белые лайковые перчатки, у

вас была трость с набалдашником слоновой кости и шрам на шее, и пребывали вы

обычно в гостинице "Каракатица". Теперь остался только шрам, кстати сказать,

наименее ценная из ваших примет. Пребываете же вы в клетке, а в недалеком

будущем и вовсе перестанете где-либо пребывать.

Полли в слезах проходит вдоль клетки и становится справа.

Мак. Какое на тебе красивое платье!

Маттиас и Джекоб проходят вдоль клетки и становятся справа.

Маттиас. Мы не могли пробиться из-за толчеи. Мы так бежали, что я

боялся, как бы Джекоба не хватил удар. Если ты нам не веришь...

Мак. Что говорят мои люди? Они на хороших местах?

Маттиас. Видите, капитан, мы так и знали, что вы нас поймете. Ведь

коронация случается не каждый день. Людям нужно подработать. Они просили

передать вам привет.

Джекоб. Самый сердечный!

Госпожа Пичем (проходит вдоль клетки, становится справа). Господин

Макхит, кто бы мог представить себе это неделю назад, когда мы с вами

танцевали в "Каракатице"?

Мак. Да, танцевали в "Каракатице".

Господин Пичем. Жестока судьба человеческая.

Браун (в глубине сцены, священнику). И с этим-то человеком мы плечом к

плечу сражались в Азербайджане.

Дженни (проходит мимо клетки). Мы все в Друри-Лейн просто вне себя. Ни

одна душа не пошла на коронацию. Все хотят тебя видеть. (Становится справа.)

Мак. Меня видеть.

Смит. Ну, пошли. Шесть часов. (Выпускает Мэкки из клетки.)

Мак. Мы не заставим посетителей ждать. Дамы и господа! Перед вами

гибнущий представитель гибнущего сословия. Нас, мелких кустарей,

взламывающих честным ломом убогие кассы мелких лавчонок, поглощают крупные

предприниматели, за которыми стоят банки. Что такое "фомка" по сравнению с

акцией? Что такое налет на банк по сравнению с основанием банка? Что такое

убийство человека по сравнению с использованием его в своих интересах? Я

прощаюсь с вами, сограждане. Благодарю вас за то, что вы пришли. Некоторые

из вас были мне очень близки. Меня очень удивляет, что Дженни меня выдала.

Впрочем, это лишнее доказательство того, что мир остается прежним. Меня

погубило роковое стечение обстоятельств. Ну что ж, я гибну.

Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый

светильник. На щитах надпись: