Глава 2. неделя в институте ускоренного развития ребенка (bbi)

Март 1983 года. Я оставила Виктору Галю, хорошо набитый холодильник, а также инструкции на восемь дней. Прирожденный отец, он прекрасно справляется и даже, оставшись вдвоем с дочерью, ухитряется значительно продвинуть свою диссертацию.

Я же опять лечу в самолете навстречу новому и захватывающему приключению. Мои родители оплатили семинар, таким образом расходы сократились наполовину. Никогда еще они не делали мне такого прекрасного подарка. Перед отъездом я получила письмо от мамы:

"Этот эксперимент мне кажется чрезвычайно интересным. Конечно, я осознаю, что что-то будет очень хорошо, что- хуже, будут бесплодные дискуссии, но в то же время будут и творческие".

В этом настроении - смесь энтузиазма с элементом скепсиса - я к вечеру прилетаю в Филадельфию и останавливаюсь в скромном, по американским меркам, мотеле, километрах в пятнадцати от Центра. Здесь я познакомилась с американкой, которая тоже приехала для участия в семинаре. Примерно одинаковый срок беременности (три и четыре месяца) очень сближает нас. Вскоре мы съедемся в один номер гостиницы, а через восемь дней расстанемся навсегда. Эта женщина, которая в течение недели была моим зеркальным отражением и присутствие которой давало мне столь необходимое тепло, останется лишь воспоминанием, даже имя ее будет забыто.

По-моему, я нашла ее в списке участников семинара: Серита! Серита Белл, приехавшая из своей родной Оклахомы, прятавшая огромные глаза за темными очками. Это была типичная американка, решительная и восторженная, которая, впервые увидев здания XIX века, решила, что они относятся к средневековью. Как она по-детски восторгалась, описывая по телефону своему мужу эти прекрасные "столетние" здания.

Оказалось, что очень многие участники семинара остановились в этом мотеле. В автомобилях недостатка не было, что позволило мне не брать машину напрокат: ведь общественный транспорт в этом гористом и полном частных владений пригороде чрезвычайно редок, как это обычно бывает в Соединенных Штатах. В воскресенье, в 14 часов, мы приходим в Институт реализации человеческих возможностей. В великолепном парке разбросаны здания различных отделений института. Это владения Глена Домана. Как и все в этом парке, они внушительны и прекрасны. Мы собираемся в корпусе Темпла Фея (названном так в честь известного нейрохирурга, учителя Домана, которому Доман, по его утверждению, был очень многим обязан). Сразу видно, что к нашему приезду здесь тщательно готовились. Для каждого лежит именной пакет с расписанием занятий и первыми инструкциями. На обертке золотыми буквами написаны названия отделений института и изображен герб: ребенок, совершающий прыжок с большой раскрытой ладони. Мы попадаем в огромный салон с уютными нишами. Удобно, по-домашнему, расставленные диваны, в изобилии напитки и печенье. В такой приятной обстановке самые разговорчивые беседуют с теми, кто уже более или менее знаком с этим местом. Остальные (в том числе и я) присматриваются, выжидают. Нас около ста человек (75% женщин, 25% мужчин) в возрасте от 20 до 40 лет. Несколько переваливших за 50 лет бабушек.

15 часов. Мы входим в аудиторию, где будем в течение этой недели проводить от 8 до 12 часов. Сотня столов с креслами амфитеатром спускается к обширной эстраде. В глубине ее, в панели, встроены два великолепных книжных стеллажа. Обстановка и мягкий свет создают впечатление тепла. Но это впечатление весьма обманчиво. Температура в аудитории всего 17°! Через четверть часа тепло, накопленное в уютном салоне, улетучивается, и мы надеваем пальто, которые нам предусмотрительно посоветовали взять с собой. Никакой аварии теплосети не произошло. Совсем наоборот: две установки кондиционирования специально поддерживают довольно низкую температуру воздуха для людей, сохраняющих неподвижность. Глен Доман берет слово и объясняет, что эта аудитория была подвергнута тщательному исследованию для создания оптимальных условий восприятия. И, как выяснилось, 17° являются одним из наиболее важных моментов, чтобы поддерживать слушателей в состоянии бодрствования. Я должна подтвердить, что это действительно так, (особенно при хорошем докладчике): никто не дремлет даже на восьмом часу занятий!

Глену Доману около шестидесяти лет. Это полноватый мужчина небольшого роста. Его глаза, превращающиеся в щелочки, когда он хохочет, можно, несмотря на очки, разглядеть с последнего ряда, такую радость и убежденность они излучают. Он напоминает дедушку, как их любят изображать художники, с седыми волосами и бородой, полного энергии и лукавства. Глен Доман приветствует нас и представляет нам своих сотрудников, сидящих рядами сзади него. Еще читая его книгу и знакомясь с переданными документами, я обратила внимание на щепетильность, которую он проявляет, чтобы никого не забыть. Затем каждый сотрудник объясняет, какие обязанности он выполняет в Центре. Тогда-то мы и услышали названия различных институтов Центра:

· "Институт максимальной реализации физиологических возможностей",

· "Институт максимальной реализации физических возможностей"

· и, наконец, "Институт максимальной реализации интеллектуальных возможностей".

Последний имеет несколько подразделений:

· Институт Эванса Томаса занимается проблемами воспитания детей в раннем возрасте (от рождения до пяти лет);

· Интернациональная школа работает с детьми старше пятилетнего возраста;

· и, наконец, Better Baby Institute, чьей задачей является интенсивное воспитание родителей (то есть нас), заключающееся в раскрытии возможностей человеческого мозга и обучении родителей работе с детьми у себя дома.

Каждый сотрудник носит куртку цвета своего института. Все эти люди в нашем распоряжении для ответов на вопросы во время перерывов. Лекция длится 50 минут. Как только прозвенит звонок, она прерывается, будь это хоть на середине фразы, и все направляются в уютный салон, где можно выпить стакан сока, расслабиться и задавать любые вопросы. Ровно через десять минут снова звенит звонок, и мы быстро возвращаемся в аудиторию. Все предусмотрено до малейших деталей. Краткая памятка в пакете просит нас не опаздывать на занятия, не покидать аудиторию во время лекции, а также не курить, не есть, не пить, не заниматься вязаньем или шитьем и ни в коем случае не прерывать лектора. "Каждый из родителей должен следить за собой и не делать ничего такого, чего не мог бы сделать сам лектор!". Я буквально подавлена такой организацией управления нашими поступками. Обычно я предпочитаю сохранять некоторую независимость, но когда подумаешь о неразберихе, которая, как правило, царит на подобных семинарах, то понимаешь, что эта забота совершенно необходима.

Представление сотрудников закончено. Теперь из рук в руки передается микрофон, и каждый из родителей кратко рассказывает о себе и о том, что его привело сюда. Так мало-помалу наша группа расцвечивается краткими биографиями. Здесь есть родители из Филадельфии, добрая половина слушателей приехала из различных мест Соединенных Штатов, несколько человек - из Канады, остальные - из Южной Америки, Европы, Азии. Впервые присутствует также одна мать из Китайской Народной Республики. Ее принимают, как посланницу страны. Очень широкий спектр профессий. И образование самое различное. У некоторых нет диплома; другие имеют по несколько специальностей; основная часть представляет среднее между этими двумя полюсами.

Причины, приведшие нас сюда, в основном совпадают. Кто-то услышал об этом от восторженной приятельницы, кто-то посмотрел передачу по телевидению, некоторые, подобно мне, увидели адрес Центра в книге Домана - и всех привела сюда одна и та же причина. Каждый из нас убежден в огромных возможностях детей и считает, что не помочь им легко усвоить то, что позднее сделать будет значительно труднее, граничит с "преступлением".

В течение трех часов микрофон переходит из рук в руки. Я смотрю на Домана и его коллег, которые так спокойно и неподвижно сидят перед нами, и не перестаю спрашивать себя: почему эти люди, занятые такой серьезной научной деятельностью, тем более Глен Доман, руководящий подобным учреждением, почему они отдают нам так много своего времени? Половину лекций (теоретическую часть) читает сам Доман, делая это с явным удовольствием; кроме того, он обязательно присутствует на всех показах детей. Остальные сотрудники обеспечивают практическую сторону занятий и постоянно находятся в нашем распоряжении. Таким образом они отдают слушателям по одной неделе шесть раз в году. Почему с нами занимаются сами научные работники, а не обученные ими преподаватели? Из-за сотни человек им приходится растрачивать столько энергии! Да и денежные расходы немалые, ведь 450 долларов (50 нам вернули по прибытии), в которые нам обошелся семинар, далеко не покрывают его реальной стоимости, особенно, если учесть все оборудование, предоставленное в наше распоряжение, и количество занимающихся нами людей. Мне понадобилась неделя, чтобы что-то понять, и годы, чтобы проникнуть в этот идеально отлаженный механизм. Но я ничуть не жалуюсь на эту обстановку, которая создает волнующую атмосферу и где мы ощущаем себя единственными и неповторимыми! Этот семинар существует всего несколько лет, а уже привлекает к себе родителей со всех сторон света. И очень это приятно - ощущать себя первопроходцами.

Знакомство с родителями закончено. После тонизирующего чая (или кофе) мы возвращаемся к себе в мотель, готовые со следующего утра начать конкретные занятия. Кроме того, мы захватили с собой около тридцати фраз для внимательного ознакомления. Это первая серия из 89 "кардинальных пунктов, делающих из вашего ребенка замечательное Человеческое Существо". Здесь мы сразу целиком погружаемся в яркий и категоричный стиль Глена Домана, который одинаково жизнерадостно и не допускающим возражений тоном изрекает прописные истины и выделяет самые тонкие нюансы. Знаменитые "кардинальные пункты" - это утверждения и афоризмы, которые часто кажутся совершенно очевидными. Но, однако, где же я их раньше слышала? - Нигде! Развитие мозга не предопределено заранее; это процесс, который можно остановить, замедлить или ускорить в зависимости от обстоятельств. Наследственность и окружающая среда должны быть не тюрьмой, а трамплином; генетический потенциал каждого индивида - это не потенциал его родителей и прародителей, а потенциал всего человечества, то есть тот же, что у Леонардо да Винчи, Шекспира, Баха, Эйнштейна и т.д.

Следующее утверждение кажется мне почти невероятным, но впоследствии я услышу его из уст Альбера Жакара, заведующего отделом генетики Национального института демографических исследований (Париж), когда у него будет брать интервью Рашель Коэн: "Мозговой потенциал, безусловно, огромен, однако существует совершенно неверная теория одаренностей: математические способности, литературный талант... - это бессмыслица. Разумеется, я не отрицаю, что люди обладают большими или меньшими способностями, но если удалить определенные сдерживающие начала, можно с успехом заниматься в любой области. Трудно даже представить себе баснословное богатство человеческого мозга... имея такой багаж, я могу делать очень многое: изучать, рассуждать, изображать; возможность изображать неисчерпаема, если в этом есть потребность, а необходимые материалы доступны".

Но ведь я еще совсем новичок в этих вопросах и в выборе пути полагаюсь на свой инстинкт. Некоторые утверждения смущают меня своей эксцентричностью, например: "Игры и игрушки придуманы взрослыми, чтобы отделаться от детей; дети изобретают инструменты, а не игрушки; дети жаждут познаний, так как думают, что это для них вопрос выживания!" (Не правда ли, такое представление не совпадает с общепринятым).

И вот еще, в заключение: "Все дети - лингвистические гении, поскольку они овладевают иностранным языком (первым) в два года; годовалому ребенку легче, чем семилетнему, освоить второй язык, научиться читать и еще многое другое".

Наэлектризованная этим провокационным чтением, я на другой день снова прихожу в BBI. Нас встречает Доман, который начинает со своих воспоминаний о многочисленных путешествиях по всему миру (не был лишь в Антарктиде, так как там нет детей). Он повидал страны с высокоразвитым общественным строем, а также пребывающие на очень низком уровне развития. Цель его повсюду была одна: наблюдать рождение и первые годы жизни ребенка. Частенько ему доводилось спрашивать у собравшихся матерей, считают ли они, что их дети делают все, на что способны. Каждый раз ему отвечали дружным: "Нет!"

Весьма вероятно, что если бы он задал нам этот вопрос, ответ был бы таким же. Но он слишком уверен в своих слушателях и не тратит на это время. Он любит повторять, что процент эгоистичных, недостойных и грубых по отношению к детям матерей очень мал, и ему таких встречать не приходилось. Охотно ему верю!

Шимпанзе должен вести жизнь абсолютно такую же, как его родители, передавшие ему в неизменном виде весь свой опыт, восходящий к началу рода. У людей все обстоит совсем не так. Не говоря уже о пути, пройденном человеком от пещерного образа жизни. Стоит лишь сравнить стиль жизни наших родителей и все, что было в их распоряжении, со стилем нашей жизни, чтобы стало совершенно ясно, что утверждения типа "я был так воспитан и не вижу в этом ничего дурного, почему же для наших детей это уже не годится?" абсолютно абсурдны. Человеческая натура постоянно стремится к расширению горизонта. И наши дети будут это делать с нами или вопреки нам. Так поможем же им, "подставим им наши плечи", как удачно выразилась мать Домана.

"В задачу семинара, - продолжал последний, - не входит ни что-то продать, ни в чем-то убедить и еще менее кого-то переделать. Наша цель - рассказать и продемонстрировать за 50 часов то, к чему мы пришли в результате 40 лет исследований. Я буду сражаться за ваше право думать иначе, чем я", - в этом заявлении сказывается военное прошлое Глена Домана, героя второй мировой войны, который и в работу Центра внес армейскую точность.

"Матери привели род человеческий от каменного века к веку просвещения, а затем, вот уже более двухсот лет, им на помощь пришли профессионалы (педиатры, педагоги, различные психологи), которые сбивают с толку родителей, высказывая диаметрально противоположные суждения, введя (под влиянием безликой и механизированной организации промышленного производства) обобщенное обучение, постоянно радикально изменяя его методику без существенного результата. Именно благодаря этим профессионалам мы за двести лет шагнули из века просвещения в атомный век, но стоит ли этим гордиться?"

Так закончил Доман свою лаконичную речь при молчаливом одобрении слушателей. Ведь мы собрались сюда именно потому, что нас приводят в отчаяние недобросовестность, обскурантизм и отсутствие здравого смысла, которые весьма часто сопутствуют организации воспитания наших детей. Таким образом, целью данного семинара, как сказал в заключение Доман, является подготовка "профессиональных родителей", то есть мам и пап, обладающих достаточной информацией о развитии умственной деятельности и умеющих передавать знания самым маленьким детям. Доман, который долгое время занимался проблемами мотивации ребенка, глубоко убежден, что в сути своей все люди, независимо от возраста, одинаковы, а самая лучшая морковка, которую надо повесить перед нашим осликом, чтобы он двигался вперед - это уважение, энтузиазм, чувство чести и достоинства, каковыми он великодушно с нами делился.

Ребенок изобретает инструменты, а не игрушки. Он приходит в мир, как ученый, со своей портативной мини-лабораторией: пятью чувствами. Если какой-то предмет попадает ему в руки, он его рассматривает, щупает, нюхает, пробует на вкус и слушает, какой шум он может производить; затем, пользуясь своими огромными аналитическими возможностями, пытается его разобрать и даже сломать, чтобы понять, как он сделан. Если после этого быстрого исследования предмет оказывается недостойной основой для фантазии, он забрасывает его подальше и полностью утрачивает к нему интерес. Обычно подобное поведение объясняют неумением сосредоточиваться и упрямством, а также низкой интеллектуальной активностью. Взрослым недостаточно видеть у ребенка живой и деятельный, но слишком непродолжительный интерес. Родителям кажется, что для усвоения нового им требуется гораздо больше времени и усилий. И, однако, именно таким способом, нисколько не уступающим самым серьезным методикам ученых, малыш решает самую трудную задачу в своей жизни: он обучается родному языку. Никакой следующий язык уже не представляет таких трудностей, ведь овладевая родным языком, ребенок не только должен запомнить десятки тысяч слов и сотни управляющих ими правил, но и воспринять само понятие абстрактного языка. Все прочее должно показаться ему сущей ерундой. А мы вовсе не считаем это подвигом, не боимся перегрузить его мозг чрезмерным многословием. Мы хохочем, когда он проявляет свои потрясающие аналитические способности и умение делать выводы. Однако именно так объясняется стремление ребенка к словотворчеству, ведь он говорит слова, которых никогда не слышал: "я возьмил", "я отлез". Когда он говорит "я возьмил" вместо "я взял", значит, он понял, что слова, которые мы называем глаголами (безусловно, ему этот термин неизвестен) спрягаются одинаково, если они похожи, и так как он часто слышит обращение "возьми!", то и форму ответа образует по аналогии с другими похожими глаголами:

· сделай – сделал

· спроси – спросил

· возьми - "возьмил".

Если вместо "я слез", он говорит "я отлез", значит, он осознал, что, изменяя приставку (этого термина он, естественно, тоже не знает) у слова, можно придать ему противоположное значение:

· подошел - отошел

· запрыгнул - отпрыгнул

· залез - "отлез".

Он получил фактический материал и сам выводит правило. Ему остается лишь узнать, что существуют исключения из правил!

Когда вы это поймете, то вместо того, чтобы смотреть на лепечущего карапуза, как на человеческую личинку, вы увидите в нем студента, готовящего свою докторскую диссертацию. Не более и не менее! Во всяком случае, он заслуживает того же внимания, не меньших расходов и такого же уважения. И уж, несомненно, это значительно более выгодное вложение капитала. Однако после первой эйфории от подобного открытия вы начинаете осознавать весь груз ответственности, который ложится на ваши плечи. Всем известно, что ребенок будет говорить так, как говорят вокруг него. В зависимости от окружения он будет выражаться языком изысканным и отточенным, либо образным, перемежающимся жаргонными словечками, либо, наконец, языком примитивным и грубым. Эти истины всем хорошо известны, но когда вы осознаете, что за первым лепетом скрывается систематический анализ вашей речи, то невольно сделаете вывод, что и вам надо быть на высоте. Слова-паразиты, незаконченные фразы, легко проскальзывающие грубые словечки и т.п. ... Итог не в вашу пользу. И, однако, разве мы не можем говорить правильно? Сразу после рождения первого ребенка наш образ жизни резко меняется. Иногда до такой степени, что спрашиваешь себя, чем же мы занимались раньше? Даже самые ленивые теперь просыпаются рано утром и по нескольку раз вскакивают ночью, самые большие грязнули начинают все лихорадочно мыть и чистить. Так почему же мы не можем следить за своей речью? Ведь по сравнению с прочим это не самая неблагодарная задача.

Примерно так звучит в моей голове монолог, подытоживающий доклады Домана и навеянные им мои собственные размышления.

Но вот, наконец, после этого долгого введения мы приступаем к первому кардинальному пункту: чтение. В 1983 году в Соединенных Штатах было проведено широкомасштабное исследование (в Европе это будет проделано через несколько лет) по установлению реального интеллектуального уровня школьников. Результаты были ужасными:

30% учащихся, имевших среднее образование, признаны "функционально неграмотными", то есть вся их энергия уходила на расшифровку слов и ее не хватало на понимание смысла. Таким образом, им было не под силу понять объявление о предложении работы, напечатанное в газете. Право же, мурашки бегут по коже. Это невероятно, неужели школа все больше деградирует? Так ведь нет же! Вот что пишет Жан Фукамбер (научный сотрудник Национального института педагогических исследований): "Утверждение, что раньше было лучше, чем теперь, является плодом воображения, я бы даже сказал, коллективного заблуждения. Во Франции примерно 50 лет назад в конце начального обучения проводился экзамен по чтению. При этом ученику не задавалось вопросов для проверки понимания смысла прочитанного. И всего 50% сдавали этот экзамен успешно. Причем, не все учащиеся были до него допущены".

Значит, не школа деградировала, а наша цивилизация за несколько десятков лет так стремительно шагнула вперед, что потребовала от людей чрезвычайно высокого минимального интеллектуального уровня, что само по себе явилось революцией. Школа старается по мере возможностей соответствовать этому стремительному движению вперед, но не поспевает за ним. Почему? Для Домана ответ совершенно очевиден: время упущено!

Обучение чтению в школе начинают с шести лет, это слишком поздно. К шести годам баснословные способности к восприятию знаний быстро истощаются. Если мозг ребенка не был натренирован интеллектуальной деятельностью в течение первых лет жизни, ему очень трудно будет достигнуть высокого уровня понимания, особенно при зачастую просто отталкивающих методах школьного обучения. Ведь ни для кого не секрет, что 30% "функционально неграмотных" составляют дети, вышедшие из деклассированных семей, где интеллектуальное стимулирование ребенка практически сводится к нулю и где в доме говорят примитивным языком.

Было бы, наверное, небезынтересно сравнить словарный запас трехлетних детей, которые провели все свое раннее детство, почти что начиная с рождения, в яслях, со словарным запасом детей, воспитывавшихся родителями, которые, даже не интересуясь специально совершенствованием умственной деятельности, стремились, чтобы их сын или дочь нормально развивались. Однако это практически невыполнимая задача, потому что существует категория пап и мам, которые, возвращаясь с работы, испытывают такую радость от встречи с ребенком, что за имеющиеся в их распоряжении два часа делают иногда больше, чем другие за целый день.

Мои размышления прерываются появлением ребят из Института Эванса Томаса и из Интернациональной школы, пришедших со своими мамами. Последние - это "профессиональные матери с полной нагрузкой", то есть они прошли курс семинара и все свое время отдают исключительно физическому, интеллектуальному и социальному стимулированию своих детей по методу BBI. В зависимости от получаемых результатов они приглашаются в так называемую заочную школу Института Эванса Томаса при обязательном условии посещения семинара также и отцом. Эти мальчики и девочки воспитывались по данной методике с самого рождения или с того момента, как родители открыли для себя существование BBI. Малыши в возрасте до четырех лет приходят раз в неделю с мамами в Институт Эванса Томаса получить советы и указания. Дети четырех-шести лет, достигшие требуемого уровня развития, могут быть зачислены в Интернациональную школу. Каждое утро в течение двух часов они (все так же вместе с мамами) присутствуют на занятиях, а затем возвращаются и продолжают свое обучение дома.

Ребятам очень нравится демонстрировать свои успехи. Поэтому в качестве большого поощрения самых активных приглашают выступить перед родителями-студентами и показать, как весело им получать свои знания.

Дети постарше очень возбуждены, глазки блестят! Они мне напомнили мое состояние в день представления в муниципальной консерватории сценок из драматических спектаклей. Мне тогда очень повезло, я занималась у замечательного преподавателя, уважавшего личность каждого ребенка и превратившего день экзамена в увлекательный театральный праздник для детей и родителей. Как я уже говорила, радость ребенка видна безошибочно. И здесь все дышит ею. Самые маленькие, те, которым еще нет двух лет, более заинтересованы, чем возбуждены. Невозможно сказать заранее, как они себя поведут: либо они отвечают свой "урок" как дома, не обращая внимания на перемену обстановки, либо становятся лицом к зрителям, совершенно ошалев от направленных на них двух сотен восхищенных глаз.

Сегодня самому маленькому шесть недель. Он появился с мамой и старшей сестрой Донной (восемь лет), которые учат его читать. Вот именно! Это не то, что в книге "Я учу читать моего малыша", в которой предлагается начинать самое раннее с десяти месяцев. Здесь обучение начинается сразу после рождения! Малыш лежит на животике в позе сфинкса, а его сестренка, стоя на коленках перед ним, держит в руках несколько белых листов картона, на которых огромными красными буквами написаны слова "Марк, мама, папа, Донна". Она держит их, сложив стопкой и быстро меняя карточки, при этом каждый раз громко и весело произносит слово. Все вместе занимает несколько секунд, после чего мама хвалит детей. Следующий мальчик, трехлетний Пол, преподносит нам неожиданный сюрприз. Его мама раскладывает перед ним карточки, немного меньшего размера, чем в предыдущем случае, с трудными словами типа: "планктон", "вид", "гермафродит" и т.д. Он громко по очереди их читает. После этого мама, похвалив его, убирает карточки, оставляя лежать всего две. Затем она достает другие карточки с толкованиями слов, показывает малышу одну из них и громко читает: "растение или животное, обладающее мужскими и женскими органами". Маленький Пол смотрит на два лежащих перед ним слова и дает маме карточку со словом "гермафродит". И так далее. Зал взволнован. Наиболее скептически настроенные спрашивают себя, в какой степени он узнает две соответствующие карточки, не понимая смысла того, что читает мама. Другие, растерянные и озадаченные подобной перспективой, далеко превосходящей их самые дерзкие мечты, не могут поверить своим глазам.

Чудеса продолжаются. Хлоя (четыре года) сидит перед разложенными карточками со словами на английском, японском и французском языках (BBI имеет очень тесные связи с Японией. Поэтому здесь настоятельно требуют, чтобы дети изучали японский язык. Считается, что знание второго языка, так радикально отличающегося от английского, как японский, больше способствует развитию умственных способностей, нежели знание близких языков). Девочка берет карточки и составляет фразы сразу на трех языках: "Яблоко лежит на столе", "Стул Хлои красный", потом, хитро улыбнувшись: "Корова в ящике", - и хохочет.

Оказывается, это ее любимая игра - писать сюрреалистические бессмыслицы! Затем появляются ученики Интернациональной школы. Шестилетняя Хитер может убедить самых недоверчивых. Чувствуя себя очень уверенно, она, держа в руках номер "Вашингтон Пост", садится перед нами и читает статью из середины о том, что в Соединенных Штатах не хватает преподавателей математики, так как большинство лучших специалистов предпочитают работать в промышленности, где им больше платят. Хитер читает быстро, громко и разборчиво, интонационно осмысленно.

Мама спрашивает ее, о чем статья, и девочка объясняет в детских выражениях и с восклицаниями ее содержание. После этого она берет книгу Марка Твена, которую недавно прочла, быстро рассказывает начало сюжета, останавливаясь на героях, объясняя, где и когда происходит действие, а потом с большим чувством зачитывает нам отрывок из книги, срывая гром аплодисментов. Доман, который, очевидно, хочет развеять сомнения последних скептиков, которые видят во всем этом лишь удивительное упражнение памяти, обращается к Хитер:

Д.: Хитер, ты действительно очень хорошо читаешь. Ты можешь прочесть любой текст?

Х.: Да.

Д. (показывая на два книжных шкафа): Смогла бы ты прочесть нам какой-нибудь отрывок из этих книг?

Х.: Да.

Тогда Доман поворачивается к одному из нас и просит выбрать шкаф. Выбран тот, что слева. Другого он просит назвать полку. Пятая полка. Третий называет книгу - 22; четвертый - страницу - 125. После этого Доман берет указанную книгу (это научный труд под названием "Египетская проблема"), открывает 125-ю страницу и просит Хитер почитать. Девочка читает первый параграф очень четко и удивительно быстро. Два или три раза она спотыкается на незнакомом слове, но затем легко с ним справляется. Закончив, она очень мило раскланивается и идет к своей маме.

Возможно, в моем изложении все это выглядит цирковым представлением, но это, безусловно, не так! Ведь не надо забывать, что для Хитер нет ничего необычного в том, что она делает. Ее маленькие друзья в школе могут то же самое. Она вполне справедливо гордится тем, что умеет читать. Наше восторженное одобрение, безусловно, доставляет ей удовольствие, и она будет стараться еще больше. Разумеется, Доман не просил ее объяснить прочитанное. По тому, как она интонировала фразы, видно было, что поверхностный смысл ей понятен, но нельзя же требовать, чтобы в шесть лет ребенок мог полностью понять содержание вырванной из контекста главы!

Хитер - не единичный случай. Вот белокурый шестилетний Джейсон. Он читает нам отрывок из Толстого, переводит на испанский! Читает он, конечно, медленнее, и губы не очень хорошо слушаются его, когда он произносит слова на этом языке, однако интонации очень выразительны. Мама предлагает ему написать на доске текст песенки, которую он не знает и которую она ему продиктует. Маленький Джейсон устраивается и начинает писать с обычной скоростью человека, пишущего на доске текст, состоящий примерно из тридцати слов. Когда он закончил, мама перечитала текст вместе с ним. Он сделал всего одну ошибку! Написал "fatle" вместо "fatal", что по-английски произносится одинаково.

Наконец появились трое "больших" детей - семь, восемь и девять лет, которые представили нам сценку из музыкальной комедии Гилберта и Салливена "Микадо". Несмотря на то, что их разбирал смех, несмотря на мимику и комические жесты, текст звучал совершенно ясно, и мы могли прекрасно проследить действие. Они закончили и ушли, как уходят дети во всем мире, когда они хорошо повеселились. А мы остались одни, потрясенные, взволнованные, растерянные. Все это так не похоже на то, что происходит повсюду. Впрочем, впечатление, что мы попали на какую-то другую планету, не покидало нас и в следующие дни. Нас еще ожидало немало сюрпризов.

Далее занятие проводят Дженет Доман (дочь Глена), директор Центра, и Сьюзен Эйсн, директор Института максимальной реализации интеллектуальных возможностей. Они объясняют и показывают нам, каким образом следует на практике обучать чтению наших малышей. Методика чрезвычайно проста. На белых карточках из достаточно плотного материала (они не должны гнуться, когда их показывают) размером 15*50 см пишут красными буквами, высотой примерно 10 см, имя ребенка и слова "папа", "мама", а также имена самых близких людей. Вторая серия карточек выглядит так же и содержит название частей тела (нос, рот, нога и т.д.). В третьей серии берутся карточки меньшего размера (примерно 10 см в ширину), буквы по-прежнему красные, а слова - это названия вещей, окружающих ребенка (кровать, пижама, стол и т.п.), и глаголы, обозначающие действие (пьет, ест, идет, спит и т.п.). На карточках четвертой серии пишут черными буквами слова, составляющие структуру фразы (артикли, предлоги, глаголы-связки и т.п.).

Для "урока" следует выбрать такое время, когда малыш хорошо себя чувствует и способен заниматься. Надо его удобно усадить, устроиться прямо перед ним, взять пять-десять карточек (в зависимости от возраста ребенка) первой серии и, держа их стопкой перед его глазами, перекладывать (последнюю вперед и т.д.), громко и весело произнося каждое слово (чтобы узнавать карточки, нужно на обороте мелко написать соответствующие слова). Все нужно делать очень быстро, а заканчивать горячими выражениями радости и похвал. Это следует повторять три раза в день.

Через пять дней одно слово убирают и добавляют другое. И так каждый день - одно новое слово заменяет более старое. Интервал между "уроками" должен быть не менее получаса. На второй день можно добавить вторую серию и повторить ее три раза, а на третий день - третью серию. Ни в коем случае не следует поощрять ребенка сладостями: он обучается быстро, и вы рискуете нанести большой вред здоровью малыша. А главное, какое это жалкое и мелочное вознаграждение по сравнению с уважением и любовью!

Закончив первые серии карточек, переходят к отрывкам фраз ("Пол пьет", "мяч красный", "папа и мама" и т.д.). Наконец приходит очередь первой книги! Ее можно купить или сделать самим - это не важно. Главное, чтобы она содержала не более нескольких десятков слов, а текст был бы написан крупными буквами и четко отделялся от иллюстраций. Каждое слово записывают на карточки, каждую фразу - также на карточки, но большего размера (30*30 см). Все слова пишут черными буквами высотой 3 см. В карточках пробивают по два отверстия, которые соединяют разъемными кольцами. Это и будет первая книга вашего ребенка. Каждый день в нее нужно понемногу добавлять новые слова и фразы.

Когда можно начинать? Эти дамы считают, что возраст ребенка не играет роли, все зависит лишь от родителей, которым зачастую становится не по себе от одной лишь мысли, что младенца надо учить. Надо полностью доверять малышу и не проверять его (чем он меньше, тем хуже это воспримет). Следует учить ребенка читать и верить, что он это может. Доказательством продвижения является удовольствие, которое он получает от "уроков". Считается, что оптимальный возраст для начала обучения малыша - три-шесть месяцев. Начать в год - тоже неплохо. После двух лет ребенка учить будет с каждым годом сложнее. Что же касается цвета и размера букв, то нужно учитывать ритм развития ребенка. Если он совсем маленький, у него ограничены визуальные возможности; в этом случае сохраняют красные буквы до тех пор, пока малыш не сможет заинтересоваться более мелкими черными.

Почему нельзя начинать с алфавита? Потому, что в основе каждого обучения лежит принцип: от известного и конкретного к неизвестному и абстрактному. Буквы алфавита - это полная абстракция. Как, например, объяснить, что такое "а"? Зато, видя эти буквы в различных словах, ребенок в конце концов начнет их узнавать и интуитивно поймет их функцию. Элементами языка являются слова, а не буквы. Впрочем, после того, как ребенок "прочтет" свою первую книгу, ему показывают маленькие карточки с изображением большой буквы на каждой. Так как он уже много раз встречал эти буквы, он может легко их узнать.

Карточки следует менять очень быстро, оказывается, малыш лучше "фотографирует" быстро движущиеся слова. Если он вдруг утрачивает интерес, это скорее всего объясняется тем, что вы очень медлительны. И уж во всяком случае, если ребенок или родитель при этом не испытывают искренней радости, надо немедленно прекратить занятия. Лучше ничего не делать, чем заставлять младенца скучать.

Так закончился первый длинный день. Серита и я снова в мотеле, а с нами еще несколько родителей. Мы обедаем вместе. Все очень возбуждены, но теперь мы уже по-другому смотрим на наше недельное расписание. Особенно интригующе звучит программа завтрашнего дня:

How to Teach Your Baby Bits of Intelligence (Как пробудить в вашем ребенке зачатки интеллекта). Что такое эти "зачатки интеллекта"? Мы получили новые тридцать "Кардинальных пунктов, помогающих сделать вашего младенца замечательным человеком". Они выдержаны в том же стиле, что и первые: краткие, меткие, провоцирующие. На этот раз речь идет о развитии мыслительных способностей. Человек разумен, потому что он использует свой мозг. Ум - это продукт мышления, а не наоборот. Первым условием для проявления ума является способность распознавать составные элементы окружающего мира (то, что Доман назы