Лекции Рудольфа Штайнера о цвете. Сияющие цвета

На первый взгляд кажется, что в исследованиях цвета и Ге­те, и Штайнер только лишь удовлетворяют потребности худож­ников. Но в последней главе своей «Теории цвета» Гете устано­вил связь между цветами и духовными сущностями. Он уверя­ет в их присутствии и на том оставляет это.

Штайнер идет дальше и описывает, как человек внутренне связан с цветом, как через внутреннее наблюдение и поглоще­ние цвета он встречает духовную сущность, работает с ней, и что в таком деянии «произойдут важные открытия в будущем». Штайнер обращает внимани на внутренние переживания в про­цессе наблюдения красного, оранжевого, желтого, зеленого и си­него. Касательно красного, он дает описание «формы, созданной из цвета». При переходе от алого в кармин красный создает звездообразную форму. Первый - алый - красный мы пережи­ваем как действие «Божьего гнева», а кармин «учит молиться». «Это - милость!». Так Штайнер описывает внутренние пережи­вания, связанные со внешним наблюдением. «Для художника, - так он говорит, — такие переживания дают основу, на которой в будущем он сможет творчески работать «из цвета».

Использование перспективы цвета, например, использова­ние синего, чтобы вызвать «уход» и красного/желтого - как «приближения к нам», Гете описал, исходя из собственного пе­реживания. Штайнер указывает в связи с этим на то, как чело­вечество, начиная с Ренессанса, оставило позади использование цветовой перспективы, и как в наше время мы способны возвратиться ней. Он также подчеркивает педагогическую ценность проживания в цветовой перспективе и через это способность со­ответствовать («geschmeidig werden») душе ребенка[30].

Вместе с Гете, Штайнер снова отмечает, что, в случае с жел­тым и синим, сияющий элемент желтого перемещается относи­тельно окружающего, создающего пространство синего (см. цветная иллюстрация 2 и 3). Красный стоит между этими дву­мя как активный цвет, покоящийся в себе. Штайнер назвал их «Glanzfarben» (сияющие цвета) из-за их активного характера. Вот как он соотносит их с человеком:

желтый является сиянием духа, духовного «Я»-элемента;

синий — сияние души;

красный — сияние жизни.

Гете соединяет три основных цвета, создавая из них цвето­вой круг из шести частей. Можно представить себе синий и жел­тый, соединяющиеся в зеленом, а на другой стороне - усилен­ные до пурпурного цвета. Цвета - независимые сущности (см. цветные иллюстрации 6 и 7), но через них также заметно пос­тоянное движение, один переходит в другой.

В живописи мы постоянно имеем дело с «бытием» (ограни­ченным) и «становлением» (неограниченным) через действие цвета. Цвета встречаются и, либо усиливаются, либо исчезают. Появляется другой цвет. Создается новое настроение. Можно сказать, что там, где появляется граница, там становится бо­лее очевидным воздействие астрального. Это область, в кото­рой одно отличается от другого. Беспрепятственное движение цветов является более эфирной стороной процесса. Вот как бес­сознательное текущее движение противопоставляется созна­тельно сотворенному ограниченному аспекту в каждом пере­живании цвета.

Цвета образа

Описание цветов образа в лекциях Штайнера является пол­ностью новым аспектом. Термин «цвет образа» означает отра­женный или оттеночный цвет. Мы говорим сейчас о белом, чер­ном, зеленом и цвете цветка персика. Эти цвета отличаются от сияющих цветов: красного, синего и желтого. В случае с зеленым и цветом цветка персика они образуют соединение между двумя отдельными частями спектра: красно-желтым и синим.

«Области цвета образа» особенно значимы в изображении минералов, растений, животных и людей. Цвет образа — образ­ное качество цвета - больше всего наблюдается убедительно в растительной зелени. Происхождение сущности растения из пе­риода развития земной луны - Лунной фазы - выражается в зе­леном. Лунный свет - всего лишь образ, отражение солнечного света, зеленый изображает жизнь, но является безжизненным, мертвым образом живого.

Когда Штайнер описывает цвет образа как образы сущес­твенных составляющих бытия человека (например, жизнь, смерть, душа, дух), их единство более проясняется. Он обраща­ется к зеленому, как к «мертвому образу живого» (например, цвет растений), цвет цветка персика - «живой образ душевно­го» (например, кожа здорового человека), белый - «душевный образ духовного» (например, белая ткань, показатель чистоты души), черный - «духовный образ мертвого» (например, черная одежда, чтобы выразить безразличие, неприступность). От чер­ного через зеленый и розовый к белому движение цвета прохо­дит сквозь области природы. От безжизненного (минерал) к жи­вому (растение), к душе (животное) и к духу (человек). Каждый цвет образа описан как отражение чего-то. Только так можно понять цвета образа, когда цвет (оттенок) освещен и «отлит в форму» образа. Касательно черного, например, «безжизнен­ность» является источником, а дух — тем, на то отбрасывается тень. «Объект», в этом смысле, слишком физическое понятие. Нужно, как и было, видеть отражение «мертвого» в духовном. Получается черный. Можно этого достичь различным путем:

цвет мертвого в духовном - черный;

цвет жизни в мертвом - зеленый;

цвет душевного в живом - цвет цветка персика;

цвет духовного в душевном - белый.

Однако цвета образа, как четко показано Штайнером, пред­ставляют отражение и дополняют интеллектуальное объяснение сущности цветов.