Матильда Бим, руководство «Достойная Женщина», 1959

— В этой комнате ты будешь спать. — Пич открывает дверь на втором этаже и показывает мне спальню.

— О нет! — шепчу я, подавшись назад из комнаты со стоном ужаса.

Прежде я никогда не стонала от ужаса, но здесь по-настоящему кошмарно. Вся комната заполнена куклами. Не милыми куколками, умеющими писать, которыми вы играли, будучи ребенком, а серьезными, старинными и пугающими до чертиков фарфоровыми куклами. Они стоят в ряд у каждого из трех огромных окон от пола до потолка, а также мостятся на разных антикварных комодах. По меньшей мере штук двадцать стоят на полу из твердого дерева в различных позициях, имитирующих действие. Одна из кукол держит в игрушечной руке крошечную версию самой себя. Я охвачена страхом.

— Зачем? — спрашиваю я, осмеливаясь настороженно вернуться в комнату. — Зачем так много кукол? Зачем кому-то собирать их?

Пич легко пожимает плечами.

— Не знаю. Но мне кажется, они невероятно милые. Вот эта моя любимая. Я называю ее Фелисити. — Она указывает на кучерявую куклу брюнетку, сидящую в полосатом золотисто-голубом кресле человеческого размера. На ней маленькие очки со стеклянными линзами, и ее беспокойный взгляд направлен в крошечную книгу. Ненавижу ее. Ненавижу Фелисити.

В центре находится кровать, которую, похоже, я могу назвать самой большой кроватью в Лондоне. Она как три мои кровати в Манчестере, у нее массивный мягкий подголовник, обшитый шелком, цвет которого Саммер бы обозвала насыщенным серым. В обычной ситуации я бы разбежалась и запрыгнула на нее, чтобы после этого хорошенько покачаться на пружинах. Но после всего случившего сегодня я не в настроении.

— Ладно, это было охрененно странно. — Я ложусь на кровать и раскидываю руки и ноги в стороны, словно морская звезда. — Такое впечатление, будто я в каком-то смешном и абстрактном ночном кошмаре. Матильда Бим сумасшедшая. Поверить не могу, что мы родственницы. Без обид. То есть, о чем это она говорила? «Исправить меня» и «реанимировать себя»? Она странная, да?

— Просто это ее особенность, — отвечает Пич мягко, деликатно опустошая мой мешок с одеждой. Я предлагаю помочь, но она отрицательно качает головой. — Матильда очень сердобольная. Она женщина с большим сердцем.

— Не таким уж и большим, — бормочу я. — Я не претендую на жалость, но я потеряла дом, лучшую подругу, работу и сегодня, ко всему прочему, гордость. Я лишь хочу одолжить немного денег, которых у нее, и ежу понятно, полно, и которые я бы сто процентов вернула, но она отказала. Вот так просто! Даже не задумываясь!

— О нет, ты тут не при чем. Матильда Бим совершенно разорена. — Вдруг Пич прижимает мой кружевной топ к своей груди, а другой рукой хватается за голову. — Ох, вот так дела-а-а. Я не хотела этого говорить. Прошу, забудь, что я это сказала. Ой, бо-о-женьки.

Я сажусь на кровати.

— Разорена? Бабушка бедная? — Я изучаю огромную комнату и роскошную антикварную мебель в ней. — Как так?

— Хм-м-м. — Пич хмурится, подбегает к громадному окну и открывает дверь балкона. — Здесь стало мало воздуха, да?

— Ай, не беспокойся. — Я перебираюсь к краю постели и свешиваю ноги. — Ты можешь поделиться со мной! — Я одариваю ее самой доверительной улыбкой. — Я часть семьи. У меня есть право знать. Тем более что я уеду если не завтра, то через день. Она никогда не узнает, что ты рассказала мне. Давай же. Как она разорилась? Разве этот дом не стоит, типа, миллион фунтов стерлингов?

— Пять миллионов, — быстро поправляет меня Пич, и на ее лице на мгновение возникает виноватое выражение. Она смотрит себе под ноги. — Ох, божечки, мне правда не стоит… Миссис Бим всегда говорит, что сплетничать дурной тон.

— Да ладно, это не сплетни, а правда. Рассказывай, леди Пи!

Данное мною ей прозвище вызывает у нее улыбку, и ее защита падает.

— Я… Думаю, ты скоро уедешь…

— Без единого сомнения, я уеду отсюда максимум через два дня.

— Ох… тогда ладно, наверное, это никому не навредит. В общем, понимаешь, дело в том, что Джек, твой дедушка, оставил Матильду с грандиозными долгами. Он был алкоголиком, годами делал кошмарные инвестиции и потерял кучу их денег. — Пич колеблется. — Все же, думаю, не стоит мне…

— Продолжай, леди Пи, не переживай.

Она прикусывает губу.

— Ла-адно… Когда он умер, Матильда продала нижний этаж, остальное перезаложила, чтобы оплатить невероятные долги, а что осталось, использовала на проживание. Но сейчас деньги почти закончились.

— Вот дерьмо. — Я жмурюсь. Мистер Белдинг, последовавший за мной по лестнице наверх, взбирается ко мне на колени, и я лениво чешу ему за ушками. — Почему она просто не продаст дом? На его содержание, должно быть, уходит состояние. Ей бы просто продать его. Не понимаю, что в этом такого.

Пич кивает, ее глаза расширяются.

— Ты права, счета просто запредельные, но Матильда Бим, ну, она жутко упрямая. Она не станет продавать дом. Он принадлежал семейству Бим долгие-долгие годы. Он должен был перейти ее дочери, а от той — ее дочери, и…

— Мне! Дочь дочери — это я!

Пич вздыхает.

— Ну, конечно, думаю, что так.

— Этот дом однажды может стать моим?

Я вскакиваю с кровати и пересекаю комнату, пытаясь игнорировать кукол. Я определенно вижу себя леди, владеющей поместьем. Носящейся по нему так, словно оно принадлежит мне, как, в общем-то, и будет. Я смогу устраивать в этом доме по-настоящему крутые вечеринки.

Пич смотрит на меня очень серьезно, и я понимаю, что мои фантазии несколько неуместны, учитывая историю, что она мне поведала.

Я подхожу к ней поближе.

— А откуда ты знаешь все эти подробности?

Она опускает взгляд на лоферы на ее ногах.

— Я здесь уже пять лет. Миссис Бим не очень любит рассказывать о себе, но, полагаю, было невозможно не узнать все это.

— Надеюсь, ты не против, если я спрошу, как она платит тебе, если сама на мели?

Лицо Пич краснеет, и она бросает взгляд на свои руки.

— Боюсь, у нее едва ли что-то есть сейчас. У меня есть комната и пропитание. В основном, комната. Но она отпускает меня, когда мне надо, да и, честно говоря, я не могу ее бросить. Она нуждается во мне. Я была влюблена в Лондон еще маленькой девочкой, а работая на Матильду, я могу жить здесь. Не каждая девочка из Алабамы может позволить себе жизнь в одном из лучших мест в мире. — Она выпячивает округлый подбородок. — Не знаю как, но она наладит перевыпуск своих книг и, надеюсь, все будет хорошо. Кто-то приедет зав…

— Перевыпуск книг? Каких книг?

— Ее руководства для «Достойной Женщины».

Я смотрю на Пич с абсолютным непониманием.

— Ох, ну, ты должна знать, — произносит она тихо, подцепляя пальцами края передника. — Миссис Бим написала их в пятидесятых, нас с тобой еще и в планах не было. Ты же знаешь о них, да? — Ее челюсть падает от невозможности поверить, когда я отвечаю «Нет». — Ты на самом деле не знаешь? Эти книги были почти инструкцией. Даже у моей дорогой бабули в далекой Алабаме есть все пять штук. Я поверить не могла, когда узнала, на кого работаю. Я надеялась получить пару советов из первоисточника, думала, это поможет мне с самооценкой — я немного стеснительная, как ты видишь, — но, эм, миссис Бим не так много говорит о прошлом. Поверить не могу, что ты не знала о ее книгах…

— Ни единого понятия, — подтверждаю я изумленно.

Ого! Бабушка тоже писательница. Опубликованный автор. Это слишком грандиозная новость, о которой я не знала. Благодаря ей до меня доходит, что мама совершенно, абсолютно ничегошеньки не рассказывала мне о бабушке и дедушке. Впервые в жизни мне стало интересно, что же такого должно было произойти, чтобы они настолько отдалились друг от друга?

— Я так взволнована, — продолжает Пич, вытаскивая вешалки для пальто из шкафа. — Издательство посылает какого-то важного типа, завтра он приедет и будет говорить о возможности переиздания. А затем, надеюсь, все будет в порядке.

Я ошеломленно киваю. Ого-го!

Пич вздыхает и собирает кучу одежды.

— Лучше отнесу все это в стирку. Наполнить тебе ванну? Ты смоешь все, что произошло за день, а я принесу газету и молоко для котенка. Как его зовут?

— Мистер Белдинг, — отвечаю я. И вспоминаю, что лучше бы мне сказать Саммер, что он со мной. Она уже, наверное, переживает, думаю я виновато.

— Обожаю это шоу. Всегда хотела комнату, как у Келли Каповски[26]. — Пич мечтательно улыбается, и из-за немного выступающих вперед зубов она напоминает робкого маленького зайчонка. — Может, ты бы хотела чего-то поесть, пока я не ушла, хотя у нас не такой уж большой выбор. Чашку чая? Стакан теплого молока? Я все равно буду греть один для миссис Бим, так что это не проблема.

Я снова зеваю, борясь с ощущением сильной усталости. Сегодня было слишком много всего.

— Я не хочу ни есть, ни пить, но ванна сейчас была бы как раз, Пич. Спасибо.

— Без проблем. — Она открывает дверь и оборачивается. Она не смотрит мне в глаза, но улыбается, словно самой себе. — Мне… мне понравилось общаться с тобой.

Прежде, чем я успеваю ответить, она торопливо выходит из комнаты и закрывает за собой дверь с щелчком.

Должно быть, я сильно измоталась, потому что в итоге заснула в ванной, и когда проснулась, то вся пена с запахом лаванды уже исчезла, а вода стала холодной.

Я выбираюсь из огромной овальной ванны, заматываюсь в большое мягкое голубое полотенце и рысью, дрожа, возвращаюсь в спальню. Оборачивая другим полотенцем, как тюрбаном, волосы, я достаю из мешка синюю пижаму, одну из немногих чистых вещей, что принесла с собой, надеваю ее и забираюсь в большущую мега-кровать. Хватаю айфон со стола, чтобы написать Саммер, что мистер Белдинг со мной, но не успеваю даже нажать на иконку сообщений, потому что вижу оповещение о том, что на последнем сайте, который я посещала — «Фейсбук» — появилась новость. «Саммер Спенсер обновила статус». Я нажимаю на красный круг.

САММЕР СПЕНСЕР

Ребята, я очень ВЗВОЛНОВАНА и объявляю, что заключила договор с американским каналом продюсерской компании Сета Эстроу на реализацию «Саммер в городе»! Успех шел до-о-о-о-олго, и сейчас, кажется, заветные мечты сбываются. Юху! #безсожалений #саммервгороде

Что это за хрень?

Не понимаю.

Я пялюсь на телефон, а сердце пытается вылететь из груди. Договор с американским каналом? Чего? Это случилось только что? Но этим утром… Я открываю комментарии, а их очень много, и стремительно листаю их. Все, кого мы знаем, оставляют комментарии типа: «поздравляем», «с наилучшими пожеланиями» и «всегда знал, что ты прославишься». Кто-то написал: «Потрясающе, Саммер! Но я думал, ты собираешься заключить договор на книгу?!».

И я, приятель, и я. Я щелкаю, чтобы развернуть обсуждение и прочитать ответ Саммер.

Я знаю Сета Эстроу с тех пор, когда была с Андерсоном, и увидела его на книжной презентации на прошлой неделе! Он обожает СВГ и хочет запустить его на американском телевидении. Он сказал, что Рейчел Билсон может быть заинтересована в том, чтобы сыграть меня. Не могу в это поверить!

На прошлой неделе? Спина выпрямляется. Я вспоминаю того блондина в солнечных очках, к которому шла Саммер на вечере Дэвиса Артура Монблана. Она сказала, что это знакомый, которого она знает благодаря Андерсону. О, боже мой. Это был Сет Эстроу? Сердце падает, словно на том месте образовалась яма. Вероятно, празднование с шампанским сегодня утром ко мне не имело никакого отношения, оно было связано с этой крутой теле-сделкой, что Саммер заключила за моей спиной. Какого черта она сделала это без меня? И почему исподтишка?

Выскакивает очередной комментарий от нашей общей университетской подруги.

Уверен, Джесс в восторге! Вы такие умницы!

И тут же появляется ответ от Саммер.

Джесс решила идти в другом направлении, что, наверное, к лучшему… J

Какого хера? Я не хочу идти в другом направлении!

Этим утром она сказала, что ей предначертаны великие дела, и что я ей больше не нужна. Она говорила об этой сделке с телевидением? Знаю, я облажалась на вечеринке, и знаю, что она супер-амбициозная, но уверена, она не говорила об этом. Она практически вытолкала меня со своего пути.

Полотенце падает с моей головы, и мокрые волосы рассыпаются по лицу, создавая видимость слез вместо тех, что оставили меня. Не похоже, чтобы я могла хоть что-то сделать. Мне этот сайт не принадлежит ни в коей мере, я ничего не подписывала. Даже контракт найма. Чувствую себя полной дурой. Телешоу куда прибыльнее книг. Раздраженно ворча, я выключаю телефон. Пока не буду отсылать Саммер сообщение. Пускай помучается подольше с мыслями, где же мистер Белдинг, мне-то что. Не похоже, что она вообще заметит, она теперь готовится стать телезвездой.

— Твою мать, — шиплю я и бью подушку, как, всем людям кажется, вы делаете, когда расстроены. Подушка оказывается высокого качества, и моя рука просто отскакивает, что не доставляет никакого удовлетворения. Я ложусь обратно, и одна из пружин разжимается, болезненно упираясь в бедро.

Не хочу драматизировать, но, думаю, этот день может быть вторым худшим в моей жизни.

Дневник Роуз Бим

Апреля 1985 года

Легкомысленно заявлять, что я встретила мужчину, с которым собираюсь провести остаток своей жизни? Ой, мне плевать, даже если легкомысленно. Все тело дрожит. Даже локти. Сейчас три часа ночи, и я понятия не имею, как вообще буду спать с этим чувством. Это не просто желание. Может, немного, но в основном это связь. Я чувствую ее физически! Я звучу глупо, знаю, но мне и положено быть глупой в такой ситуации, верно? Давай-ка, я расскажу о нем — мне нужно выговориться на этих страницах, чтобы не забыть. Игнорируй плохой почерк!

Итак… его зовут Томас Труман. Том. И я встретила его пять часов назад. Том Труман. Разве это не самое классное имя? Я была с Викторией в «Печальной канарейке», и мы танцевали под эту дурацкую, энергичную песню Уитни Хьюстон. Затем высокий, эксцентричный парень пересек танцпол и, конечно же, я подумала, что он идет к Виктории, потому что, в общем, они все так делают. Но он подошел прямо ко мне и наклонился ближе. Он сказал: «Я никогда себе не прощу, если сегодня не потанцую с тобой. Даже под эту ужасную песню».

Самую капельку чересчур, знаю, но он сказал это так не пафосно и искренне. У него был северный акцент, что, думаю, помогло с искренностью. Он не в моем вкусе. У него темные и вьющиеся волосы до подбородка! А еще на нем был галстук с узорами, что мне обычно жутко не нравится, но на нем он смотрелся классно и стильно. Я бы сказала, он — что-то между Робом Лоу и Адамом Антом с примесью Дэвида Боуи. Но гораздо лучше, если такое возможно. Само собой, я сказала: «Да». И мы танцевали следующие три песни, постоянно смотря друг другу в лицо. Позже Виктория общалась с диджеем, так что я села выпить с Томом Труманом. И что ты думаешь? Он актер! Я знаю! И не какой-то там безработный, отдыхающий и желающий стать артистом вроде меня. Он исполняет партию Бенволио в «Ромео и Джульете» в театре «Олд Вик»! Он пригласил меня прийти на следующей неделе, чтобы я посмотрела на его игру, и не думаю, что когда-либо в жизни была взбудоражена больше! Я надеялась, он поцелует меня перед тем, как мы с Ви пойдем домой, но он не сделал этого, и мне кажется, что теперь мой день никогда не будет добрым, пока я не узнаю, каковы на вкус его губы.

Ого, только послушай меня! Наверное, пройдут годы, я гляну в эти дневники и подумаю, какой же неудачницей я была, ведь запала на парня через пять часов после знакомства. Но, надеюсь, что так не будет. Что-то говорит мне, что я еще часто буду видеть Томаса Трумана.

Уже руки болят, так что я должна оставить тебя и отправиться в постель, где буду мечтать о мерцающих зеленых глазах ТТ и пытаться выбросить из головы эту песню Уитни Хьюстон.

Р х

Глава одиннадцатая

Хорошо отдохнувшая женщина — Достойная Женщина! Плодотворному крепкому сну может поспособствовать шелковый шарф, обмотанный вокруг вашей головы, охлаждающий крем на вашем лице и стакан слегка подогретого молока на прикроватном столике.