Современники о творчестве г. тракля

P.M. Рильке о Г. Тракле

Лишь вчера вечером в пакете, из которого я вынул Киркегора, я нашел «Гелиана» Тракля и бесконечно благодарен Вам за посыл- ку. Мелодические подъемы и спады в этом прекрасном стихотворе- нии исполнены несказанной прелести; особенно меня поразили его внутренние интервалы; оно как бы все построено на паузах — несколько колышков, окаймляющих безгранично-бессловесное: так расположены в нем строки. Это подобно оградам на плоской мест- ности, через котоые перекатывается огороженное пространство, непрерывно сливающееся с великой, никому не принадлежащей равниной. (Из письма P.M. Рильке Людвигу фон Фиккеру от 8 фев- раля 1915 года. Цит. по: Рильке P.M. Ворпсведе. Опост Роден. Письма. Стихи. - М., 1994. - С. 210.)

<...> Тем временем я получил «Себастьяна во сне» и много его читал: увлеченно, с изумлением, полный предчувствий и в растерянности. Быстро понимаешь, что условия, вызвавшие к жизни эти мелодические взлеты и замирания, были неповтори- мыми и единственными — подобно тем обстоятельствам, кото- рые приводят к появлению в нашем сознании того или иного сновидения. Я думаю, что даже внутренне близкий к нему чело- век должен воспринимать эти образы и представления, как если бы он смотрел на них, прижавшись к оконному стеклу, то есть находясь вне этого мира. Переживания Тракля проходят перед на- ми как зеркальные отражения, наполняя собой все пространст- во, которое для нас столь же недоступно, как пространство в зеркале (кто же все-таки был этот человек?). <...> (Из письма Р.М.Рильке Людвигу фон Фиккеру от 15 февраля 1915 года. — Там же.-С. 211).

Мартин Хайдеггер о Г.Тракле

Какова же природа языка в поэтическом строе Тракля? Она соответствует тому пути, по которому уходит пришелец. Тропа, на которую он вступает, уводит от старого, вымирающего рода. Она ведет к закату, в сохраненную рань нерожденного рода, Язык поэзии, точка которой — отрешенность, говорит о возвращении нерожденного человеческого рода домой в тихое начало тихого бытия.

Язык этой поэзии — язык перехода. Его тропа ведет от заката гибели к закату в сумеречной сини святости. Этот язык — плава- ние над и через мглистый пруд духовной ночи. Этот язык поет песнь отрешенного возвращения — из поздней поры распада в

216

Поэзия немецкого экспрессионизма

рань спокойного, еще не-бывшего начала. Это язык пути, на ко- тором является поюще-сияющая гармония духовного года отре- шенного пришельца. «Песнь отрешенного» поет, говоря словами стихотворения «Откровение и закат», «красоту возвращающегося домой рода».

Поскольку язык этой поэзии порожден дорогой отрешенного, постольку он определяется тем, что последний, уходя оставляет, и тем, к чему приводит его уход. Язык поэзии многозначен по своей сущности, причем многозначен по-своему. Мы не можем услышать поэтического высказывания, если по собственному тупоумию на- строены воспринимать его в каком-либо одном значении.

Сумерки и ночь, закат и смерть, безумие и зверь, пруд и ка- мень, птичья стая и челн, пришелец и брат, Бог и дух, так же, как и названия цветов: синий и зеленый, белый и черный, красный и серебряный, золотой и темный, снова и снова говорят о множест- венном.

«Зеленый» значит: истлевающий и расцветающий, «белый» — мертвенный и чистый, «черный» — мрачно-замыкающий и темно- таящий, «красный» — пурпурно-плотский и розово-кроткий. «Се- ребристый» — это бледность смерти и мерцание звезд. «Золотой» — сияние истины и «злата зловещий смех». Названная здесь много- значность — это прежде всего амбивалентность. Но эта амбивален- тность показывает лишь с одной стороны целое, оборотная сторо- на которого диктуется сокровенной исходной точкой поэтическо- го строя {Хайдеггер М. Георг Тракль: уточнение поэтического строя // Тракль Г. Избранное. - М. 1994. - С. 193-194).

ЭЛЬЗА ЛАСКЕР-ШЮЛЕР

Конец света

На свете вопль и стенанье стоят, Будто умер Бог с его добротой, И свинцовой тени нависший плат Давит могильной плитой.

О приди, нам поближе б укрыться... Жизнь легла недвижно во все сердца, Как во гробницы.

Пойми! Мы хотим целоваться взасос. Тоска в этот мир стучится — Как бы нам от нее умереть не пришлось. Пер. А- Парина

Из «Еврейских баллад»

Мой народ

Утес искрошен,

Откуда беру начало,

И песнь о Боге моя зазвучала...

Я ринулась круто с пути

И, уйдя в себя, струюсь

Одна, через камни стенаний, К морю. Я так хотела избыть В своей крови Горечь перебродивших вин. Но сердцем всякий раз вторю, Кричу из глубин, Когда, воззрязь на восход, Мой народ, Утеса искрошенный прах, Бога истошно зовет.

Пер. А. Ларина

Мой голубой рояль

Стоит в моем доме рояль голубой, Да нот я понять не сумела.

Он спрятан в подвал, во мрак неживой, С тех пор как земля огрубела. Звездные руки бренчат вразнобой. (В ладье полнолунница пела!) Под звяканье пляшут крысы гурьбой.

Разбиты клавиши, сорван строй. Голубое оплачу тело.

О, ангел меня уведет за собой (Я ль горького хлеба не ела?), В небесные двери я вниду живой — И тут я запреты презрела.

Пер. А. Парина

Эльза Ласкер-Шюлер (1869—1945) — «сама воплощенная поэзия», гак определил суть дарования этой удивительной поэтессы ее совре- менник К. Эдшмид. Внучка раввина и дочь архитектора, Эльза Лас-

218

Поэзия немецкого экспрессионизма

кер-Шюлер прожила жизнь, полную лишений и скитаний. Она сто- яла у истоков экспрессионизма и на протяжении всего творческого пути сохранила ему верность. Ласкер-Шюлер сотрудничала с ведущи- ми экспрессионистическими журналами «Action» и «Sturm», была зна- кома с поэтами и художниками, стоявшими на позициях авангард- ного искусства: Хилле, Краусом, Верфелем, Траклем, Фр. Марком.

Признанный лидер экспрессионистической поэзии, она отли- чалась подчеркнуто индивидуальным видением и ощущением ми- ра. Для ее поэзии характерна эмоциональная напряженность, стра- стность, сочетание экзотики и фантастики, тоска по утраченной гармонии и отчаяние от царящего вокруг хаоса и'безумия. Стихо- творения Эльзы Ласкер-Шюлер — это крик души. осознавшей раз- рыв вековых связей с миром, космосом, родиной, родными людь- ми (стихотворения «Конец света», «Молитва», «День Поминове- ния» и др.). Особое место в творчестве Ласкер-Шюлер занимает цикл «Еврейские баллады». Это — свидетельство поисков поэтес- сой путей, которые бы привели к восстановлению разорванных некогда родовых связей, опыт поэтического осмысления трагиче- ской истории еврейского народа, частицей которого Эльза Лас- кер-Шюлер всегда себя ощущала и возвращение на родину кото- рого было столь трагически горьким.

В годы фашизма творчество поэтессы было объявлено вне зако- на, и обладательница одной из престижных премий (Kleist-Preis, 1932) была вынуждена покинуть Германию. Дороги скитаний про- легли по странам Европы, а ее жизненный путь был завершен на родине предков в Палестине, где она умерла в нищете и безвест- ности. Но настоящая поэзия, а поэзия Ласкер-Шюлер именно та- кова, бессмертна. Сборники ее стихотворений «Hebraische Ballad- en» (1913) и «Mein blaues Klavier» (1943) и сегодня входят в золо- тую кладовую мировой поэзии.

ГОТФРИД БЕНН

Родильный дом

Зачатьем заново распята — На ржавый гвоздь, — Лежит, разъята, Колени врозь.

В позиции, безвольно щедрой, — Как бы кричит:

— Кончай, кончай! — Раскрыты недра И глубь урчит.

219

Модернизм в немецкоязычной литературе

Все тело мечется и ропщет, Меча мечты:

Будь после нас потоп, — а тем, кто стопчет, — Будь ты, будь ты...

Палата в веселящем газе, Кровокромешная, бела:

Деторожденье, мразь от мрази, И смерть,как доктор у стола.

Пер. В. Топорова