День рождения: 14.04.1951 года

Петр Мамонов

День рождения: 14.04.1951 года

Мысли Петра Мамонова

Интервью 25.04.2013

Об обществе

На мой взгляд, наше общество меняется в лучшую сторону. Я по роду деятельности очень часто сталкиваюсь с молодыми людьми, мы что-то делаем, живём, работаем, иногда вместе играем. Очень хорошие люди сейчас. А общество складывается из единиц.

О публике

Если ты думаешь о публике — значит ты плохой артист. Бэла Ахмадулина однажды сказала: «Если можете не писать стихи — не пишите». Я не думаю о результате, я не думаю о публике, я не думаю, для кого я. Для этого я, видимо, родился. Из меня это изливается.

На мои концерты приходят очень разные люди. Самое ценное, что мне верят те ребята, которые никому не верят. Ребята в капюшонах, которых мы и так обманули. Которые совсем одиноки, которые сидят на игле. А почему? Потому что я всегда честен.

Публика не может быть плохой. Публика — это люди, а каждый человек создан по образу и подобию божьему. Каждый из нас — это икона. Надо друг на друга смотреть с благоговением.

Энергия от публики называется «любовь». Я вам даю любовь, и вы мне даёте. Я вами жив. Вы мне — я вам. Это акт любви. Любовь — это не чувство. Это добродетель. Делание добра, жертва — это отрывать от себя любимого другому. Деньги, время, жизнь. Но, к сожалению, искусство не меняет мир. Если бы искусство меняло мир, мы бы уже жили в раю.

О семье

Удивительное дело: семь миллиардов людей и все разные. И остальные чудеса, окружающие нас: звёзды, закрученные галактики, дожди, листья, весна, лето, зима, осень, рождение детей — это чудо! Мы говорим: заводить детей. Как будто это пёс или вошь. А это родить нового человека. Если бы я был женщиной, я бы только рожал. Такой крутяк! Есть знаменитый негритянский соул-певец Соломон Бурк, у него 21 ребёнок, 76 внуков. Мы стали с женой считать: у него 500 человек семья! Весь этот зал.

В рождении каждого человека участвует сам Господь. При помощи матери и отца. Дальше идёт тяжелейший труд — воспитание, ориентация человека. Не специалиста, а человека хорошего. Если мы десять убили, а одного родили, вся наша любовь, которая запрограммирована на десятерых, обрушивается на одного, и вырастает чудовище.

Почему бабушка так облизывает внуков? Потому что у неё у самой их двое, а должно быть восемь. Тогда бы она не лезла к этим внукам, не хозяйничала в семье, не кормила бы сладким, когда мать не видит. Это жуть! Воспитание детей — самая крутая задача в жизни. Человека вырастить, не специалиста. Говорят: иди в юридический. Бабки заколачивать? А дальше что? Дальше звон бутылок, гроб… А там что? Что мы будем делать в четверг, если умрём в среду?

О возрасте

Чувствую ли я свой возраст? Я помню цифру: мне 62 года. Я стараюсь выглядеть адекватно своим годам. На некоторых наших артистов посмотришь — и неизвестно, сколько им лет. То ли 150, то ли 42. Будешь ты с накачанными мышцами, розовенький, напомаженный лежать в гробу… Какая разница, розовеньким с зубами гнить или без зубов гнить? Не так уж много нам всем времени здесь отведено, чтобы так сильно заниматься своей внешностью.

Девушки, смойте с себя всю косметику и посмотритесь в зеркало — это настоящая красота! Вот где мода находится. Мода — это ты. Какой ты — такая и мода. Каждого сделал Бог и для каждого есть замысел. Я хочу, чтобы в моих песнях это воспевалось. О том, как мы бываем прекрасны, и о том, как мы бываем ужасны и безобразны и как это неправильно.

О деньгах

Погоня за бабками с утра до ночи. Разве это жизнь? Это и есть смерть. Живой труп, только в глазах доллар. В гробу карманов нет. Не заберёшь с собой ни эти деньги, ни дома, ни самолёты. Что же делать? Отдавать надо. Потихоньку, но постоянно. Деньги — зло. Но на них можно сделать очень много удивительного и многим помочь.

Не продаётся вдохновение, но можно рукопись продать. Деньги можно получать и быть богатым. Самое главное — иерархия. На первом месте должен быть Бог, потом жена и любовь, потом дети, потом внуки, потом работа, потом Мерседесы, дома и всё остальное. Если это становится на первое место — амба. Значит ты раб. Я, говорит, свободен. Отними у тебя — и ты раб. Свобода это не делать, что я хочу. Свобода — это свобода от греха, от страстей. Нужно научиться не обижаться, не завидовать, не жадничать.

О любви

Всё искушение. Искушение — это испытание. А испытание — это экзамен. Экзамен зачем? Чтобы его сдать. Наша жизнь Господом так устроена, что у нас всё время экзамены, чтобы мы двигались. Двигались куда? К нему. Он есть любовь. А любовь — это жертва. Отдавать. Я тебе — ты мне. Вот и вся история.
Где грань между порочной и непорочной любовью? Не знаю… Христос пришёл на эту землю и прожил человеческую жизнь, чтобы показать нам, как надо. Не прислал через ангела учебник, а пришёл. Апостолы оставили подробнейшие записи, все его дела, все слова, чтобы мы вели христоподражательную жизнь. Я спрашиваю себя, как бы поступил Христос — сразу всё ясно становится.

О философии

Философские рассуждения ограничиваются одним насущнейшим вопросом всей нашей жизни: зачем мы живём? Начинаем на это отвечать по-честному — начинаются изменения в жизни.

О жене

Жена со мной во всём согласна. Как сказал один хороший человек, любовь — это не когда двое смотрят друг на друга, а когда они смотрят в одну сторону. Мы с ней смотрим в одну сторону.

О курении

Как бросить курить? О чем вообще базар? Взять и бросить с завтрашнего утра! Как было: дом разбомбили, жену и детей убили… Взял котомку на плечи — и вперёд, и пошёл. Никакого самоубийства, пошёл воевать дальше. Ничего нет: буханка хлеба, ножичек и соль. А то говорят: курить бросить не могу. Тьфу, позор! Причуды! Ерунда собачья!

О кино

Предлагают какую-то гадость… Нужно снимать 12 томов жития святых. Там такие истории! Но их же никто не снимает, не хотят. Это не надо дядькам, которые деньги дают на кино. Мы нужны развращённые, ленивые, релаксовые, в Макдональдсах сидящие, говно жующие. Чтобы взять нашу землю и на ней устроить правовое государство. Россия вымирает по миллиону в год. Не трудно посчитать, через сколько останется не 140 миллионов, а 40. А если столько останется — значит некому будет охранять, некому кормить. И что будет? Заберут другие люди. Придут и выгонят, как это в Косово было. Вот, что будет, если не будут девки рожать, а отцы воспитывать. Будет Китай.

В армии три азербайджанца заставили всю роту отжиматься. Сто парней. А почему? Потому что они крутые. Их с детства воспитывали воинами. В уважение к старшим, без постоянного релакса. А эти сопляки пришли из-под маминой юбки. Ему сказали: «Давай!»

И он отжимается.

О Боге

С Богом надо иметь личные отношения. Иначе все свечки, все посты, все причащения — всё мимо. Христианство — это живая жизнь с живым Богом. А не какие-то оккультные и магические действия. Хоть опейся святой водой — ничего не будет, если не будешь менять своё сердце, свои мысли, всю свою жизнь.

Мы хотим общество построить без Бога. Это нереально. Это задача на провал. Пытались многие — ничего не вышло. Мы придумаем технологии: айпады, смарты, а не будет два года дождя — и все сдохнем. Давайте сами! Так было уже в 1917 году. Забегались, золотой рубль в кармане, всё построили, а Бога забыли. Сами. Получили дедушку Ленина — убийцу, который всех к ногтю прижал, — и сто миллионов убитых. Сами. Нельзя сами. С помощью Божьей. В любви, мире, созидании, начиная с собственных семей — вот единственный путь.

Пётр Николаевич Мамонов отвечает на нелёгкие вопросы детей в передаче «Сто вопросов взрослому».

10 марта 2014 года

О себе

Я родился в очень хорошей семье, где меня любили. И папа, и мама, и бабушка меня любили. У меня есть брат, его тоже любили. И мама с папой друг друга любили. Когда я вышел потом на улицу, я очень удивился, что там мало кто друг друга любит. Все чего-то толкаются. И начал сам также стараться. Пробегал до 45 лет. Что-то мимо пробегал, а что-то и с толком было. Гитару взял, стал песни писать. Как вы живёте, так и мы жили, что особо рассказывать. Вот так о себе.

Почему люди врут?

Люди врут потому, что хотят перед другими выглядеть хорошо, а боятся заявить то, что они есть на самом деле. Это очень страшная вещь, называется лицемерие. На самом деле я злой, надел маску и добрым вышел – гнусная вещь. Уж злой – будь злым, что делать. Ложь нас окружает и в нас она пышным цветом цветёт. Мы все хотим казаться, а не быть.

Вы дорогой актёр?

Я их не балую особо, а то они хотят расслабиться. «Николаич, у нас такая замечательная программа, православная». Я говорю: «Денег сколько?» — «А мы думали…» — «Думали? Пока». Вот так.

Я добавлю. Был такой старичок Амвросий Оптинский, так он говорил, что деньги – это милость Божья, потому что раз мы любить-то друг друга не умеем, так денег дай. Не в деньгах дело, а в том, как мы к ним относимся. Если у вас на первом месте бабки, бабки, бабки – готов. Умирать будем все, строго. И что потом? Помер. Что? Остался Дух. Взять нельзя ни дом, ни машину. А что взять? А взять то, что мы прощаем, уступаем, дружим. Свои деньги заработанные отдай и получишь благодарность. Можно вечные вещи за деньги купить. Вот как интересно.

Почему вы выбрали именно деревню?
Вы же знаменитость и можете выбрать любую квартиру в Москве.

По немощи. Не могу с людьми. Трепыхаюсь, начинаю рассказывать, потом ночи не сплю. Слабость.

А почему не усыновите?

Тяжёлый очень труд – чужого взять человека в семью. Всегда надо труд стараться на себя брать, по силам своим. Не надо через силу. Я ещё не способен взять чужого ребёнка и как к своему относиться. Сейчас много сирот, я очень сожалею об этом. Стараюсь своими силами делать то, что могу – какую-то временную помощь, если удаётся. Я артист, выступаю. Фильм «Остров» был, все посмотрели – и маленькие, и большие. Это очень трудное дело, но я лично не способен пока что. Взять его, потом злиться буду, и что? Не могу. Не знаю, сейчас дом огромный построили новый, может в новом доме что-нибудь такое случится. Как Бог даст. Не готово сердце, узкое, тяжело.

Вот ещё что – всем не поможешь. Лишь бы себя сделать, семью, тогда вокруг тебя будет что-то. Если есть в организме здоровая клеточка, то вокруг неё все здоровые, а если больная, то вокруг все заболевают. Поэтому спаси себя и хватит с тебя. Себя делайте, ребята.

А как за ней ухаживаете?

Подставляю плечо, если что-то случилось. Вот сегодня, звонит: машина не заводится. Я говорю: предохранитель смени. Сменила, звонит: завелась.

А вы умеете готовить?

Да, и очень люблю. Не часто, но если я взялся, то сделаю. У меня есть способность в этом. Готовлю всё, что угодно. Смотрю, курочка лежит – курочку на костре пожарил, томатный соус, мелко порубил лучку, петрушечки, укропчику туда, маслица. Целая история – как рэп. Всё, у меня готово – на стол, кушают.

А дети похожи на вас?

Конечно. «Мамончики». И внуки похожи.

Петр Мамонов теперь все больше походит на отца Анатолия, которого сыграл в фильме «Остров». Живет вдали от суеты в глухой деревне Ефаново, молится, общается с Богом больше, чем с остальным миром. И лишь изредка дает концерты, на которых играет любимый рок-н-ролл. Скандалист и провокатор в прошлом, основатель одной из лучших в СССР рок-групп «Звуки Му» очень изменился. О том, почему это произошло, Петр Николаевич рассказал Наталье НИКОЛАЙЧИК накануне своего 60-летия.

Как случилось, что я к вере пришел? Да откуда я знаю? Погибал, умирал, был на краю, жить хотелось. Взялся за ум. Стал спасать себя. Сначала тело. Потом о душе задумался. Порой сложно приходится, потому что надо преодолевать себя: страсти бурлят, кипят — ужас, караул! Тогда молюсь: «Господи, помилуй!» Помогает. Не помню о своем прошлом ничего, кроме того, что это был полный бред. Не помню вчерашний день и помнить не хочу. Я устремлен вперед. У меня вечность впереди. День прошел — и я стал ближе к Господу Богу. С Ним и общаюсь — больше, чем с сыновьями. Каждый человек — это образ Божий, каждый — икона. В течение жизни мы наживаем хорошее и плохое. Но все мы — божьи создания и самой жизнью влияем на свой образ. У меня на лице все мои пороки, горести, радости написаны. И лица наши, и тела — все по нашей жизни. Дух творит себе формы. И нет понятия «если бы». Потому что все волосы у человека посчитаны. Но выбор у него есть. И делать его нужно каждый день — сначала умом, потом сердцем. Выбрать эту жизнь и пройти по ней до конца. Вот какая схема! У пьяницы цирроз печени — это что, Бог его наказал? Это он сам выбрал! Если бы я пил до упора — уже бы сдох. Слава Богу, понял, что надо завязывать. Из-за пьянки потерял лет десять-двадцать жизни. Но главное — что понял!

Петя, чисти зубы!

— В моей памяти остаются не события внешней жизни, а лица. Я помню, например, лицо молодой мамы, которая была очень веселым человеком. Она и сейчас такая. Мама дружила со мной и воспитывала, что сейчас большая редкость. Если я ее обидел, сказал или сделал что-то не так, со мной по дню не разговаривали, потом мирились. Теперь я понимаю, каким тяжелым был ее педагогический труд. Она десять тысяч раз сказала мне: «Петя, чисти зубы», пока я однажды вдруг не взял щеточку и не почистил их по первой ее просьбе. А потом уже сам, без напоминаний. Эту картинку — одну из немногих — о том, как я впервые послушался и как это было благодатно, я храню в памяти.

Моя веселая и умная мама организовывала мне разные воспитательные случаи. Когда мне было 16 лет, она закрыла холодильничек «ЗиЛ» на ключ. Кушать было нечего, и через два дня я пошел работать: жрать хотелось.

Ребенок сопротивляется родителям: не буду это, не буду то. Что делает разумный родитель? Или накажет, или в угол поставит, или выпорет, или скандал устроит — но заставит сделать так, как надо... Так же поступает и Господь, наш Отец: пьяницу, наркомана, проститутку, жмота, вора поставит в такие условия, чтобы они исправлялись. Он им хочет спасения. На всех одинаково солнышко светит — и на вора, и на гада ужасного.

К внукам любовь особая

— Олег Иванович Янковский другом моим был. Павел Семенович Лунгин — мой друг. Он мне пишет эсэмэсочку недавно: «Петечка, я во Франции». Приятно такую эсэмэсочку получить. А я его Пашечкой называю. Пускай это тю-тю-сю, суффиксы, но это наше доброе друг к другу отношение. Вот какой Павел Семенович нежный, неумелый, робкий. Православной веры не знает, а «Остров» снял! Посторониться нужно было, Богу дать место действовать — и Господь все управил.

Практически все мои друзья сейчас — попы. Веселые, хорошие ребята. С Богом все просто происходит !

У меня два внука — трехлетний Миша и Тихон, которому чуть больше года. Маленькие — еще никто. Кем вырастут — неясно. Многое зависит от того, как родители воспитают. Не бабушка с дедушкой, а мама с папой. Потому я и сдерживаюсь, не лезу со своей неистраченной любовью в чужую семью, хотя внуков своих сильно люблю. К ним совсем другая любовь, нежели к детям, другое отношение. Говорят, что дедушки с внуками так нежно друг к другу относятся, потому что их важное объединяет: и те и другие близки к вечности. Дети только пришли в этот мир, а деды — на краю, на выходе.

Я мало с внуками общаюсь, они здесь не живут. Иногда в хорошую погоду приезжают, и я им очень рад. И другим детям рад. Ко мне приезжал девятилетний сын знакомых. По крови чужой мне ребенок. Но я был счастлив с ним общаться. Рассказал ему и про смородинку, и про то, как яблочко растет, — он слушал внимательно. По имениотчеству все меня называл.

Я прожил очень всякую жизнь

— Зачем мы живем? Долгие годы я никак не отвечал на этот вопрос — бегал мимо. Был под кайфом, пил, дрался, твердил: «Я главный». А подлинный смысл жизни — любить. Это значит жертвовать, а жертвовать — это отдавать. Схема простейшая. Это не означает — ходить в церковь, ставить свечки и молиться. Смотрите: Чечня, 2002 год, восемь солдатиков стоят, один у гранаты случайно выдернул чеку, и вот она крутится. Подполковник, 55 лет, в церковь ни разу не ходил, ни одной свечки не поставил, неверующий, коммунист, четверо детей... брюхом бросился на гранату, его в куски, солдатики все живы, а командир — пулей в рай. Это жертва. Выше, чем отдать свою жизнь за другого, нет ничего на свете.

В войну все проявляется. Там все спрессовано. А в обыденной жизни размыто. Мы думаем: для хороших дел есть еще завтра, послезавтра... А если умрешь уже сегодня ночью? Что ты будешь делать в четверг, если умрешь в среду? Кажется, только вчера сидел рядом Олег Иванович Янковский, вот его курточка лежит, вот трубочка. А где сейчас Олег Иванович? Мы с ним на съемках фильма «Царь» сдружились. Много о жизни беседовали. Я и после его смерти с ним беседую. Молюсь: «Господи, помилуй и спаси его душу!» Вот что проходит туда — молитва. Поэтому, когда буду умирать, мне не надо роскошных дубовых гробов и цветов. Молитесь, ребята, за меня, потому что я прожил очень всякую жизнь.

Молитва важна и при жизни. Слово «спасибо» — «спаси Бог» — это уже молитва. Бывает, не могу очки найти, прошу Творца Вселенной: «Помоги, Господи!» — и нахожу. Отец Небесный любит нас, к нему всегда можно за помощью обратиться. Вы знаете, какое это чудо?! Cидим мы здесь с вами, такие червячки, — и можем напрямую сказать: «Господи, помилуй!» Даже маленькая просьба — запрос во Вселенную. Вот крутняк! Никакой героин рядом не лежал!

Господь не злой дядька с палкой, который, сидя на облаке, считает наши поступки, нет! Он нас любит больше, чем мама, чем все вместе взятые. И если дает какие-то скорбные обстоятельства — значит, нашей душе это надо. Вспомните свою жизнь в моменты, когда было тяжело, трудно, — вот самый кайф, вот где круто! Написалась у меня такая штучка: чем хуже условия, тем лучше коты. Вот так...

Вера — прагматичная вещь

— Недовольство нужно устремлять вглубь себя. А мы устремляем вовне: правительство, пенсия, там не так, там не так, там не так... В телевизор уткнулись — и начали осуждать. Ты загляни в себя, браток! Ты воспитал своих детей? Нет. Ты убил пятерых, сделав аборты? Да. Ты на работе ничего не делаешь — лысый, с бородой, 42 года, сидишь, играешь в компьютер, потом щелкаешь клавишей мыши: «Ой, начальник идет, атас!» Смешная картинка. 40 минут в день работаешь и хочешь «достойную» зарплату. Так откуда взяться этой стране? Чемодан оставьте на Казанском вокзале на 10 минут и в туалет уйдите. Что будет? Чемодана не будет! Сорок процентов полезных ископаемых и всех богатств лежит на территории этой страны. Смотрите, Ермак Тимофеевич пошел на лошадях со своими людьми, вдесятером, — и колонизовал всю Сибирь. Что, им было хорошо, тепло, сыто, удобно? Нет, им было понастоящему круто, сильно — это и есть преодоление. Я не говорю, что надо специально призывать горе, трудности, боль, войну. В обычной каждодневной, казалось бы, рутинной жизни есть место подвигу: от себя отдать, отщипнуть, не спорить, а выслушать...

Кричать на родных и близких не считаю нужным. Гневаться и раздражаться — не что иное, как наказывать себя за чужие глупости. Я хочу, чтобы мне было хорошо, зачем же кричать?

Ближний — тот, кто рядом, а не тот, кто в Сомали. Вот вы приехали и стали для меня ближними. И я изо всех сил буду стараться, чтобы вам было хорошо, а вы — стараться, чтобы хорошо было мне. Какой кайф, да? Какая радостная жизнь! На тебе денежек, нет, лучше на тебе... на первый взгляд все просто, а на самом деле сложно. Потому что собственное «я» стало во главу угла. Мы из-за этого мало что вокруг видим.

А я уже давно ничего не считаю, ничего не помню. Мне бы только посторониться и увидеть этот прекрасный полыхающий закат...

Мы интересуемся, как дела в Бангладеш, как в Японии после землетрясения. Какое землетрясение?! У каждого из нас землетрясение внутри. Человек тонет в реке. Кричит: «Help!» А ему говорят: «Знаешь, в Японии...»

Каждый христианин — каждый! — должен помочь тому, кто рядом. Особенно ценны наши поступки по отношению к ближним. И не к сыну или внуку, которых мы любим естественным образом, — а к тому, кто нуждается. Лучше к какому-то гаду. Вот где Сбербанк! Вот что нам зачтется в Вечности. Мы набираем баллы каждый день. Это то, что потрогать нельзя. Вера — колоссально прагматичная вещь.

Мамонов против маммоны

Когда-то у популярного музыканта, лидера группы "Звуки Му" Петра Мамонова жизнь не заладилась. Тогда Петр Николаевич красил зубы через один черным лаком для ногтей и бился на сцене в эпилептическом припадке, забрызгивая зрителей звуками и слюной. "Звуки Му" распались в 1989 году. После Мамонов пытался играть в спектаклях Театра им. Станиславского "Полковнику никто не пишет" и прочих, но дело не пошло. Уже несколько лет музыкант живет в деревне Ревякино, выбираясь в город лишь изредка, когда одолевает соблазн сыграть очередной моноспектакль.

Мы решили Мамонова навестить. Незваными гостями вклиниться в тихую, размеренную деревенскую обитель, без предварительного звонка и даже не зная точного адреса. По простому так, с бутылкой водки в качестве подарка.

О счастье

Дом Мамонова скрывался за массивной кирпичной оградой. Железная дверь во двор отворена. Не решаясь войти, звоню в звонок. Хозяин точно дома: за воротами припаркован мамоновский автомобиль - "Мерседес" 1981 года выпуска. По всему двору аккуратно расставлены миски с едой для кошек. Спустя минут пять появился и сам хозяин: в свитере, старых тренировочных штанах, галошах и без шапки. А на улице - мороз.

- Вы кто такие и зачем здесь? Вас сюда никто не приглашал, уезжайте. Вы приехали ко мне из безумного мира, оттуда, где не живут по заповедям. Любые разговоры с вами мне неинтересны. До свидания.

Минут через двадцать он все же пригласил меня войти, предложил чаю и пустился в длиннющий монолог. А водку не взял.

- Возможно ли человеческое счастье без денег? Счастье - это то, что сейчас. Ничтожная категория. Не оно должно интересовать нормального думающего человека. Самая короткая дорога к нему - обдолбиться кайфом. И счастье. Не счастье важно, а вечное блаженство.

Если спросить у любого человека на улице: верит ли он в Бога, он вряд ли ответит отрицательно. Потому что ему страшно. Начнешь с ним разговаривать поглубже, оказывается - не верит. До революции почти на каждой улице стояло по два храма. Люди тогда причащались раз в год, остальное время ходили мимо. Вот Господь и отнял церковь с революцией. Потому что не надо было. А сейчас в Москве в церквях толпы стоят. Почему? Да потому, что горя много. Люди идут в храм не по любви и не из-за страха Божия, а помощи просить.

О соблазнах

Одноэтажный дом Мамонова - не особняк, а именно дом, деревенский - разделен на две части. Мы сидим в гостиной, в то время как на другой половине дома Ольга Мамонова, жена хозяина, метет пол. В эту часть дома незваным гостям ход закрыт. Петр Николаевич подкладывает в печку поленья и рассказывает, почему он уехал из города в деревню.

- Я годам к сорока с лишним оказался в полном тупике, мне стало незачем жить. Всех человеческих устремлений к тому времени я достиг. Я говорю не о количестве денег, а о работе, семье, доме. Но стало незачем, скучно жить. И кайфы не помогли. Обкуривался, опивался и упирался в стенку. Для тупых или "спящих" это, может, и нормально. Для меня оказалось пустотой... Безумный мир, из которого вы ко мне приехали, все ставит с ног на голову, считая насильство лучше смирения, деньги лучше бедности. Все наоборот. Люди заняты этой кратковременной жизнью. Они глупцы. Как и я был глупцом. Хоть одну привычку распните в себе, одну, от которой, казалось, невозможно избавиться. Ведите бой с собой, со своей плотью. Соблазна кругом очень много. Видишь голую бабу - соблазняешься. Отведи глаза, берегись, стой на стреме. Я держал Рождественский пост и за два дня до Рождества расслабился на пять минут: дай, думаю, пивка - и выпил двадцать бутылок. Согрешил. Лукавый силен. Все поганые мысли от него.

Мамонов ставит в проигрыватель диск с проповедью батюшки, усаживается на диван, задирает ноги в теплых шерстяных носках на журнальный столик и погружается в себя... На столе невскрытая пачка "Беломора".

КОМУ НУЖНА ВАША КУЛЬТУРА?

- Петр Николаевич, «простому» человеку ваше творчество - то ли театр, то ли рок-музыка - понять непросто. Поэтому у нас несколько вопросов относительно вашего творчества…
- Нам надо помнить знаете что? Такую историю: когда Господь наш Иисус Христос в Иерусалим входил - на ослице ехал - и люди бросали пальмовые ветви, цветы, ветви деревьев, кричали осанну - ослица была в полной уверенности, что это кричат ей. Вот нам надо помнить, что мы вот такие вот ослицы - к вопросу о творчестве… Слава Богу, что Господь такое понимание дает. Поэтому я говорю совершенно серьезно, без всякой иронии, что для меня вообще неясно, что такое «я». Куда мне, грешному, свой ум прикладывать? Какое бы то ни было творчество возможно только в том случае, если Господь своей безудержной и совершенно непостижимой любовью, которой Он залил весь мир, проникнет в мое сердце. Знаете, как древние считали, как образуется жемчуг в устрице? Устрица раскрывает раковину, и туда попадает луч солнца или удар молнии - и так образуется жемчужина. Так пишет об этом Исаак Сирин - это мой любимый святой. И наше дело - только створки открыть и ожидать. Если луч попадет - слава Господу, тогда жемчужина образуется, и ее уже не отдашь ни за какие коврижки! Вот вы ко мне приехали, чтобы я вам что-то сказал про творчество, врать начал, что я вот творческий человек, я вот так задумал, я придумал, да я вот так ножку поставил, эдак поставил? А я не могу врать. Я - это вон, пиджак в шкафу. Никакого меня нету, и никакого моего творчества тоже нету, слава Тебе, Господи!

- А что есть?
- Господь.

- Как-то раз моя бабушка увидела - в записи - ваше выступление и говорит: «Чего это он поет, как больной, дергается?»
- А я кто? Я разве здоровый? Или вы здоровый? Да мы все рождаемся больными - от Адама до наших дней! Мы рождаемся поврежденными грехом. А мне вот Бог дал такой дар, что я все, что происходит в моей душе, заключаю в какие-то реальные формы и показываю. Представьте себе, что будет, если сейчас все мысли и чувства, которые в вас, взять и облечь в форму? Будет безумие, да? Вот я перед вами такой и есть - больной. И бабушка ваша права. Здоровых вообще нет, здоров один Бог.

- Ну хорошо, а как же культура, законы искусства и все такое?
- Да нет никакого искусства и никакого служения искусству. Вся ваша культура рушится как карточный домик! Все, что делается в так называемом искусстве - делается чувственным образом, эмоциями. А все, что есть дух, - все это безмолвие. Лично я понял это, столкнулся с этим противоречием и все отдам, если того потребует Бог, за это молчание. Трудно идти по выбранному пути, преграды постоянные! Там пропал, здесь пропал, тут опять пропал. Еще слава Богу, Господь иногда дает видеть свои немощи, которых как песка морского. А ведь как пишет Симеон Новый Богослов? Тщательное исполнение евангельских заповедей научает нас познать свои немощи! Потрясающе! Встаешь утром думаешь: «Сегодня буду жить по Евангелию!» Пять минут прошло - гот-тов! Приехали! А поначалу кажется: все чисто, не пью, не курю, чистяк, взлетел… А ты начни по Евангелию смотреть - сразу будешь глубоко, сразу: «А-а-а, Петр Николаич, вот ты где находишься на самом-то деле, дружочек! Курить ты бросил и пить - подумаешь! Во-о-от ты где находишься, вот ты какой тщеславный, да самолюбивый!»

- Но, согласитесь, есть бесконечно большая система условностей, которая и называется культура, искусство… И мы все - да-да, и вы тоже - в этой системе существуем. Взять хоть такую условную вещь, как нормы приличия: мы же не ходим по улицам без штанов…
- Ну, что касается штанов - то это не культура, это благочестие. Вслушайтесь: «право-славие», «благо-честие» - да это же одно и то же! Но благочестие - это не культура. Так же как нравственность - это еще не христианство. Ведь христианство - это сколько ты крови можешь отдать за Христа: всю, часть или вообще ничего. Насколько много можешь отдать - настолько ты христианин. А эта готовность отдать кровь - напрямую связана с любовью к людям. Нет любви - значит, нет и христианства, хоть ты весь обставься свечками.

- Ну, Петр Николаевич, так что же, значит, никакой культуры не надо?
- Да конечно не надо! Конечно, мой дружочек, вся эта ваша культура - это путаница одна!

- Ладно, а ваши пляски на сцене – это благочестиво?
- Да, потому что любовь там есть к людям. Да и как ей не быть, когда я говорю: «Ребята, я такой же, как и вы, у меня такое же дерьмо в душе! Ты, который сидишь и думаешь: “Я один такой дурак” - ты не один! Смотри, Петр Николаевич так же мучается, и так же его корежит и крючит». И вот в этот момент мы со зрителями соединяемся в любви на полтора часа, делаем благое дело во славу Божию. А если происходит не так, если рогатый полез, если началось самолюбование, - все пропало. Как только я выхожу на сцену в состоянии слабости духа, я начинаю агрессию. Потому что больше делать нечего, чем-то ведь надо одарять зал. Вот вам, Феденька, и вся культура. Дух творит себе форму - и все. Формула строгая на всю жизнь, на все времена. А главное - это чтобы все время с нами рядом был Господь. Ведь Он слушает, Он слышит, Он всю душу мою знает и видит. Где я правду говорю, где я лгу, где я озлобился на кого-то, прости, Господи! Все дела - всегда только перед Ним. «Дай мне, Господи стоять перед Тобой всегда» - такие слова постоянно звучат в моем сердце. Потому что нет другого пути, потому что Он мне говорит: Петенька, твоя душа, созданная Богом по Его образу и подобию, так широка, бездонна и глубока, что ничем ты ее не заполнишь: ни искусством, ни культурой, ни детьми, ни женой, ни любимой работой, ни кайфами, ни удовольствиями - ничем! Откуда тоска? Потому что заполнить вот эту бездонность можно только тем же, кем она создана, - то есть Богом. То есть любовью, вот и все. Когда я на сцене – публика, не публика, какая мне разница! Если между нами возникает любовь, единение - значит, правильно все. И неважно, что я сказал, как я спел, сфальшивил, не сфальшивил, ножкой в ту сторону дернул или в другую - если любовь есть - значит, то, что я делаю, богоугодно.

- Как вы оцениваете прошлое свое творчество?
- Со знаком «минус». Но при этом я абсолютно твердо знаю, что в каждый момент своей жизни я старался делать, как говорят англичане, “all the best”. То есть все, что я могу лучшего, я всегда делал, я всегда был очень требователен к тому, что из меня выходит с точки зрения ремесла. Есть ведь какие-то законы ремесла в каждой работе: у каменщика, у столяра, у пишущего стихи. Есть какие-то приемы, которым можно научиться. А вот чему никак нельзя научиться - это научиться жить. Как вы прекрасно знаете, это может с нами сделать только благодать Божия. Так вот, вся моя задача - это стяжание благодати Святаго Духа. Мелкими моими силами, малыми моими возможностями, греховным всем моим существом, продырявленной моей душой, истрепанными моими нервами, скотскими моими привычками! Вот при всем этом хоть как-то открыться Господу нашему! И когда Он обезоружит меня своей любовью - вот тогда я стою в изумлении и ошеломлении от Его милости. Это бывает. Очень редко, но бывает.

- У вас был какой-то рубежный момент, когда вы поняли все то, о чем вы говорите, когда вы пришли к Богу?
- У меня не было рубежного момента, я все время хотел жить по-настоящему, всю свою жизнь хотел, но у меня никак не получалось. Да и сейчас не получается… Вот взять хоть мой новый фильм, в котором я недавно снялся, я там играю старца одного. Во время озвучания посмотрел, вроде, мне показалось, хорошо. Месяц прошел, смотрю снова: какой ужас, как я плохо все это сделал! Какие это сопли, сколько там гордости и бесовского самолюбования! А ведь я старался делать все, что мог, молился каждый день по нескольку часов, просил у Бога помощи, старался на тот момент вести как можно более чистый образ жизни по моим слабым силам. И такой результат! А о чем это говорит? Значит, на тот момент я был таким. И слава Богу, что я хоть сейчас вижу, что это плохо. Значит, я куда-то двинулся. Было бы хуже, если бы я не видел и был бы доволен - вот где опасность! Как говорит опять же святой Исаак: когда твой корабль идет плавно и дуют ветры - берегись, что-то не так! А у меня вот - сплошной спотыкач. Значит, еще не все так плохо.

- И все-таки, как вы пришли к Богу?
- Я искал, думал много. И все никак не мог преодолеть одно препятствие. Меня смущала та схема, которую используют католики: искупил - заработал - сверхдолжные заслуги и все такое. Вот я думал: что-то здесь не так. Ну не может так быть, чтобы Господь вот просто так пришел, распялся на Кресте за нас, искупил, вознесся - и все хорошо, мы теперь спасены. Ведь это ж самое радостное событие во всей мировой истории - Бог пришел на землю. И неужели это было нужно лишь для того, чтобы осуществить вот эту схему? Неужели Господь Всемогущий не мог придумать чего-нибудь другого, чтобы искупить нас? Нет, что-то здесь не так! И вдруг открываю авву Исаака - ну конечно! Конечно! Цель и воплощения, и распятия одна - явить миру ЛЮБОВЬ. И вот тогда в сердце мое хлынул луч света. И лукавство мое пропало, и я понял: да, вот с Этим Богом я вместе! Да, вот с этой Любовью я вместе! Перед этой Любовью мне стыдно грешить. Вот если меня так любят - то тогда мне стыдно! Тогда я плачу, и падаю, и говорю: «Господи, прости меня!!!» И когда Господь вот так меня осеняет, так проливает на меня свою любовь, несмотря на то что я ему постоянно делаю против, постоянно против, против, а он меня любит, и любит, и любит - вот тогда да! Тогда я говорю от всей своей души: «Господи, Боже мой, слава Тебе!» Вот о чем я говорю, Федор! Какое тут искусство, какая тут культура, какие тут прыжки на сцене?

- Но сцены не оставляете, прыгаете…
- Таланты же нельзя в землю зарывать, по заповедям же надо жить, а не от своего ума помраченного! Господь сказал: «Не зарывай в землю!» - значит, я обязан, и нечего тут копаться. Раз Бог дает - иди, служи! Я к батюшке иду: «Батюшка! У меня такая роль - святого старца, а я грешный такой!» А он говорит: «Что-о? Идите работать!» У нас отец Владимир - во!!! Он говорит: «Вы что это - сачкануть? Гордынька!» Враг, он ведь тут как тут. Он же - отовсюду лезет, ему же шесть тысяч лет, как учат нас отцы, он исхитрился так, что не успеешь оглянуться - а ты уже летишь. Помню, тем постом - у меня и слезы, и то, и это, и я прямо воспаряю… Под такую попал прелесть! Слава Господу, Он меня стукнул. Так что относительно творчества - никаких иллюзий. Сейчас прямо в ладошках несу драгоценность эту - не дай Бог расплескать, не дай Бог вот этот малюсенький дар утерять!

- Петр Николаевич, ваше творчество – хотите вы или нет - оно все же «на любителя», не для всех. А как вы оцениваете современную масс-культуру?
- Это страшно. Не потому, что там кто-то плохо играет или там такой Олег Газманов или сякой Киркоров. А потому, что это ведь не из пустоты растет, это ведь общество заказывает такое кино, таких певцов. Эти бесконечные «Смехопанорамы» и весь этот парад уродов - они потому, что все наше существование заполонил дух уныния. И уже если кого-нибудь не изрубили на шестьдесят семь кусков, то никто и смотреть не будет. И если не показали голую задницу, то никто уже и не заметит! А все из-за духа уныния: дай мне, развлеки меня хоть как-нибудь! А лукавый тут как тут, старается: и тебе «9-я рота», и тебе «Штрафбат», и «Хромой-3», и «Слепой-4». Правильно говорит отец Дмитрий Смирнов, мой любимый проповедник: «Ну что лукавый выдумал нового за шесть тысяч лет? Наркотики - было, секс - было, насилие, грабежи, убийства - было. Что-нибудь новое он придумал? А Господь, - говорит, - это всегда новое стихотворение, новая песня, новая музыка». Вот не было никогда этого стихотворения - и вот оно появилось. Вот где интересно, вот где творчество! А не то, что они показывают чернуху какую-то. Ну что ты поймаешь в героине нового? Что ты поймаешь в водке нового?

- То, что вы жи

Наши рекомендации