Магические посвящения. Дикая охота

Стандартныи взгляд на язычество подразумевает деление традиции на две части, определяемые в большинстве случаев как религия и магия. Одни исследователи считают первенствующей частью религию, полагая магию вторичной частью, практическим приложением; другие, напротив, именно магию называют высшей частью традиции, оставляя собственно религии роль «предварительной подготовки». Мы же склоняемся к мысли, что обе эти позиции неверны, что в рамках реальной традиции религия и магия не могут существовать отдельно. Действительно, исторические и этнографические данные равно свидетельствуют: как обращение к богам было естественной частью языческой магии, так и чисто магические практики играли немалую роль в практике религиозной. Таким образом, мы не видим возможности различения в рамках традиции магии и религии как обособленных компонент, однако полагаем, что сама по себе традиция действительно дуальна и состоит из двух чётко разграниченных половинок, смутное понимание чего и приводит к попыткам дифференциации магии и религии.

Этими «половинками» являются учение экзотерическое (Знание-для-всех) и учение эзотерическое (Знание-для-посвящённых)[45]. Необходимо отметить, что в данном случае под термином «посвящённый» мы понимаем отнюдь не нечто конспирологическое, т.е. лицо, посвящённое в ту или иную тайную организацию, но человека, переступившего определённый порог в собственном развитии. Вероятно, следует даже говорить не столько о различии между экзо- и эзотерическими учениями, сколько о различиях между всеми и человеком, прошедшим определённое посвящение и видящим то, что не видно всем. Проиллюстрировать эти различия можно, сопоставив собственно нордическую Традицию с Традицией индуистской Тантры.

Мантра Посвящений

Тантрическая традиция в индуизме содержит представление о трёх характерах (или сущностях) человека, о трёх бхавах. Прохождение через состояние каждой бхавы — от пашу- к вира- и далее к дивьябхаве — рассматривается в традиционной Тантре как естественный путь человека, и данное представление выглядит родственным тому, как понимался человеческий путь в Традиции Северо-Запада.

Пашубхава может обозначать состояние человека, «связанного узами [неведения]». Это человек, уже вступивший на некоторый путь, соблюдающий религиозную, магическую и социальную этику. В нордической Традиции пашубхаве соответствует человек, практикующий религиозно-магические действия, в том числе маг, освоивший определённые уровни волшебных искусств, например, целительства, рунической магии или прямого психофизического (экстрасенсорного) воздействия. Человеку, принадлежащему данной бхаве, доступно использование Мощи — энергии, проявляющейся во внешнем круге магии. Таким образом, для северо-западной Традиции пашубхава — человек, практикующий экзотерическую — внешнюю — часть учения.

Вирабхава — сущность человека, победившего в себе те самые «узы неведения», которыми связан пашу, и активно двигающегося по Тантрическому Пути. Согласно «Камакха-тантре», вира бесстрашен, целеустремлён, непоколебимо движется к поставленной духовной цели, разумен, энергичен и очень деятелен. Для нас принципиально важным выглядит указание Шрипады Садашивачарья о том, что вира «...имеет особую, не всегда объяснимую умом, склонность к следованию Тантрическому Пути... интуитивно тяготеет к практикам тантрического типа»[46]. Возможно, именно это умение вира следовать тому, что недоступно чисто ментальному мышлению, и является одним из принципиальных его отличий от пашу. Не правда ли, определение Шрипады Садашивачарья «особая, не всегда объяснимая умом, склонность» весьма напоминает нашу собственную формулировку, приведённую там, где речь шла о двух кругах магии: «Внутри меня есть нечто, что побуждает меня следовать этому пути». Мы можем, таким образом, определить, что переход из состояния пашу в состояние вира достигается — в наших терминах — проникновением во внутренний магический круг.

Здесь следует остановиться чуть подробнее и обратиться к рунам. То, что мы сегодня называем «энергией» в магическом контексте или — корректнее — Мощью или Мощой, в футарке, как уже говорилось, символизируется руной , чьё имя означает «Бык». В Традиции это — «то, что действует», то, чем человек оперирует во внешнем магическом круге. А то самое «нечто», заключённое во внутреннем круге магии, — «то, что ведёт» — ассоциируется в Традиции с образом текучей воды и символизируется соответствующей руной , Лагуз. Именно умение (способность) ощущать «то, что ведёт» и следовать ему и является главным отличием вирабхавы от пашубхавы и эзотерической части традиционного учения от экзотерической.

Следующая бхава Тантры — дивья. Это — сверхчеловек, человеко-бог (от санскр. deva — божество). Несколько упрощённо: если пашу использует магическую энергию, доступную во внешнем круге, вира совершает магию, используя свою способность двигаться по текучей воде круга внутреннего, то дивья вообще не нуждается ни в прямой, ни в косвенной магии, поскольку находится вне её кругов и изменяет мир самим своим существованием, иначе говоря — непосредственно реализуя намерение. Символом божественного состояния является руна , чьё имя — Oss, As или Ansus — и означает «ас», «бог».

Представление о трёх бхавах, трёх состояниях человека, трёх областях, в которых может быть приложено его намерение, и соответственно о трёх действующих началах является одной из базовых компонент северо-западной Традиции. Три руны, символизирующие три эти качества, — Ансуз, Лагуз и Уруз — образуют уже известное нам руническое сакральное слово:

дивьябхава

вирабхава Сила

пашубхава Мощь

Итак, для человека в состоянии дивья магия в том смысле, в котором мы употребляем этот термин здесь, уже не нужна. Человеку в состоянии пашу доступны экзотерические религиозные практики и магические технологии, не требующие проникновения во внутренний магический круг. Состоянием же традиционного мага (в полном смысле этого слова) является вирабхава, а значит, содержанием основных магических (внутрикастовых) инициации является переход из пашубхавы в состояние вира, связанный с получением доступа во внутренний магический круг, с раскрытием способности следовать текучей воде этого круга.

Дикая Охота Силы

Традиция Северо-Запада была и остаётся инициатической, т.е. переход из одного состояния (бхавы) в другое традиционно мыслится не как плавно протекающий процесс, но как преодоление порога, как трансформация, представляющая собой результат накопления определённого потенциала и его реализации, вызванной внешним или внутренним «спусковым механизмом».

Традиционное восприятие человека и его места в Мире подразумевает, что в каждом из нас уже есть то Я, обрести которое мы стремимся, практикуя тот или иной религиозный или магический путь. Таким образом, продвижение вперёд в Традиции понимается не столько как «самосовершенствование», сколько как высвобождение этого истинного, высшего Я, сокрытого «узами невежества» пашу или, как мы иногда говорим, «шкурами внешнего дракона». Такое представление весьма напоминает, к слову, платоновское «воспоминание знания».

Внешние «шкуры» современного человека, закрывающие истинное Я, толсты и прочны, если смотреть на них с традиционной точки зрения[47]. Но это самое Я, оперирующее во внутреннем магическом круге, иногда пробивается сквозь них, реализуясь в спонтанном появлении ощущения «затягивания» вперёд, на неизвестный путь, ощущения страстного «желания без объекта» — стремления к чему-то, что не может быть выведено в сознание и осознано логически. Это первое столкновение с «тем, что ведёт», с потоком текучей воды Силы. Как правило, именно такого рода столкновения и приводят человека к тем или иным сакральным практикам.

Магическое посвящение соответственно оказывается дракой за право доступа во внутренний крут магии — дракой, которую человек ведёт со своими «шкурами», своего рода «боем на Калиновом Мосту», на котором рождающийся маг встречает себя самого, облачённого в тяжёлую и устрашающую драконью шкуру.

Такая работа по освобождению собственного Я подразумевает — наряду с прочим — и применение определённых инициатических технологий, в том числе технологий, ставящих человека в экстремальные физические, психологические и магические условия. Нередко Сила, пробивающаяся внутрь жизни человека, сама обеспечивает возникновение ситуаций, в которых человек оказывается вынужденным отыгрывать те или иные жёсткие инициатические технологии. В таких случаях мы говорим, что человек попадает в Дикую Охоту Силы.

...Существуют архетипические концепции, общие для всех традиций. Среди них — представление об инициации как о смерти одного человека и рождении другого: чтобы родилась бабочка, должна умереть гусеница. Особенно ярко этот принцип проявляется именно в посвящениях магических, и потому не случайно нордические боги власти и магии (славянский Велес, скандинавский Один) являются одновременно владыками Мира Мёртвых. Ведомая ими Дикая Охота — в современном осмыслении — поднимается из Нижнего Мира для нападения на Жизнь. Но за последние десять-пятнадцать веков мы успели инвертировать, переставить с ног на голову большинство языческих понятий и принципов, вывернуть Традицию наизнанку и поверить в то, что такой она и была[48].

Но боги — даже боги Нижнего Мира — служат не Смерти, но Жизни. И Дикая Охота Силы, ведомая Богом Магии, сколь бы жёсткой и даже жестокой она ни выглядела, ведётся не против Жизни, но против того, что изначально мертво в человеке, — против тех уз, коими скован поток текучей воды.

И так, поправ Смертью смерть в себе самом, человек обретает «второе рождение» и переходит — в терминологии Тантры — во второе состояние — в вирабхаву.

И именно в связи с этим переходом мы вплотную подходим к мифам и сказкам.