Элегантный скачок через океан

В этот момент монтажные ножницы Макавеева элегантно переносят нас за океан, и мы оказываемся на знаменитой, ослепительной и веселой на вид 42-й улице Нью-Йорка, наполненной яркой мигающей кинорекламой.

По улице идут две девушки, или парень и девушка, или два женоподобных парня, в зависимости от того, как посмотреть. Рита и Джеки едят мороженое на ходу под ровный гул фонограммы со слащавыми голосами дикторов радио, рекламирующих восхитительные предметы роскоши.

О, это действительно страна мечты или так кажется бесчисленным европейцам, азиатам, африканцам, южноамериканцам, которые никогда не видели ее сами. Это заблуждение разделяют также многие американцы. Титры фильма вспыхивают на заднем плане и врезаются в наше сознание; кажется, они говорят нам о нежной любви и пылкой страсти, которые несомненно должны существовать между двумя людьми, идущими перед нами. По правде говоря, Джеки — довольно-таки здоровенная цыпочка, но не без определенного неуклюжего шарма. Они едят мороженое, время от времени облизывая эскимо друг друга.

Джеки в комнате. Она расскажет о себе поподробнее.

Джеки. Эрик сделал мне предложение. Я сказала: «Да» ... потому что Эрик особенный человек, и он считает, что я тоже особенный человек. Я сказала: «Да»... потому что не хочу прожить свою жизнь, будучи человеком, которому никогда не делали предложение.

Перед Линкольн-центром Тули, морской пехотинец, марширует, как гвардеец.

Джеки. Эрик для меня, как... стопроцентный американец... это Эрик... даже, знаете, он необычный ... он, как американский герой!

Тули на посту. Двое черных полицейских приближаются к камере.

Дома

На переднем плане — пара ягодиц, движущихся вверх и вниз, пара мужских ягодиц, обхваченных игривыми женскими ножками. Совершенно очевидно, что люди занимаются любовью на тахте. На заднем плане мы видим Милену. Милена возвращается домой, открывает дверь, не подозревая о том, что происходит в квартире. Она все еще раскрасневшаяся после встречи с бывшим любовником.

Милена. Положение женщины в обществе еще не решено. Радмилович! Это наглядный пример деградации пролетариата! Это моя трагедия! Несчастная я женщина, я испила свою горькую чашу до дна! Никогда больше не позволю никакому мужчине топтать меня!

В кадре — коридор. Раздеваясь, она не замечает на вешалке военную форму. Она входит в гостиную, и перед ее взором открывается любовная сцена. Но она тактична.

Милена. О,я вижу, у нас тут общество.

Крупный план Ягоды в объятиях.

Ягода. Это товарищ Люба. Он пришел немного отдохнуть. Он еще даже не допил свой чай. Всегда готовы наши вооруженные силы! О, народная армия!

В то время, как тактичная Милена уходит в кухню, оставив их одних, живая и проникающая в душу мелодия флейты Микана Обрадовича перерастает в бешеный мотив народного танца. Пока Ягода и Люба продолжают свое занятие, граничащее с акробатическим этюдом, камера скользит к фотографии Райха на стене. Улыбающийся Райх наблюдает за сценой с явным одобрением.

На кухне Милена курит сигару (размер «Че Гевара») и читает «Коммунист».

Заголовок в газете: «Как Карл Маркс влюбился».

В гостиной любовники поменяли позу. Из соответствующего сидячего положения Ягода дает объяснение.

Ягода. Военнослужащий не занимался этим шесть месяцев.

Веселая флейта продолжает и продолжает свою дикую мелодию.

Бетти Додсон, снова Бетти Додсон

Бетти Додсон. Я практически никогда не была способна испытать оргазм в этом положении... и... я... знаете... наблюдая, как эти люди занимаются любовью... я стала спрашивать девушек... испытывают ли они оргазм, трахаясь с партнером... Одна моя подруга... мы являемся членами группы освобождения женщин, это группа повышения сознания... так вот, у нее совсем не было опыта мастурбации! Ей было немного за тридцать... и она не мастурбировала, и она целиком зависела от мужчины... от партнера, чтобы испытать оргазм, что ни к черту не годится... и она начала практиковать мастурбацию, и она была поражена ... тому, что с ней стало происходить, и ее оргазм стал гораздо более интенсивным.

Во время этой речи появляется вставной кадр Любы и Ягоды, неистовствующих на маленькой круглой табуретке.

Милена в аккумуляторе

Сняв свитер, Милена входит в оргоновый аккумулятор в углу кухни. Милена. Коммунизм без свободной любви — это праздник на кладбище. Она закрывает дверь.

На улице

Радмилович заблокировал движение двух сотен машин и поливает их водой из шланга.

Р а д м и л о в и ч. Е...Л я вас всех! Долой красную буржуазию! У него кончается вода. Дворники стаскивают с трона своего пьяного сотоварища. Радмилович. Нападаете на своего товарища по классу? Пролетарии всех стран...

Снова в комнате

В то время как голый Люба носит голую Ягоду по комнате, Милена одевается и собирается выйти. Она надевает армейские ботинки, армейский китель и фуражку.

М и л е н а. Я знаю, почему Радмилович возвел эту чудесную баррикаду! Потому что я больше не позволю ему никаких интимностей.

Она останавливается у двери.

М и л е н а. Вы еще... долго?

Любовники вернулись в исходное положение. Это продолжается и продолжается.

Люба. Мы только начали.

Ягода кивает и улыбается. Милена выходит.

На балконе

На балконе многоквартирного пролетарского дома.

Соседка (старая женщина с усами). Ваша соседка по комнате опять занимается сексом! Возмутительно!

Милена. Не ваше дело!

Соседка. А их задницы, сверкающие перед моими глазами?

М и л е н а. А вам-то что?