Мое первое публичное выступление в возрасте тринадцати лет
Произнося в тринадцать лет свою первую речь, я выбрал тему, которая была мне очень близка. Мне предстояла бар-мицва – еврейский обряд совершеннолетия для мальчиков. В то время наша семья жила очень скромно. Мой отец умер за три года до этого, а мама трудилась изо всех сил и добилась того, чтобы мы перестали жить на пособие.
И все же она постаралась справить мне с братом Бар Мицвах. Во время этого праздника юноша должен произнести речь. До этого мне не доводилось выступать на публике, если не считать докладов и сообщений, которые каждому ребенку приходится готовить в школе. Однако это была настоящая публика, и притом из сплошных взрослых.
В тринадцать лет наш кругозор еще не слишком широк, поэтому я решил рассказать о том, о чем знал лучше всего, – об отце. Почти все присутствующие были с ним знакомы, и я поделился своими воспоминаниями. Я рассказал, какие у нас всегда были теплые отношения. Отец был готов проводить со мной все свое время, и это несмотря на то, что шесть дней в неделю ему нужно было работать в своем гриль-баре «У Эдди».
Я вспоминал свои разговоры с отцом во время прогулок по Говард-авеню до Саратога-парка, когда он покупал мне мороженое и говорил: «Только не рассказывай маме. Она еще решит, что я зря тебя кормил мороженым перед самым ужином». Я сказал тем, кто меня слушал, что эти беседы для меня были важнее и интереснее, чем мороженое и даже сам парк. Отец рассказывал мне о команде Yankees, где играл Джо Димаджио[35], о том, как в 1941 году он ходил на похороны Лу Герига[36]. Он спрашивал меня, что мы проходили сегодня в еврейской школе. А еще он говорил мне, как рад, что живет в Америке, а не в России, откуда он уехал, когда ему было двадцать лет.
Я поделился этими воспоминаниями со слушателями и сказал им: когда я думаю об отце, я слышу его голос – такой, каким он мне запомнился во время прогулок в Сарато-га-парке.
Для меня выбор воспоминаний об отце как темы своей бар-мицвы был вполне логичен. Отец заслуживал, чтобы его вспомнили на этом празднестве. А с точки зрения риторики это была знакомая тема, которая доставляла мне наименьший дискомфорт, и на эту тему я могу говорить с наибольшей уверенностью.
После того как я закончил свою речь, некоторые взрослые меня хвалили, и я обнаружил, что мне понравилось делиться с ними своими воспоминаниями. Это был один из случаев, которые уверили меня, что я хочу зарабатывать себе на жизнь словом.
БОЙСКАУТСКИЙ ПРИНЦИП
Второй ключ к тому, как стать хорошим оратором, – это следование девизу бойскаутов «Будь готов!». Если вы, как я только что посоветовал, выступаете на хорошо знакомую тему, подготовка самой речи не составит труда.
Вам будет легче выстроить ваши мысли, и это получится более эффективно, если вы будете следовать данной простой структуре для речей:
1. Скажите им, о чем вы собираетесь сказать.
2. Скажите им это.
3. Скажите им, о чем вы только что говорили.
Если вы в самом начале разъясните аудитории, к чему вы клоните, это облегчит слушателям следование за вашей мыслью в основной части речи. В заключение попытайтесь обобщить ее наиважнейшие идеи несколько иными словами, нежели использованные в начале.
ПОДГОТОВКА
Мне повезло: я достаточно часто произношу речи, и мне не требуется много времени на их подготовку. Сейчас, когда меня приглашают где-нибудь выступить, слушателям, как правило, желательно узнать что-нибудь о том, с чем я знаком, – рост влияния ток-шоу на политику, о Клинтоне, Буше, Перо и других кандидатах в президенты, которые выступали на моем шоу; подробности о дебатах Гора и Перо; о влиянии радио и телевидения на бумажную прессу и его значение для прошлого и будущего; а также, возможно, о команде Brooklyn Dodgers. Так что для подготовки к выступлению мне не требуется больших изысканий. И все же, если только вы не произносите речь на тему, по которой уже выступали раньше, не готовиться нельзя. Как именно готовиться, зависит от того, какой способ вам больше подходит.
Можно написать всю вашу речь слово в слово и потом зачитать ее с трибуны. Многие ораторы поступают именно так. Если вы следуете этому методу, обязательно отрепетируйте, как будете произносить вашу речь, чтобы вы могли почаще бросать взгляд на слушателей и не читать всю речь, не отрывая глаз от бумаги.
Некоторые предпочитают выступать по тезисам, напечатанным на стандартном листе машинописной бумаги форматом 8, 5 на 11 дюймов. Другие считают, что удобнее писать тезисы на каталожных карточках. Преимущество тезисов в том, что вы говорите непринужденнее и не оказываетесь зависимыми от написанного на бумаге текста. Однако манера произносить речи – это то же самое, что манера жестикулировать или одеваться: выбирайте то, что вам удобнее.
Во время репетиций целесообразно засекать время. Ваша речь может занять гораздо больше или гораздо меньше времени, чем кажется вам, когда вы ее пишете. Следует заблаговременно узнать, в какой регламент вы должны уложиться в своем выступлении, и во время репетиции откорректировать его соответственно этому времени.
СЛУЧАИ ИЗ ПРАКТИКИ
Заранее отрепетировать вашу речь никогда не помешает. Не плохо и запомнить ее тему, в чем я убедился в молодости, когда только начал выступать на публике. Я так любил поболтать, что поначалу приходил всюду, куда меня звали. Я так страстно желал стать оратором, что ничего не требовал от тех, кто меня приглашал: платите, сколько сможете. У вас нет денег? Я готов говорить бесплатно. Только скажите, где и когда, и я приду.
Однажды, когда я был на радиостанции, зазвонил телефон. Это был председатель Ротари-клуба Майами. Он приглашал меня выступить на ежегодном заседании своего клуба в июне. На дворе был январь. Я согласился, и председатель назвал мне время, дату и место. А потом он спросил:
– Какова будет ваша тема? Я ответил:
– У меня нет темы. Я просто говорю. Я развлекаю публику – вот и все.
Дело было, кажется, в последний год правления Эйзенхауэра. Мой собеседник заявил:
– У нас не что-нибудь, а Ротари-клуб. Даже если бы мы приглашали Эйзенхауэра, я бы потребовал у него назвать тему.
Я ответил:
– Ну так позвоните ему. На том разговор закончился.
Несколько дней спустя я прихожу на станцию и готовлюсь начать свою передачу. За минуту до выхода в эфир звонит телефон. Продюсер кричит мне:
– Ларри, тебя срочно к телефону!
Я хватаю трубку. В ней слышен ритмичный стук. На этом фоне тот тип из Ротари-клуба говорит:
– Я в типографии. Мы печатаем приглашения на ежегодное заседание, и мне необходимо знать тему вашего выступления.
Это было больше тридцати лет назад, но я до сих пор не знаю, почему ответил именно так. Как бы то ни было, я многозначительно сказал:
– Моя тема – будущее американского торгового флота. К моему великому удивлению, он сказал, что эта тема его необычайно заинтриговала и члены Ротари-клуба будут от нее в восторге. Затем он мне напомнил: 10 июня, 8 часов вечера, Ротари-клуб Майами.
Шесть месяцев спустя я прибываю в назначенный час на назначенное место и вижу, что парковка забита до отказа. Выходя из машины, я замечаю над входом огромную надпись:
СЕГОДНЯ! БУДУЩЕЕ АМЕРИКАНСКОГО ТОРГОВОГО ФЛОТА!
Я думаю про себя: «Черт возьми! У них сегодня – два докладчика!» К тому моменту у меня совершенно вылетело из головы, что на эту тему должен выступать я.
Председатель – тот самый тип, который мне звонил по телефону, – выскакивает из дверей клуба и с необычайным воодушевлением приветствует меня следующим образом:
– Ларри! Все так взволнованы, что не могут вас дождаться. Благодаря вашей теме мы побили все рекорды явки членов клуба!
И он сказал, что ведущего заседание тема настолько заинтересовала, что он взял выходной день, пошел в библиотеку и изучил данный вопрос, чтобы, произнося вступительное слово, иметь о ней представление.
И вот ведущий произносит вступительное слово: он говорит о водоизмещении, площади акватории портов, количестве и снаряжении судов и прочих вещах, о которых я не знаю и знать не хочу. Изложив историю торгового флота, он представляет меня и говорит публике:
– А теперь с будущим торгового флота нас познакомит Ларри Кинг.
Я говорил полчаса. Я решил: о том, чего не знаешь, лучше умолчать, и поэтому ни разу не упомянул торговый флот. Когда я закончил, аплодисментов не было; не было вообще ничего. Я тут же вышел, сел в машину и решил: больше меня не пригласят. Мне никогда не быть оратором. Но может, оно и к лучшему. Мне этого и не нужно.
Обливаясь потом, я нервно завожу машину, и тут подбегает ведущий и начинает колотить в окно. Я нажимаю на кнопку, стекло опускается, и он засовывает голову в салон. Я вдруг ощутил громадный прилив сил: одно нажатие этой кнопки – и я его гильотинирую! Он вопит мне в лицо:
– Мы известили наших членов, что вы будете говорить о будущем торгового флота! Я изучил его историю, а вы даже не упомянули о будущем нашего торгового флота!
В ответ я сказал: «У него его нет». И уехал.
Я ощутил легкое чувство вины. Не так чтобы слишком, а слегка – парню в возрасте чуть больше двадцати лет не всегда хватает чувства ответственности, но я решил, что я дал им то, чего они желали, – развлекательную речь. Через несколько дней я узнал, что членам Ротари-клуба мое выступление понравилось, а не аплодировали они лишь потому, что не понимали, в чем дело: ведь им сказали, что я должен говорить о будущем американского торгового флота. И все же я бы мог немного облегчить себе задачу, если бы запомнил предмет, о котором вызвался говорить.
В Майами со мной случилась и другая история – совершенно противоположного толка. Тем, кто меня приглашал, было все равно, о чем я буду говорить, они хотели только, чтобы я пришел – и кое-что еще.
Все началось с очередного телефонного звонка на радиостанцию. Один из моих сослуживцев поднимает трубку и говорит:
– Ларри, тебя по линии номер два.
Я беру трубку и говорю: «Алло». Это было последнее слово, которое я успел сказать.
Голос на другом конце провода говорит:
– Кинг? Бум-Бум Джорно. Третье ноября. Зал памяти жертв войны, форт Лодердейл. Благотворительный ужин. Выступает Серджио Франчи. Ты конферансье. Черный галстук. Восемь часов. Ждем.
Когда я приехал несколько месяцев спустя, Бум-Бум встретил меня ослепительной улыбкой и сказал:
– Мы очень рады, что ты пришел. А я подумал: «Кто это – вы?»
За кулисами я налетел на Серджио и спросил его:
– Серджио, как они до тебя добрались? Он отвечает:
– Мне позвонил какой-то тип по имени Бум-Бум Джорно. Затем Бум-Бум дает мне дополнительные инструкции:
– Ладно, парень. Выходи на сцену. Откалывай свои штучки-дрючки и вообще делай что хочешь. У тебя двадцать минут. Потом вызовешь Серджио. И не включай свет в зале.
– А зачем мне включать свет в зале?
– Не включай свет, понятно? В публике много конкурентов.
– Каких еще конкурентов?
– Там сидят люди, которые торгуют оливковым маслом. А еще люди, которые торгуют макаронами. А еще агенты ФБР. В зале должно быть темно.
Я отбыл свои двадцать минут, выжал из публики в нужных местах смех, объявил Серджио и сел. В конце вечера, когда я направляюсь к машине, меня нагоняет Бум-Бум; он в полном экстазе.
– Эй, парень, – говорит он, – ты был просто великолепен!
Я отвечаю:
– Спасибо, Бум-Бум. Он повторяет:
– Эй, парень, кроме шуток, ты и в самом деле был великолепен!
Я еще раз его поблагодарил. А он на это говорит:
– Слушай, парень, мы перед тобой в долгу.
– Да нет, вы мне ничем не обязаны. Я был рад перед вами выступить.
И тогда Бум-Бум произнес шесть слов, которых я ни от кого не слышал ни до этого, ни после. Это был вопрос, который до сих пор призрачным эхом отдается у меня в ушах. Мне запомнилось даже, где в тот миг на небосклоне над океаном стояла луна. Мне запомнились прохлада осеннего воздуха и холодок, пробежавший у меня по спине, когда Бум-Бум спросил:
– Есть кто-нибудь, кого ты не любишь?
Если бы кто-нибудь задал подобный вопрос вам, я могу с гарантией угадать, какова была бы ваша реакция: вы бы стали перебирать в памяти имена. Так поступил и я. Но потом ощутил угрызения совести и решил не заказывать ничьего убийства. Менеджер четвертого телевизионного канала так и остался в блаженном неведении, что в тот вечер я спас ему жизнь. Вместо этого я сказал:
– Нет, Бум-Бум, спасибо. Я так не могу. Тогда он задал другой вопрос:
– Ты скачки любишь?
– Ага, конечно.
– Мы с тобой созвонимся.
Три недели спустя телефон снова зазвонил. На другом конце провода сказали только: «Яблонька в третьем заезде на Хайали» – и повесили трубку.
На моем банковском счете было восемьсот долларов. Я взял в долг еще пятьсот и поставил всю тысячу триста баксов на Яблоньку – все на выигрыш. Я не собирался валять дурака и делать ставку на то, что эта лошадь займет какое-то место или покажет такой-то результат, – я шел ва-банк. Смотря первые два заезда, я твердил про себя: «В жизни есть три вещи, которых не избежать: смерть, налоги – и то, что Яблонька сегодня выиграет третий заезд».
Я отнюдь не исключал, что пять остальных жокеев «случайно» упадут с лошадей перед самым финишем, но заезд прошел без каких-либо эксцессов. И вот что удивительно – Яблонька выиграла! Ставки были приличные, так что я выиграл почти восемь тысяч долларов. Теперь Бум-Бум мог успокоиться. Он больше ничем не был мне обязан.
ДРУГИЕ СОВЕТЫ
Вот еще важные советы, основанные на моем собственном опыте публичных выступлений, и на том, что я подметил у других ораторов.
Смотрите на публику. Я уже говорил, как важно поддерживать визуальный контакт. Во-первых, обязательно время от времени отрывайте глаза от текста или тезисов вашей речи. Во-вторых, не говорите так, будто вы обращаетесь к стене напротив вас или окну сбоку. Они вас не услышат. Каждый раз, когда вы поднимаете глаза от текста, смотрите в ту часть зала, в которую не смотрели раньше, чтобы вся публика чувствовала, что вы обращаетесь к ней.
Заранее определите темп и интонацию вашей речи. Некоторые ораторы, если они читают готовый текст, подчеркивают в нем слова, на которых хотят сделать логическое ударение. Если вы выступаете, пользуясь планом или тезисами, выделите в них мысли или фразы, на которых хотели бы поставить ударение. Этим вы достигаете сразу двух целей: ударения будут расставлены именно там, где вам нужно, а вы не будете монотонно бубнить, отчего ваша аудитория наверняка заснет, особенно если вы выступаете после обеда.
Стойте прямо. Я не требую от вас принять строевую стойку, стойте так, чтобы вам было удобно, однако не сутультесь и не наваливайтесь грудью на трибуну. Когда вы сутулитесь, это затрудняет дыхание и выглядит некрасиво.
Если перед вами стоит микрофон, отрегулируйте его по росту или попросите сделать это техника, чтобы не сгибаться в три погибели, как цапля (если есть такая возможность, проверьте регулировку микрофона заблаговременно). Говорите в микрофон с обычной громкостью – для этого он и существует. Если вы будете декламировать в него на повышенных тонах, вас на самом деле будет труднее понять. И следите за тем, чтобы ваш рот всегда находился в пределах досягаемости микрофона; не раскачивайтесь и не отворачивайтесь от него, если нужно ответить на вопрос сбоку.
ЮМОР
Если только вы не делаете заявление об открытии средства, излечивающего рак, и не объявляете войну, вам будет полезно помнить, что многие считают публичные речи бичом рода человеческого. Не будьте все время серьезным, если в этом нет необходимости. И даже если вы говорите о серьезных вещах, большинство ваших слушателей будут рады, если вы включите в свое выступление небольшую долю юмора.
Никогда не начинайте юмористическое отступление такими фразами:
• «Позвольте мне рассказать вам небольшой анекдот». (Никто почему-то никогда не говорит, что расскажет большой анекдот.)
• «Сегодня, когда я шел сюда, со мной случилось презабавное происшествие».
• «Вот хороший анекдот. Вам он наверняка понравится. Он очень смешной».
• «Это напоминает мне старый анекдот. Вы его скорее всего слышали, но я его все-таки расскажу».
Почему этих фраз следует избегать? Потому что это заштампованные, избитые способы начинать или заканчивать анекдот. Кроме того, вы рискуете разочаровать своих слушателей, если заранее гарантируете, что ваш анекдот их уморит. Вам также ни в коем случае не следует заранее предупреждать о том, что публика по всей вероятности его уже слышала. Такие вступления к анекдоту, как правило, имеют эффект, обратный желаемому.
По тем же причинам не следует заканчивать свое юмористическое отступление словами: «Но если посмотреть на дело серьезно…»
Вместо этого вам необходимо приспособить свой анекдот к контексту вашего выступления. Предположим, вы выступаете перед группой управленцев на тему: «Стратегические планы и их исполнение». Вот как предварил свое выступление Уилл Роджерс, рассказывая о собственном плане победоносного завершения Первой мировой войны:
«Насколько я понимаю, все дело в том, что немецкие подводные лодки топят наши корабли. Предлагаю нагреть Атлантический океан до точки кипения. Когда океан станет горячим, немецкие подлодки под водой не выдержат и волей-неволей всплывут на поверхность. Тут мы будем их ждать и выловим все по одной, как у нас в Оклахоме на рыбалке».
Затем Роджерс добавил:
«Конечно, вы меня спросите, как же я собираюсь разогреть Атлантический океан до 212 градусов по Фаренгейту, а я на это отвечу: об этом пусть инженеры думают. Мое дело – вырабатывать политику».
Надеюсь, идея вам ясна. После того как в аудитории стихает смех, вы объясняете, в чем связь между шуткой или анекдотом и вашей темой. В данном случае вы могли бы сказать публике: «Вот в ч е м разница между разработкой стратегического плана и его осуществлением».
Если же ваши слушатели инженеры, то можно сказать что-нибудь вроде: «Разве не здорово, что кругом предостаточно таких руководителей, благодаря которым инженеры никогда не останутся без интересных задач?»
Аудитория положительно реагирует на такое вступление по двум причинам:
1. Оно смешное.
2. Оно связано с их собственным жизненным опытом.
Вот еще один пример на тему методики решения проблем – предмета первостепенной важности для многих бизнесменов и специалистов. Вы можете процитировать гениальное высказывание моего друга Джекки Глизона по этому поводу. Как-то раз он выступил с предложением о том, как решить проблему транспортных пробок в Нью-Йорке: «Сделать на всех улицах одностороннее движение по направлению на север – и пусть об этом у Олбани[37]голова болит».
Когда смех стихнет, вы можете объяснить связь этого анекдота со своей мыслью, добавив: «Подход Глизона наглядно демонстрирует: не нужно чрезмерно усложнять методику решения поставленных задач».